Совершенство.

Lafee – Lonely Tears У Лухана размытый и полупрозрачный взгляд, нечто похожее на расстройство идентичности мира. В плёнке Сехуновских глаз отражается светлая макушка старшего и лёгкие намёки на отстранённость от мира. Лухан кажется младшему чем-то идиопатическим и правильным, слишком идеальным и красивым. Если красоту можно было бы охарактеризовать другим словом, то это слово было бы Лухан. Олицетворение всего прекрасного и совершенного. Для своего младшего брата Лухан делал всё, что мог. И они довольно неплохо ладили. Беззаботное времяпровождение этих двоих сопровождалось лишь смехом и лёгкими улыбками. Казалось, старший ревновал брата ко всему, что движется. Ревновал ко времени и яблочным духам, растянутой любимой футболке boy london и даже к родителям. Он строил между ними двумя липкие медовые нити, строил песчаные замки, а потом сам же их и разрушал. "Ты такой идеальный, хён" "Не называй меня так. Это звучит как-то слишком оскорбительно. Совершенство жутко." "Но.." "Не нужно." Лухана считали идеальным все. Абсолютно все без исключения. Даже его младший брат - Сехун, постоянно обращал на это внимание. Единственным, кого это раздражало, был сам Лухан. Ему было стыдно за свою красоту и за себя в общем. Никто не знает, что в тихом омуте черти водятся. В Лухане водилась целая свора. И даже когда у Сехуна появился тот, на кого он обращал больше внимания, чем на брата, этот человек засматривался на старшего. Его звали Ким Чонин и он был тот ещё красавец, но являлся некой противоположностью старшего. Слишком откровенно показывающий свою непринуждённость и нахальность. Но с Се он относился трепетно и слишком мило. Да так, что у Лухана кривились губы в горькой усмешке и холодели кончики пальцев. Когда Се сообщил старшему о том, что встречается с Чонином, Лухан таскал того за волосы по комнате и разбил губу. Тогда он плакал первый раз в жизни. Сехун ушёл на ночь к Чонину молча и не оборачиваясь, забирая с собой тёплую толстовку брата. Холодно на улице всё же. А потом Лухан узнал, что Чонин болен. У Кима был сахарный диабет и тогда всё стало гораздо проще. Кривые ухмылки превратились в милые и невинные взгляды, губы произносили несуществующие слова, а прикосновения стали слишком неправильными. Чонин честно сопротивлялся, старался не смотреть на старшего, когда Сехун уходил за едой на кухню. Старался, чтобы его сны вновь вернулись в привычное ему русло, а руки так предательски не дрожали при виде пшеничной макушки. Чонин сорвался, когда его родители уехали в командировку. Пригласив Лухана и попросив его о несуществующей помощи, он зажал хрупкое тело между стеной и собой и целовал слишком ненасытно. Лухану было хоть и слишком противно, но он не оттолкнул. Чонин слишком обрадовался и забыл обо всём, что существует вне этой квартиры. Они валялись на кровати Чонина, когда младшему пришло время принимать лекарства. В небольшом ящике у стола слишком устрашающе лежали несколько десятков шприцов с разными иглами и много стеклянных ампул. У Лухана подкосились колени, но потом он вспомнил, что Чонин делал с ним и его младшим и любимым братом, которым так дорожит. Чонин было уже потянулся за шприцом, когда Лу его остановил. "Я помогу." "Ты просто совершенство." "Не говори так, это отвратительно." Лухан набрал в шприц всю жидкость из ампулы, а потом и ещё немного. Кислорода. Тогда Чонин смотрел в его размытые и полупрозрачные зрачки и улыбался. Старшему захотелось стереть эту улыбку с его лица. Попадая прямо в вену, кислород вошёл слишком упруго и медленно, по сравнению с лекарством. Но этого было достаточно, чтобы Чонин почувствовал. Когда Сехуну сообщили, он плакал слишком громко и отчаянно, а Лухан не понимал. Лухан просто катастрофически не понимал, почему. Почему его младший брат не ищет у него утешения, а только сидит в своей комнате. Почему в доме стало слишком накурено для постоянно открытых окон. А Сехун разрисовал обои в своей комнате и красил всё блёстками. Выкинул всю мебель и устроил там танцевальную студию. Старший сходит с ума от количества отражений в этой комнате. И везде - его лицо. Его идеальное лицо и тело, само совершенство отражается в миллионах зеркал. Сехун как-то рассказывал, что не хочет умирать рядом с зеркалами. Тогда его душа может заблудиться и мучиться на земле. Лухан не верил в души и всю такую прочую поебень. У Лухана души не было. Но тем не менее что-то выскользнуло из кривого разреза на горле и полетело в вечные зеркала. Тогда Сехун считал это чем-то равносильным кислороду. А потом сжёг зал.