Следы на свежем снегу

      Мужчины все сидели за столом и о чём-то разговаривали. Кто-то начал рассказывать что он написал нового, кого покинула муза, а кто вообще в "законном отпуске". Владимир слушал весь этот гул, редко говорил что-то, ещё реже бросался едкими шутками, но не вникал в процесс диалога. Сейчас было не очень интересно разговаривать о глубоких идеях и рассуждать о чём-то высоком и ценном, нет, сейчас не самое время для этого.       Серёжа же, был сегодня звездой этого вечера, главным предметом слушателей. Девушки за соседним столиком поглядывали на Сергея, улыбались и о чём-то переговаривались. Поэт в свою очередь подмигивал дамам и тоже им улыбался. Володю сжигала изнутри ревность. Он сжал сигарету между зубов и прикрыл глаза, и ни о чём не думал: ни о том что возможно, этой ночью Сергей будет развлекаться с одной из тех дам, ни о том что Серёжа может сделать вид, что забыл о том, какие чувства были между ними и будет жить дальше. И тем более не о том, что Владимир никогда не сможет спокойной поцеловать Сергея на улице, не обернувшись или спрятавшись в тёмной подворотне между домов. Он об этом не думал. Вернее, старался не думать.       У Сергея от выпитого, голова становилась тяжёлой, а язык предательски заплетался через каждое слово; речь стала развязная, а руки так и просились в активную жестикуляцию. Одна из тех дам, попросила прочитать Сергея «Шаганэ». Есенин молча встал на свой стул и начал читать громко, да так что в зале повисла тишина. Лишь звонкий, пьяный голос содрагал воздух в помещении, что слова стихотворения отдавались лёгким эхом в дальнем углу кабака.       — «...Там на севере девушка тоже, — Сергей посмотрел на ту самую миловидную девушку, за соседним столиком, попросившая прочитать стихотворение. — на тебя она страшно похожа, может думает обо мне... Шаганэ ты моя, Шаганэ!»       В зале раздались звонкие аплодисменты и свист, кто-то кричал: «браво!». Весь этот шум давил на виски поэта. Серёжа почувствовал себя неуютно, голова закружилась, а этот эффект счастья, куда-то пропал. Стало скучно среди этой толпы, которая ждёт только одного: чтобы их развлекал сам Сергей Александрович Есенин. Надоело! И он уверенной походкой направился на улицу.       — Сергей, ну куда же Вы?       — Пожалуйста, почитайте нам ещё!       — Не уходите, Сергей Александрович. Хорошо же сидели!       Все эти пустые фразы были брошены вслед уходящего поэта. Сергей машинально отмахнулся ото всех, хмурясь и что-то говоря себе под нос.       Владимир, сам не понимая зачем, снял с вешалки возле стола свою шубу (которую по пути к выходу одел) и шубу Сергея; Володя молча направился к выходу, к своему Серёже, к любви своей ненаглядной.       — Владимир Владимирович, куда же Вы? — крикнул Давид Бурлюк вслед своему другу.       — Домой поеду.       Холодный воздух жгуче щекотал оголённую шею и кисти рук Сергея. По спине и ногам мерзко бегали мурашки от холода. Чирк. Головка спички шёркнулась об тёрку для зажигания, не выдав ни огня, ни даже искры. Чирк! Спичка предательски сломалась пополам, оставив от себя только кусочек соломки. Зажав папиросу между зубов, Сергей тихо выругался и достал новую спичку из коробка. Из-за спины неожиданно раздался звучный, приятный баритон:       — Давай помогу.       Владимир накрыл спичку своим руками, укрывая от ветра, как-бы пряча бедняжку от суровой зимы. Чирк! Маленький, ярко-оранжевый огонёк вспыхнул на соломенке, весело играясь с формами. Сергей поджёг папиросу и выкинул спичку в сугроб, где она грустно тихо зашипела.       Затянув горький табак и расслабленно выпустив дым через ноздри, Сергей протянул папиросу Володе. Владимир сделал две глубокие затяжки и недовольно сказал:       — Зима нынче холодная, снег валит как проклятый. Оденься.       Мужчина протянул поэту шубу.       — Зато красиво.       Мечтательно сказал Серёжа, игнорируя предложенную Володей верхнюю одежду.       — Я не собираюсь тебя потом от простуды лечить, оденься говорю!       Сергей же, будто не слышал Владимира и его предупреждений, касательно болезни. Он забрал у футуриста папиросу и стал ходить туда-сюда напротив Володи, пританцовывая под музыку, которая слышалась из кабака, попутно потягивая папиросу. Движения у Серёжи были немного сжатые и даже скромные, но немного раскрепостившись, Сергей пьяно, невпопад музыке танцевал под ночным, звёздным небом. Под каблуками туфель звучно хрустел снег, который блестел, словно мелкая, россыпь бриллиантов на белом покрывале при лунном свете. Владимир недовольно закатил глаза на неумелые танцы поэта.       — Серёж, прекрати это безобразие.       — Володя! — радостно протянул Сергей смотря в небо и выдыхая дым. — Володенька, ты даже не представляешь насколько я счастлив с тобой!       — Да, Серёж, я тоже счастлив, но нам пора домой.       — Нет, ты не понимаешь, — у Сергея были красные от мороза щёки, а глаза блестели неподдельным, детским счастьем. — я не просто тебя люблю, я знаю что мы предназначены друг другу судьбой. Мы должны были пройти все эти испытания от судьбы, чтобы встретиться.       — С чего ты это взял?       Володя был сейчас не в том расположение духа, чтобы слушать сонеты про любовь. Он ревновал из-за той юной барышни в кабаке, которой улыбался Серёже. Его Серёжа улыбался какой-то деффке!       — Я это чувствую. — Сергей подошёл вплотную к Володе, а его голос невольно перешёл на шёпот. Сбивчивое, тёплое дыхание поэта, Владимир чувствовал на своих губах и щеках. Мужчина обнял Сергея за спину и прижал к себе. — Я люблю тебя.       Владимир поцеловал Серёжу в губы, на что последний, прикрыл глаза и по женски поддался горячим, грубым поцелуям своего возлюбленного. Губы у Серёжи были холодные и подрагивали при каждом поцелуи Владимира. Каждый поцелуй обжигал Серёжены губы, а голова кружилась. Вкус на губах у Володи от поцелуев был терпкий, табачный и лёгкая кислинка от дешёвого вина пьянила лучше любого дорогого коньяка, а всё потому что, это был вкус его Серёжи, его драгоценной любви. Это был только его, со сладким, смешным именем – Серёжа. Се-рё-жа. Язычок ложится лопаткой во рту, чтобы потом подскочить наверх и снова опустится вниз. Се. Рё. Жа.       Насладившись друг другом, они враз разорвали поцелуй. В глазах Сергея блестело наивное счастье и ничего кроме счастья.       — «Возможно, Серёжа действительно прав, в том, что наша самая первая встреча, была загадана самой Судьбой.» — пронеслось в голове у Володи. Мужчина улыбнулся краешком губ.       — Поехали домой, Серёжа.