Пэйринг и персонажи:
Размер:
3 страницы, 1 часть
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
42 Нравится Отзывы 15 В сборник Скачать

Destruam et aedificаbo

Настройки текста
Примечания:
      Земля холодная и мертвая — ледяным панцирем покрытая, хрустит и ломается под его ногами. Трандуил не падает лишь из-за того, что уже стоит на коленях, но мир кругом идет трещинами-морщинами по стеклу и осыпается хрустальными слезами.       Его отец мертв, как и излишне многое в этом мире — плачет, рыдает багряным и золотым осень.       Каменное надгробье глядит с укором, хмурится россыпью свежих шрамов, истекающих не кровью, но словами имени, и, быть может, времени. Трандуил не плачет — не помнит как, ведь все воспоминания гниют и кровоточат, спутываются и предсмертно хрипят, кружась и возвращаясь к тому единственному, что отчаянно хочется забыть.       Из груди отца торчат три стрелы, а в следующее мгновение шипят и извиваются черными змеями со злыми глазами, рассыпаясь пеплом лесных пожаров да в тяжелом, красном и темном воздухе растворяясь. Их история должна была длиться вечность и, быть может, чуть дольше, но вместо того оборвалась, растекаясь кровавой кляксой вместо точки.       Трандуил силится вспомнить какие цветы любил отец — следует ведь знать, какие букеты приносить на могилу, — но заместо того натыкается лишь на воспоминание, в котором отец растерянно глядит на него сверху вниз, спрашивая, не знает ли он, матушкины любимые цветы. Он знал: лилии. Рыжие. Но у них не было ее тела, чтобы похоронить, а лилии на могильном кургане глубоко в лесной чаще не прижились.       Трандуил приходит к выводу, что цветы отец не любил вовсе — он развлекался охотой, ценил хорошее вино и каждый год так странно ждал весны.       Мир качается и жалобно скрипит; Трандуил не знает больше тропинки из колючих лабиринтов чужих изорванных душ к блеклому тлению собственной. Его корона сплетена из терновника и оплакана золотом, — он король с сердцем маленького мальчишки, бывшего при Дориате только лишь Трандуилом, что значит «никем».       — Тени нынче отчетливо видны, мой король, — шепчет ветер и тонко смеется дождь; Трандуил резко оборачивается, тянется к мечу, и видит ее.       Она рядом и вдали — в самом центре падающего и царапающего мира, и меж черными горбами старых дубов.       Ее волосы темны и выцветши, точно древних страницы книг историй, от надрывно хохочущего дождя, а взор чересчур ярок, чтобы сохранить свой огонь на долгий срок. Он поднимается с колен; мир падает вниз; она взлетает сердцем, но не душою.       Губы складываются в улыбку — улыбку отца с портрета, где он только-только королем стал и вдовцом. Пальцы хватают воздух, и Трандуил слишком поздно вспоминает, что меч свой сломал в битве и потерял в прахе собственного мироздания.       Она вдруг улыбается. Ее зовут Элениэль, и в рассыпающемся мирке Трандуил вспыхивает вдруг, не успев погаснуть, последняя звезда.       Приходится вспомнить, что даже если живешь вечность, причудливое чувство под названием «любовь» медлить не станет, пронзая метко и торопливо. Как же не вовремя, — думает Трандуил, растерянно мусоля мысль, что вечный их народ любит всегда и навечно — мгновенно.       Его снег летит вертикально вверх и в мертвых землях, кровью обожженных и выжженных расцветают лилии — белые, но не рыжие, в гниль обратившиеся по весне.       Она яркая, — для Трандуила она всегда и навечно лишь такая, пусть, быть может, в подобных случаях принято говорить «красивая», «очаровательная» или что-то вроде того. Но она яркая, как полагается — светлая, и горящая так отчаянно, что скоро наверняка начнет тлеть.       Птицы испуганно бьют крыльями, стучит о ребра его сердце, а небо тянется рваными лентами грозовых туч. Трандуил не боится — опасается, сомневается и... Нет, впрочем, нет; он всего лишь устал.       Тени длинные, даром, что спутанные — блекло догорает солнце. Зима лихорадочно кашляет ржавым снегом и отчего-то падает назад, в последние дни осени, наверняка больно ударяясь затылком. Грудь ее с больным хлюпом пронзают стрелами бурые хвойные иголки, осыпаются гнилыми листьями кости.       Вскрикивает и обламывается небо; Трандуил решает и решается.       Ее руки едва теплые — ускользающе-теплые, а глаза искрят не то испугом, не то непониманием.       — Мой король. — Голос ее звучит так, будто от рождения должен быть звонким да радостным, но по глупой шутки бытия стал вдруг приглушенно-потерянным.       — Покажите мне тени, леди, — криво усмехается он. — Иль научите, как увидеть.       Она улыбается. Светло, почти радостно.       Их свадьба гремит годом и днем позже, ведь ровно через год Трандуил вновь явится к могиле отца, прося невесть о чем и молясь невесть кому. У него почти получается увидеть, пусть и только жалкие проблески чего-то поистине важного.       Элениэль все еще ярка и почти заменяет ему и солнце, и выгоревшие звезды. До того ярка, что называть ее «красивой» — было бы издевкой. Трандуил и не называет — он целует и пытается свыкнуться со странным чувством, любовью прозванным. Ее губы горчат трупными белыми лилиями, мокрой, ранней весной и тающим снегом.       Она, безусловно, красива, — он говорит так, потому что так говорить полагается. И знает, что красота подобная до страшного мимолетна — как рассвет или самый последний сон.       Трандуил думает, что мимолетно — это чудовищно мало, когда живешь вечность. Элениэль деланно хмурится и говорит, что оттого они лишь больше ценить мгновение — каждое, до последнего, — и благодарить Эру за то, что ни забыть, ни единый оттенок потерять им не дано.       Она пытается научиться играть на арфе, — любимой арфе его матушки; Трандуил сам дарит супруге ее однажды, не зная толком зачем, — но выходит до того дурно, что им остается лишь рассмеяться. И, быть может, радоваться, что и это — навсегда застынет в ровном ряду воспоминаний.       Элениэль плетет венки, в волосы ему вплетает в диковинной и диком беспорядке серебряные нити, незабудки и пышные, мокрые от росы болотные лилии, и собирает букеты — из лилий отчаянно рыжих и лепестками своими зажививших прорехи на полотне его мира.       Вновь отцветает осень; незаметно пролетает зима и вспыхивает весна.       В их саду наконец зацветают рыжие, солнцем поцелованные лилии, а Элениэль вновь пытается играть на арфе.       Трандуил наконец свыкается с причудливым чувством, голову ему вскружившим и душу, и лето исчезает, не имея смысла. Его мир застывает на грани меж весной и осенью, не в силах решить извечную загадку между былым и грядущим. Но тогда решается он.       — Я так сильно тебя люблю, — говорит, кричит, стонет. — Всегда и навечно.       Она смеется. Заливисто, едва слышно и вздрагивая — рыдает.       — Лови момент.       Это — не навсегда, — они знают, ведь она живет в мгновении, а он способен лишь наблюдать, в пальцах сжимая клочок их изорванной иллюзии.
Примечания:
Возможность оставлять отзывы отключена автором
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.