***
Рваная рана от клыков ликана на предплечье адски болит, но Итан терпит, прижимая к себе колбу с одной из частей Розы, пока бежит по рыхлому снегу, пачкая тот своей кровью. Позади слышится хриплое рычание, а затем громкий вой. Оборотни не отстают, преследуя его. Покрепче перехватив пистолет оставшимися пальцами левой руки, Уинтерс добегает до первого попавшегося на его пути дома и, завалившись внутрь, принимается баррикадировать дверь. Из последних сил пододвинув к ней тяжелый комод, он проверяет, сколько осталось патронов в патроннике, после чего садится на пол возле закрытого на металлический шпингалет окна, и ждет, когда мохнатые ублюдки подойдут к нему вплотную. Примерно через пару десятков секунд, стекло со стороны улицы запотевает от чужого смрадного дыхания. Сняв оружие с предохранителя, Итан прислушивается к звукам, доносящимся снаружи. Несколько ликанов, преследовавших его, бродят возле порога дома и чуть слышно фыркают, обнюхивая окровавленный снег, а затем пару раз ударяют когтистыми лапами по двери и убегают прочь, видимо, решив больше не тратить свое драгоценное время на Уинтерса. Выглянув в окно, Итан убеждается в том, что его, наконец, оставили в покое и, поднявшись с пола, откладывает пистолет на стол. Колбу с Розой он засовывает в сумку, все это время висевшую у него на плече, а ее саму на всякий случай прячет под кровать. Дом, который стал ему временным убежищем, имеет три комнаты. Одна из них оказывается спальней, вторая кухней, а третья санузлом. В нем обнаруживается деревянная лохань, покрытая плесенью, а так же круглый таз со стоялой водой. От нее несет ржавчиной, да и по цвету она напоминает лужу с грязью, однако для Уинтерса даже это кажется небывалой роскошью с тех пор, как он оказался в этой богом забытой дыре. Сняв с себя куртку трясущимися руками, Итан бросает ее на кровать, а затем, сцепив зубы, принимается стягивать толстовку. Впитавшаяся в нее кровь из раны на предплечье засыхает, и Уинтерсу приходится буквально отдирать грубую ткань от кожи. Начавшее было заживать страшное увечье снова кровит. Итан морщится, глядя на него. Промыть рану водой не первой свежести он не рискует, опасаясь подхватить какую-нибудь заразу, поэтому просто скребет лицо и вспотевшую шею до тех пор, пока пальцы не немеют от холода. Закончив с водными процедурами, Уинтерс возвращается в спальню. В кармане куртки лежит последняя бутылочка с заживляющим средством. Итан плещет его себе на рану и едва не скулит от боли, ощущая невероятное жжение в этом месте. Отложив пустую бутылочку в сторону, он, тяжело дыша, обматывает след от острых ликаньих клыков куском отрезанной ножом простыни, найденной в одном из отделений комода, после чего с трудом надевает изорванную толстовку обратно на тело. Можно было бы растопить печь, но дрова валяются на улице, а соваться туда в ближайшие несколько часов он точно не собирается, потому что ликаны наверняка все еще шастают где-то поблизости. Итан дрожит и закутывается в одеяло, лежащее на кровати. То совсем тонкое, и почти что не спасает от пронизывающего ветра, заползающего в дом через щели между прогнивших деревянных досок. Уинтерс понимает, что нужно срочно идти спасать дочь, но блять, он так чертовски сильно устал. Ему нужно лишь немного времени передохнуть и восстановить силы, а потом бежать к Герцогу за боеприпасами и новыми подсказками. Признаться честно, сейчас Итану нечем расплачиваться с пузатым торговцем за товары первой необходимости. После изматывающей битвы с третьим лордом, он получил кристаллического Моро, однако, убегая от ликанов, умудрился выронить того в воду. Теперь оставалось только надеяться на то, что Герцог войдет в его положение и поможет по доброте душевной, ну, или хотя бы в долг. Вечереет. Спрятав пистолет под подушку, Уинтерс со стоном облегчения ложится на чужую кровать лицом к выходу. Он не собирается спать, нет, просто лишь чуть-чуть перевести дух, а затем снова бросаться в неравный бой с деревенскими чудовищами. Чтобы случайно не заснуть, он начинает перечислять тех, кого уже успел убить. Три дочери Димитреску мертвы, как и она сама. Сумасшедшая кукольница тоже больше не является для него преградой, как и тот уродливый слизняк с горбом. Предводитель ликанов с молотом успешно ликвидирован, как и бóльшая часть его вшивых псин, так что из оставшихся монстров реальную угрозу для него представляют только ублюдок Гейзенберг и Матерь Миранда собственной персоной. Ха, всего-то самый сильный из лордов и могущественная женщина, которые способны убить его по одному щелчку пальцев. Уинтерс нервно хмыкает себе под нос, осознавая, что положение, в котором он находится, хуже некуда, но выбора у него нет. Чтобы спасти дочь, ему придется выложиться по полной, иначе, в противном случае, эта ебаная деревня станет для них с Розой могилой. Широко зевнув, Итан бросает сонный взгляд в окно, но не видит ничего, кроме других домов. Он прикрывает глаза, а затем тут же открывает их, хлопая себя по щекам. — Нет, Итан, даже не думай о том, чтобы уснуть, — говорит он сам себе, однако через секунду снова закрывает глаза, чтобы затем опять открыть. Спать нельзя ни в коем случае, иначе таким образом он станет легкой мишенью для врагов. — Не спать, не спать, не... спать... — шепчет Уинтерс, опуская веки, — сукин ты... сын, а ну... не... смей... Роза ведь где-то там... совсем одна... Роза... Роза... — произносит он ее имя, после чего все-таки отключается. Кошмары не заставляют себя долго ждать. Итану снится Джек Бейкер, бьющий его кулаком в лицо, снится смеющаяся Эвелина, снится Мия... которая нападает на него и лишает руки. Ему снится блядский Далви трехгодичной давности, благодаря которому у него прибавилось седых волос на голове. Итан кратко стонет во сне и крепко сжимает одеяло в кулаке, а затем неожиданно для самого себя резко просыпается. В комнате оказывается еще холоднее, чем было прежде. Выдохнув, он замечает облачко пара, вырвавшееся из его рта и обхватывает себя руками. Повернув голову к двери, Уинтерс видит, что та закрыта, а вот окно, находящееся рядом с ней, почему-то распахнуто настежь. Сердце пропускает удар, когда он осознает, что находится в доме уже не один. Задержав дыхание, Итан пытается незаметно нащупать пистолет под подушкой, но того, как ни странно, там уже не оказывается. — Ты случайно не это ищешь, красавчик? — спрашивает у него темнота голосом Гейзенберга, и Уинтерс тут же подскакивает с постели, замечая лорда, сидящего на стуле перед кроватью с его пистолетом в руке. — Не бойся, я тебя не обижу. — Это тебе стоит бояться меня, чертов выродок, — рычит Итан, неотрывно пялясь на него. — Вот именно поэтому ты мне и нравишься. — усмехается Карл, снимая очки с глаз. — Мучают кошмары, да? — Что? — Ты стонал во сне, — объясняет тот. — Что тебе снилось? — Не твое ебанное дело. Если ты не собираешься меня убивать, то какого хера вообще приперся сюда? — Скажем так, я слежу за тем, как у тебя идут дела и, судя по тому, как виртуозно ты избавляешься от членов моей чокнутой семейки, идут они явно просто прекрасно. — Верно. Последняя колба осталась у тебя. Вот увидишь – я верну свою дочь. И хер ты или твоя долбанная Миранда помешаете мне, мудила. — Вот зачем быть таким грубым? Я ведь общаюсь с тобой вполне по-доброму. — Не нужна мне твоя доброта. Можешь засунуть ее себе в задницу, — выплевывает Итан, оскалив зубы. Гейзенберг хмыкает, а затем рывком поднимается со стула, опрокидывая тот на пол. Уинтерс вздрагивает и не успевает ничего понять, как Карл уже нависает над ним, оперевшись руками по обе стороны от его головы. На улице ночь, а в комнате мрак, но, благодаря яркому лунному свету, заглядывающему в оконный проем, Итан прекрасно видит чужое лицо в считанных сантиметрах от своего собственного. От Гейзенберга пахнет сигаретным дымом и машинным маслом. Он молчит и только как-то учащенно дышит, словно бежал, а Уинтерс не рискует пошевелиться. Наконец, усмехнувшись, Карл отвечает: — Возвращаю тебе твою игрушку. Еще увидимся, Итан Уинтерс, — после чего опускает пистолет Итана ему на грудь, а затем идет к окну. Он взмахивает правой ладонью, и к его ногам подлетает невесть откуда взявшийся тут стальной черенок от лопаты, который зависает примерно в тридцати сантиметрах над полом. Гейзенберг встает на него ногой, будто на ступеньку, и выходит в оконный проем с таким обыденным видом, словно проделывал подобный трюк уже десятки раз до этого. После того, как он оказывается на улице, окно закрывается, а металлический шпингалет, как по волшебству, возвращается на свое место. Уинтерс смотрит на это с абсолютно непроницаемым видом, пока в голове крутится одна-единственная мысль: "Что за, мать твою, это только что было?"***
Ближе к утру от раны на предплечье не остается и малейшего следа. Итан удовлетворенно кивает, надевая куртку поверх толстовки и, отодвинув комод со своего пути, берет ружье с патронами, выходя на улицу. Предрассветные сумерки стелятся по земле. Свежевыпавший снег хрустит под ногами, пока Уинтерс короткими перебежками движется в сторону палатки Герцога. Ликаны бродят неизвестно где, поэтому до торговца Итану удается добраться без особых проблем. Завидев его, Герцог широко улыбается, говоря: — Доброго вам утра, мистер Уинтерс? Хорошо выспались? — Ага, хорошо, — отвечает тот, вспоминая их странную ночную встречу с Гейзенбергом. — Эм, слушай, мне срочно нужны патроны на пистолет, ружье и винтовку, а так же заживляющее средство. — Без проблем. Это будет стоить вам, хм, с учетом скидки всего двадцать тысяч лье. — Какого черта со скидкой все выходит дороже, чем без нее!? — возмущается Итан. — У меня нет столько денег! Есть... — он опускает руку в карман своих джинс, вытаскивая оттуда все содержимое, — есть две тысячи лье. — Боюсь, что за эти деньги я смогу рассказать вам только анекдот. — Герцог, я прошу тебя, мне очень нужны патроны и лекарство. Без них я не смогу сражаться дальше. Ну же, помоги мне. — «Деньги пишут законы», мистер Уинтерс. Сожалею, но в данном случае помочь я ничем не смогу. — Дьявол! — рычит Итан, потирая переносицу пальцами. — И что, по-твоему, я должен идти спасать свою дочь голыми руками? — Вы можете попытаться, — добродушно улыбается ему Герцог, — ведь, как говорится: "Глаза боятся, а руки делают." Уинтерс впадает в отчаяние, совершенно не разделяя хорошего настроения тучного торговца. Ему что, теперь придется врукопашную бороться с Гейзенбергом, который умеет управлять металлом? Покачав головой, Итан возвращается в тот самый дом, где ночевал. Внутри он достает сумку из под кровати и пересчитывает оставшиеся боеприпасы, с горечью во рту понимая, что патронов в дробовике, как и в винтовке, не наберется даже на убийство парочки оборотней. Гребаный Герцог. Гребаные лорды. Гребаная деревня. Повесив сумку на плечо, Уинтерс решает по-быстрому обшарить близлежащие дома, но там не обнаруживается ничего интересного, зато ему удается собрать пару сотен лье. Естественно, этого все равно не хватает на его нужды, поэтому совершенно смурной Итан бредет обратно к дому, возле порога которого его уже поджидает трое ликанов. — Да блядский ты боже, — вздыхает он, решив переть напролом, потому что разбрасываться патронами налево и направо ему сейчас никак нельзя. Взяв нож, Уинтерс произносит себе под нос: — Я сумасшедший, — а затем кидается вперед. Заметив его, оборотни, свирепо рыча, тут же бегут к нему, капая слюной на землю. От первого прыгнувшего на него ликана Итану удается увернуться, а второй получает глубокий порез, когда пытается схватить свою жертву за ногу. Добежав до дома, Итан, тяжело дыша, вваливается в него и пытается закрыть входную дверь, однако третий ликан не позволяет ему этого сделать, просовывая оскаленную морду в образовавшуюся щель. Несколько секунд между ними идет неравный бой, после чего Уинтерс падает на пол, роняя сумку, и начинает отползать назад, с ужасом наблюдая за тем, как оборотень заходит внутрь, скребя когтями по полу. Итан все-таки решает воспользоваться пистолетом, однако не успевает вытащить тот из-за пазухи, как неожиданно в ликана, стоящего в паре метров от него, врезается огромный молот, выталкивая тварь обратно на улицу. — Довольно, — говорит Гейзенберг, выходя из-за спины Уинтерса и возвращая молот обратно себе. — Съебите отсюда и найдите себе другую добычу. В ответ на это оборотень недовольно рычит, но не смеет ослушаться приказа лорда. Недолго потоптавшись на месте, он коротко воет, а затем прыгает на крышу соседнего дома и окончательно пропадает из виду. Карл запирает входную дверь и прислоняет молот к кровати, после чего подходит к Итану, продолжающему сидеть на грязном полу. — И снова здравствуй, красавчик, — мурчит он, протягивая ему свою руку. Уинтерс отмахивается от чужой помощи и встает сам, сверля Гейзенберга напряженным взглядом. — Чего тебе от меня нужно? — спрашивает он сухим тоном. — Для начала хватило бы небольшой благодарности за то, что я снова спас твою задницу. — Что? Снова? — Вот именно, — закатывает глаза Карл. — Без меня твой забег по тоннелям с препятствими в тот раз непременно закончился бы смертью. Я заранее приказал ликанам гнать тебя не слишком быстро, но и не слишком медленно, чтобы никто из моей чокнутой семейки ничего не заподозрил. Я не хотел позволить тебе умереть. — Почему? — хмурится Итан. Гейзенберг снимает очки с глаз и протирает их краем собственной рубашки, отвечая: — Ради нашего объединения, конечно же. Я думаю, что вместе у нас точно получится грохнуть эту сучару Миранду. Ну, что скажешь? — Скажу, что ты псих. Мне плевать на ваши с ней семейные разборки. Мне нужна лишь моя дочь, поэтому неважно как, но я найду способ одолеть тебя и забрать колбу с Розой, — шипит Уинтерс. Злость кипит в нем подобно лаве. Он бесится от того, что человек, у которого находится последняя часть его малышки, стоит прямо перед ним, а Итан ничего не может ему сделать. — Знаешь, ты мог просто вежливо меня попросить, и тогда я бы сразу же отдал тебе колбу, — добродушно улыбается ему Карл, и Уинтерса его улыбка, почему-то, немного смущает. — Пиздишь. — Нет, клянусь. — Хорошо, — цедит Итан, — значит, вежливо попросить? Ладно. Гейзенберг, не мог бы ты, пожалуйста, добровольно отдать мне колбу с частью Розы? Он произносит это с явным сарказмом, совершенно не веря тому, что Карл говорит ему правду, однако то, что происходит в следующую секунду, едва не выбивает у Уинтерса почву из под ног. Опустив руку в широкий карман своего плаща, Гейзенберг вытаскивает оттуда желтую склянку с надписью «Розмари У.» на ней и отдает ее Итану, хмыкая: — Держи, красавчик. Все для тебя. На мгновение потеряв дар речи от удивления, Итан хмурится, забирая колбу себе и крепко прижимая ее к груди. Он с подозрением смотрит на Гейзенберга, ожидая, что тот сейчас выкрикнет: "Это была шутка!", но вместо этого Карл просто цепляет очки обратно на нос и смотрит на него, продолжая улыбаться. — Бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Чего ты хочешь взамен? — задает вопрос Уинтерс. — Как ты понимаешь, не убив Миранду, ты и Роза не покинете эту деревню, вот поэтому мне нужна твоя помощь в борьбе с ней. — А если я откажусь? Гейзенберг перестает улыбаться и подходит к нему едва ли не вплотную. Итан снова чувствует запах сигар и машинного масла, от которого ему нестерпимо хочется чихнуть. — А если откажешься, — цедит Карл, тыкая указательным пальцем в склянку, — то я использую силу твоей прелестной дочурки. Уверен, что она будет посговорчивей своего отца. — Сраный мудак, — выплевывает Уинтерс. — Это значит, что ты согласен? — А у меня есть выбор? — Есть, конечно, но только от тебя самого зависит, правильным он будет или же нет. Итан колеблется, не зная, как следует поступить. С одной стороны, вдвоем у них будет гораздо больше шансов на победу, но с другой, ему придется объединиться с Гейзенбергом, который опасен не меньше, чем сама Миранда. — Ладно, я согласен, — наконец, дает ему свой ответ Уинтерс, не замечая, как после этого из Карла разом уходит все напряжение. — Хотя толку тебе от меня все равно не будет никакого. — Почему это? — не понимает Гейзенберг. — Потому что у меня нет денег, а без них я не могу купить у Герцога заживляющую жидкость и, что самое главное, патроны. Знаешь, навряд ли Миранда позволит подойти к себе настолько близко, чтобы я мог пырнуть ее ножом. — Боеприпасы не проблема. Моя фабрика забита ими под завязку, так что если хочешь, то можешь взять их оттуда. Думаю, что и пара аптечек тоже найдется. — И что ты стребуешь в обмен на этот раз? — интересуется Итан. — Хм-м-м, думаю, что одного тебя мне будет вполне достаточно, — шепчет Карл спустя пару секунд, снимая кожаную перчатку с правой руки, а затем с каким-то благоговейным трепетом проводит костяшками пальцев по щеке Уинтерса. Тот замирает на месте, совершенно обескураженный чужими словами и прикосновениями, после чего отталкивает ладонь Гейзенберга и отходит назад, спрашивая: — Это что, какая-то шутка? — Нет, я говорю вполне серьезно. — Ты совсем ебанутый? — рычит Итан. — Предлагаешь, чтобы я переспал с тобой за патроны и аптечки? — А что в этом такого? — искренне не понимает Карл. — Зная эту суку Миранду, мы с тобой вполне можем не дожить до завтра, поэтому я не вижу ничего зазорного в том, чтобы успеть перед этим доставить друг другу взаимное удовольствие. Нам обоим будет приятно. Соглашайся. — Нет, ни за что на свете! Катись к черту, озабоченный мудила. Я раздобуду все необходимое и без твоей помощи. Подобрав упавшую сумку с пола, Уинтерс обходит Гейзенберга, грубо задевая его плечом, а затем выходит обратно на улицу. Он успевает сделать не больше пары шагов, когда в спину ему прилетает насмешливое: — Если что, то ты знаешь где меня найти, красавчик. Удерживая колбу с Розой левой рукой, Итан, не оборачиваясь, поднимает правую вверх и показывает ему средний палец. В ответ слышится гортанный смех и Уинтерс думает о том, что у Гейзенберга довольно приятный голос.***
— Добрый день, Мистер Уинтерс. У вас есть, чем меня порадовать? — спрашивает Герцог, пыхтя сигарой. — Нет, — угрюмо вздыхает Итан, поправляя лямку сумки на плече. — Я хочу есть. Приготовишь для меня чего-нибудь? — Конечно. Какие у вас имеются ингредиенты? — Есть пара кусков мяса птицы и простого мяса. Это на что-нибудь сгодится? — Да. Сейчас я сделаю для вас свой фирменный плов с домашней птицей и мясом. Выкладывайте все на прилавок. Кивнув, Уинтерс делает так, как ему велел торговец. Получив все необходимое, Герцог сразу же приступает к готовке, пока Итан, сняв сумку, молча наворачивает круги, стоя возле повозки. Примерно через сорок минут торговец отдает ему тарелку с горячим пловом. Взяв вилку в руки, Уинтерс садится прямо на землю и начинает есть, совершенно не чувствуя вкуса еды. — Я слышал, что к вам заглядывал лорд Гейзенберг. Если это не секрет, то ради чего? — спрашивает у него Герцог. — Чтобы предложить мне объединиться против Миранды в обмен на последнюю колбу с Розой, — прожевав мясо, отвечает Итан. — Ну, я и согласился. — Хм-м, и на этом все? Уинтерс поджимает губы и елозит по тарелке вилкой, чуть заметно краснея от смущения. — Нет, еще он предложил мне воспользоваться боеприпасами на своей фабрике. — Тоже в обмен на что-то? — А-ага. В обмен на... на... В общем, в обмен на секс. Вот. — И вы согласились? — Что? Нет! Конечно же нет! — А почему? — Что значит почему, мать твою? Какого хера я должен был соглашаться на это дерьмо? Герцог закуривает новую сигару и, глядя на Итана, говорит: — Потому что лорд Гейзенберг нравится вам. Услышав это, Уинтерс отставляет наполовину съеденный плов в сторону и одним махом вскакивает на ноги, подходя к прилавку. — Что ты сказал? Нравится? Да это бред собачий! — Скажите честно, когда он спросил вас об этом, вы задумались над ответом? — Задумался, но всего на пару мгновений. — Этого достаточно. Если бы он вам не нравился, то вы бы не стали размышлять, что отвечать, и не согласились бы на объединение с ним, сразу же сказав твердое нет в обоих случаях. Можете отрицать это сколько угодно, однако я прекрасно вижу, что лорд Гейзенберг вам явно симпатиз... — Хватит! — шипит Итан. — Я больше не желаю ничего об этом слышать. Лучше скажи мне, знаешь ли ты, где сейчас находится Крис. — Знаю. В данный момент Мистер Редфилд находится неподалеку от фабрики лорда Гейзенберга. — Ох, черт, снова этот металлический козел. Что Крис забыл у него? — А вот это мне уже неизвестно. Вам предстоит сходить туда и узнать все самому. Поблагодарив Герцога за еду и за предоставленную информацию о местонахождение Криса, Уинтерс забирает сумку и, вооружившись дробовиком, спешит к фабрике. По пути туда ему приходится оставить колбы с Розой в чаше гиганта, чтобы пройти дальше. — Не волнуйся, милая, папа скоро за тобой вернется, — говорит он вслух, после чего проходит через мост. Наконец, достигнув фабрики, Итан собирается обойти ее по периметру, как внезапно на него сбоку налетает Крис и прижимает к забору, нервно оглядываясь по сторонам. — Тебя здесь быть не должно! — шипит он. — Надо было думать об этом перед тем, как убивать мою жену, а затем похищать меня из собственного дома, мудила! — отвечает Уинтерс, отталкивая его от себя. — Это была не твоя жена, а Миранда, принявшая ее облик. — Не смей мне лгать, ублюдок! — Я не лгу! — ревет Редфилд. — Миранда избавилась от твоей жены, и заняла ее место, чтобы быть ближе к Розе. Все это время рядом с тобой была не Мия, Итан. Если все еще не веришь, то хотя бы вспомни сколько пуль в нее пришлось всадить, прежде чем она якобы умерла. Уинтерс опускает взгляд под ноги, мысленно возвращаясь в тот злополучный вечер. Он отчетливо помнит, как первая пуля угодила Мие в плечо. Она лишь недоуменно посмотрела в окно, не закричав от боли, после чего ее накрыло шквалом огня, но она все равно упрямо продолжала оставаться на ногах. После такого количества ранений обычный человек точно должен был умереть, однако Мия до сих пор была жива, когда пришедший Крис начал расстреливать ее из пистолета. Шокированный нападением, Итан не взял это во внимание, зациклившись лишь на том, что его жену только что зверски убили у него на глазах. Теперь-то ему стало ясно, почему Мия так просто забыла об инциденте в Далви три года назад, и была так скупа на эмоции. Потому что это была вовсе не Мия, а Миранда, с которой Итан неизвестно сколько времени делил кров, еду и даже постель. От осознания этого факта его начинает тошнить, и он еле удерживает в себе съеденный получасом ранее плов. — О господи, — чуть слышно произносит Итан, хватаясь за волосы, — о господи. — Не волнуйся, мы прикончим эту суку, — хлопает его по плечу Крис, — но сначала надо позаботиться о последнем лорде, иначе он может нам помешать. Я собираюсь пробраться внутрь фабрики, чтобы заложить в ней бомбы, так что советую тебе быть как можно дальше отсюда в тот момент, когда я взорву ее. Уинтерс снова думает о том, что все это время вместе с ним жило чудовище, которое убило Мию и собиралось использовать Розу для своих гнусных целей. Его начинает трясти от гнева. Он сжимает пальцы до побелевших костяшек пальцев, желая отомстить Миранде за все, что она сотворила с его семьей, но для того, чтобы победить ее, Итану срочно нужны боеприпасы, и сейчас ему становится совершенно наплевать, каким способом их придется получить. Теперь он готов на что угодно. — Стой. Позволь мне самому заложить заряды, — говорит Уинтерс, и Редфилд отрицательно мотает головой. — Исключено. Я не хочу подвергать твою жизнь еще большему риску. — Уже поздно об этом говорить, потому что я по уши в том же самом дерьме, что и ты. Пройди через мост и иди к месту ритуала. Там будет стоять большая чаша с четырьмя колбами. В каждой из них находится по одной части Розы. — Что? Роза внутри колб? — Да, благодаря стараниям Миранды. Послушай, эти колбы ни в коем случае не должны снова попасть в руки этой чокнутой суке. Ты должен обещать мне, что будешь беречь их, ясно? — Ага, ясно. — Хорошо. А теперь дай мне заряды. Я справлюсь. Несколько долгих мгновений Редфилд мнется, взвешивая все за и против, после чего чуть слышно матерится и передает Итану несколько бомб вместе с детонатором. — Здесь пять зарядов. Они очень мощные, так что будь аккуратен. — Без сопливых знаем. Кивнув друг другу, они тут же расходятся в разные стороны. Крис бежит обратно в деревню, а Уинтерс пытается понять, как ему попасть на территорию фабрики, огороженную высоким забором. Когда он уже думает о том, чтобы просто перелезть через него, ворота внезапно распахиваются, приглашая Итана пройти вперед. Засунув заряды в сумку, он утирает вспотевший лоб, а затем идет на фабрику. Оказавшись внутри, он блуждает по темным коридорам до тех пор, пока динамики под потолком не оживают и Гейзенберг не говорит в них: — Сейчас дойди ко конца коридора и сверни налево. Уинтерс трет переносицу пальцами, после чего начинает идти в заданном ему направлении. Дверь в одной из комнат оказывается приоткрыта, и Итан заглядывает туда, сразу же замечая курящего Карла, сидящего за столом в своих неизменных очках, но зато без шляпы. — Ну здравствуй в очередной раз, — мурчит он, поворачиваясь к Уинтерсу лицом. Тот хмурится и снимает сумку с плеча, ставя ее на пол. — Так и быть, я согласен переспать с тобой в обмен на боеприп... — начинает говорить он, как внезапно его прерывает тарахтение мотора, доносящееся откуда-то с нижних этажей. — Долбанный кусок металлолома, — закатывает глаза Гейзенберг, а затем, включив микрофон, ревет в него: — Штурм, а ну завали свой ебальник! Тарахтение тут же прекращается. — И кто это был? — интересуется Итан. — Один очень тупой говнюк, которого стоило бы пустить под пресс. В общем, ничего важного. Давай лучше вернемся к теме нашего разговора. Итак, значит, ты согласен. — Да, поэтому давай не будем терять времени. Чем быстрее начнем, тем быстрее закончим. — Куда ты так спешишь? — потушив сигару прямо об стол, интересуется Гейзенберг, вставая со стула и подходя к нему. — Миранда пока не высовывает носа из своей лаборатории. — Я не собираюсь ждать, когда она начнет действовать, — произносит Итан, снимая куртку и бросая ее на край верстака. — У меня есть взрывчатка. Ради ее получения пришлось обмануть Криса, однако это уже неважно. Теперь мне срочно нужны патроны и аптечки, так что вперед. Вот он я, весь твой, как ты этого и хотел. Бери – не хочу. — Погоди. У тебя хоть раз была интимная связь с другим мужчиной? — Была, и не одна. Во времена учебы в колледже я много экспериментировал, так что знаю все нюансы и тонкости этого нехитрого дела. Уинтерса буквально потряхивает от напряжения. Он хватается за край толстовки, собираясь стянуть ее с себя, но Карл кладет свою ладонь поверх его, останавливая. — Попридержи коней, красавчик. Ты сейчас выглядишь так, что мне хочется тебя только как следует отмыть, а не трахать. У меня здесь имеется санузел. Я отведу тебя туда и ты сможешь принять ванну, идет? — Да... То есть, нет... То есть... Ладно, — устало вздыхает Итан, позволяя взять себя за руку. Гейзенберг приводит его в противоположную часть фабрики, где, запустив Уинтерса в помещение с чугунной ванной, раковиной, а так же неработающим унитазом, тут же удаляется прочь, оставляя его наедине с самим собой. Итан набирает горячей воды из под ржавого крана, а затем раздевается догола, оставляя всю свою одежду прямо на полу, и залезает в ванну, не сдерживая блаженного стона. Мелкие раны и порезы слегка пощипывает, но он этого не замечает, наслаждаясь ощущением временной безмятежности и спокойствия. Тщательно смыв с кожи пот, засохшую кровь и сажу при помощи мелкого куска хозяйственного мыла, Уинтерс вылезает из ванны, после чего натягивает ту же самую грязную одежду на чистое тело, и возвращается обратно к терпеливо ждущему его Карлу. — Ну вот, как отмылся, так сразу стал похож на приличного человека, — смеется тот, кивком головы указывая на перегородку из ткани в углу комнаты. — За ней стоит кровать. Иди туда. Я сейчас к тебе подойду. Сглотнув ком, вставший в горле, Итан подходит к узкой койке и присаживается на нее, опустив глаза в пол. Через пару секунд слышатся тяжелые шаги Гейзенберга, который плюхается рядом с ним. — Дай сюда покалеченную руку, — говорит он, и Уинтерс недоуменно хмурится. — Зачем? — Хочу, чтобы ты подрочил мне ей. — Что? Блять, ты в своем уме? — Расслабься, ковбой, я просто пошутил, — ухмыляется Карл. — У тебя на бинты страшно смотреть. Нужно поменять их на новые. — Так бы сразу и сказал, — отвечает Итан, протягивая левую руку вперед. Гейзенберг кладет ее на свое колено и, сняв перчатки вместе с очками, начинает бережно разматывать замызганный бинт. Он действует максимально аккуратно, каждый раз извиняясь перед Уинтерсом, когда тот шипит от боли. Чтобы Итан перестал зацикливаться на неприятных ощущениях, Карл решает отвлечь его разговором. — Ты упомянул, что ради получения взрывчатки тебе пришлось обмануть Криса. Что это значит? — Он собирался заложить заряды на фабрике и расхерачить ее вместе с тобой, а я попросил сделать это самому. Пришлось его недолго уговаривать, и в итоге Редфилд все-таки согласился. — О, вот как. Значит, ты спас меня. Что ж, спасибо. — Не обольщайся. Я не использовал бомбы по назначению лишь потому, что тогда бы вместе с фабрикой были уничтожены и мои обещанные боеприпасы. — Хм, знаешь, судя по твоему румянцу, ты явно говоришь мне неправду, — улыбается Карл, откладывая снятый бинт в сторону и вытаскивая новый из кармана своего плаща. — Дело ведь не только в боеприпасах, я прав? В первую очередь, ты не стал взрывать фабрику из-за меня. Я тоже тебе нравлюсь. Уинтерс чуть заметно дергается, вспоминая слова Герцога о его симпатии к этому человеку, и тщетно пытается скрыть свое смущение. — Нет, это вовсе не так, — отвечает он. — Ты совсем не умеешь врать, крошка Итан. — Я не вру. — Врешь. — Не вру, — настаивает Уинтерс, наблюдая за тем, как Гейзенберг обматывает его покалеченную руку новым бинтом. Закончив, Карл несколько секунд внимательно рассматривает чужое пунцовое лицо, после чего подсаживается ближе к Итану и шепчет: — Скажи это еще раз. — Что? — Что я тебе не нравлюсь. — Ты мне не нравишься, — тут же произносит Уинтерс. — Еще раз, — просит Гейзенберг, начав гладить его по бедру. Итан шумно сглатывает слюну, а затем, прикрыв глаза, повторяет: — Ты мне не нравишься. — Еще раз. — Ты мне не нравишься. — Еще. — Ты мне не нравишься! Карл прислоняется к его лбу своим и перемещает ладонь с бедра на ягодицу, несильно сжимая ее. — Еще раз. — Ты мне... не... нравишься, не нравишься... не нравишься... не нравишься... — раз за разом, как заведенный, продолжает говорить Уинтерс, — не нравишься... не нравишься, не нрав... Последнее слово тонет в чужих губах. Итан мычит, цепляясь руками за плечи Карла, а тот перекладывает их себе на шею. — Гейзенберг... — чуть слышно стонет Уинтерс, когда поцелуй неожиданно прерывается. — Тш-ш-ш, расслабься. Тебе будет очень хорошо. Верь мне. Одним махом стянув с Итана толстовку, а с себя плащ, Карл опрокидывает того на кровать и, раздвинув ему ноги, ложится сверху. Они снова коротко, но страстно целуются, после чего Гейзенберг лижет Уинтерсу шею, ощущая вкус мыла и соленого пота. Итан крепко сжимает простыню в кулак и запрокидывает голову, чувствуя, как чужая эрекция упирается в его собственную. Он хнычет и, отпустив простыню, тянется дрожащей рукой к своей ширинке, но Карл рычит: — Не трогай! — и ему приходится прикусить нижнюю губу, чтобы не начать умолять Гейзенберга прикоснуться к его твердому члену. Признаться честно, это первый раз, когда Уинтерс настолько сильно хочет другого человека. Да, как он и говорил, в колледже у него было довольно много сексуальных партнеров разного пола, а затем он женился на Мие и спал только с ней, но ни она, ни кто-либо другой не возбуждал Итана так, как это делал Гейзенберг. Теперь уже было бессмысленно отрицать тот факт, что он ему действительно нравился. Его враг. Его партнер. Его... любовник. Карл спускается ниже, щекоча бородой обнаженную грудь Уинтерса, и берет в рот один из его сосков. Итан давится вздохом, вплетая свои пальцы ему в волосы на голове. Гейзенберг одобрительно мурчит, переключаясь на второй сосок, а затем на ощупь расстегивает молнию на джинсах Уинтерса и, вытащив сочащийся смазкой член из трусов, принимается медленно дрочить ему. Итан не сдерживает громкого стона и прячет пылающее лицо в сгибе локтя, раздвигая ноги еще шире. Карл собирается стянуть ремень со своих штанов, как неожиданно слышит сирену. — Дьявол! — рычит он, вставая с кровати и, отодвинув тканевую перегородку в сторону, подходит к своему столу, вырубая источник противного звука. Уинтерс остается лежать на постели, мечтая лишь об одном – чтобы тот вернулся и помог ему кончить. Через пару секунд Гейзенберг, будто услышав его мысли, и правда возвращается, только вот вовсе не за тем, чего хочет Итан. — Мои датчики только что засекли, как Миранда покинула пределы своей лаборатории, — говорит Карл, глядя на него сверху вниз. — Судя по всему, эта сука что-то затевает, но, что бы это ни было, мы должны помешать ей воплотить свои планы в жизнь, поэтому давай, красавчик, подъем, время не ждет. Уинтерс разочарованно вздыхает и опускает ноги на прохладный пол. У него все еще стоит, а низ живота тянет, но Итан старательно это игнорирует, понимая, что о долгожданной разрядке теперь можно забыть. Он тянется к молнии своих джинс, чтобы застегнуть ее, однако Гейзенберг не позволяет ему этого сделать, резко хватая Уинтерса за руку и дергая его на себя. Итан впечатывается в чужое тело и не успевает даже пискнуть, как Карл вновь обхватывает его возбужденную плоть своей горячей ладонью, начав водить большим пальцем по чувствительной головке. — После того, как мы грохнем эту бешеную паскуду, — шепчет он на ухо мелко подрагивающему Уинтерсу, — ты кончишь уже только от моего члена внутри себя, ясно, Итан? Тот еле заметно кивает, прижимаясь к Гейзенбергу еще сильнее. Свободной рукой Карл обхватывает его за шею и целует, мягко проталкиваясь языком ему в рот. Уинтерс неловко дергается, после чего глухо стонет, наконец, достигая оргазма. — Умница, — усмехается Карл, отпуская его. — Когда ты бродил по фабрике, то видел ящики, отмеченные желтой краской? — Что? А, кажется, д-да, — чуть заторможенно отвечает Итан, неслушающимися пальцами застегивая ширинку на джинсах и натягивая на себя толстовку. — В них лежат твои обещанные боеприпасы. Бери столько, сколько сможешь унести, а потом иди на выход. Я скоро к тебе присоединюсь. — Стой, а аптечки? — Они уже в твоей сумке. Я положил их туда, пока ты плескался в ванной. — Ясно. Но почему ты не идешь вместе со мной? — хмурится Уинтерс. — Потому что сначала мне нужно решить одну ма-а-аленькую проблемку, — машет рукой Гейзенберг, заляпанной его семенем, после чего указывает на свой стояк. — Мне, знаешь ли, не очень хочется идти пиздить Миранду со стоячим членом. А то мало ли, вдруг она примет это на свой счет? Спрятав улыбку, Итан надевает куртку и, взяв сумку в руку, покидает комнату, где они еще совсем недавно предавались с Карлом безудержной страсти. Он думает об этом, петляя по темным коридорам, и изредка натыкаясь на механических солдатов Гейзенберга, которые не обращают на него никакого внимания. Ящик с желтой краской обнаруживается недалеко от выхода, и Уинтерс взламывает его какой-то железкой, поднятой с пола. Внутри оказывается столько оружия и патронов, что хватило бы как минимум на несколько часов безостановочного обстрела. Итан недолго роется в ящике, выбирая самое необходимое, а затем открывает сумку, чтобы запихать боеприпасы туда. Закончив, он вешает сумку на плечо и покидает фабрику, но успевает только выйти за забор, как на него в тот же самый миг налетает Крис в своем боевом обмундировании. — Какого черта, Итан? — задает он вопрос. — Я думал, что тебя убили, и именно поэтому ты не смог взорвать фабрику. — Успокойся. Я с самого начала не планировал ее взрывать. — Что? Уинтерс трет лоб, после чего пожимает плечами. — В общем, мы с Гейзенбергом объединились, чтобы вместе одолеть Мира... — Ты совсем уже с катушек съехал? — перебивает его Редфилд, хватая Итана за грудки и начиная трясти, словно тряпичную куклу. — Он наш враг! Враг, мать твою! — Может и так, но пока что он сделал для меня намного больше, чем кто-либо другой! — Ты не понимаешь... — Нет, это ты не понимаешь! — рычит Уинтерс ему в лицо. — С ним у нас будет гораздо больше шансов на победу! — А вдруг это его хитрый план – запудрить тебе мозги, а потом преподнести Миранде на блюдечке. Почему ты так веришь ему? — А почему нет? Тебе же я тоже верю. — В отличие от него, я твой друг. — Да, ты просто охуительный друг. Не рассказал о Миранде, не предупредил о своем плане, ничего не объяснил, а просто ворвался к нам в дом, и силой забрал меня оттуда вместе с Розой! Так, по-твоему, поступают настоящие друзья? — выплевывает Итан, пытаясь вырваться из чужой крепкой хватки. — Отпусти! Блять, да отцепись ты от меня! Редфилд никак не реагирует, и Уинтерс уже решает как следует врезать ему по морде, но затем происходит то, чего не ожидают они оба. Металлическая антенна от рации Криса гнется, а затем вырывается вместе со шнуром, который обвязывается вокруг шеи Редфилда, начиная душить его. Он тут же отпускает Итана и валится на землю, пытаясь избавиться от шнура, однако тот ни в какую не думает поддаваться. — О боже, Крис! — испуганным голосом произносит Уинтерс, снимая сумку с плеча и падая рядом с ним на колени. — Черт, вот же ж дерьмо! Крис, держись! Сейчас, сейчас... Он опускает руку в карман своей куртки, пытаясь отыскать там нож, чтобы разрезать шнур, после чего замечает Гейзенберга, идущего в их направлении. Догадавшись, что к чему, Итан вскакивает на ноги и несется прямо к нему, крича: — Ты же убьешь его! — На то и расчет, — холодно улыбается Карл, поправляя свою шляпу. — Это ему за то, что хотел взорвать мою фабрику, сраный камнеборец. Он сжимает руку в кулак и Редфилд начинает хрипеть от недостатка воздуха. Уинтерс подбегает к Гейзенбергу и обхватывает его запястья, прося: — Пожалуйста, прекрати. Не надо, не трогай его. Я не хочу, чтобы он умер. Карл словно не слышит его слов, продолжая свою экзекуцию над Альфой. — Перестань! — дергая его за воротник плаща, просит Итан. — Ну же, остановись, черт бы тебя побрал! Он утыкается лбом в плечо Гейзенберга, и больше ничего не говорит, понимая, что совершенно бессилен в данный момент. Через пару секунд хрипы Криса сменяются на надсадный кашель, и Итан слышит: — Хорошо, я сохраню ему жизнь, но сделаю это только ради тебя. Уинтерс облегченно вздыхает и поднимает голову, глядя на Карла благодарным взглядом, а тот в ответ гладит его по щеке рукой, скрытой в кожаной перчатке. Редфилд снова кашляет, и Итан, отмерев, тут же бросается обратно к нему. Гейзенберг идет следом за ним. — Крис, ты как, в норме? — спрашивает Уинтерс, помогая ему снять шнур с шеи. — Кха, да, в норме, — отвечает тот напряженным тоном, наблюдая за приближением Карла. — Сделай лицо попроще, бугай, и скажи спасибо за то, что я не довел дело до конца, хотя мог бы, с учетом того, что ты собирался сделать со мной и моей фабрикой. — Да пошел ты. — Как грубо. Разве в BSAA тебя не научили вежливо разговаривать со старшими, м? — Нет. Но зато в BSAA меня научили тому, как правильно стирать с лица земли ублюдков наподобие тебя, — хмыкает Редфилд, поднимаясь на ноги и отряхиваясь от налипших к одежде травинок. — Угрожаешь мне, горилла? Тогда давай сразимся, как мужик с мужиком, и посмотрим, кто кого... — Довольно, — вздыхает Итан, вставая между ними. — Пока вы тут ведете себя, как дети малые, Миранда находится бог знает где. — Ну, вообще-то я знаю, где эта сука, — сообщает ему Гейзенберг, — правда не понимаю, зачем она туда направляется. — Куда? — хмурится Уинтерс, глядя на него. — К месту церемонии. Но Розы ведь у нее нет, а без нее делать ей там совершенно нечего. — Хм... Крис, где колбы? — Остались под охраной моего отряда, пока я решал кое-какие дела, — туманно отвечает тот. — К сожалению, связаться с ними я не могу, потому что гребанная рация накрылась медным тазом из-за одного тупого идиота. — Дай ее сюда, ungehobelter Ruck,* сейчас я мигом все починю, — закатывает глаза Карл. Редфилд переглядывается с Уинтерсом, который одобрительно кивает ему, после чего нехотя передает поломанную рацию в руки Гейзенбергу, и тот принимается колдовать над ней. Примерно через пару минут кропотливой работы, Карл издает нечто, смутно напоминающее победный клич, а затем возвращает рацию ее законному владельцу. — Готово, hirnloser großer Mann.** Можешь проверить. Крис засовывает рацию обратно в чехол и, включив ее, прислушивается к звукам в наушнике. Спустя несколько мгновений оттуда доносится чье-то тяжелое дыхание и шепот: — Капитан Редфилд, это вы? — Да, это я. Что-то произошло? —Да. Миранда напала на нас и забрала... забрала... — Что забрала? — Забрала колбы. Все до единой. Простите, мы ничего не смогли сделать. — Ясно. Вы ранены? — Пустяково. Так, пара царапин и ничего больше. — Хорошо. Тогда подтягивайтесь к месту эвакуации. Если что, я буду на связи. Отключив рацию, Крис рычит: — Твою мать! — и прикрывает глаза руками. Итан подходит к нему, спрашивая: — Что случилось? Редфилд молчит и он повторяет: — Крис, что случилось? — Миранда разнесла весь мой отряд и забрала колбы, — выпаливает Редфилд на одном дыхании, и Уинтерс отшатывается от него, как от огня. — Ч-что? Нет. Нетнетнетнет... — шепчет Итан, хватаясь за свои волосы на голове. Карл снимает очки с глаз и, опустив те в карман плаща, закуривает сигару, предчувствуя тотальный пиздец. — Ты... Ты же обещал мне, что будешь беречь их. Блядский мудила, я ведь рассчитывал на тебя! Я отдал тебе самое дорогое, что у меня было, а ты взял и проебал мою дочь! — Итан... — Что Итан? Что Итан? Даже не думай пиздеть мне о том, как тебе жаль! — шипит тот и, забрав свою сумку, скрывается за высоким забором фабрики. Крис собирается догнать Уинтерса, но на его пути встает Гейзенберг. — Твои извинения сейчас ни к чему не приведут. Дай ему пару минут побыть наедине с собой, чтобы немного остыть, — говорит он, протягивая новую сигару Редфилду. Крис смотрит на нее так, будто это дохлая крыса, а затем все-таки берет в руки и поджигает своей зажигалкой. — Я в очередной раз все просрал, — вздыхает он, делая первую затяжку. — Прав был Итан. Хреновый из меня все-таки вышел друг. — Это ты мне сейчас типа душу изливаешь? — пыхтя своей сигарой, интересуется Карл. — Нет. Просто констатирую факт. — Правда? А больше похоже на распускание соплей. — Иди нахрен. Я пытаюсь сделать все возможное, чтобы защитить его, а в итоге это выглядит так, словно я тут главный злодей, а не Миранда. — Дубина, не говори ерунды, — усмехается Гейзенберг, туша окурок об траву. — До Миранды тебе еще расти и расти, но накосячил ты, конечно, будь здоров. Итан разочарован тем, что ты не оправдал его доверия, однако он все равно надеется на тебя. Ты нужен ему точно так же, как он нужен... мне. Хотя нет, мне он все-таки нужен гораздо сильнее. Крис бросает на него удивленный взгляд, но ничего не говорит, задумавшись о чем-то своем. Через пару минут начинает накрапывать мелкий дождик, поэтому он зябко ежится, глядя на темные тучи, накрывшие деревню. Поднимается холодный ветер, трава начинает колыхаться, сгибаясь до самой земли. У Редфилда появляется стойкое ощущение того, что надвигается какая-то беда. Над головой слышится шумное хлопанье птичьих крыльев, а секундой позже перед глазами проносятся несколько темных перьев. Крис ловит одно из них пальцами и, выбросив затушенный окурок подальше от себя, подносит перо к лицу, начав внимательно его рассматривать. Сначала не происходит ничего, но затем перо внезапно покрывается трещинами и рассыпается на множество мелких частей. Увидев это, Карл в ужасе округляет глаза, после чего шепчет: — Миранда здесь. Они в тот же миг одновременно срываются со своих мест и бегут за Итаном, молясь лишь об одном – только бы не опоздать. Территория фабрики встречает их черными деревьями, которые шевелят ветвями и пытаются помешать им пройти, но Гейзенберг и Редфилд успешно отбивают атаки, двигаясь дальше. Наконец, избавившись от всех преград на своем пути, им удается добраться до Уинтерса, однако делают они это слишком поздно. Крис первым замечает Итана, который стоит возле Миранды и, размахивая пистолетом в разные стороны, что-то яростно ей выговаривает, а та в ответ лишь запрокидывает голову и громко смеется. — Итан, отойди от нее! — кричит Редфилд, тем самым совершая роковую ошибку. Отвлекшись, Уинтерс оборачивается на его голос, и в этот самый момент Миранда пробивает его грудную клетку рукой, доставая из нее трепещущее сердце. — Нет! Сука, я убью тебя! — ревет Карл, поднимая в воздух обломки металлического хлама, валяющегося вокруг, а затем обрушивает все это в сторону Миранды. Та с легкостью избегает его яростного удара, превращаясь в стаю птиц и улетая прочь. Итан продолжает стоять на ногах, чуть пошатываясь и смотря на дыру в своей груди, после чего кулем валится на сырую землю. Гейзенберг подбегает к нему и, опустившись на колени, берет умирающего Уинтерса на руки. — Нет, нет, не смей сдаваться! — говорит он, прижимая Итана к себе. — А как же твоя дочка? Что, так и помрешь, позволив этой суке забрать крошку Розу? — С... Спаси... ее... — чуть слышно произносит он, — спа... си... Последнее слово тонет в шуме проливного дождя. Уинтерс перестает дышать и обмякает, устремляя пустой взор к грозовому небу. Карл задушенно скулит, утыкаясь лицом ему в шею, и ощущая, как внутри него что-то с треском ломается. Крис подходит к ним и поджимает губы, глядя на то, как Гейзенберга затапливает отчаяние. Он тянется вперед, желая прикрыть Итану глаза, но Карл рявкает: — Не прикасайся к нему! — и Редфилд молчаливой тенью отступает назад. У них нет времени на скорбь, как нет времени и на передышку. Миранда уже на полпути к месту проведения церемонии, и им нужно торопиться, чтобы не позволить ей использовать малышку Розу. — Пора идти, — говорит Крис, перевешивая автомат на другое плечо. Карл заторможенно кивает и, сам прикрыв Уинтерсу веки, поднимается на ноги, продолжая удерживать его мертвое тело у себя на руках. — Я не оставлю его здесь. — Я тоже. Они пересекаются друг с другом взглядами, и идут назад, выходя за пределы фабрики. Гейзенберг шагает впереди, строя себе дорогу из всего металлического, что попадается у него на пути, а Редфилд не отстает, следуя за ним. Он не смотрит вперед, потому что светлая макушка Итана, выглядывающая из-за чужого плеча, не дает ему покоя. Крис считает себя виноватым в том, что произошло, и от этого ему нестерпимо хочется пустить пулю себе в голову, но он прекрасно понимает, что от этого никому не станет легче. Когда они попадают в деревню, позади слышится топот копыт и какое-то дребезжание. Редфилд оборачивается на звук, хватаясь за автомат, а Карл не обращает на причину шума никакого внимания, продолжая уверенно топать вперед. — Мистер Редфилд, лорд Гейзенберг, и, ох, мистер Уинтерс, — произносит тучный торговец, замедляя ход своей повозки. — Отвали, Герцог, сейчас не до тебя, — цедит Карл. — Понимаю. Вы ведь направляетесь к Миранде, верно? — А то ты сам не знаешь. — Тогда садитесь в мою повозку. Я вас подброшу. — Сами дойдем, так что езжай своей дорогой. — Насколько мне известно, Миранда уже начала свою церемонию с крошкой Розой, поэтому вам следует поспешить, — советует им торговец. — Колеса будут быстрее ног, так что запрыгивайте. Я мигом домчу вас до пункта назначения. Гейзенберг резко останавливается, и Крис ждет, что тот сейчас пошлет настырного жирдяя на три буквы, однако Карл хмыкает, а затем без лишних слов забирается в повозку. Редфилду не остается ничего другого, как поступить точно так же. Внутри тесной коробки на колесах пахнет различными травами и свежей рыбой. Крис садится на правую скамью, а Гейзенберг кладет Итана на левую, после чего сам сползает на пол рядом с ним. Если не обращать внимание на кровавую дыру в груди Уинтерса, и тот факт, что он не дышит, то создается ощущение, будто Итан просто крепко спит. Карл смотрит на него, словно ждет, что он вот-вот проснется, однако этого, естественно, не происходит. Гейзенберг поднимает правую руку и убирает влажные волосы с его лба. То, с какой нежностью он это делает, смущает Редфилда. Ему кажется, что он видит то, чего видеть не должен. Слишком личное. Слишком... интимное. А еще ему жаль, что он так и не успел сообщить Итану о том, что Мия жива, и с нетерпением дожидается его возвращения. Герцог, уверенно ведущий повозку, откашливается, говоря: — Лорд Гейзенберг, вы знаете о кое-какой особенности тела мистера Уинтерса? — Ты про регенерацию? — спрашивает тот. — М-м, не совсем про нее. Я имел в виду другую особенность. — Какую? — Ту, которая может помочь мистеру Уинтерсу отрастить утерянную конечность или даже внутренний орган. — Если это так, то чего ж она тогда ему пальцы не отрастила, а? — интересуется Карл, нежно обхватывая перебинтованную ладонь Итана. — Потому что он не такой, как вы или Миранда. Ему, в отличие от вашего каду, необходим катализатор для регенерации. В то время как вы спокойно можете отращивать себе новые конечности, мистер Уинтерс может их только, м, скажем так, цеплять обратно на место при помощи специального лекарственного средства. — Я не понимаю, — хмурится Крис. — Что ты пытаешься этим сказать? — Я пытаюсь сказать, что лорд Гейзенберг может извлечь часть каду из своего тела, а затем вставить на место сердца мистера Уинтерса, дабы запустить процесс регенерации и вернуть его к жизни. — Что? Это правда возможно? — Возможно. Итан Уинтерс необычайно интересный молодой человек, мистер Редфилд, но, впрочем, вы и сами об этом прекрасно знаете. Карл снова смотрит на бледное лицо Итана, на его темные ресницы и чуть приоткрытые губы, отчетливо понимая, что если будет нужно, то он отдаст всего себя целиком, лишь бы этот человек снова мог жить. — Герцог, если твоя теория действительно сработает, — говорит он, снимая перчатки и задирая рубашку вместе с футболкой до самой шеи, — то я позволю тебе разобрать всех моих роботов и продать их на запчасти. — Ловлю вас на слове, лорд Гейзенберг. — Перестань называть меня лордом. Теперь это уже в прошлом. — Хорошо, Карл, как скажете. Хмыкнув, Гейзенберг обращается уже к Крису: — Здоровяк, поделись-ка со мной своим ножом. — Что? Это еще зачем? — Чтоб ты спросил, дубина. Дай нож, говорю, иначе я просто отберу его у тебя силой. Закатив глаза, Редфилд вытаскивает нож из ножен и протягивает его Карлу. Взяв тот в руки, Гейзенберг приставляет лезвие к своей груди. Крис морщится, спрашивая: — Какого черта ты собрался делать? — За столько лет нашего симбоза, засранец каду сросся с моим сердцем, поэтому мне придется вырезать его из груди. — Господи, какая мерзость. — Пожалуй, я соглашусь с мистером Редфилдом, — усмехается Герцог, а затем добавляет: — Карл, попрошу вас не заляпать мою повозку кровью, а то мне не хочется потом возиться с уборкой. — Это уж как получится, — отвечает тот. — Ну, поехали. Когда лезвие рассекает кожу и входит внутрь, Редфилд отворачивается в сторону, не желая смотреть на эту добровольную экзекуцию. Гейзенберг стонет от боли, но продолжает медленно погружать нож в свое тело. Тягучая кровь струится по его животу, впитываясь в штаны и капая на пол. Сцепив зубы, он доводит лезвие почти что до самой середины, после чего вытаскивает его наружу, заменяя своими пальцами. — Блять, какой же это ебанный пиздец, — шипит Карл, проталкивая пальцы в собственную грудную клетку. Те скользят от крови, но он не обращает на это внимания. Наконец, добравшись до сердца, он нащупывает намертво присосавшийся к нему каду, а затем, зацепив тот ногтями, отрывает небольшой кусок и вытаскивает его наружу. — Готово. Крис оборачивается к нему и не может скрыть отвращения на своем лице. Гейзенберг сидит на залитом кровью полу с раскуроченной грудной клеткой, и сжимает между пальцев какую-то темную субстанцию, похожую на грязь. — Спасибо за помощь, дружище. Держи, — возвращает ему Карл покрытый ошметками плоти, окровавленный нож, но Редфилд отказывается его забирать. Пожав плечами, Гейзенберг откладывает нож в сторону и, дождавшись, когда грудная клетка окончательно зарастет, заправляет рубашку с футболкой в штаны, после чего склоняется над безжизненным телом Итана. — Да уж, не каждый день я дырявлю собственное тело ради другого человека, но ты особенный, красавчик, так что давай, не подведи меня. Он засовывает каду в открытую рану на груди Уинтерса, а затем коротко вздыхает. — И сколько он будет регенерировать? — задает вопрос Карл Герцогу. — Не имею ни малейшего понятия, однако со стопроцентной точностью могу заверить, что для него это будет гораздо более долгим процессом, чем для вас. Кстати, мы уже подъезжаем к месту ритуала. Вы готовы к финальному бою? — Естественно. — Что ж, отлично. Тогда могу пожелать вам только удачи. Когда повозка останавливается, Карл открывает дверцу и выходит наружу, разминая затекшую спину. Крис вылезает следом, проверяя, сколько у него имеется патронов к автомату, а затем одобрительно хмыкает. — Оставляю Итана под твой присмотр. Головой за него отвечаешь, понял меня? — хмурится Гейзенберг. — Не волнуйтесь, — улыбается торговец. — Думаю, что хуже вырванного сердца, с ним уже точно ничего не случится. Распрощавшись с Герцогом, Карл вместе с Крисом отправляются к Миранде. — А, мальчишки, добрались все-таки, — говорит она им, стоя перед алтарем. — Как была поездочка? — Просто охуительная, — отвечает Гейзенберг, закуривая последнюю оставшуюся у него сигару. — Я так понимаю, что просить тебя по хорошему отдать нам Розу бесполезно, да? — Верно. Роза останется здесь и переродится в мою дочь. Я не позволю вам ее забрать. Даже не надейтесь. — А если я предложу тебе кое-что равноценное взамен? — Что, например? — Например пососать мой член, долбанная ты сука. — А что, Итан Уинтерс плохо с этим справлялся? — скалит зубы Миранда и Карл переламывает сигару пальцами пополам. — Так ты знала о нашей связи? — Конечно я все знала. Хорошая мать ведь должна быть в курсе темных дел своих глупых детишек, а если ее что-то не устраивает, то она наказывает провинившееся чадо. Почему ты думаешь, я вырвала сердце Итану у тебя на глазах? — Потому что это было твоим наказанием для меня? — Умный мальчик. — Больная на голову шлюха. — Разве так нужно разговаривать со своей матерью? — Никакая ты мне не мать! — рычит Гейзенберг, выходя вперед. — Ты просто свихнувшаяся ученая, которая думает, что у нее получится воскресить свою давно откинувшую копыта дочь. Только знаешь что? Нихера у тебя не выйдет, мразь. — А вот это мы еще посмотрим! — рявкает взбешенная его словами Миранда, начав трансформироваться. Редфилд, до этого лишь молча наблюдающий за их перебранкой со стороны, вскидывает дуло автомата вверх и несколько раз стреляет в нее. Миранда успевает отбить две пули, а третья пронзает ее бок, и она недовольно стонет, отправляя в Криса одно из своих щупалец. Используя свою силу, Карл перерубает его куском арматуры, а затем прячет их с Редфилдом за металлическими пластинами, когда Миранда начинает идти вразнос. — Охуеть мы ее разозлили, — хохочет Гейзенберг, пока Крис перезаряжает автомат. — Да уж, нет ничего опаснее женщины в гневе. Сужу это по своей младшей сестре. Высунувшись из-за укрытия, он стреляет, а Карл направляет все пули до единой прямиком в Миранду, парящую под потолком. Первая пуля пробивает ей плечо, вторая костлявую руку, а еще несколько попадают точнехонько ей в крылья. Миранда врезается в стену, оставляя в ней огромную выбоину. — Жалкие ничтожества! Я убью вас! Восстановив равновесие, она создает три огненных шара и кидает их вниз. — Твою мать! Валим отсюда! — орет Карл, толкая Редфилда, после чего слышит взрыв. Там, где они были секунду назад, теперь уже горит огонь, разрушивший их временное убежище. Миранда смеется, раскинув руки в разные стороны. — Да, да, вот так! Бегите, сверкая пятками. Вам все равно никогда меня не победить! Войдя в раж, она начинает бесконтрольно разбрасываться огненными зарядами и щупальцами куда попало. Гейзенберг едва успевает парировать чужие атаки, чем веселит Миранду еще больше. В один момент, когда она собирается в очередной раз метнуть в них пламенные круги, Крис бросает в ответ небольшую бомбу, которая взрывается и опаляет ей крылья. Миранда визжит, падая на землю бесформенной кучей, и Карл успевает заметить, как из ее глаз вытекает какая-то черная жижа. — Хэй, она теряет силы, — сообщает он Редфилду, пока Миранда пытается встать. — Ты уверен? — Абсолютно. — Неужели мы вымотали ее? — Хм, я так не думаю. Тут явно замешано что-то другое, но я пока не понимаю, что именно. В любом случае, теперь у нас есть все шансы победить эту суку, поэтому нам надо продолжать атаковать ее до тех пор, пока она не сдохнет окончательно, понял? — Понял, — утерев взмокший лоб, отвечает Крис. — Тогда вперед.***
Они тратят почти что двадцать минут на то, чтобы Миранда больше не могла подняться в воздух, и затем еще двадцать на атаки сразу с двух сторон. Ее движения становятся вялыми, и Миранда теряет былую хватку, часто пропуская удары, однако это делает не она одна. Вымотанные бесконечно длящимся боем, Гейзенберг с Редфилдом начинают постепенно сдавать позиции. Они почти что не атакуют, а лишь защищаются, и на это уходят последние остатки их сил. Видя, что ее враги почти что на пределе, Миранда решает нанести по ним свой последний и самый мощный удар. Отойдя назад, она погружает место битвы в непроглядную темноту и поднимает руки вверх. Земля под ногами начинает дрожать. Огромные столбы мегамицелия вырываются наружу, снося Криса и Карла с ног. К большому сожалению Гейзенберга, от его силы сейчас нет никакого прока. Не видя, откуда идет атака, он не может ее отразить. Внезапно сбоку слышится грохот, и Карл в последнюю секунду успевает накрыть их металлическими пластинами, которые, однако, не обеспечивают им полную безопасность. — Глупцы! Долго вы будете прятаться от меня? Выходите, давайте немного поиграем! — ревет Миранда. Гейзенберг чертыхается себе под нос. — Редфилд, слышишь меня? Кажется, у нас серьезные проблемы. — Я это вижу. Точнее, я нихрена не вижу, потому что все вокруг черным черно. — Я тоже. Блять, неужели так и подохнем здесь? — Не хотелось бы, но если все-таки придется, то перед этим мы должны как следует навалять этой суке, чтобы хотя бы умирать было не так обидно. — Не этого я ожидал услышать, но, ладно, согласен. — Мальчики, вы как, еще живы? — усмехается Миранда, предчувствуя вкус скорой победы. — Ну, это ненадолго. Сейчас я быстро с вами расправлюсь, но не переживайте, ведь мегамицелий будет помнить в... Звук ее довольного голоса внезапно резко обрывается, и после этого отступает темнота. Карл и Крис с опаской выглядывают из-за своего укрытия, не понимая, почему Миранда вдруг сменила гнев на милость, а затем едва не теряют дар речи, замечая... живого Итана. Тот стоит возле входа, сжимая пистолет в правой руке и молчит. Миранда, вернувшая свой человеческий облик, внимательно разглядывает его, после чего с интересом склоняет голову на бок. — Надо же. Разве обычные люди воскресают после того, как им вырывают сердце? Вот и я думаю, что нет. Что же ты такое, Итан Уинтерс, м? Итан продолжает молчать, не шевелясь и никак не реагируя на ее слова. Карл щурится, пытаясь что-то в нем разглядеть, а затем толкает сидящего рядом Редфилда локтем в бок. — Посмотри на его тень. — Тень? — хмурится Крис. — А что с ней не так? — Она гораздо меньше роста Итана и двигается будто бы отдельно от него. — Что? Да быть того не мож... О, ладно, ты прав. Так, ну и что это за херня? — А мне почем знать? — пожимает плечами Гейзенберг. — Но мне в любом случае это не нравится. Очень сильно не нравится. — Что, так ничего мне и не скажешь? — интересуется Миранда напряженным тоном, и Карл догадывается, что она тоже обнаружила эту странность в Итане. — Хватит игр! Если не собираешься биться со мной, то... — То что? — эхом отскакивает от стен чей-то детский голос, прерывая гневную речь Миранды, и до Карла доходит, что это говорит... сам Итан. — Какого хуя... — О господи, — пораженно выдыхает Редфилд возле него. — Нет, это просто невозможно. — О чем ты? — спрашивает Гейзенберг. — Я знаю, кому принадлежит этот голос и силуэт тени. Это... — Кто? Блять, бугай, кто это? — Эвелина, — произносит тот одновременно с удивленной Мирандой. — Что? Та самая Эвелина, с которой Итан сражался три года назад в Америке? — Да, это она. — Эвелина, — снова повторяет Миранда, — вот так неожиданность. А я думала, что в тот раз тебя уничтожили. — В тот раз уничтожили лишь мою истинную физическую оболочку, а та, в которой я нахожусь сейчас, нельзя назвать... живой, хи-хи, потому что три года назад Джек Бейкер убил Итана. Ты ведь хотела узнать, кто он такой? Так вот, Итан – плесень. Он состоит из нее целиком и представляет собой отдельную форму грибкового центра, в которой я все это время продолжала содержать свое сознание. — Но почему твое сознание не разрушилось вместе с телом? — Вообще-то разрушилось, но лишь наполовину. Я подготовилась заранее, разделив его на две части. Одна часть сгинула вместе с телом, а вторая так и осталась внутри Итана, о чем он, естественно, не мог знать. — Значит, сейчас Уинтерс полностью находится под твоим контролем, а ты все еще жива лишь потому, что жив он? — Верно, Миранда. И, как ты понимаешь, чтобы так было и дальше, я никак не могу позволить ему погибнуть, — отвечает Эвелина, снимая бинт с левой руки Итана, и без каких-либо проблем отращивая ему откушенные ликаном, недостающие пальцы. — Кстати, пока мы не начали, я хочу знать, что ты сделала с моей мамой. — С твоей мамой? — Да. Где она? — Как это где? Она стоит прямо перед тобой, — хмыкает Миранда, разводя руки в разные стороны. Тень не Итана начинает беспокойно колебаться, а затем увеличиваться в размерах. — Не ты, — шипит Уинтерс голосом Эвелины, — а Мия. — Эх, совсем не везет мне с детьми. Вы все неблагодарные сосунки, которые не ценят того, что я вам дала, — притворно растроенно вздыхает Миранда, снова принимая свой уродливый облик. — Ну, хорошо. Тогда я окончательно прикончу сначала Итана вместе с тобой, а затем и Мию, чтобы вы смогли воссоединиться счастливой плесневелой семейкой на том свете! Взревев, она бросается вперед, выставив острые пальцы крюки перед собой. Итан, все это время продолжающий стоять истуканом на одном месте, тут же отмирает, поднимая пистолет и стреляя в Миранду. — Безмозглая дура! — смеется та. — Неужели ты думаешь, что эти жалкие пули смогут меня остановить? — Вот сейчас и проверим, — цедит Эвелина, используя тело Итана, чтобы увернуться от чужих смертоносных щупалец. Миранда взлетает, а затем ударяет его крылом. Уинтерса отбрасывает и впечатывает в скалу с такой силой, что она начинает покрываться сеткой глубоких трещин. При этом сам Итан получает лишь несколько царапин на лице, которые сразу же благополучно исцеляются. Миранда рычит, формируя новые огненные шары, но Уинтерс подстреливает ее, и она теряет над ними контроль. Один шар врезается в застывший столб мегамицелия, разрушая его, а два других попадают в потолок. От него откалываются крупные каменные обломки и начинают лететь вниз, грозя похоронить под собой любого, кто окажется у них на пути. Довольно увесистый булыжник метит прямо в Итана, однако он без каких-либо проблем просто отбивает тот своей рукой. — Редфилд, уходи отсюда! — орет Гейзенберг, прикрывая их обоих металлическими пластинами. — Здесь становится слишком опасно находиться! — Нет, я не могу. А как же ты? А как же Итан? — За меня можешь не переживать, а за него тем более. Мы справимся. Жди нас снаружи. Ну, чего расселся? Давай, беги, пока тебя не расплющило нахрен! — Черт, ладно! Только не вздумайте помирать, иначе я найду способ воскресить вас, чтобы затем снова собственноручно убить. — Ха-ха, заметано, здоровяк! Когда Крис покидает место битвы, Карл возвращается к своему наблюдению за боем. Уинтерс ничуть не уступает Миранде и, даже наоборот, кажется гораздо сильней ее. Снова погрузив все вокруг себя в темноту, она рассчитывает атаковать Итана исподтишка, однако тот поднимает пистолет и, не глядя, стреляет в нее, попадая прямо в цель. — Аргх! — рычит Миранда, когда пули насквозь проходят через ее тело. — Долбанная дрянь, как ты это делаешь? — Мне не нужно видеть тебя глазами, чтобы знать, куда бить, — поясняет Эвелина. — Я ведь создана из ДНК твоей дочери. Так как ты ее мать, ваши клетки тесно связаны между собой, поэтому я на подсознательном уровне всегда ощущаю твое присутствие, где бы ты не находилась. Оскалив зубы, Миранда взлетает к разрушенному потолку, выплевывая: — Ну все, довольно! Вы оба с чертовым Итаном Уинтерсом мне надоели! Сдохните! Вокруг нее начинает скапливаться большое количество мегамицелия, которое она планирует кинуть в Итана, а затем взорвать. Используя свою силу, Гейзенберг протыкает ее крылья стальными прутьями, и Миранда, застигнутая врасплох, валится на пол, крича от боли. Эвелина в теле Итана оборачивается к нему с абсолютно бесстрастным лицом, и чуть заметно кивает, выражая свою благодарность, после чего подходит к поверженной противнице. Приставив дуло пистолета ко лбу Миранды, она несколько долгих секунд пристально смотрит на нее глазами Уинтерса, а затем жмет на спуской крючок и... не происходит ничего. Миранда усмехается, и в тот же самый момент хватает Итана за шею, цедя: — Идиотка! Вечно у тебя все наперекосяк. Что три года назад в доме Бейкеров, что сейчас. Сколько же ты мне нервов истрепала, гадкая малолетняя дрянь! По сей день жалею, что помогала «Соединению» в твоем создании. — Тем интересней увидеть, каковó тебе будет умереть от руки этого самого создания! — рявкает Эвелина, отбрасывая теперь уже бесполезный пистолет в сторону, после чего пробивает грудную клетку Миранды кулаком Итана, и вытаскивает из нее окровавленное сердце, покрытое толстым слоем мегамицелия. — Боже, какое же оно у тебя уродливое. Прямо под стать своей хозяйке, — констатирует Эвелина, а затем бросает его рядом с Мирандой. Та со смирением во взгляде наблюдает за тем, как ее тело начинает кальцифироваться. — Черт, я все-таки... проиграла. Ну и пусть. Ах, моя милая Ева, не переживай, — шепчет она, прикрывая веки, — совсем скоро мы снова с тобой встретимся... — Встретишься ты только с дьяволом, потому что отправишься прямиком в ад. Желаю тебе счастливого пути. Полностью покрывшись кальцием, Миранда трескается и осыпается на землю, освобождая плачущую Розу. Эвелина подходит ближе и гладит малышку по светлой макушке. Та сразу же успокаивается. — А ты сильна, — произносит Гейзенберг, вставая рядом с ней. — Не ожидал, что у тебя получится одолеть Миранду. — Не такая уж я и сильная, — отвечает Эвелина, продолжая гладить Розу по голове. — Ты вот, например, гораздо сильнее меня. — Не может этого быть. Тогда как тебе удалось прикончить ее? — Во-первых, благодаря твоему каду, который помог мне запустить быструю регенерацию и отрастить Итану новое сердце, а так же все остальное, — показывает она левую руку со всеми пальцами. — А во-вторых, благодаря Розе. — Что? — недоуменно хмурится Гейзенберг. — Причем здесь дочь Итана? — При том, что Миранда стала терять свои силы именно из-за нее. Эта напуганная кроха, содержащая в себе невероятную мощь, просто пыталась защитить сама себя, по-своему отреагировав на внешний раздражитель. Она начала разрушать Миранду плесенью, которая досталась ей в наследство от ее необычного отца. — То есть ты хочешь сказать, что без Розы мы бы все здесь просто померли, так и не сумев ничего сделать? — Верно. — Вот так новости, — удивленно присвистывает Карл. — Семейка Уинтерсов все не перестает меня удивлять. Кстати, хотел спросить – я надеюсь, что ты не собираешься теперь вот так постоянно брать контроль над телом Итана? — Только в тех случаях, когда он не может справиться сам, как было сегодня, — отвечает та. — Ясно. Так, ну, раз все уже закончилось, то не могла бы ты теперь, пожалуйста, вернуть его назад? Развернувшись к нему всем корпусом, Эвелина усмехается, интересуясь: — Что, соскучился? — Если честно, то очень, — признается ей Карл, — да и смотреть на его мужское лицо, но при этом слышать девчачий голос, сильно меня напрягает. Хмыкнув, Эвелина коротко улыбается, а затем вдруг резко становится серьезной, когда ощущает тонкую струйку крови, потекшую из носа. — Ладно, мне и правда пора возвращаться, а то я истратила немало жизненных сил самого Итана, чтобы одолеть Миранду, поэтому он уже на пределе. Ну что, ты готов? — задает она вопрос Гейзенбергу, вытирая кровь. — Готов? К чему? — не понимает тот, и Эвелина неожиданно кидается ему в объятия, отвечая: — К тому, чтобы не уронить его. — Не уронить? О чем ты, черт возьми, гово... Блять! — непроизвольно вырывается у него изо рта, когда потерявший сознание Уинтерс начинает медленно заваливаться назад. Карл тут же хватает его за плечи и крепко прижимает к себе, ощущая, как земля под ногами мелко дрожит, а через пару мгновений над деревней показывается огромный мегамицелий. — О, да еб вашу мать... — Эй, вы в порядке? — спрашивает Редфилд, подбегая к ним. — Ну, можно сказать и так, — отвечает Гейзенберг. — Роза спасена, Миранда убита, Эвелина, хм-м, вроде бы ушла, а Итан пока что в полной отключке. — Так, понятно. Тогда ты понесешь его, а я Розу. Еще до битвы я установил мощный заряд на мегамицелии, но сначала мы должны убраться отсюда, прежде чем взрывать его. Понятливо кивнув, Карл поднимает Уинтерса на руки и, напоследок от всей души плюнув на развалившиеся останки Миранды, бежит вместе с Крисом к вертолету, где его уже ожидает очередной неприятный сюрприз по имени Мия Уинтерс. Убедившись в том, что с ее дочкой все нормально, она сразу же кидается к своему бессознательному мужу, едва не сбивая Гейзенберга с ног. — Господи, Итан! Что ты с ним сделал? — шипит она, метая в Карла молнии взглядом. — Ничего. Спокойней, дамочка. Он просто спит. — Никакая я тебе не дамочка, мудила. "Мудила? У них это что, семейное?" — думает про себя Гейзенберг, фальшиво улыбаясь, после чего обходит застывшую Мию, и аккуратно кладет тихо сопящего Итана на узкое сиденье. Тот выглядит совсем изможденным прошедшей битвой. После того, как вертолет поднимается в воздух и отлетает на безопасное расстояние, Крис использует детонатор, взрывая мегамицелий и деревню. Прижимая к себе сонную Розу, Мия садится возле мужа, поэтому Карлу, едва ли не скрипящему зубами от невероятной злости к этой женщине, приходится отойти в сторону. Он плюхается на соседнее сиденье и складывает руки на груди, в то время как Мия с подозрением разглядывает окровавленную дыру в толстовке Итана. Нахмурившись, она прикасается к голой коже на его груди в том месте, откуда Миранда безжалостно вырвала сердце, и Гейзенберг отворачивается, продолжая безмолвно злиться. Через пару минут к нему подходит Редфилд, присаживаясь рядом. — Я знаю, из-за чего ты так бесишься, — говорит он. — Я не бешусь. — Бесишься, — настаивает Крис. — Не бешусь! — упорствует Карл. Редфилд усмехается, наблюдая за тем, как Мия чмокает заснувшую дочку в лоб. — Ты влюблен в Итана и ревнуешь его к ней. Между ними повисает короткая тишина, за время которой Гейзенберг успевает люто возненавидеть Криса за его догадливость. — О'кей. Ладно, ебанный Шерлок, твоя взяла, — цедит он, снимая шляпу с головы. — Хм, а я-то думал, что ты снова начнешь все отрицать. — Я собирался, да только теперь не вижу в этом никакого смысла. Ты ведь все равно поймешь, что я лгу. Блять, знаешь что? Давай больше не будем говорить об этом, хорошо? Обсуждать с тобой мои чувства к Итану – это последнее, чего я хочу. — Договорились. Ну, доберемся до штаба BSAA мы еще не скоро, так что можешь задать мне свои вопросы, если они у тебя, конечно, имеются. — Имеются, и их довольно много, — подтверждает Гейзенберг. — Начнем с простого. Что со мной будет дальше? Редфилд задумчиво пожимает плечами, отвечая: — Точно не знаю, но, скорее всего, все пройдет по стандартному протоколу. Сначала тебя поместят под усиленную охрану, после чего будут допрашивать о произошедшем в деревне. — Звучит, как нечто очень скучное. Эх, если бы не Итан, то я бы уже давным-давно от тебя сбежал, — тяжко вздыхает Карл. — М, раз уж я лечу с тобой по доброй воле, то тогда мне нужно, чтобы в этом твоем BSAA меня обеспечили хорошим бухлом и сигарами, иначе я ничего им не расскажу. О, и еще вот что... — продолжает диктовать свои условия Гейзенберг, и Крис закатывает глаза. Да уж, этот полет явно обещает быть долгим.***
Пробуждение Итана нельзя назвать приятным. Открыв глаза, первое, что он видит, это яркий, ослепляющий свет. Проморгавшись, Уинтерс не без труда садится на кровати, а затем, резко вспомнив о том, как Миранда вырвала ему сердце, задирает рубашку, и с ужасом прикасается к своей груди. Ему кажется, будто бы в ней зияет огромная дыра, хотя под руками ощущается лишь гладкая кожа и ничего более. "Неужели это был просто сон? — думает он. — Тогда, если мне все приснилось, то почему я до сих пор испытываю реальную боль?" Решив, что это уже неважно, Итан встает с кровати с одной-единственной мыслью – нужно найти и спасти Розу. У него стучит в висках и ломит все тело, а чистая одежда, в которую он переодет, сковывает движения. Оглядевшись по сторонам, Уинтерс пытается понять, где находится. Комната, в которой он очнулся, выглядит, как скудно обставленная больничная палата, но Итан сильно сомневается в том, что это действительно она. Над входной дверью висит камера, направленная прямо на него. Рядом с кроватью стоит тумбочка, на которой обнаруживается стакан воды. Чувствуя невероятную жажду, он тянется к нему левой рукой, желая промочить горло, а затем видит, что его откушенные ликаном пальцы снова на месте. — Что это за хуйня? Как такое возможно? — спрашивает он сам у себя, недоуменно нахмурившись, когда позади слышится звук отпираемой двери. Забыв про жажду, Уинтерс тут же оборачивается, с напряжением глядя на то, как в комнату заходит... его жена. — Наконец-то ты очнулся! — с улыбкой на лице сообщает Мия. Итана затопляет волной неконтролируемой ярости и он скрипит зубами. — Сраная мразь, тебе еще не надоело принимать ее облик? — Что? — не понимающе хмурится Мия. — О чем ты говоришь? — Хватит прикидываться тупой! — рычит он. — Больше ты меня не проведешь. Отвечай, где моя дочь? — Итан, ты меня пугаешь... — Где Роза? — цедит он ядовитым тоном. — Тварь, если ты успела что-то с ней сделать, то я заставлю тебя пожалеть об этом. Где она? — Итан... — Где. Моя. Дочь? — ревет он, и Мия испуганно вздрагивает, после чего медленно отходит назад к двери. — Что, снова пытаешься сбежать от меня, сука? Черта с два я позволю тебе это сделать, — выплевывает Итан. Мия хватается за дверную ручку, но он успевает вцепиться ей в волосы и оттащить от спасительного выхода, бросая на пол. — Итан, перестань, — просит та, отползая от него назад. — Это же я, твоя жена! — Моя жена мертва. Мертва. И я отомщу тебе за нее, Миранда. Мия не успевает ответить, потому что Итан мгновенно хватает ее за шею и принимается душить, рыча: — Я убью тебя! Сдохни! Совершенно ослепленный ненавистью, он даже не замечает, что лжеМия не использует свои сверхъестественные силы, чтобы освободиться. Вместо этого она просто глухо хрипит и бьет ногами по полу. — Сдохни, сдохни, сдохни! — из раза в раз повторяет Итан, усиливая хватку у нее на шее. Из глаз Мии начинают течь слезы и она почти что теряет сознание, как внезапно все резко прекращается. — Господи, Мия, ты как, в норме? — спрашивает Крис, помогая ей встать с пола. — Д-да, — получив долгожданный доступ к кислороду, отвечает та, глядя на то, как Гейзенберг, схватив Итана за пояс, оттаскивает его подальше от нее. — Нет! Отъебись от меня! — рычит тот. Устав от его судорожного брыкания, Карл бросает Итана на кровать и, схватив стакан с тумбочки, плещет ему водой в покрытое щетиной лицо. — Остынь, красавчик, или, в противном случае, сюда придет медсестра, которая вколет успокоительное в твою прелестную задницу. Недовольно отфыркиваясь от воды, попавшей ему в нос, Итан прожигает его злобным взглядом, когда в комнату заходит трое оперативников BSAA. — Проводите Мию к дочери и пока побудьте рядом с ними, — приказывает им Редфилд. — Есть, капитан, — отвечают те и, взяв Мию под локти, выводят ее из комнаты. — Итан, мать твою, что за дерьмо это только что было? — выплевывает Крис, подходя к нему. — Это я должен спросить у тебя! Какого хера ты и Гейзенберг позволили ей уйти? Двуличные ублюдки, вы с этой сукой что, в каком-нибудь сговоре? — С какой еще сукой? — С Мирандой! — рычит Уинтерс, все еще удерживаемый Карлом, а тот вопросительно смотрит на Редфилда. Потерев лоб, Крис чертыхается, а затем присаживается перед Итаном на корточки и говорит: — Это была... не Миранда, а Мия, Итан. Ты пытался убить собственную жену. — Херня собачья! Ты ведь сам сказал мне, что Миранда избавилась от Мии! — Избавилась не всегда означает убила. У меня были опасения насчет того, что твоя жена все-таки мертва, но я до последнего надеялся, что они не подтвердятся. Слава богу, так и случилось. Все это время Мия была в плену у Миранды в лаборатории. Я с отрядом обнаружил ее и освободил, только не успел сообщить тебе об этом, потому что было совсем не до того. Прости. Уинтерс несколько раз открывает и закрывает рот, словно выброшенная на сушу рыба, после чего сбрасывает ладони Карла со своих плеч и встает с кровати, подходя к окну. — Итан... — произносит Редфилд, но тот поднимает руку, останавливая его. — Просто... помолчи, хорошо? Бога ради, просто, блять, помолчи, — просит Уинтерс, прикрывая глаза. Ему становится тошно от самого себя. Он едва не убил собственную жену, едва не совершил непоправимую ошибку. Даже если Итан все ей объяснит, то Мия все равно наверняка будет опасаться его. Решив, что нужно дать ей немного времени, чтобы прийти в себя, Уинтерс снова прикасается к своей груди, а затем оборачивается, спрашивая: — Где Роза? — На обследовании, — улыбается ему Гейзенберг. — Не переживай, она в полном порядке. Ни дать ни взять, счастливый сытый карапуз. — Хорошо. А Миранда? Тогда что с ней в итоге стало? — Сдохла. Откинулась. Склеила ласты. Отправилась в мир иной. В общем, называй как хочешь. — И кто ее убил? Редфилд хмурится и, опустившись на кровать рядом с Карлом, интересуется: — Что последнее ты помнишь, Итан? Тот ненадолго задумывается, тщательно штудируя свою память, после чего отвечает: — Как Миранда вырвала мне сердце. Это... Это ведь был не сон, верно? — Нет, — сухо подтверждает Крис. — А Эвелину помнишь? Итан сводит брови к переносице и с подозрением прищуривается. — Нет. С чего ты вдруг решил спросить о ней? — Потому что именно Эвелина вырастила тебе новое сердце вместе с пальцами и убила Миранду, — хмыкает Карл, поднимаясь на ноги и подходя к Уинтерсу. — Что за бред? Нет, это невозможно. Я лично прикончил ее в Далви три года назад. — Я тоже так думал, однако она продолжает жить, — говорит Редфилд, тыча указательным пальцем на свой висок, — в твоей голове. Как Эвелина объяснила, ее физическое тело было уничтожено, а вот сознание так и осталось внутри тебя. Когда Миранда вырвала твое сердце, Гейзенберг заменил его частью своего каду, а Эвелина ускорила процесс регенерации. — П-погоди-ка. То есть ты хочешь сказать, что она сражалась против Миранды, используя мое... тело? — Верно. Когда битва закончилась, то ты был совершенно истощен. — Ох, ясно. Так вот почему я чувствую себя неважно. Но я не понимаю. Зачем Эвелине это делать? Ради... чего? — Чтоб не сдохнуть самой, — закатывает глаза Карл. — Пиздец, у тебя что, за время трехдневного сна совсем котелок варить перестал? — Гейзенберг, иди к черту, — устало вздыхает Итан. — Я не в настроении для твоих тупых шуток, пока знаю, что во мне находится тварь, которая может в любой момент выйти наружу, если сама того захочет. — Можешь не переживать на этот счет, красавчик, — подмигивает ему Гейзенберг, и Уинтерс чуть заметно краснеет. — Перед тем, как Эвелина ушла, она сказала, что может взять твой разум под контроль только тогда, когда ты не можешь справиться сам, так что расслабься. — И ты серьезно ей поверил? — вопросительно приподняв одну бровь, задает ему вопрос Крис. — А почему нет? — пожимает плечами Гейзенберг. — Итан, разве до этого за прошедшие три года Эвелина хоть раз давала о себе знать, или как-то мешала вам с женой, м? — Эм, нет, ни разу, — честно признается тот. — Тогда не вижу никаких проблем. Вот если она нарушит свое слово и все-таки выйдет, тогда будем разбираться, а до тех пор не вижу в этом ничего плохого. К тому же иметь такого полезного нахлебника внутри себя довольно круто. Нет, я серьезно. Когда мы с Редфилдом думали, что нам уже каюк, она пришла и вытащила нас из полной жопы, так что нам всем следует сказать ей спасибо. — С учетом того, что мне пришлось пережить из-за нее в доме Бейкеров, я думаю, что ей следует пойти нахер, — цедит Уинтерс. — Поддерживаю, — качает головой Редфилд. — Неблагодарный засранец, — дразнится Карл, высовывая язык, словно маленький ребенок, а Крис в ответ показывает ему средний палец. Плохие мысли отходят на задний план. Глядя на их ребячество, Итан впервые улыбается с момента своего пробуждения.***
— Если это милая медсестричка, то можешь войти, а если это снова ты, Крис, то можешь катиться нахер! — громко произносит Карл с закрытыми глазами, когда слышит стук в дверь своей комнаты. — М-м, нет, это я, — доносится голос Уинтерса с другой стороны. Гейзенберг тут же открывает глаза и, сев на кровати, мурчит: — Итан, милости прошу, заходи. Оказавшись внутри, Уинтерс несколько долгих секунд неуклюже мнется на пороге, а затем бесшумно прикрывает за собой дверь и подходит к Карлу. Тот хлопает по месту рядом с собой, и Итан, сглотнув ком, вставший в горле, опускается на кровать. — Рад, что ты побрился. Щетина тебе совсем не идет, — выносит свой вердикт Гейзенберг, замечая, что Уинтерс какой-то больно угрюмый, поэтому подсаживается чуть ближе, задевая его своим коленом. — Душа моя, что у тебя случилось? Итан сжимает кулаки до побелевших костяшек пальцев, после чего тяжко вздыхает. — Я извинялся перед Мией за то, что сделал сегодня. Услышав ее имя, Карл незаметно морщится, отвечая: — Что ж, похвально. Я так понимаю, вы помирились. — Нет, мы не помирились, — качает головой Уинтерс, поджимая губы, — а расстались. После сказанного в комнате воцаряется неловкая тишина. Несказанно обрадованный этой новостью, Гейзенберг едва может сдержать свое ликование, спрашивая: — Вот так неожиданность. И почему же вы расстались? Итан пожимает плечами и чешет светлый затылок. — Причин может быть много. Затрудняюсь назвать тебе точную. Но зато с абсолютной уверенностью могу сказать, что у нас давно к этому все и шло. Еще до Миранды, еще до... Далви. Мы с Мией нередко поднимали тему развода, но в последний момент всегда решали дать друг другу еще один шанс, а когда поняли, что это больше не работает, пошли на последнюю, крайнюю меру. — Дай угадаю, — ухмыляется Карл, разводя руки в стороны, — это была Роза? — Да, — кивает Уинтерс. — Мы думали, что с появлением ребенка между нами все снова станет, как прежде, но вместо этого наоборот стало только хуже. Я постоянно обвинял ее во лжи, объяснял, что если бы она была откровенна со мной, то того инцидента в доме у Бейкеров бы не случилось. Мия не оставалась в долгу, говоря, что просила тогда не ехать за ней и спасать. В общем, она дала понять, что произошедшее в Далви случилось лишь только по моей собственной вине. Мол, сиди я дома и выполняй ее указания, сейчас бы со мной все было хорошо. Итан горбится и опускает взгляд в пол, ощущая себя неловко. По сути, он только что обнажил свою душу перед бывшим врагом, которому наверняка было до лампочки на весь его пиздеж, как, впрочем, и на самого Уинтерса. Чтобы как-то скрыть свое смущение, он решает сменить тему разговора. — Гейзенберг, а... почему ты все еще здесь, в BSAA? Насколько я помню, ты ведь мечтал о свободе, о жизни вне деревни, а теперь просто бесцельно торчишь в этом месте, даже не пытаясь использовать свои сверхъестественные силы, чтобы сбежать. Знаешь, на тебя это не слишком-то похоже. Признавайся, в чем дело. — А ты сам разве не догадываешься? — хмыкает Карл, глядя ему в глаза. От его пристального взгляда по спине Итана будто бы пробегает табун крошечных мурашек и он мямлит: — Н-нет. — А почему ты здесь? — Потому что Крис хочет убедиться в том, что Миранда ничем не заразила нас с Роз... — Нет, Итан, — перебивает его Гейзенберг. — Почему ты в моей комнате. Ради чего ты сюда пришел? — Ради, эм, благодарности, — комканно отвечает Уинтерс, облизывая свою нижнюю губу языком и Карл чуть слышно выдыхает. — За то, что поделился со мной своим каду, и еще за то, что помог вернуть Розу. — Значит, ты считаешь, что я лучше Эвелины, раз ей сказать спасибо ты отказался, а вот мне нет? Ох, я глубоко польщен этим, Итан, правда. Уинтерс невесело усмехается, а затем трет шею, задумавшись о чем-то своем. — Что тебя снова тревожит? — задает ему вопрос Гейзенберг. — То, что теперь я не понимаю, кто же я... такой. «Он – плесень», — звучит в голове голос Эвелины и Карл отмахивается от него. Взяв погрязшего в своих невеселых мыслях Уинтерса за подбородок, он разворачивает его лицо к себе, говоря: — Знаешь кто ты? Ты – Итан Уинтерс. Тот самый человек, ради которого я продолжаю оставаться здесь. Человек, которому я без раздумий отдал часть самого себя. Человек, из-за которого я впервые в своей жизни испытываю подобные чувства. Когда ты умер, я был готов умереть вслед за тобой, но затем ты снова вернулся ко мне живым, и я понял, что не выдержу потерять тебя второй раз подряд. Просто не выдержу. — Гейзенберг... — Погоди, дай мне закончить. Я... ненавидел твою жену. Я ненавидел ее за то, что ты целиком и полностью принадлежал ей одной. Она могла целовать и касаться тебя сколько угодно, в то время как я мог только наблюдать за этим со стороны. Ты самый необыкновенный человек из всех, кого я когда-либо знал. Итан, я больше... не нуждаюсь в свободе. Я нуждаюсь только в тебе. Отпустив подбородок Уинтерса, Гейзенберг тянется пальцами к его груди, но когда до соприкосновения кожи и ткани рубашки остается всего несколько сантиметров, он резко останавливается, спрашивая: — Ты позволишь мне? Итан, покрывшийся ярким румянцем, судорожно кивает. Карл берется за первую пуговицу на его рубашке, доставая ее из узкой петли, потом за вторую, а через пару мгновений за третью. Пуговицы поддаются Гейзенбергу неохотно, словно не хотят позволить ему раздеть Уинтерса. Он борется с ними еще некоторое время, после чего с рычанием хватается за края рубашки, резко дергая их в разные стороны. Оторванные пуговицы падают на пол, а спустя несколько секунд к ним присоединяется и сама рубашка. — Ну наконец-то, — шепчет Карл, медленно проводя ладонями по его прессу, больше не скрытому одеждой. Прикрыв глаза, Уинтерс начинает учащенно дышать. Гейзенберг давит ему на плечо, вынуждая лечь на кровать, а затем щелкает пальцами, вырывая металлическую дверную ручку и бросает ее в камеру, висящую в правом дальнем углу комнаты. — В этом деле нам не нужны никакие зрители, — говорит он, опускаясь ниже и касаясь носа Итана кончиком своего носа. — Помнишь, как на фабрике я говорил тебе о том, что в следующий раз ты кончишь уже только от моего члена внутри себя? Так вот, этот момент настал. Скажи мне, ты готов? — Я был готов к этому еще тогда, — выдыхает Уинтерс, хватая его за плечи. — Возьми меня. Пожалуйста, Гейзенб... Он не успевает договорить, потому что Карл целует его, мягко раздвигая губы языком и толкаясь им внутрь чужого рта. Итан гортанно стонет, а затем приподнимает бедра, чтобы Гейзенбергу было легче стянуть с него штаны вместе с нижним бельем. Оставшись полностью голым, он начинает ощущать небольшой стыд и сводит ноги вместе. Хмыкнув, Карл снимает с себя футболку и, скинув ее на пол, кладет ладони Уинтерсу на колени, разводя их в стороны. Тот краснеет еще сильнее. — А в прошлый раз ты так меня не стеснялся, — лыбится Гейзенберг, выводя указательными пальцами круги на внутренней стороне его бедра. — В прошлый раз все было совсем... по-другому, — сжимает зубы Итан, отворачиваясь от него. — Тогда я собирался переспать с тобой ради боеприпасов, а сейчас делаю это потому, что... хочу сам. — Ох, ты просто с ума меня сводишь, — произносит Карл, снова целуя его. Обхватив член Уинтерса правой рукой, он принимается неторопливо водить ею то вверх, то вниз, заставляя Итана выгибаться на постели от удовольствия. Когда тот уже вот-вот собирается кончить, Гейзенберг отпускает его член, слыша недовольный вздох. Итан решает помочь себе сам, но Карл не позволяет ему этого сделать, задирая руки Уинтерса у него над головой. — Лежи смирно, иначе я свяжу тебя и буду смотреть, как ты мучаешься от стояка. — Ты просто монстр. — Да, я секс-монстр, и сейчас ты в этом убедишься. Отпустив руки Итана, Гейзенберг переворачивает его на живот и, не удержавшись, чмокает в одну из ягодиц. Уинтерс утыкается лицом в подушку, пытаясь скрыть пылающие щеки. — Еще никогда не видел никого более прекрасного, чем ты, — мурлычет Карл, облизывая свой указательный палец и проталкивая его внутрь Итана. — Блять, больно, черт возьми! — шипит тот, оглядываясь назад. — Прости-прости — извиняется Гейзенберг, добавляя слюны. — Черт, ты такой узкий, а у меня так давно не было секса. Интересно, смогу ли я продержаться хотя бы дольше минуты, когда войду в тебя? — Когда войдешь, тогда и узнаешь, — закатывает глаза Уинтерс. Карл мысленно с ним соглашается, после чего сосредотачивает все свое внимание на том, чтобы больше не причинить Итану боли. Примерно через пару минут, когда первый палец уже полностью оказывается в нем, Уинтерс опять оборачивается на Гейзенберга и теперь уже возмущенно интересуется: — Чего ты там копаешься? Я тебе не ебаная песочница. — Почему тебе вечно все не нравится? Я ведь стараюсь быть аккуратным. — А я стараюсь не заснуть. Мне уже почти что не больно, так что можешь чуть ускориться. — Ладно, — отвечает Карл, — но только потом не жалуйся, если тебе вдруг снова станет неприятно. К первому пальцу тут же добавляется второй, а несколько мгновений спустя третий. Итан хнычет, потираясь о кровать сочащимся смазкой членом, пока Гейзенберг продолжает подготавливать его под себя. Наконец, когда собственное возбуждение уже становится невозможно терпеть, он вынимает пальцы и, стянув с себя оставшуюся одежду, переворачивает Уинтерса обратно на спину. Тот смотрит на него затуманенным взором и пытается восстановить сбившееся дыхание. — göttlich wie ein Engel,*** — произносит Карл, сплевывая на ладонь и, размазав слюну по своему члену, слегка толкается им внутрь Итана. Уинтерс морщится от неприятных ощущений и сжимается. — Тебе нужно расслабиться, иначе у нас ничего не выйдет. — Проще сказать, чем сделать, — цедит Итан сквозь зубы. Гейзенберг обводит головку его члена большим пальцем, а затем спускается к яичкам, ласково массируя их. Уинтерс протяжно стонет, отвлеченный умелыми прикосновениями Карла, и тот решает воспользоваться этим. На то, чтобы войти в матерящегося себе под нос Итана полностью, у него уходит не меньше пяти минут. Уинтерс за это время успевает покрыться мелкими бисеринками пота, а так же несколько раз пожалеть о том, что он в здравом уме решил согласиться на подобные мучения. Потратив еще около минуты на то, чтобы Итан привык к члену внутри себя, Гейзенберг опирается левой рукой возле его головы, после чего делает первый пробный толчок. Кровать чуть слышно скрипит. Приоткрыв рот, Уинтерс сдавленно охает и прикусывает нижнюю губу. Карл выходит из него наполовину, а затем входит опять, делая новый, более сильный толчок, за которым следует еще несколько таких же. С каждым разом стоны Итана становятся все громче и продолжительнее. Он крепко сжимает Гейзенберга своими бедрами, едва ли не мешая двигаться, пока тот продолжает методично втрахивать его в кровать. Двигаясь более-менее размеренным темпом, потому что им обоим некуда спешить, Карл прикусывает кожу на шее хнычущего Уинтерса, оставляя на ней яркое пятно засоса, после чего по очереди перекатывает между пальцами горошины его сосков. — Я все еще тебе не нравлюсь, Итан? — интересуется он, замедляя темп. Уинтерс не отвечает и тогда Гейзенберг останавливается, повторяя свой вопрос. — Я все еще тебе не нравлюсь? — Н-нравишься, — на одном дыхании выпаливает Итан, с робкостью оглаживая шрамы, которыми усыпана абсолютно каждая часть тела Карла. — Двигайся, ну пожалуйста, пожалуйста... — Скажи это еще раз, — просит тот. — Двигайся п... — Нет, не это, — перебивает его Гейзенберг. — Скажи, что я тебе нравлюсь. — Ты мне нравишься. Карл делает один-единственный толчок, а затем опять останавливается. — Еще раз. — Блять, ты издеваешься? — Если хочешь кончить, то лучше выполняй то, о чем я прошу. Еще раз. — Ты мне нравишься, — рычит Уинтерс, а затем добавляет: — Мудила. — Еще раз. — Аргх! Ебаный козел, ты мне нравишься. Нравишься. Очень сильно нравишься, чтоб тебя... Гейзенберг усмехается, после чего страстно целует Итана в губы и возобновляет свои движения. Уинтерс обнимает его за спину, прижимая ближе к себе. Звуки, которые тот издает, напрочь срывают Карлу крышу. Он ускоряется, ощущая скорое приближение разрядки, а потом склоняется у Итана над ухом и, коротко лизнув мочку, шепчет: — Кончай. Я тебе разрешаю. Через несколько секунд Уинтерс, словно только и дожидавшийся этой команды, тут же заливает свой живот тягучим семенем. Он дрожит, цепляясь за продолжающего двигаться в нем Гейзенберга, как тонущий за спасательный круг. — Сейчас вылетит птичка, — неожиданно говорит Карл, резко застывая на месте. Итан хмурится, не понимая, к чему это было сказано, а затем чувствует, как внутри его задницы становится горячо. — Под тем, что сейчас вылетит птичка, ты имел в виду то, что ты кончишь, да? — спрашивает он и Гейзенберг кивает. — Не знаю, почему мне пришло в голову именно это, но прозвучало же круто, верно? — Нет, если честно, — глядя ему в глаза, начинает хохотать Уинтерс. — Господи, какой же ты идиот. Карл выходит из Итана и, улегшись рядом с ним, тоже присоединяется к веселью. Уинтерс смеется, от всей души наслаждаясь этим моментом. Он и не помнит, когда в последний раз ему было так хорошо. Повернув голову в сторону Гейзенберга, он видит, что тот смотрит на него с нежностью во взгляде и улыбается. — Что? — задает ему вопрос Итан. — Ничего. Просто не могу перестать любоваться тобой. Ты такой красивый. У Уинтерса пунцовеют щеки и он перестает смеяться. Карл чуть приподнимается и кладет голову ему на грудь, прислушиваясь к тому, как бьется чужое новое сердце. Итан зарывается пальцами Карлу в волосы и закрывает глаза. Вымотанный насыщенным днем, он сразу же засыпает, и впервые вместо кошмаров, ему снится абсолютное и беспросветное... ... ничего.***
Солнечные лучи, заглядывающие сквозь настежь распахнутое окно, будят Уинтерса. Он морщится, а затем широко зевает и открывает глаза, переворачиваясь на бок. Гейзенберга в постели не оказывается. Хмыкнув, Итан потягивается, после чего поднимается с кровати. — Ох, вот же ж блядское дерьмо, — шипит он, когда ощущает, как чужое семя стекает вниз по ноге, а копчик простреливает терпимой болью. — Просто охуительно, мать вашу. В комнате не имеется даже самой простенькой раковины, что уж говорить о душевой или ванной. Поджав губы, Уинтерсу приходится вытереть сперму Карла одеялом, а вот от собственной, засохшей на животе, ему никак не удается избавиться, поэтому Итан устало вздыхает и начинает одеваться. Снаружи доносятся чьи-то приглушенные крики и суетливая беготня. Набросив на плечи испорченную рубашку, он запахивает ее и заправляет края в штаны, направляясь к выходу. Вырванная силой Гейзенберга, дверная ручка, оказывается возвращенной на свое законное место. Уинтерс тянет ее вниз и, отперев дверь, выходит наружу, где чуть не врезается в одного из оперативников BSAA, который явно куда-то очень спешит. — Эй, все в порядке? — спрашивает у него Итан. Тот отвечает: — Нет. Полчаса назад нам стало известно, что Карл Гейзенберг сбежал из комплекса BSAA, скрывшись в неизвестном направлении. — Ч-что? Это подтвержденная информация? — Да. — Так, ладно, скажи мне, где сейчас Крис Редфилд. — Капитан находится в комнате видеонаблюдения и я сейчас иду туда. Могу вас проводить, если хотите. — Я был бы тебе очень признателен. Кивнув, оперативник направляется вперед и, дойдя до конца коридора, сворачивает направо. Пройдя мимо двух дверей, он останавливается напротив третьей и, открыв ее, заходит внутрь. Крис стоит возле кучи мониторов и просматривает записи, сделанные камерами. — О, вот ты то как раз мне и нужен, — говорит он, замечая Итана. — Пойдем поговорим в другом месте. Редфилд приказывает только что прибывшему оперативнику продолжать работу вместо него, а сам покидает комнату вместе с Уинтерсом. Они отходят подальше от комнаты и Крис меняется в лице. — Скажи мне, что это не ты помог ему сбежать, Итан. — Ты совсем охуел? — возмущается тот. — За кого ты меня принимаешь? — За человека, который последним видел вчера Гейзенберга у него в комнате. И, судя по тому, что камера успела заснять до того, как этот ублюдок расхреначил ее, вы там явно не чаи гоняли. — То, чем мы там занимались, никак не связано с его побегом, — шипит Уинтерс. — Я сам узнал об этом буквально пять минут назад. Он ничего мне не сказал. Ничего. "Поматросил и бросил, — думает Итан, поджав губы от обиды и непонимания. — Лжец. Вот так, значит, ты нуждался во мне, да?" — Черт, — вздыхает Редфилд, — а я ведь действительно поверил в его слова о том, что он здесь только ради тебя. Выходит, что этот сучий выродок обхитрил нас обоих. Дьявол! Найду и придушу гада собственными руками. Так, мне уже пора снова возвращаться к работе, — глядит он на свои наручные часы, а затем хлопает смурного Уинтерса по плечу. — Мне... жаль, что все так вышло. Итан кивает и, дождавшись, когда Крис снова скроется в комнате видеонаблюдения, направляется обратно к Гейзенбергу. Заперев дверь, он без сил валится на кровать и подкладывает руку под подушку, внезапно ощущая под ней что-то прохладное. Подняв голову, Уинтерс убирает подушку в сторону и видит... военный жетон Карла вместе с небольшим клочком бумаги, на котором что-то нацарапано корявым почерком. — О господи, — шепчет Итан, хватая бумагу и читая: Привет, красавчик. То, что ты сейчас прочтешь, должно остаться только между нами, идет? Итак, наверное, ты думаешь, что я воспользовался тобой, а потом решил сбежать. Что ж, спешу тебя заверить, что это вовсе не так. Я покинул комплекс, чтобы вернуться в деревню. Да-да, не удивляйся! Но, на самом деле, у этого есть вполне логическое объяснение. Я просто хочу лично убедиться в том, что ни от Миранды, ни от ее сраного мегамицелия точно ничего не осталось. В общем, как я закончу, то сразу же вернусь к тебе. Надеюсь, здоровяк Редфилд будет не слишком сильно злиться, а если все-таки будет, то ты ведь встанешь на мою защиту, правда? ;) Ох, уже светает, и мне пора идти. В данную секунду я смотрю на то, как ты спишь, и мне как никогда хочется остаться рядом с тобой, таким теплым и нежным, но я не могу. Я оставил для тебя одну из самых дорогих для меня вещей – военный жетон. Когда тебе будет меня не хватать, просто взгляни на него и вспомни, что мы скоро встретимся вновь. До скорой встречи, Итан Уинтерс. Ich liebe dich.**** Последнюю, непонятную ему фразу, Итан оглаживает пальцем, а затем, усмехнувшись, надевает жетон Гейзенберга себе на шею и встает с кровати, подходя к открытому окну. Солнечные лучи слепят, и он прищуривается, подставляясь под их теплые касания. Вспомнив о том, как Карл его целовал, Уинтерс прикусывает нижнюю губу, после чего бросает записку в оконный проем, и ее тут же подхватывает прохладный ветер, унося куда-то прочь. — Да. До скорой встречи, Карл Гейзенберг, — произносит он себе под нос. Ответом ему служит далекое пение птиц за окном. fin