***
После продуктивного рабочего дня, придя домой, Джейк прислонился к стене в прихожей напротив зеркала. Он закрыл глаза, позволяя себе наконец-то расслабиться дома. Усталость и напряжение в мышцах неприятно отзывалось болью при каждом движении. В голове путаница из многочисленных образов, мыслей, слов, что говорил он и другие, видимые реальные образы прошедшего дня смешивались с воображаемыми. Метро, город, театр, актеры, рабочий персонал, вежливые улыбки, формальные фразы, репетиция предстоящего выступления, в сотый раз пересмотр нового сценария, выявление ошибок, потом обсуждения с менеджерами и улаживания финансовых и других вопросов. Нужно было успокоиться. Его мозг всегда был гиперактивным. Он слишком сильно и глубоко анализировал всё; снаружи и внутри, внешний и внутренний мир, они как бы шли параллельно друг другу. Иногда ему казалось, что у него есть какие-то проблемы с восприятием реальности, из-за чего он и заинтересовался психологией и психоанализом. Он исследовал себя, но до сих пор не мог понять, кто же он. Какое его место в мире и что он тут вообще делает. Порой, он был настолько оторван от реальности, что внешне становился безучастным и отчужденным, в то время как его ум был на пределе внимания и концентрации, замечая каждую мелочь, каждый голос, каждое мельчайшее изменение вокруг, словно в замедленном кадре. Вот мужчина средних лет напротив, солидный, в темно-синем костюме, на правой обуви у него скоро развяжутся шнурки. Джейк улыбнулся своим мыслям. Они сидят в креслах друг против друга в холле. Мужчина приглашает его в какой-то серьезный, по его словам, проект, прикрывая неловкость шуткой и непринужденностью, и часто отпивает из кружки. Джейк кивнул, запоминая адрес и дату, куда и когда надо придти. Он ни о чем не думал, просто... смотрел на эти шнурки и улыбался. Когда неловкость собеседника стала слишком очевидной, Джейк сделал усилие над собой, поднял глаза и ответил формальной вежливостью, просто потому, что ничего другого на ум не приходило. Остроумие и оригинальность требует энергии и усилий, а сейчас Джейк был не в том состоянии. Когда посетитель ушел, Джейк вернулся к работе. А потом звонил Том. Джейк отвлекся, он долго ждал этого звонка, но отчего-то не хотел звонить первым. Наверное, не хотел отвлекать Тома, как делал это раньше, в пору их интенсивного общения во время совместной работы и последующего пресс-тура. Его волнение было видно всем, у кого была хоть минимальная наблюдательность. Особо любопытные с каким-то сочувствием смотрели на Джейка, который моментально переменился в лице, стоило тому увидеть имя Тома на дисплее айфона. Из сконцентрировано-скучающего, его взгляд стал взволнованным, оживленным, расширенные зрачки забегали по сторонам, рука сжала телефон до побеления костяшек, и весь он подобрался. Извинился и вышел. В гримерную, где на данный момент никого не было, где было темно и тихо, ведь ещё день, а выступление будет вечером. Джейк ответил на видео-звонок. Высветилось лицо Тома Холланда. Сияющие глаза, брови домиком, мягкая и милая улыбка на розовых, почти вишнево-красных губах, такая искренняя, радостная, что заряжала моментальным позитивом и хорошим настроением. Сердце Джейка наполнилось теплым чувством счастья, какое он давно не испытывал. Любимый Том, по которому он так безумно скучал. Его высокий голос с детской воодушевленностью тараторил обо всем, что придет ему в голову, обо всем интересном, что скопилось, и о чем он спешил поделиться с Джейком. Они так долго не общались, но сейчас казалось, что они только вчера говорили — настолько свободно и даже беззастенчиво обращался к нему Том. Джейк любил в нем эту черту, именно она позволяла стереть между ними все границы, неловкость и нивелировала все душевные метания Джейка, а также любую разницу между ними. "Малыш" — как бы невзначай Том обратился к Джейку между диалогом, что вызвало умиление у мужчины. Они поговорили, не так долго, как хотелось бы. У Тома возникли важные дела, они были и у Джейка, но в отличие от Тома, Джейк готов был отложить их. Работа и творчество для него важны, но эмоциональная связь с близкими и душевное общение с ними он всегда ставил на первое место. Где бы он ни был, чем бы ни был занят. К его сожалению, Том не такой. Том амбициозен, он ставил карьеру превыше всего. Джейк не осуждал Тома за это, понимал, что многое приходится осознавать из личного горького опыта в течение жизни. Том любит его, но не так, как любит его Джейк. Чтобы до слез, до боли в груди, до нехватки воздуха в легких, когда чувства накрывают с головой. Становилось стыдно за свою глубокую эмоциональность и беспомощность. Хочется от этого рыдать ещё больше. Особенно когда он оставался один, ночью, в тишине. Ночная темнота и стены собственного дома, как крепость, скроют все позорные слабости. Он давно научился прятать свой внутренний мир. Свой прекрасный сад с хрупкими цветами, куда никого не впускал, но не потому, что не хотел, а потому что знал, что никто не примет приглашения. Он принял свои слабости, принял уязвимость и ранимость, после длительной борьбы с самим собой. Вспомнив лицо Тома и его улыбку, Джейк открыл глаза и взглянул на своё отражение напротив, всё ещё находясь в прихожей. Как всегда, идеальная внешность, идеальная прическа, даже после загруженного рабочего дня и спектакля. Только уставшие глаза с тусклым взглядом и опущенными углами губ выдавали истинное состояние. На часах почти двенадцать. Он скинул обувь, прошел в гостиную, пиджак повесил на спинку стула, а сумку с разной мелочью поставил на стол. Нужно принять душ. Обязательный ежедневный ритуал очищения от пыли и токсинов, но и от эмоциональной "загрязненности", как воспринимал это Джейк. Вода смывала тревоги, негативные мысли и стресс. Если быть осознанным, внимательным и стремиться к внутренней чистоте также, как к внешней, то даже принятие душа становится чем-то вроде "духовной практикой", душевным очищением. Иногда он хотел смыть с себя все прикосновения и взгляды людей, что накапливались на день, именно в ментальном плане. Может, потому что особенности актерской профессии входили в конфликт с его собственными идеалами, и это немного удручало. Где-то там, в глубине сердца он отчаянно стремился к светлому и благостному, можно сказать, к чему-то святому и божественному. Но другая часть тянула его в самые мрачные глубины сознания, к зловещим аспектам психики, где притаились экзистенциональные страхи и темные инстинкты. Его это пугало. Иногда он боялся спать по ночам, так как его преследовали кошмары. Если же много работать и сильно устать, то можно заснуть без снов. Стоя под струями воды, он вспомнил о Томе. Снова. Интересно, что он сейчас делает? Думает ли он о нем? Скучает ли? А может, он вполне счастлив с другими и даже не вспоминает его... Джейк вздохнул. Что ж, главное чтобы Том был счастлив, неважно, где и с кем. Конечно, это больно, но настоящая любовь всегда означала жертвенность. Это прощение, уступки, доверие. Это когда счастье другого человека ставишь выше собственного. А потом он думал о своей жизни. Он привык жить один, в своем размеренном режиме. Никто над душой не стоял, никто не крутил нервы, и пусть жертвой за свободу стало чувство одиночества, он готов был идти на такую жертву. Может быть, до конца жизни. Если бы не Том. Мечты, чувства, тайные желания... такие сильные, такие новые, словно ему не сорок, а семнадцать лет, но все они рассыпались в прах перед жестокой реальностью. И циничный внутренний голос смеялся над слепой верой, над глупой надеждой и сентиментальной влюбленностью, которая длилась вот уже пять лет. Пять лет... как быстро и незаметно они пролетели. Кажется, как будто только вчера он встретил Тома Холланда в ресторане Crossroads Kitchen в Лос-Анджелесе, 26 марта 2017 года. Джейк помнил точное время, вплоть до минуты. Помнил, как посмотрел через зал, столкнулся взглядом с Томом, и что-то щелкнуло внутри. В груди поднялся жар, и сердце забилось чаще, словно охваченое странным огнем. Это был взрыв. Это была любовь с первого взгляда. Осознание пришло сразу и Джейк даже не сопротивлялся этому. Их представили друг другу. Том смотрел восторженными глазами, будто увидел божество. Джейк потом узнал, что он всегда был кумиром для Тома. И сейчас, отчего-то ему стало грустно. Тогда это льстило, ведь приятно оказаться идолом для очаровательной восходящей звезды. Но сейчас... он не совсем хотел быть кумиром. Он хотел быть частью его жизни, его другом, его спутником и чем-то большим... не только помогать в работе и карьере, но быть нужным ему в личной жизни и во всем остальном. Не торопясь, после душа, надев удобную одежду из мягкой ткани, он прошелся на кухню. Достал из холодильника пачку молока, разогрел на плите, добавив ваниль, сахар и шепотку корицы. Перед сном в самый раз. Он вернулся в гостиную, приглушил свет и расслаблено сел в кресло. Стакан молока был поставлен на столик остывать, рядом с ноутбуком. Прежде чем включить ноутбук, Джейк несколько минут сидел в тишине, разглядывая потолок, а затем мебель. Быть здесь и сейчас, быть внимательным ко всему — вот один из секретов от скуки. Смотреть на всё как в первый раз. Он обвел просторную гостиную спокойным взглядом; простоя, но дорогая мебель в минималистическом стиле, с преобладанием белых, серых и черных цветов. Почти единственным ярким пятном в гостиной был подарок от друга: картина с желтыми, оранжевыми и нежно—розовыми тюльпанами, выполненная в экспрессивном стиле. Плавно мысли ушли в абстрактные рассуждения об искусстве, о том, является ли картина ценностью самой по себе или только как украшение интерьера, или же она представляет ценность в связи с событиями, людьми и эмоциями. Глядя на картину, он вспомнил о поле тюльпанов из фильма Человек-Паук: вдали от дома. Нарисованные компьютерной графикой, они на экране смотрелись как настоящие. Мало кто догадался об этом. Художники хорошо поработали. Являются ли эти цифровые тюльпаны произведением искусства, наравне с картиной, исполненной маслом на холсте руками знаменитого художника? Определенно. Времена меняются, всё меняется, кроме подлинного ощущения жизни. Не очень-то важно, как и чем созданы произведения искусства, важен смысл и эмоции, которые они передают. Джейк снова подумал о Холланде, идущем по полю тюльпанов, и в отличие от разбитого и окровавленного вида в фильме, он представил его улыбающимся, счастливым, жизнерадостным. Он представил летнюю дымку, теплый вечерний воздух, наполненный пьянящим ароматом цветов. Возможно, стрекочут сверчки, поют птицы, и тихий смех Тома сливается с этой идиллией. На фоне цветов он ещё красивее. Румянец на щеках и губах способен соперничать с розовыми и красными тюльпанами, и подчеркивается светло-сливочной кожей. Золотистый свет огибает его стройную и гибкую фигуру в узкой одежде, выделяя сильные мускулы. А в упругих шоколадных кудрях пляшут солнечные блики... как же Джейк обожал эти бесподобные локоны! Не раз он прикасался к ним, пропуская шелк волос между пальцев, целовал и вдыхал их аромат.***
"Джейки, что ты делаешь?" — удивленный и смеющийся голос Тома вывел его из ступора. Джейк прижимал Тома к своей груди и уткнулся носом в его кудрявый затылок, из-за чего Том не мог пошевелиться и обернуться. Они находились на двадцатом этаже дорогого отеля, перед стеклянной стеной, за которой открывался потрясающий вид вечернего Сеула. Джейк не успел ответить. Личный менеджер сообщил, что им через пять минут на выход, машины уже ждут. Они готовились к пресс-конференции. У входа отеля собралось большое количество людей; поклонники, журналисты и просто любопытные. "Джейк?" — тихо позвал Том, когда менеджер ушел, а Джейк продолжал обнимать Тома. "Ещё минуту... я хочу запомнить... этот момент" — прошептал мужчина, переплетая пальцы Тома со своими на животе парня, и смотрел на огни мегаполиса. Так хорошо сейчас, так спокойно, тихо, это там, за стеной шумит город и бурлит жизнь. Внизу творился ажиотаж, скоро они столкнуться с тысячи взволнованных взглядов, сотнями фотовспышек и камер, гулом голосов, вопросов, радостных криков. Холланду всё ещё непривычно, он пугался такого огромного внимания. Не то, что Джейк, способный даже заснуть среди подобного хаоса. "Ты такой странный!.." — засмеялся Том своим мальчишеским звонким голосом. "Да, возможно", — мужчина улыбнулся. Действительно, он даже сам себя не может понять, что говорить о других. "Может, скорее я загадочный. Я же Мистерио", — пошутил он, Том снова засмеялся, — "А я твой Питер Паркер". А потом парень стал серьезным, чуть отстранился, чтобы взглянуть на лицо "своего Мистерио" и клюнуть губами в щеку, немного задержавшись на мягкой бороде. Джейк удивился. Они встретились взглядами. На эту долгую минуту окружающий мир перестал существовать. Они просто молчаливо смотрели друг на друга, серьезные, погруженные в океан глаз друг друга. Небесно-голубой с зелеными крапинками и теплый чайный. Они очарованы и восхищены друг другом, как в первый раз. "Я люблю тебя, малыш" — прошептал Том, чувствуя, как кто-то входит в комнату. "И я тебя люблю, три тысячи раз", — быстро ответил Джейк и наконец-то отпустил Тома, нехотя размыкая кольцо рук. Пора идти. Он быстро поцеловал его в висок и ободряюще улыбнулся.***
Молоко давно остыло. Джейк вышел из воспоминаний. Он включил ноутбук и пару минут смотрел на голубой экран, не соображая, что делать. Все дела он сделал ещё утром, ответил на важные письма. Остальное, вроде пролистывания ленты новостей и в Инстаграме он делал в перерывах между работой днем. Кажется, он собирался перед сном посмотреть видео с Холландом. Танец под песню Umbrella был пересмотрен уже сотни раз, и он готов смотреть его ещё сотню. Но теперь хотелось чего-то... впрочем, неважно, главное смотреть на Тома. Он включил видео длиной в 58 минут, где Том делал стильную прическу своему младшему брату. Мальчики выглядели такими милыми и непринужденными, Гарри немного нервничал, но в целом доверял Тому. А Том аккуратно, внимательно и предельно нежно касался кудрей брата, проводя с ними манипуляции с расческой и ножницами. Его красивое лицо с заостренными чертами было сосредоточенным, а волосы выпрямлены и зачесаны назад. Джейк улыбнулся. Кажется, он знал, кому Том подражает. Он продолжал смотреть видео, спокойно сидя в кресле и положив ладони на подлокотники. Он ни о чем не думал, хотелось освободиться от всех загруженных мыслей и усталости. Он скользил взглядом по изящным рукам Тома, по его длинным пальцам, хотелось их поцеловать или нежно сжать в своих ладонях, по прямой осанке и выступающим мышцам через черную узкую футболку. Джейк любил в Томе всё. Том был для него самым красивым, лучшим, самым привлекательным. У Тома чудная душа, искренняя, заботливая, добрая. Джейк редко встречал таких. Даже если убрать влюбленность, он бы оценил в Томе это всё, как всегда ценил в других, выделяя лучшие человеческие качества. Конечно, к любви сейчас примешивались нотки странной одержимости, Джейк понял это, когда поставил почти часовое видео с Томом на повтор. А может это нормально, просто он устал от постоянного ощущения эмоциональной пустоты и одиночества, от отвергнутых чувств когда-то... Впервые за много лет он пустил кого-то в сердце, открылся ему, доверился всей душой. И не скрывал этого перед миром, будто говорил: "Вот он я, вот мои чувства, моя любовь. Верьте или не верьте, одобряйте, восхищайтесь, осуждайте, смейтесь... это всё на вашей совести". В постах и интервью не раз подчеркивал, чтобы... мир знал правду? Или чтобы Том знал?.. Может, он просто хотел поделиться своими эмоциями с теми, кто хотел чувствовать то же самое. Прекрасные и добрые эмоции любви делали этот мир лучше. Вдохновляли, утешали, приносили надежду и возвращали веру в лучшее. В то, ради чего стоит жить. Джейк закрыл глаза. Он заснул прямо в кресле, впервые не давясь слезами в подушку, когда ночные демоны вытягивали все заглушенные днем страхи, отчаяние и печаль из потаенных глубин души. Впервые он заснул так спокойно, и ему снился сон. И там ему улыбался Том среди яркого поля тюльпанов и звал по имени к себе.