Ужин

Альберу открывает дверь, держа в руках не слишком-то и тяжёлый пакет из супермаркета около их дома. Внутри светло, что достаточно странно, учитывая тот факт, что дети наверняка уже спят. И это несмотря на то что Альберу старался приехать пораньше, чтобы устроить сюрприз дорогому мужу. Возможно, Кейл додумался оставить Раона, Он и Хонга на Рона или даже Чхве Хана. Это было бы просто великолепно… Альберу кладёт бумажный пакет на стол в гостиной, быстро достает оттуда бутылку красного вина (наверное, он должен разбираться в названиях, особенно когда его муж — чёртов Кейл Хенитьюз, но чего нет, того нет). На тот же стол поочередно приземляются красная бархатная коробочка, небольшой лоток с клубникой и несколько пачек дорогого белого шоколада с кусочками малины. Альберу усмехается, уже представляя, как щеки Кейла окрасятся в красный, когда он увидит любимый десерт и алкоголь. Ведь Кейл Хенитьюз - чёртов алкоголик, как думают многие, и просто человек, который краснеет от одной капли алкогольного напитка. Но его улыбка застывает, когда до его чувствительного носа доносится довольно неприятный запах… Гари? Мужчина одним ловким движением скидывает неудобный черный пиджак, и тот приземляется ровно посередине роскошного белого дивана. Альберу тихо и быстро оказывается на кухне, справедливо предположив, что только оттуда мог доноситься этот неприятный аромат сгоревшей еды. Он уже было улыбнулся, чтобы как-то пошутить над Кейлом, но… Но того на кухне не оказалось, что довольно странно. Обычно он всегда встречал его, будто шестым чувством зная, когда Альберу приходит домой — мужчина всегда поражался этой способности мужа. Зато сразу же обнаружилась причина терпкого и неприятного запаха — нечто, напоминающее курицу или индейку, уже покрылось черной корочкой в духовом шкафу. Именно из него исходил неприятный запах гари. Ну, может, ещё и от кастрюли, из которой выкипела половина воды, и… — Как можно было умудриться поджечь пасту в воде?! Альберу выругался и быстро нажал пару кнопок, чтобы выключить печку и запустить вытяжку, которая сразу же начала поглощать удушающий дым. И как его муж забыл о такой незначительной детали, как чертова курица в духовке? Альберу кашляет пару раз (дым всё-таки успел попасть в нос и горло) и отправляется на поиски дорогого супруга. Он обнаруживается в пустой спальне на втором этаже. Альберу устало выдыхает, довольный, что дети, похоже, в самом деле сегодня ночуют не с ними — мужчина не обнаружил их ни в детской, ни в зале, куда они обычно пробирались смотреть телевизор, когда понимали, что Кейл спит и что он не сможет остановить их. Альберу аккуратно забирается на кровать, снимая осточертевший галстук. Он бы вообще переоделся полностью в домашнее, но сегодня ведь их годовщина — как он может позволить себе сделать этот день не идеальным? Альберу Кроссман не такой человек. Особенно если этот день важен не только для него, но и для самого желанного и любимого для него мужчины… — Кейл, — прошептал Альберу, даже не делая ни единой попытки разбудить молодого человека. В его голосе звучала бесконечная любовь и вся нежность мира. Если бы Кейл услышал это, то наверняка поморщился бы и сделал лицо, выражающее лишь одну мысль: «ты идиот или да?». Альберу ждал не дождался, когда же Кейл опять сделает это выражение. Он так соскучился, хотя они виделись сегодня утром. — Кейл, — Альберу сделал ещё одну неудачную попытку разбудить мужа, прижимая его к себе. Мужчина сонно завозился. — Просыпайся, сокровище моего сердца. — Ах, мне кажется, я услышал нечто мерзкое, — еле проговорил Кейл, не делая попыток вырываться из теплых объятий, которые так и вызывали ещё большую сонливость… Если бы Кейл не был уверен, что сегодня годовщина их свадьбы (неужели прошло уже три года?), он с удовольствием провалялся бы вместе с мужем ещё чуть-чуть… — Кейл, — и столько обожания в голосе, что Кейл морщится, будто от зубной боли (он никогда не признается, что ему нравится эта любовь), и тоже шепчет: — Альберу, солнце и звёзды всей корпорации Роан и моего сердца, — и улыбается, сам тянется за таким желанным и сладким поцелуем. — Ты ничего не хочешь мне сказать? — темные глаза Альберу горят искренним весельем, а сонные глаза Кейла излучают непонимание и смятение. — Ммм… Я тебя люблю? — Кейл склоняет голову к плечу и трётся носом о чужое плечо, вызывая приятные мурашки. Альберу чувствует, как сердце на секунду замирает, но он удерживается себя от того, чтобы задушить Кейла в объятиях — так приятно его дразнить, что мужчина не сдерживает смешок. — Я тебя тоже, малыш, но ты не угадал, — Альберу смеётся, когда видит Кейла, который хмурится лишь сильнее. — Это насчёт ужина. Кейл замирает, будто не понимая, что это значит… А потом его глаза расширяются, он вскакивает с постели, и до Альберу доносятся грязные ругательства и даже несколько болезненных стонов, когда Кейл оказывается на кухне. Паста безнадежно испорчена, курица в духовке являла собой один большой кусок угля, и даже томатный соус успел перевариться и немного подгореть. Кейл замер, когда увидел этот беспорядок. — О блять… — Альберу поморщился и встал рядом с мужем, легонько похлопывая его по плечу. — Что это такое? — Очевидно, ужин, — Альберу смеётся. — Лучше бы я ослеп… — шепчет в ответ Кейл, но Альберу его перебивает. — Это так мило, что ты хотел порадовать меня домашней едой, но… Закажем пиццу? — Закажем пиццу, — Кейл убито кивает. — И как ты умудрился заснуть? — Я слишком устал ждать самого великолепного и прекрасного человека во вселенной, само солнце этого мира, сокровище моего сердца и… — Хватит поясничать… Я купил твое любимое вино. — Я тоже люблю тебя, дорогой.