Неудобная правда

- Не могу поверить, что он сделал это с тобой! - Перестань, Хэчан, это все мелочи, - Доен пытается успокоить сына, однако стоит ему увидеть, как тот гневается только сильнее, его решимость тут же потухает, как спичечный огонек. Он только удрученно вздыхает, позволяя парню продолжить обрабатывать проявляющийся синяк, а у самого в душе настолько мерзко, что хотелось выброситься из окна. Иногда Доену казалось, будто он болен каким-то психзаболеванием, иначе свое поведение ничем оправдать не мог. - Хорошо выглядишь, обе щеки в синяках! Кто ты, чтобы позволять другим бить тебя, когда им вздумается?! - Дурак, - только и вздыхает Доен, на что Хэчан больно тычет пальцами ему в бок, заставляя ойкнуть и поморщиться. - Еще какой, но зато мой! Доен не может сдержать болезненной улыбки со слезами на глазах. Верно, несмотря на то, каким ужасным человеком он был, все же Хэчану он был нужен всегда. Хэчан всегда выбирал его сторону, просто потому что был сам по себе верным и преданным ребенком, и это качество настолько трогало мужчину за живое, что он не сдерживает слез. Парень сочувствующе вздыхает, прижимая отца к себе, чтобы дать тому выплакаться, но Ким не позволяет себе ничего, кроме пары слезинок. Его сын не должен знать обо всем, не должен быть для него жилеткой. Он должен быть радостным и счастливым, чувствовать наслаждение от каждого мига своего прекрасного возраста, и Доен широко улыбается, стирая слезы одним движением. - Хочешь поесть? Я ничего не приготовил, но мы можем заказать твой любимый тортик. Хэчан раздраженно цокает, растягивая в разные стороны разбитые щеки, и у Доена глаза снова слезятся от боли. - Ты меня бесишь! Вечно переводишь тему в какое-то другое русло, когда речь заходит о тебе! Я тебя укушу, а потом заставлю покупать мне столько мороженого, сколько я захочу! - Ты такой ребенок, Хэчан, пусти. Мне же больно, - Доен это лопочет, но не сопротивляется, понимая, что сын прав абсолютно во всем. Хэчан тянет щеки напоследок сильнее обычного, а затем нежно гладит пальцами, как бы извиняясь. - Я знаю, что ты боишься остаться одиноким, всегда этого боялся. А я скажу, что ты никогда не будешь один. Никогда-никогда. Я тебя спрашивал, кто ты такой. Не можешь ответить на мой вопрос? Тогда я скажу. Ты - Ким Доен, мой самый любимый и самый заботливый папа на всем свете, умный и глупый, пугливый и отважный, жестокий и мягкосердечный, любимый и ненавидимый всеми. Никому не принадлежащий. Вот, кто ты. Несмотря на то, как ты боишься одиночества и в то же время настоящих отношений, я все равно знаю, что есть люди, которые тебя любят по-настоящему. И это вовсе не Джехен, не Джонни или кто-то еще. Это Марк, который и дня не может прожить, не спросив про тебя, это я, твой собственный сын, с которым ты так боишься расстаться, и это... - Хэчан резко осекается, отводя задумчивый взгляд, и Доен слегка наклоняется, явно заинтересованный окончанием его речи. - И? Кто же еще, если не Джехен и Джонни? Парень переводит на него снисходительный взгляд, будто его отец был маленьким несмышленым ребенком, и Доен неосознанно дует красно-синие щеки, обижаясь на такое высокомерие. - Чего дуешься? Я не скажу, ты и так знаешь ответ. - Ха? У Кима вырывается этот возмущенный звук, пока Хэчан юрко собирает аптечку и сбегает в комнату. - Хэчан, скажи мне, кто это! Голова с пушистыми волосами тут же выглядывает из-за двери, и парень нагло показывает язык, восклицая: - Не скажу, глупый папа! Не скажу, не скажу, не скажу! Доен ничего не может поделать с собственным ребенком, когда тот начинает вести себя подобным образом, а Хэчан всегда обладал завидным упрямством, поэтому мужчине ничего не оставалось, кроме как просто раздраженно топнуть ногой и громко ответить: - Тогда я расскажу Марку о том случае в седьмом классе! Хэчан в один миг распахивает дверь, выглядя при этом то ли напуганным, то ли угрожающим. - Ты не посмеешь. - Еще как посмею, я давно собирался это сделать, но твоя милая моська меня постоянно смущала, вот я и молчал. Но теперь тебе нечем мне платить дань, поэтому я все расскажу, заодно и отомщу за твою наглость. - Ах, так?! У парня багровеют щеки, а кулаки сжимаются и разжимаются, но Доен продолжает стоять на своем, потому что упрямство сына явно передалось ему не от матери. - Да, вот так! - Тогда я сейчас же позвоню дяде Тэену и расскажу, что это ты разбил его фирменные часы! Но в отличие от Доена, Хэчан был человеком слова и всегда претворял все задуманное в режиме реального времени. Он хватает мобильный с журнального столика, и запирается в комнате, пока Ким с открытым от шока ртом даже не мог пошевелиться. Только спустя несколько секунд, когда раздается голос Хэчана, явно разговаривающего с Тэеном по телефону, тело начинает шевелиться, и Доен уже ломится к нему в комнату, намереваясь вынести эту несчастную дверь любыми способами. Он никак не мог позволить сыну рассказать Тэену о том глупом случае с часами, когда Хэчан взял всю вину на себя, зная, что Ли простит ему все. - Ким Хэчан, открой сейчас же дверь, дорогой. Ты же знаешь, что рано или поздно я доберусь до тебя, и тогда можешь распрощаться со спокойной жизнью, - Доен припадает всем телом к двери и произносит это ласково, чтобы выманить ребенка из укрытия, но оттуда только слышится паникующее: - Дядя Тэен, приезжайте скорее, папа меня съест! Он готов заплакать от того, в какую ловушку загнал сам себя. Ему было смешно, когда Доен повышал на него голос в слишком редкие моменты, когда отчитывал, когда ругал, порою наказывал, но стоило тому заговорить вот так приторно-ласково, как он сразу понимал, что это настоящая катастрофа. Ким был страшен в подобные моменты. Парень ощутил на себе этот эффект только однажды, когда Хэчан пытался баловаться травкой, которую ему толкнули на одной из вечеринок. Отец тогда вынес дверь его комнаты одним махом, запретил видеться с кем-либо, даже с Марком, добился того, чтобы тех, кто предложил ему травку, посадили, пусть и на минимальный срок, а затем еще долго проверял его на наркотики. Этот ужас без личного пространства длился весь год, после чего Хэчан усвоил урок раз и навсегда: принимать наркотики - это самоубийство во всех смыслах, и доводить отца до такого состояния - опасно для жизни. Доен выжидает, пока Хэчан добровольно сдастся в его ласковые руки, прибирая вещи в гостиной и выбирая фильм на вечер, чтобы создать иллюзию непримечательного вечера, как в дверь звонят, и Ким злится только сильнее. - Мы еще поговорим, - он тихо бросает это закрытой двери, зная, что сын прекрасно все слышит, и открывает гостю. Желанному или нежеланному - он еще даже не решился думать, однако точно знает, что видеть Тэена спустя столько времени после их не самого радужного расставания - это горькое наслаждение. Тот всегда прекрасен и всегда сдержан, но мужчина видит в его глазах некую неловкость, тепло, по которому становится сразу понятно, - Ли по нему скучал, несмотря на последние слова, что говорил ему когда-то. - Здравствуй. - Даже не "привет"? Доен язвит, хотя и не должен, но раздраженность произошедшей ситуацией с Джонни и поступком, пусть и игривым, Хэчана заставляет его быть таким колючим. Имеет ли он вообще на что-то подобное хоть какое-то право? Ким сомневается, но все равно делает шаг назад, безмолвно приглашая Тэена, который смотрит неотрывно. У Ли сердце щемит, на этот раз все совсем не так, как было все эти восемнадцать лет. На этот раз между ними еще большая пропасть, которую расширил уже он сам из-за банальной эмоциональной усталости, но Доен... Доен смотрит на него со слегка нахмуренными бровями, облизывает искусанные губы, и Ли замечает синяки, из-за чего обеспокоенно хмурится. - Хочешь чего-нибудь? - Кофе, - Тэен знает, что Доен не пьет кофе, однако в углу его полки на кухне всегда есть пара пакетиков и нераспечатанная банка специально для него, просто потому что знал. На всякий случай, если друг захочет прийти к ним в гости. Они ждут, пока закипит чайник в хмурой тишине, Доен боится взглянуть на Тэена из-за стыда, из-за вины и еще кучи всего, что крутилось внутри его души, но взгляд Ли ощущается ярко, почти физически, будто он ласкает его, как и прежде. Это привычно, но все так же необычно, так же уютно и серьезно, и Доен готов задохнуться. - Твое лицо... Доен отворачивается, стоит Тэену начать об этом говорить. Было стыдно показываться ему в таком виде, поскольку мужчина всегда боготворил его, считал красивым, прекрасным, и даже так Киму казалось, словно его изуродовали, хотя синяки должны были пройти недели через две. Он мелко вздрагивает, когда знакомые ладони касаются его плеч, заставляя развернуться, и Доен послушно делает это, потому что тело ослабло, начиная внутренне дрожать. Ли невесомо проводит пальцами по его старому синяку и сверлит взглядом горящую щеку, а затем цепляет подбородок, поднимая лицо Доена. У того не остается выбора, кроме как, наконец, взглянуть на мужчину, и не может пошевелиться, когда видит черные серьезные глаза. - Кто посмел тебя ударить? - Н-никто. Я сам... сам ударился, все нормально. Уже почти прошло и-... Оправдания глупые, он откровенно лжет, глядя в глаза напротив, но не может заставить себя открыто сказать, что ударил его отец одного любовника, а вторую щеку отметил второй любовник, с которым он два часа назад сношался прямо в коридоре на тумбе. - Ты меня за идиота держишь? Голос Тэена спокойный, но под этим спокойствием явно замаскирована злость, отчего Доен съеживается, ощущая себя в два раза меньше. - Говори. Немедленно, - Ли приказывает ему, но Доен упирается, сжимая губы в плотную полосу, на что мужчина невесело усмехается, сильнее припирая его бедрами к столу. - Какой упрямый. Хочешь, чтобы я заставил тебя говорить? Ты знаешь, что я могу это сделать, поэтому лучше открой свой очаровательный ротик и произнеси нужный мне ответ. Доен молчит, опустив взгляд, эта властность Тэена всегда заставляла его возбужденно трястись, подчиняться, это привилегия, которой обладал Ли, хотя и не подозревал об этом. Мужчина настойчиво вздергивает его подбородок еще выше и надавливает большим пальцем ему на губы, заставляя их податливо раскрыться. Доен, будто верная собачка, касается красным языком его кожи, смачивая слюной, на что Тэен снова усмехается, завороженно наблюдая за движениями внутри его рта. - Так скучал по мне? Доен честно отвечает полушепотом: - Больше, чем ты всегда думал. И это была правда, которую он никогда не говорил даже самому себе. Тэен явно растроган его признанием, пусть и не таким, которое он ждет вот уже столько лет, но это был такой прорыв, что он под напором чувств накрывает эти горячие губы нежным поцелуем. Они целуются медленно, тягуче, это то, чего так хотел сейчас Доен, что давал ему только Тэен, - чувство удовлетворенности и защищенности. Безопасности. - Я скучал, - Ли шепчет прямо в губы, тяжело дыша от нахлынувшей любви и тоски, которые смешивались и создавали внутри него нечто горько-сладостное, и это настолько совпадало с тем, что ощущал Доен с момента его появления в этот вечер, что колени дрожали. - Знаю. Мне жаль.