Путники или Долгая дорога к рассвету

      — Наруто, мы идём уже третий день, куда ты меня тащишь? — недовольно кричал Учиха, еле поспевая за неугомонным любовником.       — Почти пришли! — крикнул блондин, игриво наблюдая за угрюмым лицом брюнета. Гордый Учиха отвернулся от Наруто и оглядел местность.       Они шли на гору, часто спотыкаясь, рискуя упасть и сломать себе какую-нибудь конечность. Ветер шаловливо ласкал сиреневые люпины, которые как колоски раскачивались в такт дуновения ветра. Саске любил эти цветы. Несмотря на то, что они вызывали головные боли, в детстве он часто приносил в своих маленьких ручках огромный букет для мамы. Она каждый раз ругала его за это, но после всегда счастливо улыбалась и ставила цветы в вазу на веранде; он радовал глаз и создавал уют.       Эти цветы что-то означали, однако брюнет уже позабыл, да и вспоминать не особо хотелось. Всё равно они много значили для него. Огромные поля люпинов создавали иллюзию, что море перестало быть мокрым, а стало вкусно пахнуть и расти на лугу, мирно покачиваясь из стороны в сторону.       А Узумаки любил подсолнухи. Эти, казалось бы, глупые цветы всегда тянулись в сторону солнца. Наруто и был как солнце — эти пушистые, всегда растрëпанные волосы цвета колосков пшеницы, которые так любил трепать Саске, когда блондин лежал на коленях у того, были похожи на лепестки. Сами же эти растения и были похожи на маленькие солнышки. Неудивительно, что Лис с полными счастья небесно-голубыми глазами подбегал к полю из подсолнухов и сгребал в охапку стебли. Учиха мог наблюдать за этим детским восторгом вечно.       Они и сами были как люпин и подсолнух: один был стройный, угрюмый, полный тайн и загадок, а второй — открытый, добродушный, как солнце, дарящий тепло и заботу всем, кто в этом нуждался. И Саске — не исключение. Он бы забрал всю заботу Наруто, потому что он, как никто другой, нуждался в этом. В партнёре было всë, чего так не хватало ему, и часто в голове проскальзывала мысль, что Учиха бы хотел быть таким же, как его любимое солнышко.       Он часто хвалил Наруто, пытался заботиться о нëм, сетовал на неуклюжесть, неаккуратность, небрежность, фырчал, как чайник, если его что-то не устраивало, в шутку оскорблял Узумаки, но никому другому обижать его блондина не позволял. Это была детская ревность к окружающим, и дело не в доверии, нет. Учиха полностью доверял Наруто, но вот другие, видимо, очень любили как-то проявлять знаки внимания к нему, а Саске это ой как не любил.       Узумаки не было целую неделю. Учиха испереживался, изнервничался, не находил себе места от беспокойства. Расспрашивал знакомых, друзей Узумаки, звонил тому на номер и грубо бросал телефон на кровать, когда на том конце отвечал монотонный женский голос, и уже хотел пойти в полицию, как тот с счастливой улыбкой и искрящимися глазами появился на пороге дома любовника. Учиха хотел побить Наруто за подобное поведение и безалаберность, но тот своими щенячьими глазками уговорил брюнета идти за ним.       И Саске не смог ему отказать.       Где-то полпути он ещё ругался на блондина, заставляя того извиняться каждый раз за своë поведение, но всё же Саске почти сразу ему проиграл.       Они шли три дня, петляя между лесными дорогами, обрамлëнными пушистыми елями, которые так и норовили потрогать тебя за лицо своими «руками», огромными полями, полными различных цветов. Каждое поле — как отдельное настроение, и всё же Узумаки никогда не унывал и с яркой улыбкой оглядывал окрестности, любопытно чесал затылок, если что-то не понимал, и поздно вставал после привала, потягиваясь и ворча про то, что можно было ещё дать поспать.       Учиха любил наблюдать за блондином и часто замечал у того странные привычки: когда он думал, то клал руку под подбородок, щурил глаза и хмурил носик; когда смеялся или стеснялся, то чесал затылок, ещё сильнее вороша и без того спутанные пряди; когда спал, то всегда что-то обнимал, будь то подушка, рюкзак или сам Учиха; а ещё он часто вздрагивал во сне и звал на помощь, отчего брюнету приходилось гладить того по голове и целовать куда-ни-попадя.       Во время их маленького путешествия они видели широкие реки, похожие на огромных змей, которые извивались, петляли, ярко шумели и журчали. Они часто купались в них на привалах. Вода холодила уставшие, разгорячëнные мускулы, солнце мягко ласкало их плечи и спины, а ветер легко касался их тел, заставляя съëживаться каждый рад после дуновения. Наруто не умел плавать, поэтому часто сидел на песке, еле скрытым под толщей воды, и болтал ногами, оглядывая окрестности, а Саске нравилось нырять, погружаться под воду, ощущать её потоки, силу и мощь. Ему нравилось разводить руки в стороны, отодвигая воду, а Наруто восхищённо наблюдал за изящными движениями Учихи. Всё его тело говорило о том, что оно идеально подходит для плавания. Невозможно было описать все чувства и эмоции, испытываемые Наруто во время созерцания его парня. Это были детский восторг, беспокойство, восхищение, обида, — что Учиха так может, а он нет. Да, они всегда соревновались. С самого детства их обоих преследовала подобная привычка, и Наруто всегда дулся, когда проигрывал в чём-то, а Саске заботливо трепал по голове, когда Узумаки превосходил его.       Всё ещё поднимаясь в гору, Саске пыхтел и ворчал, как старый дед, но у его партнёра, видимо, было полно сил на подобные препятствия. Схватившись за булыжник и подтянув тело, напряжённые мышцы застонали, и Учиха хотел было уже взяться за другой камень, но тут у него перед лицом возникла чужая ладонь. Поглядев вверх, Саске заметил ухмыляющегося блондина, протягивающего ему руку. Ухмыльнувшись в ответ, Учиха взялся за чужую ладонь, принимая помощь. Его тут же вытащили наверх, и Саске, отряхнувшись, встал на уставшие ноги, обутые в стëртые кеды.       Его сердце пропустило удар, а в глаза подул прохладный ветер, когда он увидел то, к чему они шли с Узумаки три дня и три ночи. Рассвет. Прекрасный рассвет, который своим мягким светом скользил по склону горы и подбирался к самой вершине. Солнце обнимало своими лучами местный рельеф, на начинающем голубеть небе были подтянутые алым цветом пушистые облака и птицы, парящие над вершинами и свысока смотрящие на двух парней. Внизу были видны разноцветные поля, чёрные ели и озёра, которые отражали красоту на небосводе. Казалось, что это порталы в другие миры, где нет людской суеты, шума и подобной чепухи, от которой устали все. Там тихо, умиротворенно. Хотелось прыгнуть в них и очнуться уже там, где нас нет.       Слегка приоткрыв рот, Учиха оглядывал весь открывшийся пейзаж и понимал, что это лучшее, что видели его глаза. Это лучший пейзаж, лучшая палитра цветов. Это восхитительно.       — Ну как? Нравится? — ухмыльнулся Узумаки и хитро посмотрел на своего любовника.       Учиха взглянул в сторону Наруто и понял одну вещь. То, что он сейчас видел — не самое лучшее. Самое лучшее — это его блондин, который мягко улыбался на фоне яркого неба и с любовью смотрел на брюнета. Его волосы трепал ветер, а глаза искрились.       — Я тебя люблю, — тихо произнёс Саске и крепко обнял Узумаки. Тот вздрогнул, но тёплые руки обвили Саске вдоль талии.       — И я тебя люблю, — так же тихо ответил блондин и уткнулся в изгиб шеи Учихи. Он ведь так редко слышал эту фразу.       А люпины так же размеренно покачивались на ветру, в такт его дуновения…