Академия Вампиров

ВОСЕМЬ Распалившись от гнева, я дралась лучше, чем когда бы то ни было. И в результате одержала свою первую победу в рукопашном бою над Шейном Рейсом. Мы с ним всегда ладили, и он воспринял мою победу по-доброму, даже зааплодировал, вместе с некоторыми остальными. — Начало возвращения, — заметил Мейсон после занятий. — Похоже на то. Он легко коснулся моей руки. — Как там Лисса? Я не удивилась, что он в курсе. Иногда слухи распространяются здесь так быстро, как будто все «связаны» между собой. — Нормально. Справляется. — Я не стала вдаваться в подробности, откуда мне это известно. Никто из учеников не знал о нашей связи, — Мейс, ты говоришь, что хорошо знаешь Мию. Могла она это сделать? — Я никогда не утверждал, что понимаю ее. Но если честно… нет. Мия даже не анатомирует животных на биологии. Просто не могу представить себе такого — что она способна хотя бы поймать лисицу, не говоря уж о том… ммм… чтобы убить ее. — У нее есть друзья, которые могли сделать это по ее просьбе? Он покачал головой. — Нет. Все они из тех, кто не любит марать руки. Хотя… кто знает? Когда мы позднее встретились с Лиссой за ланчем, она все еще дрожала, и чем дольше Наталья со своими дружками трещали об этой лисице, тем больше портилось у Лиссы настроение. По-видимому, радость быть в центре внимания оказалась для Натальи сильнее отвращения. Может, периферийный статус устраивал ее гораздо меньше, чем мне казалось. — И прямо там она и лежала. — Она взмахнула руками для пущей выразительности. — Как раз посреди постели. И повсюду была кровь. Лисса позеленела, как ее свитер. Я, даже не доев, утянула ее оттуда и разразилась гневной тирадой по поводу бестактности Натальи. — Она славная, — автоматически повторила Лисса. — Ты не раз сама говорила, что она тебе нравится. — Да, она мне нравится, но в некоторых ситуациях она совсем не умеет себя вести. Мы стояли у входа в класс, и, проходя мимо, люди бросали на нас любопытные взгляды и перешептывались. Я вздохнула. — Как ты справляешься со всем этим? Бледная улыбка скользнула по ее лицу. — Ты уже перестала меня чувствовать? — Нет, но я хочу услышать от тебя самой. — Не знаю. Справлюсь. Хотелось бы только, чтобы они перестали таращиться на меня, словно я какой-то уродец. В душе снова вспыхнул гнев. История с лисицей плоха сама по себе, но люди расстраивают Лиссу и тем самым ухудшают ситуацию. По крайней мере, с этим я могла что-то сделать. — Кто досаждает тебе? — Роза, ты не можешь отколотить всех, с кем у нас возникают проблемы. — Мия? — И другие тоже, — уклончиво ответила она. — Послушай, это не имеет значения. Я хочу узнать… в смысле, я не могу перестать думать о том случае… — Прекрати. — Почему ты продолжаешь делать вид, что ничего не было? Именно ты, заметь. Вот ты осуждаешь Наталью за то, что она не может остановиться и перестать болтать об этом, а сама тоже не слишком хорошо владеешь собой, пусть даже и в обратном смысле. Обычно ты готова говорить обо всем. — Но не об этом. Нужно напрочь забыть. Все случилось давным-давно. И по-хорошему, мы даже не знаем, что именно произошло. Взгляд ее больших зеленых глаз был прикован ко мне, она явно подбирала новые аргументы для спора… — Эй, Роза! К нам приближался Джесси, я ослепительно улыбнулась ему. — Привет. Он дружелюбно кивнул Лиссе. — Слушай, Роза, сегодня вечером в твоем спальном корпусе будет происходить семинар, и я там буду. Как думаешь… может, ты… Мгновенно забыв о Лиссе, я полностью переключилась на Джесси, внезапно осознав, что мне просто необходимо сделать что-то дикое, по-настоящему скверное. Слишком много всего случилось сегодня. — Конечно. Он сообщил мне, когда придет. Я сказала, что встречу его в одном из общих помещений и дам дальнейшие инструкции. Когда он ушел, Лисса во все глаза посмотрела на меня. — Ты под домашним арестом. Тебе не позволено встречаться и разговаривать с ним. — На самом деле я хочу вовсе не разговаривать с ним. Мы удерем. Она застонала. — Иногда я не знаю, чего от тебя ждать. — Это потому, что ты осторожная, а я безрассудная. * * * Пока шел урок, посвященный поведению животных, я размышляла, какова вероятность того, что вина лежит на Мие. Судя по ее личику, с застывшим на нем выражением чокнутого ангела, она определенно радовалась шуму, поднятому вокруг эпизода с несчастной лисой. Но само по себе это не подтверждало ее виновности, и, понаблюдав за ней последние недели две, я поняла, что она радуется всему, огорчающему Лиссу и меня. Ей нет нужды резать Лисс глотку. — У волков, как у многих других биологических видов, вожаками стай бывают самцы или самки, с чьим мнением считаются остальные. Вожаки почти всегда сильнее всех остальных физически, хотя очень часто исход столкновения между ними зависит от силы воли и других особенностей личности. Если вожаку бросают вызов и его место занимает другой, стая может изгнать или даже напасть на проигравшего. Я оторвалась от своих размышлений и сфокусировала внимание на госпоже Мейснер. — Вызов чаще всего бывает брошен во время сезона спаривания, — продолжала она, и, естественно, в классе захихикали. — В большинстве стай вожак — единственный, кто спаривается. Если вожак-самец старый, опытный волк, его младший соперник может подумать, что у него есть шанс. Иногда это оказывается так, иногда нет, в каждом конкретном случае по-разному. Молодые часто не осознают, насколько их во всех отношениях превосходят более опытные. Несмотря на эту болтовню о старых и молодых волках, все остальное казалось мне достаточно злободневным. «В общественной структуре Академии, — с горечью подумала я, — вожаки и вызовы просто кишмя кишат». Мия подняла руку. — А как у лис? У них тоже есть вожаки? Ученики заерзали, кто-то нервно захихикал, никто просто ушам своим не верил, что Мия решилась залезть в эту область. Госпожа Мейснер вспыхнула, как мне показалось, от гнева. — Сегодня мы обсуждаем волков, мисс Ринальди. Мия, казалось, ничего не имела против того, что ее слегка пожурили. Когда класс разбился на пары для выполнения заданий, она в основном поглядывала на нас и хихикала. Наша связь позволила мне почувствовать, что в сознании Лиссы все чаще вспыхивает образ убитой лисы и это ее очень расстраивает. — Не беспокойся, — сказала я ей. — Я найду способ… — Лисса! — прервал кто-то меня. Мы обе подняли взгляд и увидели стоящего около наших парт Ральфа Саркози, с этой его фирменной тупой улыбкой на лице. Возникло ощущение, что он оказался здесь, подзадоренный своими дружками. — Ну, признайся, — продолжал он. — Это ты убила лису. Пыталась убедить Кирову, будто ты не в своем уме и поэтому делать тут тебе нечего. — Пошел ты! — тихо сказала я. — Вместе с тобой? Куда угодно. — Да на фиг ты мне сдался! — Ой-ой-ой! Надо же, как ты изменилась. Насколько я помню, ты не слишком разборчива в том, перед кем обнажаться. — А насколько я помню, ты обнаженных людей только в Интернете и видел. Он наклонил голову набок подчеркнуто трагическим жестом. — А, я наконец врубился: это сделала ты? — Он перевел взгляд с меня на Лиссу и обратно. — Она велела тебе убить лису? Что-то вроде лесбиянского колдовс… Ой! Ральфа охватило пламя. Я вскочила и оттолкнула Лиссу подальше, что было нелегко, поскольку мы сидели за партами. В результате мы обе шлепнулись на пол. Вопли — в особенности Ральфа — сотрясали класс, и госпожа Мейснер бросилась за огнетушителем. И потом так же неожиданно пламя исчезло. Ральф все еще кричал и охлопывал себя, но на нем не было никаких ожогов. Единственным признаком только что происшедшего был запах дыма в воздухе. На несколько мгновений класс замер, пытаясь сложить вместе кусочки головоломки. Специализация каждого мороя известна всем, и, обежав взглядом класс, я выделила троих, чья стихия огонь: Ральф, его друг Джейкоб и… Кристиан Озера. Сам Ральф не стал бы себя воспламенять, Джейкоб тоже, так что виновник был очевиден. Тот факт, что Кристиан истерически хохотал, тем более свидетельствовал об этом. Физиономия госпожи Мейснер сменила цвет с красного на темно-багровый. — Мистер Озера! — закричала она. — Как вы посмели… Как у вас только возникла идея… Немедленно отправляйтесь в офис директрисы Кировой! Кристиан, с подчеркнуто безразличным видом, но по-прежнему с ухмылкой, встал и закинул рюкзак на плечо. — Конечно, госпожа Мейснер. По дороге к выходу он прошел мимо Ральфа, и тот испуганно отпрянул. Остальные пристально наблюдали за ними, открыв рты. Госпожа Мейснер попыталась вернуть класс к нормальным учебным занятиям, но это оказалось пустой тратой времени. Все, не умолкая, обсуждали происшедшее. Инцидент шокировал на нескольких уровнях. Во-первых, никто никогда не видел заклинания такого типа в действии: сильный огонь, который на самом деле не жжет. Во-вторых, Кристиан применил его не в порядке защиты — он напал на другого человека. Морои никогда так не поступают. Они считают, что магия предназначена для того, чтобы обихаживать землю и помогать людям жить. Она никогда, ни при каких обстоятельствах не использовалась как оружие. Преподаватели магии не учили такого рода заклинаниям, не думаю, что они даже знали их. И наконец, самое бредовое — это сделал именно Кристиан, на которого всем вообще было плевать. Похоже, кто-то и сейчас знал заклинания нападения, и, хотя выражение ужаса на лице Ральфа доставляло удовольствие, до меня внезапно дошло, что Кристиан настоящий псих. — Лисс, — сказала я, когда мы покидали класс, — пожалуйста, убеди меня, что вы с ним больше не общались. Благодаря нашей связи я ощутила быстро промелькнувшее чувство вины, оно послужило ответом лучше любых слов. — Лисс! — Я схватила ее за руку. — Совсем немного, — смущенно ответила она. — На самом деле он нормальный… — Нормальный? Нормальный? — Люди в коридоре таращились на нас, и я поняла, что практически кричу. — У него крыша поехала! Он поджег Ральфа. Мне казалось, мы приняли решение, что ты больше не будешь с ним встречаться. — Ты приняла такое решение, Роза, не я. В ее голосе звенело напряжение, которого я давно не слышала. — Что происходит? Ты… Ты знала? — Нет! — воскликнула она. — Господи! — Она бросила на меня раздраженный взгляд. — Не все думают — и поступают — как ты. Эти слова заставили меня вздрогнуть. Потом мы заметили, что мимо проходит Мия. Нашего разговора она не слышала, но уловила общий его тон. На ее лице заиграла лицемерная улыбка. — Огорчения в раю? — Поищи лучше свою соску-пустышку и заткнись к чертям собачьим, — рявкнула я, не рассчитывая на ответ. Челюсть у нее отвисла, а губы обиженно поджались. Мы продолжили путь в молчании, а потом Лисса расхохоталась. И это рассеяло возникшее между нами напряжение. — Роза… Сейчас ее голос звучал гораздо мягче. — Лисса, он опасен. Он мне не нравится. Пожалуйста, будь осторожна. Она коснулась моей руки. — Ты не забыла? Я вообще человек осторожный. А безрассудство — по твоей части. Я от всей души надеялась, что дело по-прежнему обстоит именно так. Однако позже, после школы, меня одолели сомнения. Я сидела в своей комнате, делала домашние задания и вдруг ощутила ручеек эмоций, который мог исходить только от Лиссы. Забыв об уроках, я уставилась в пространство, стараясь получить более детализированное представление о том, что с ней происходит. Если когда-либо и требовалось проскользнуть в ее голову, то именно сейчас, но я не умела контролировать этот процесс. Нахмурившись, я стала думать о том, отчего обычно возникал такого рода контакт. Как правило, она испытывала настолько сильные эмоции, что они буквально врывались в мое сознание. Чтобы противиться этому, мне приходилось воздвигать и поддерживать что-то вроде ментальной стены. Сосредоточившись на Лиссе, я постаралась убрать эту стену, задышала глубоко и ровно, очистила сознание. Мои мысли не имеют значения, только ее. Я должна открыть себя ей и позволить связи возникнуть. Я никогда не делала ничего подобного прежде, у меня даже на медитацию не хватало терпения. Однако сейчас необходимость связаться с ней была так сильна, что я глубоко расслабилась и полностью сосредоточилась на одном. Я должна узнать, что с ней происходит, и спустя несколько мгновений мои усилия оправдали себя. Я оказалась внутри ее.