Покормишь меня?

От родителей Герман вернулся, уже слегка набрав. Его живот, ещё неделю назад бывший почти плоским, сейчас немного округлился и выперал, бёдра и ляжки отяжелели, а в движениях появилась ленивая расслабленнотсь, и по лестнице подниматься стало уже не так легко, как раньше. До приезда Дани оставалось ещё 4 дня и Герман решил, что хочет максимально приблизиться к его "идеалу" за это время. Он ни в чём себе не отказывал. Каждый день доставки привозили ему множество всего самого вкусного, но не очень полезного, чего Герман себе не позволял, когда только поступил в универ. Ему очень понравилась такая перемена в его жизни. Каждый день он ел втрое больше необходимого на завтрак, обед и ужин и подсознательно кайфовал от этого. Всё данино отсутствие Герман продолжал усилено питаться, а на кануне приезда своего любимого его посетила отличная идея. Герман вспомнил семейные застолья в деревне и ощущение необычайной тяжести, которое долго не покидало его после. Решив, что неплохо бы это повторить, Герман заказал 3 килограмма своих любимых салатов и коробку эклеров. Пока он вбивал адрес доставки на сайте, его глаза блестели от предвкушения. Через час заказ был у него. Герман вытащил из ящика только одну ложку, взял пакет и направился в спальню, чтоб создать максимально приятную обстановку. Для полного антуража он включил советские фильмы, которые всегда крутили на новый год и которые были фоном для домашних застолий. Первый фильм и первые два килограмма салата завершились незаметно, следующий же Герману пришлось растягивать из-за отчётливого чувства сытости, а каждый эклер уже давался ему с боем. Казалось, еда уже не помещается в желудок и начинает оставаться всё выше и выше, подступая к горлу. В животе очень сильно тянуло. С трудом дожевав и проглотив последний эклер, Герман сдела над собой усилие и из положения полулёжа, в котором он находился, обнявшись с коробкой еды, полностью лёг на кровать и простонал то ли от радости, что он всё доел, то ли от боли. Первым делом он немного спутил штаны, потому что сейчас даже мягкая резинка пижамного комплекта больно врезалась в живот, усиливая неприятные ощущения. Герман лежал и смотрел в пустоту между ним и телевизором, медленно погружался в какое-то оцепенение. В его голове не осталось почти никаких мыслей кроме "как я люблю Даню, очень хочу чтобы он приехал" и "как же тяжело". Ему и правда было тяжко: живот сильно надулся, а каждое движение рукой или ногой неприятно отдавало туда. Чтоб облегчить свою боль, Герман стал легонько гладить себя.Он гладил себя по животику и бокам, мыча от удовольствия. Через некоторое время неприятные ощущения стали утихать, а у Германа зародилась мысль. Он перевернулся на спину, продолжая свои манипуляции, и в его голове зазвучал голос Дани:"Мой сладкий ненасытный мальчик,- умилительно произнёс он,- как ты прекрасен, когда не можешь пошевелиться. Ты вкусно покушал?" -Да, очень.- отвечал Герман вслух,- Данечка, пожалуйста, помоги мне, сделай что-нибудь, мне так тяжело. "Моя милая зефирка кажется немного объелась",- произнёс данин голос и теперь уже его руки гладили Германа по животику, нежно надавливая там, где нужно, чтобы уменьшить боль. -Аах... умфф... Да-аня,- только и мог постанывать Герман в перерывах между глубоким дыханием. Данины руки (конечно, это были всё ещё руки Германа, но воображение уже зашло далековато) переместились чуть ниже и стали оглаживать низ живота, иногда переходя на бёдра. Там его пальцы сжимали уже не нежно, а с силой и ощущением собственичества. "Ты только моё мягкое облачко и всегда им будешь", - произнёс Даня, снова нежно сминая животик Германа и слегка оттягивая получающиеся складкочки. От такой ласки Герман быстро уснул, а Даня растворился в его фантазиях. На следующий день Герман проснулся только к обеду и лениво посмотрел на часы. "Скоро надо будет начать одеваться, Даня, наверное, уже подъезжает", - подумал он, но вопреки решению валялся и потягивался в кровати ещё около 20 минут. Затем встал, неспешно умылся, поворочался возле зеркала, остался весьма доволен увиденым и пошёл одеваться. Сперва с трудом надел джинсы, в которых был, когда они с Даней виделись последний раз. "Надеюсь мой парень любит сюрпризы", - улыбнулся Герман и натянул огромное худи, которое доходило ему до середины бедра. Он ощущал в себе вновь приобретённую тяжесть и точно знал, что хорошо поправился, но никогда не смог бы сказать на сколько именно килограмм. С самого детства у Германа было какое-то отвращение к взвешиваниям, ведь после них всегда либо ругали, либо снисходительно говорили, что надо бы взяться за своё тело. Сейчас же Герман просто ощущал в себе больший вес, чем, допустим, вчера, и это его радовало. Даня очень соскучился по своему парню. Зайдя в дом он не поднялся, а взлетел на второй этаж и поспеши в спальню. Открыв дверь, он очень удивился: Герман не напрыгнул, чтобы обнять его, даже не подошёл, но и не спал. Он сидел на противоположном от Дани краю кровати спиной к нему. - Не двигайся, милый, тебя ждёт сюрприз,- с хитринкой произнёс Герман и начал своё маленькое шоу. Он, все так же спиной к Дане, встал и начал неторопливо снимать худи. Как только он оголил небольшой участок спины, у Дани побежали мурашки от осознания сути сюрприза. Расправившись с худи, Герман повернулся и сделал несколько шагов к Дане. В его блестящих глаза сейчас можно было прочитать лишь одно - восхищение. Его прекрасный парень сделал ему лучший подарок на свете, он буквально стал идеалом. Мягкая грудь Германа могла претендовать на 1 размер, а от того, как выглядел едва помещающийся в штаны животик, Даня готов был кончить. Герман заметил это и принялся расстёгивать пуговицу на джинсах. Это оказалось задачей не из лёгких, так как пуговицу держало большое натяжение ткани. Справившись с ней Герман хотел расстегнуть и молнию, но она опередила его. Опять же, от натяжения ткани молния расстегнулась сама по себе, Герман приспустил джинсы с бёдер и на глазах Дани чуть не выступили слёзы от того, как эстетично выпал из джинс, подрагивая от дыхания Германа, слегка свисающий кругленький животик. Бёдра Германа так же округлились, а ляжки так поправились, что стоять в неполностью снятых джинсах было всё неприятнее с каждой секундой. У Дани не было слов. Только чувство счастья и неимоверной любви к Герману сейчас разрывало его. Даня встал перед ним на колени, поднял голову и сказал: -Ты прекрасен! Я так сильно люблю тебя! И с каждым съеденым кусочком и набранным килограммом только больше... Веки Дани дрогнули, он опустил голову и, стоя на коленях, оказался лицом к лицу с потрясающим животиком Германа. Он гладил его, нежно сминал и оттягивал складки, точь-в-точь как Даня из фантазий Германа. Даня положил обе ладони на пухленький животик парня и приподнял его, после отпустил и со сбившимся дыханием наблюдал, как он мило дрожит. Ещё Даня пару раз легонько провёл короткими ногтями по животику Германа сверху вниз, от чего тот моментально покрылся мурашками, а сам Герман ненадолго перестал дышать. Он мычал и закатывал глаза от удовольствия. А у Дани, казалось, сорвало крышу, он перемещал ладони по всему животу и на мягкие бока Германа, исследуя и одаривая нежностью каждый сантиметр его тела, после аккуратно сжимал мягкую располневшую попку и двумя руками, стараясь обхватить целиком, тщательно огладил обе ляжки. После, вдоволь наигравшись с восхитительным телом возлюбленного, Даня положил руку Герману на бок так, что его пальцы углубились в складочку на месте бывшей талии с двух сторон, и влажно поцеловал Германа в наиболее выпирающую часть его идеально полненького животика. В ответ на это сверху послышался судорожный выдох Германа, а из его прекрасного живота раздалось утробное урчание. -Я кажется проголодался,- невинно улыбнулся Герман,- покормишь меня?