Маленькие шарики хаоса

      Лёжа на кровати Като Младший не мог не думать об этом. Маленькие шарики хаоса, взрывающиеся ниже его живота, не просто выдумка, они были реальными и вполне нормальными, это было частью переходного периода. Гэри объяснил им это. Он нёс всякую чушь, и Като явно не понимал его отступлений о пчёлах и баклажанах, но прекрасно объяснил ту часть про желания. И он чувствовал это, потребность в чужом тепле, прикосновениях и тактильности, взаимном контакте, ощущении... чего-то ещё.       О да, он прекрасно понимал, о чём говорил Гэри.       Лёжа в ванной, Эш не могла перестать думать об этом. Маленькие шарики хаоса... она бы не называла это так, но... да, это было похоже на них. Она испытывала это на себе, те побуждения, которые иногда брали над ней вверх, заставляя иногда чувствовать болезненные ощущения. Пустота в ней, и желание заполнить её. Она немного побаивалась витых метафор Гэри, а тем более его истории с гамаком. Но она нашла время, чтобы спокойно подумать об этом, и попросила Полночь прояснить некоторые моменты.       Теперь она понимает, что он имел ввиду.       То, что Эш и Като оказались вдвоём в зале для боулинга, было не так уж и удивительно. Они были единственными, кто по-настоящему любил боулинг.       Они не преднамеренно пришли сюда как раз в то время, когда им никто не сможет помешать. Но Гэри говорил об этом, о том пламени, что горит в телах подростков, о том желании и чувстве, что грызёт их изнутри. Они знали об этом, но не обсуждали этого вместе. Но они прекрасно понимали, что оба сюда не в боулинг играть пришли.       Потому что Эш не потратила бы полчаса на то, чтобы найти хоть какую-то одежду, которая не была бы дырявой/сожжённой лазером/небрежно испачканной, просто для того, чтобы поиграть в боулинг; и Като не потратил бы три часа, чтобы подточить когти и расчесать шерсть так же для того, чтобы просто поиграть.       И вот, они устроились друга напротив друга на одном из больших кресел. Между ними возникло неловкое молчание. Гэри не рассказывал им, как именно взрывать шарики. Нетерпеливая от природы Эш взяла инициативу на себя. Она пододвинулась другу гораздо ближе, чем обычно, и провела ладонью по его щеке.       — Твой мех ещё более мягкий и гладкий, чем обычно.       — Я причесался.       — Вентрексианцы причёсываются?       — Мы на восемьдесят процентов состоим из шерсти. Разумеется, мы причёсываемся.       — Восхитительно! — ответила она, позволяя руке пройтись по пушистой щеке.       Като не отставал. Он слегка склонил голову набок. После этого всё и начиналось. Вторая рука девушки скользнула по другой стороне его шеи. Чтобы ей было удобно, она встала и села перед ним, оставаясь на кресле. Инстинктивно Като Младший раздвинул ноги, чтобы освободить ей больше места, а его руки легли на бёдра серпентиенки, чтобы придерживать её (а ещё потому что он просто захотел).       Объятия постепенно сомкнулись. Очень медленно они приближались друг к другу, также медленно двигаясь, пока не оказались в объятиях друг друга. Лицо Эш вжалось в изгиб его шеи, туда, где мех был особенно мягким и тёплым. Като приподнял подбородок, давая ей больше места для этого, а у самого руки путались в реке её розовых волос, когда он их гладил, начиная от самой макушки до затылка, с каждым движением притягивая её ближе к себе.       — Я всегда мечтала об этом! — прошептала Эшь. — От твоей шерсти такое приятное ощущение.       — Я тоже с самого начала был одержим идеей запустить когти в твои волосы.       — Не останавливайся, это приятно.       Голос Эш был тихим, мягким и тёплым из-за всех новых испытываемых ощущений. Она попыталась схватиться за спину партнёра, но наткнулась на шелковистую ткань его туники. Она недовольно рыкнула.       — Разве мы не должны быть голыми, чтобы взорвать шарики хаоса? Уверена, Гэри что-то говорил об этом.       — Ты тоже хочешь это сделать? Ну, знаешь, взорвать шарики.       — Я только этого и ждала с тех пор, как мы вернули Мункейка.       — Я тоже. Я представлял тебя раздетой напротив меня.       — Тогда прекращай представлять и разденься. Мы взорвём эти хаос-шарики секса!       Никогда ещё Като не повиновался так быстро. Его туника упала на пол с глухим шорохом. Эш быстро приблизилась к нему. Он смотрел на неё, обнаженную, прикрытыю одними лишь длинными розовыми волосами. Ему нравилось то, что он видел, и по блеску интереса в её глазу, когда её взгляд внимательно чертил узоры на его мехе, ей тоже нравился тот вид, что открылся перед ней. Её волосы двигались в такт её движениям, из-за чего чёлка на лице отскочила, открыв её правую сторону лица.       Как только она поняла это, её уверенность пропала на глазах, и она отшатнулась. Като Младший взял её лицо обеими руками и поцеловал прямо в то самое место, где у неё не было глаза.       — Это я тоже давно хотел сделать.       Щёки Эш очаровательно покраснели, и она поцеловала его в ответ. Она почувствовала, как сердце забилось чаще. Они продолжили стоять в таком положении. Гэри говорил, что они должны поделиться друг с другом чем-то очень личным, размывая границы того самого интимного, чтобы заполнить друг друга и почувствовать себя дополненными.       Никогда ещё она не позволяла другому человеку подходить к ней так близко. Со времени смерти сестры эта часть её лица оставалась скрытой, очень интимной.       — Гэри был прав, это приятно, — прошептала она.       — Да. Очень приятно.       Они стояли в уютном молчании, бирюзовая рука мягко терялась в рыжем меху, рисуя на нём абстрактные фигуры.       Но, как бы приятно это ни было, Като чувствовал внутри себя желание чего-то другого. Впервые в жизни ему захотелось поделиться тем, что он обычно скрывал от всех. И он хотел поделиться этим именно с Эш. Он спросил:       — И что нам делать дальше? Я ничего не понял из того сравнения с баклажанами и абрикосами. Я ненавижу овощи. И я не голоден.       — Полночь сказала мне, что это метафора. Мы должны обменяться тем, что у нас есть из более личного, открыть себя для своего партнёра в интимном плане и смешаться друг с другом.       — Без овощей?       — Без овощей.       Она мягко толкнула Като на кресло и прижалась к нему, потираясь лицом о мех его груди с довольным урчанием. Когда она начала целовать его живот, громкий звук смутил её. Она почувствовала, что он исходил от её друга. И не смогла подавить лёгкого смеха.       — Ты мурлычешь?       Катон секунду колебался, затем ответил:       — Да, — он глубоко вздохнул, готовый откровенничать. В конце концов, ради этого он и был здесь — поделиться тем, что у него было самое сокровенное. — Мне хорошо с тобой. Мне давно не было так хорошо. Я не мурлыкал с тех пор, как Лорд Командующий заставил моего отца убить меня.       Она приблизилась и прижалась к его плечу, полулёжа на нём, и спросила:       — Когда ты мурлыкал с ним в последний раз?       — У моего отца был выходной. Мы вместе ходили смотреть на корабли и я упал в лужу ила. Он причёсывал меня, пока мы смотрели какой-то старый фильм. Мне было хорошо и уютно вместе с ним, и после такого хорошего дня я заснул на диване. Это было здорово.       — Похоже на то. Харп любила плести мне косы. Я сидела вечерами после ванны, и она расчёсывала мои волосы. Я скучаю по ней.       — Я тоже скучаю по отцу. Я скучаю даже по его тяжеленным тренировкам.       Так, лёжа друг на друге, они делились воспоминания, о которых никогда никому не рассказывали, оплакивали тех, кого потеряли, говорили о том, как сильно они любят оставшихся близких, о страхе потерять их, и о том, как трудно представить своё будущее, когда они могут умереть в любой момент... Они продолжали, обнявшись, разговаривать всю ночь напролёт, а потом заснули, прижавшись друг к другу.       Проснувшись, они нежно поцеловались и, пошатываясь, оделись, прежде чем спуститься к завтраку. В столовой они встретились почти со всем экипажем. Увидев их помятые туники и взъерошенные волосы, Гэри приподнял бровь.       — Ита-а-ак?       — Мы занимались сексом всю ночь! — воскликнула Эш.       — Ты был прав, Гэри, — подключился Като. — Маленькие шарики хаоса — это что-то! Мы ведь повторим это вечером, Эш?       — Да! Но только на этот раз я буду в одежде, мне было очень холодно.       — Я тоже. Я не понимаю, почему мы должны быть голыми. И овощи нам тоже не понадобились.       Они взяли каждый по печенью и разошлись по своим комнатам, оставив остальной экипаж позади озадаченным ситуацией. Мункейк спросил:       — Чокити?       — Я тоже думаю, что они не правильно меня поняли. Ещё мне кажется, что про презервативы им пока лучше не знать...       — Чокити-пок.