цветами радуги

Лука рассматривал неудавшиеся разноцветные художества на стене, пытаясь занять себя и отвлечься от ожидания, но все же нервно кусал губы. Едва мысль об этом парне промелькнула в его голове, как он почувствовал на спине чей-то взгляд. Его взгляд. Лалльман встретился с болью лицом к лицу. — Помощь нужна? — спросил Элиотт. Сердце растаяло при виде взлохмаченных, торчащих в разные стороны каштановых волос, дымчато-синих радостных глаз и сияющей улыбки. От хриплого, такого знакомого и родного голоса по телу пробежала дрожь. Однако насколько сильно действовало притяжение, настолько же болезненной была эмоциональная дистанция между ними. Поэтому Лука спрятал рвущимися наружу мотыльками чувства, плотно закрыл крышку и встретил Демори холодным, выжидающим объяснений, требовательным взглядом. — Что хочешь нарисовать? — Не знаю, — пожав плечами, безразлично ответил Лукас, не глядя на своего собеседника. — Как насчет стиля Джексона Полокка? — Это как? — оторвав взгляд от рассматривания своих черных носков, поинтересовался парень. Элиотт ухмыльнулся. Он наклонился с кисточкой в руке к синей банке с краской и брызнул по стене. — И так же остальными цветами. — Оказывается, быть художником просто, — прозвучала саркастичная усмешка. — Попробуй. Лалльман окунул кисточку в красную краску и брызнул поперек синей линии. — Ты все испортил. — Это невозможно! — Но это видно. — Нужно быть идиотом, чтобы такое испортить, — со злостью произнес Лука и тяжело вздохнул. — Я не хотел прямо говорить. Демори подарил ему очаровательный тихий смех и улыбку во все тридцать два зуба, Лалльмант был в этом уверен, потому не смог сдержаться и ответил солнечной улыбкой. — Приятно видеть, как ты улыбаешься. Мне этого не хватало, — нежно сказал Элиотт, надеясь разрушить невидимый плотный барьер напряжения между ними. — В прошлый раз, с Люсиль, ты выглядел счастливым, — отрешенно ответил он и продолжил. — Я рад, что у вас все наладилось, — грусть читалась где-то между букв. — Ты не можешь говорить так, — серьезно произнес Демори и полностью повернулся. — Почему? — копируя позу, спросил парень. — Потому что все это неважно. — Неважно? — С тех пор как я встретил тебя, только ты имеешь значение. Внутри все затрепетало и будто бы встало на свои места, последняя деталь пазла, то, чего не хватало уже давно. Отчаянные полуночно-синие глаза рассматривали лицо Элиотта, словно ища, в чем же подвох. Немая битва говорящих взглядов, тех, в которых читалось так много, закончилась. Разлука, сожаление, вина, обида — все это отошло на задний план. Они без разбора брали тюбики, макали кисти, украшая безликую, чудовищную стену. Демори мазнул темно-зеленой краской по кончику носа Луки, и началось сражение. Не боясь испачкаться, парни макали руки, переплетали пальцы, смешивая оттенки, покрывали кожу и волосы очередными слоями. Они находились на близком расстоянии друг от друга и двинулись вперед, соединяясь в долгожданном, желанном поцелуе. Уставшие, кое-как отмывшиеся в школьном душе, где устроили пенную вечеринку и снова занялись любовью, но такие счастливые, парни расположились в отдельной комнате в студии на матрасе, который накрыли сверху защитной пленкой, лежавшей на полу. Лукас положил голову на спину Элиотта, выводя круги, фигуры животных, слова и оставляя легкие поцелуи на плечах. — Кое-что все-таки важно. — Ты о чем? — Я сделал большую ошибку, что не сказал тебе раньше. Лалльман замер, каждый мускул напрягся, и, кажется, он забыл, как дышать. — Я люблю тебя. — И я тебя люблю, — незамедлительно ответил уже спокойный парень. Последние лучи предзакатного солнца освещали комнату золотистым светом, играя в волосах, блеском отражаясь во влюбленных глазах обоих. — По-моему, ты плохо отмылся, — хватая своего парня за руку, сказал Демори. — Кто-бы говорил, у тебя вся шея и спина в разноцветных пятнах. Молчание царило в течение полуминуты, а затем они засмеялись, звонко, громко и радостно. — Ты мой соулмейт во всех вселенных, Элиотт Демори. — А ты мой, Лука Лалльман. Лукас понял, что позволит Элиотту все — забрать сердце, душу и тело. Вернее, уже позволил. Демори в свою очередь никогда больше не отпустит и будет оберегать его. Их серые миры, полные непонимая, одиночества, нестабильности и тайн, стерлись. Теперь парни вместе в одном мире, который яркими цветами во всей красе предстал перед ними, дал шанс любить, наслаждаться друг другом. Их чувства напоминают радугу — они многогранные и такие же насыщенные. Их сердца зажглись красками, тела покрылись пятнышками, а души переплелись и стали единым целым благодаря судьбе.