***
Когда он снова очнулся, был день, а вокруг не было ни души. В этот раз он стоял не там же, где в прошлый, а лицом к калитке, ведущей на улицу. Рядом с ним лежал гроб, и что-то нашёптывало ему, что этот гроб был важен, что его оставили здесь не просто так, что нужно было охранять его всеми силами. Он попытался пошевелиться, и у него получилось. Повернув голову, он оглядел доверенный ему гроб, но не нашёл в нём ничего особенного, что отличало бы его от остальных. Видимо, то, что нужно было Сюэ Яну, лежало внутри. Только из-за этого хотелось его уничтожить. Расколотить на куски. Одна только мысль об этом принесла с собой непонятную панику, ужас, практически завопивший: «Нет, нельзя!», и в нём не было той чужеродности, что ощущалась в явно отданном ему приказе, которому он обязан был подчиняться. Он снова подумал о Синчэне. «Он захочет тебя увидеть, когда вернётся», — сказал Сюэ Ян. Речь ведь шла о нём? Может, Сюэ Ян хотел использовать Сун Ланя как приманку, как оружие против него? Откуда он должен был возвращаться? Хоть бы он спасся, хоть бы сбежал, ушёл куда-нибудь далеко-далеко. Хоть бы был в безопасности… — Блядь, блядь, сраный!.. Из мыслей Сун Ланя вырвал голос Сюэ Яна, ввалившегося во двор. Он пошатнулся, едва не упал, но успел схватиться за стену. На мгновение Сун Лань решил, что он пьян, и в душе поднялось отвращение, но потом он заметил кровь. Много крови. Одежда Сюэ Яна блестела, его рукав был разорван. Ему было больно — и Сун Лань ощутил короткую вспышку злого, мстительного удовлетворения, но оно быстро сменилось ужасом осознания, что Сюэ Яна должны были ранить, когда он с кем-то сражался, кого-то убивал. Тяжело дыша, Сюэ Ян с усилием выпрямился и прошёл вперёд. Его голова мотнулась в сторону Сун Ланя, и он медленно оглядел место, где тот стоял. — Хорошо, — прохрипел он. — Хорошо, есть от тебя хоть какая-то польза. — Спотыкаясь, он добрался до колодца, начал набирать воду, но остановился. Упёрся руками в стенку колодца и захохотал в голос. — Сука, — сказал он, а потом почти заорал: — Сука! И медленно сполз на землю. Сун Ланю показалось, что он потерял сознание. Мелькнула мысль: что будет с ним, если Сюэ Ян умрёт от потери крови? Но потом тот слабо зашевелился. — Ты, — произнёс он после затянувшегося молчания, нарушаемого лишь его хриплым дыханием. — Труп. Принеси мне бинты и воду. Тело Сун Ланя пришло в движение, подчиняясь чужой воле. Странно было идти и понимать, что это не было его собственным решением. Что он не хотел искать в доме бинты, не хотел относить их человеку, в полубессознательном состоянии лежащему у колодца. Опустив на него взгляд, Сун Лань пожалел, что не может свернуть ему шею. Вместо этого он набрал ведро воды и дождался, пока Сюэ Ян сбросит с себя одежды. — Вот же сволочь, — пробормотал он. — Мог бы сразу сказать, что… ха. А ты как думаешь, Цзычэнь? Хочет он меня убить? «Я хочу тебя убить, — подумал Сун Лань. — Если «он» тоже, то мы с ним на одной стороне». — Да, — через какое-то время сказал Сюэ Ян. — Тоже сомневаюсь. В этот раз я сам облажался. Видишь? Иногда я признаю свои ошибки. Не говори никому, ладно? — Он рассмеялся, закашлялся кровью и рухнул обратно. — Это смешно, — сказал он немного неразборчиво, — потому что ты и не сможешь. Сун Лань безотрывно смотрел на него, и безумный огонёк в глазах Сюэ Яна постепенно угас. — Чего пялишься, — сказал он. — Иди отсюда. Сун Лань ушёл. В глубине души он был рад, что Сюэ Ян не приказал обработать ему раны. Это казалось ерундой по сравнению с ужасами, которые он мог заставить его творить. Возможно, уже заставлял, а Сун Лань этого просто не помнил. Но за эту мелочь он всё равно был благодарен — по крайней мере, пока.***
Он снова очнулся ночью, и рядом кто-то рыдал. Громко, взахлёб, так, что не мог даже вздохнуть между всхлипами. Погода была безветренной и прохладной, Сун Лань полностью осознавал себя, и рядом кто-то… Рыдания перешли в оглушительный, полный агонии вой чистейшего, неподдельного горя, от которого в горле Сун Ланя встал ком. Он стоял, не в силах пошевелиться, и чувствовал это отчаяние кожей. «Что случилось? — в страхе подумал он. — Что-то ужасное, случилось что-то...» Уже давно. Что-то ужасное случилось уже давно. Но кто, кто… Послышался низкий стон. — Вернись, — прохрипел кто-то. — Вернись, ты должен вернуться… Волна яростной ненависти прокатилась по позвоночнику. Сюэ Ян. Если кто и заслуживал так страдать, то это был он. Вот только не существовало на свете того, что было Сюэ Яну настолько важно, того, по кому бы он мог так горевать. Кроме… кроме, кроме, кроме. «Нет», — в отчаянии подумал Сун Лань. Хотя в глубине души он всё давно уже понял — просто не хотел верить. — Сяо Синчэнь, — надломленным голосом прохрипел Сюэ Ян. — Ты не можешь так со мной поступить. На двор опустилась тишина. Очень нескоро Сюэ Ян вышел на улицу. Остановившись, он посмотрел на Сун Ланя, и тот вернул его взгляд. Он ждал, но Сюэ Ян отвернулся, дошёл до края двора, а потом побрёл обратно. В его движениях не было цели — словно он просто не знал, что ещё можно сделать. — Я попробую другой метод, — наконец, произнёс он. — Какой-нибудь да сработает. Он… разумеется, он будет сопротивляться, но я что-нибудь придумаю. «Ох, — осознал Сун Лань, — он пытается его воскресить». Эта мысль принесла с собой отдалённый ужас, потому что он просто не мог, не знал, не понимал, как принять, что Синчэнь… Что Синчэнь умер. Что этот человек, этот человек убил его, а теперь, что, пожалел? Нет; Сюэ Ян не знал жалости. Он просто хотел ещё немного поиздеваться… Его судорожные рыдания. Его надсадный, истошный вой. — Ладно, — сказал Сюэ Ян. — Так. Кажется… да, кажется, я знаю, что пошло не так. Если попробовать по-другому… — Он продолжил бормотать что-то себе под нос, безостановочно расхаживая по двору. Один раз до Сун Ланя донеслось: — ...добраться б до его ёбаных записей, — но больше он ничего не расслышал. Он пытался его игнорировать. Пытался думать о Синчэне. У него ведь почти получилось. Почти получилось, но он проиграл, и этот проигрыш обрёк их обоих. Где-то через час расхаживаний и разговоров самим с собой Сюэ Ян наконец вымотался. Потёр ладонями глаза. — Блядь, заебался, — едва слышно сказал он. Потом хохотнул. — Может, превратить себя в лютого мертвеца, а? И уставать не буду. На его лице мелькнула задумчивость, будто он всерьёз пытался понять, сработает это или нет. Потом встряхнулся и повернулся к Сун Ланю. — Ты, — сказал он и замолчал. Посмотрел как-то странно и медленно подошёл ближе, глядя на Сун Ланя снизу вверх. Стиснул зубы, но быстро расслабился. — Ненавижу тебя, — неожиданно хрипло произнёс он. — Вырезать бы тебе глаза и вернуть их на место. Ты их не заслуживаешь. Ты… Он запнулся. Рука, поднявшаяся, словно он собирался выдрать Сун Ланю глаза пальцами, упала, и он отвернулся. Просто встал, не шевелясь, и слепо уставился в темноту. Он был совсем рядом. Если бы только Сун Лань мог дотянуться… — Принеси воды, — сказал Сюэ Ян. — Хочу… а, неважно. Тебе-то какая разница. Иди уже. Сун Лань пошёл. Где-то между похоронным домом и колодцем его сознание снова затухло.***
Наблюдать за тем, как работает Сюэ Ян, было непривычно и странно. Именно этим сейчас Сун Лань занимался. Он очнулся, когда растирал тушь. Руки при этом даже не дрогнули, хотя сам он ощутил изменения и рассеянно, безрадостно задумался, была ли в его пробуждениях какая-то закономерность, или они происходили случайно. Влияла на них сосредоточенность Сюэ Яна — точнее, её отсутствие? Судя по всему, делал он это не специально. Вряд ли он был интересен Сюэ Яну. Вряд ли ему было интересно хоть что-то. Судя по небу, был полдень, и на столе рядом с Сюэ Яном стояла нетронутая миска рисовой каши. Прошло уже две стражи, но он не прерывался даже на воду. Пару раз вставал, но только чтобы взять нужные материалы, и снова садился работать. После первой стражи он, казалось, забыл про существование Сун Ланя. Тот закончил с выданным заданием, но Сюэ Ян, нависающий над столом, заваленным талисманами и свитками, не дал ему нового. Поэтому он попытался медитировать, но не смог сосредоточиться; оставалось лишь наблюдать. Он не знал, что делает Сюэ Ян, понимал лишь, что это связано с тёмными практиками. Он и не хотел знать, наверное — но мысль эта показалась трусливой. К тому времени, как Сюэ Ян закончил, начали собираться сумерки. Он выпрямился и пустым странным взглядом поглядел на бумаги перед собой. Сун Ланю, пленнику собственного тела, почему-то захотелось отправить его спать. Или хотя бы поесть. Сюэ Ян моргнул, взгляд его прояснился, а потом он повернулся к Сун Ланю. Казалось, что он удивился, увидев его рядом с собой. — Эй, — сказал он. — Нравится за мной наблюдать? — Его смех прозвучал безумнее обычного, но быстро стих. — Зачем я вообще с тобой разговариваю. Ты просто бесполезный кусок мертвечины. Сун Лань смотрел на него, потому что не мог делать ничего другого, и жалел, что сознание вернулось к нему именно сейчас. Сюэ Ян помрачнел, будто надеялся с ним поругаться. Он открыл рот, но промолчал. Сун Лань ощущал исходящее от него измождение. — У меня получится, — сказал он. — Обязательно получится. А если нет, я придумаю что-нибудь другое. Я не… Он смолк, издал звук, напомнивший рычание, и бросил: — Убирайся. Встань в угол лицом к стене. Сун Лань подчинился. Он встал у стены, и вскоре тяжёлое бремя сознания отпустило его.***
Когда Сун Лань впервые увидел тело Синчэня, он думал, что просто не выдержит. Сначала он услышал, как кто-то напевает, а когда зрение прояснилось — увидел Сюэ Яна, склонившегося над мужчиной, лежащим на кровати. Это Сюэ Ян напевал, но мелодия Сун Ланю было незнакома. Мужчина был одет в белое. «Нет», — подумал Сун Лань. С необычайной осторожностью подняв его руку, Сюэ Ян обтёр её тряпицей, провёл между пальцами, по их подушечкам. Взгляд его, насколько Сун Лань его видел, казался странным: сосредоточенным, пристальным, но тёплым, скользящим по мужчине — по трупу — с нежностью, от которой Сун Ланя затошнило. Он смотрел, как он опускает одну руку и поднимает другую, омывая её с такой же заботой. А потом наклонился, чтобы сполоснуть тряпицу в тазу, и Сун Лань увидел его. Для сна Синчэнь лежал слишком неподвижно, но тело его было в безупречном состоянии — тлен не тронул его. Глаза его, как и раньше, закрывала повязка. Сун Лань сосредоточился на единственном изъяне: на ране, пересекавшей горло. В душе Сун Лань взвыл. Медленно бьющееся сердце ныло, глаза горели от слёз, которые он не мог проронить. Он не хотел верить. Может, и не верил до конца, до этого самого момента, что Синчэнь… что он… «Прости меня, Синчэнь, прости, умоляю». Сюэ Ян выпрямился и занялся лицом Синчэня с той же заботой, с какой омывал его руки. Он снял повязку, отложил её в сторону, продолжая напевать себе под нос. — Синчэнь, — неожиданно сказал он, и на мгновение Сун Лань подумал, что тот отзовётся. — Возвращайся уже. Ты злишься, знаю, но если бы ты меня просто выслушал… — Он замер, замолчал, втянул носом воздух. — Я понимаю, что ты расстроился, но зачем было срываться на самом себе? Дурак! Мог напасть на меня, а сам… Он снова прервался. — Но ничего, — сказал Сюэ Ян. — Я тебя прощаю. «Ты? — подумал Сун Лань. — Ты прощаешь его? Как будто у тебя есть на это право, как будто это он хоть в чём-то виноват». Сюэ Ян снова выпрямился. Какое-то время подождал — Сун Лань ни разу ещё не видел, чтобы он сидел настолько неподвижно. Не сводя взгляда с Синчэня, словно во всём в мире был один только он. С дрожью он подумал, что понимает его, и в следующую секунду ему стало противно, что у него может быть что-то общее с этим чудовищем. Наконец, Сюэ Ян вздохнул. Плечи его опустились, но он расправил их и начал развязывать пояс Синчэня. Всё в Сун Лане перевернулось от ужаса, и Сюэ Ян, будто почувствовав это, остановился и повернулся к Сун Ланю. — Выметайся, — сказал он. — Это не для твоих глаз. Он… отказался ему подчиняться. Попытался, по крайней мере. Он воспротивился его воле, а в голове билась мысль: «Нет, я не позволю осквернять его тело, неужели и после смерти ты не оставишь его?» Сюэ Ян сощурился. — Ты что, сопротивляешься? Сун Лань не ответил. Он не собирался сдаваться. Сюэ Ян надавил сильнее, медленно встал, глядя на него с прищуром. — Так, — произнёс он. — А вот это уже интересно. Не думал, что ты можешь. Ты и правда сопротивляешься. Ну, пытаешься. Какого ответа он ждал? Все силы Сун Ланя уходили на то, чтобы не шевелиться. Сюэ Ян сощурился ещё сильнее, шагнул ближе к нему. — Почему именно сейчас? — спросил он, но в этот раз скорее себя, чем Сун Ланя. — Почему… Он оглянулся на тело Синчэня, и что-то странное промелькнуло в его лице. — Нет у меня на это времени, — неожиданно сказал он. — На тебя. Я же сказал, выметайся. Давление его воли стало толчком. Зрение поплыло, а когда вернулось к нему, Сун Лань уже вышел из комнаты, и дверь закрылась у него за спиной. До слуха донесся напев Сюэ Яна. Потом он прервался, что-то сказал, но Сун Лань не расслышал. Просто уставился прямо перед собой и попытался не думать.***
— Нет! Яростный вопль Сюэ Яна нарушил относительное спокойствие забытия, в котором пребывал Сун Лань. По крайней мере, так показалось — будто он очнулся от глубокого сна. — Нет, нет, нет, ты ведь почти!.. Сюэ Ян сидел на коленях у гроба, где лежало тело Синчэня, и ритмично бился о него головой, ухватившись за край. — Идиот, идиот, — повторял он, и Сун Лань не знал, о ком он: о Синчэне или о себе. — Тупой ты уёбок!.. Он резко замолчал, в последний раз тяжело ударился головой о дерево и обмяк. Сун Лань видел, как поднимаются и опадают его плечи, но какое-то время он больше не шевелился. — Ненавижу тебя, — наконец раздался его хриплый шёпот. — Сяо Синчэнь, я так тебя ненавижу. Сун Лань шагнул вперёд. Он не задумывался об этом. Даже практически не старался. Просто весь его гнев воплотился в единственном яростном желании. Но не успел он пройти дальше, как Сюэ Ян подорвался, обернулся, щёлкнул пальцами. Сун Лань застыл. Посмотрел Сюэ Яну в широко распахнутые глаза. Тот как-то странно рассмеялся. — Опять ты, — сказал он. — Даочжан Сун, да ты, вижу, живее, чем я думал. Что-то от тебя всё же осталось. — Он слегка склонил голову набок. — Ты меня понимаешь? Сун Лань не знал, что было лучше: ответить или сделать вид, что у него нет собственного сознания. Так у него оставалось хотя бы что-то своё. Тело ему больше не принадлежало — почти, — но это не значило, что он должен был делиться своими мыслям. — Хотя, какая разница, — продолжил Сюэ Ян. — Как будто мне не плевать. — Он пододвинулся ближе, глядя на него блестящими, полными ненависти глазами. — Если бы мне было скучно одному, я бы воскресил кого-нибудь другого. Просто любопытно. Ты хочешь меня убить? Жалеешь, что не можешь? «Да», — подумал Сун Лань. — Как бы ты это сделал? — спросил Сюэ Ян, склоняя голову в другую сторону. — Если бы я тобой не управлял, как бы ты убил меня? Голыми руками — или, может, мечом? «Что с тобой, — спросил бы он, если бы мог. — Что ты творишь?» В почти чёрных глазах Сюэ Яна сияло что-то неясное, и он не знал, что именно, но от этого блеска становилось тревожно. — Доставай Фусюэ, — сказал Сюэ Ян. Это был приказ, и Сун Лань не стал сопротивляться ему, хотя всё ещё не понимал, что происходит. Сюэ Ян подступил ещё ближе. От него хотелось отодвинуться. Сюэ Ян обхватил левой рукой правое запястье Сун Ланя, сдвигая его вверх вместе с Фусюэ, пока край клинка не коснулся его горла. Он смотрел Сун Ланю в глаза, не отрываясь, взглядом ясным, пронзительным и нечитаемым. Если бы Сун Лань мог сдвинуться — дёрнуть рукой хотя бы немного, — острое лезвие Фусюэ оставило бы рану, которую Сюэ Ян бы не смог залечить. Он хотел этого. Неважно, что станет с ним самим — главное, что он сотрёт с лица земли пятно, коим был Сюэ Ян. Тишину нарушил смех Сюэ Яна, такой же ясный и непонятный, как и его взгляд. — Но ты не можешь, — сказал он. — Какая разница, чего ты хочешь. Никого твои желания не интересуют, и никогда больше не заинтересуют. Он отпустил Сун Ланя и отступил. Его рука опустилась. Потом он снова повернулся к Синчэню. Словно Синчэнь был севером, а Сюэ Ян — магнитной иглой. Он опустился на колени, прикоснулся к Синчэню почти что с благоговением. Поднял какой-то мешочек, навис над ним, сгибаясь, как стервятник над своей добычей. — Я не так выразился, — тихо сказал он. — Это неправда, даочжан. Прости, что я сорвался. Я не хотел. Сун Ланя затошнило от отвращения. «И это всё, за что ты извиняешься? Ты обязан ему куда большим». На несколько долгих минут вновь воцарилась тишина. Он слышал, как вздохнул Сюэ Ян. Тот встал, накрыл гроб крышкой и немного постоял, уложив на неё ладонь. Потом снова оглянулся на Сун Ланя. Мешочка в его руках больше не было — он успел его спрятать. — Ну, значит, мы снова вдвоём, — сказал Сюэ Ян и противно рассмеялся. — Ладно, пойдём. У нас… у меня ещё есть дела.***
— ...как думаешь, даочжан Сун? «Что?» — подумал Сун Лань и в мгновение замешательства попытался повторить это вслух, но реальность обрушилась на него, и он вспомнил, где находится и почему не может говорить. Он сидел за столом. Он сидел за столом, а Сюэ Ян сидел напротив, поджав колено к груди и уложив на него подбородок. Глаза у него блестели. — Нет, ты прав, — сказал он через какое-то время. — Дурацкая идея, знаю я, знаю. Но есть в ней что-то такое, согласись? Вот бы только… но я ведь уже пытался. — Он выдохнул с явным раздражением. — Блядь, поговорить бы со Старейшиной Илина хотя бы полстражи… Хренов Саньду Шэншоу. Сюэ Ян обращался к нему так, будто Сун Лань мог его понимать, даже больше — будто он мог отвечать. И не просто мог, а действительно отвечал. Неужели Сюэ Ян настолько сошёл с ума, что этому верил? Он прикусил губу, и Сун Лань заметил на ней выступившую кровь. Видимо, он давно уже грыз её. — Я знаю, осталось совсем немного, — сказал он. — Я чувствую, что решение рядом. Прямо передо мной. Я его практически вижу, а потом оно просто… берёт и исчезает! Пиздец, хочу пить. — Он огляделся, словно ждал, что рядом появится вода. Сун Лань думал, что он встанет, как только не найдёт её, но он лишь раздражённо фыркнул и снова упёрся подбородком в колено. — Ты такой бесполезный, — сказал он Сун Ланю. — Что, нечего добавить? — На мгновение воцарилась тишина, а затем Сюэ Ян рассмеялся, но что-то в его смехе было не так. — Хотя ты бы всё равно мне не помог. Даже живым и с языком ты всё равно был бесполезен. От его слов не было обидно ни капли. — Ты его бросил, — сказал Сюэ Ян, и теперь в голосе проступила злоба. — Ушёл от него. Если бы остался… — Он замолчал. На секунду показался потерянным. Будто бы стал младше, мягче. Какой-нибудь простак мог бы решить, что он не опасен. — Плевать, — продолжил Сюэ Ян. — Не в этом дело. Мне нужен новый план. И, может, он оставил что-нибудь после себя. Придётся пробиваться через барьер, но… это ерунда. В конце концов, я же не боюсь того, что там меня ждёт. Сун Лань хотел или вовсе перестать слушать, или понять, о чём говорит Сюэ Ян. Причём первый вариант устраивал его больше второго. — Но если я не вернусь, — секунду спустя сказал Сюэ Ян, — тогда Сяо Синчэнь… — Он оглянулся на гроб, хмурясь. Перевёл взгляд на Сун Ланя. Склонил голову. — Лютые мертвецы не умирают вместе со своим хозяином, — сказал он. — Это точно. По крайней мере, Призрачный Генерал не умер. Значит, если оставить тебя здесь, ты сможешь его защитить. С тобой он будет в безопасности, да? Хоть на что-то сгодишься. «Я не смог защитить его, — горько подумал Сун Лань. — Тогда, когда он в этом нуждался». Сюэ Ян не замолкал. — Но он должен остаться в целости, иначе какой смысл. А если я умру, кто будет… — Он громко выдохнул. — Ну, значит, буду думать дальше. Спасибо, что выслушал, даочжан Сун. Он встал. На мгновение Сун Ланю показалось, что он пошатнулся, будто бы от головокружения, но быстро оправился. Вернувшись к своему рабочему пространству, Сюэ Ян остановился и оглянулся. — А, да, — сказал он. — Ты. Сун Лань ждал продолжения, но через какое-то время Сюэ Ян резко вздохнул и сказал: — Приберись. Хотя нет, ты не знаешь, где что лежит, а всё должно быть на своих местах, иначе он ничего не найдёт… сука. — Вздохнув, он бросил: — Иди погуляй. К ночи вернёшься. Если наткнёшься на людей, приведи их ко мне, но не убивай. Отвернувшись, Сюэ Ян плюхнулся на пол, равнодушно подбирая один из свитков и тут же откладывая его. Он будто забыл о существовании Сун Ланя. Отданный им приказ нависал над ним, но он чувствовал, что может игнорировать его тяжесть — или хотя бы сопротивляться ей. Но он не хотел оставаться, поэтому ушёл. Надеясь, молясь, что на его пути не попадутся живые люди.***
Когда он очнулся в следующий раз, то первым делом ощутил боль. Не похожую на обычную — более глухую, чужеродную, но всё же боль. Где-то что-то разбилось, потом послышался какой-то другой звук. Ломающегося дерева. Как будто шло сражение, и в душе резко поднялась надежда, что кто-то пришёл, что кто-то хотел убить Сюэ Яна. Ему было плевать, нападут ли на него самого, просто, пожалуйста… А потом он осознал, на что смотрит: да, на обломки разрушенного дома, но посреди них в одиночестве стоял Сюэ Ян, тяжело дышащий и сжимающий руки в кулаки. Нет, осознал Сун Лань. Никого другого здесь не было. Лишь Сюэ Ян и его ярость. Тот слегка покачнулся и повернулся. Выглядел он измождённо, под глазами залегли синяки, рассредоточенный взгляд плыл. Когда он моргнул, его глаза слегка прояснились, но это не помогло скрыть ни алые пятна румянца, ни дорожки, прочертившие щёки. — Почему ты? — охрипшим голосом спросил он. — Почему ты, а не он? Тебя-то я вернул, так почему не могу!.. Он застыл, из его горла вырвался звук, похожий на рвотный позыв, и он замолчал. — У меня всё получится, — сказал он, и в этот раз говорил он с собой. — Всё точно получится. Сердце Сун Ланя сжалось. Сюэ Ян то ли заметил это, то ли почувствовал, но взгляд его опустился к земле, и он фыркнул. — Пиздец, даочжан Сун. Неслабо я тебя покромсал, да? Надо бы этим заняться. Иди сядь. Я сейчас подойду. Сун Лань покорно сел. Проследил за Сюэ Яном, двигающимся слишком уж дёрганно. Загнанно, с неуместной срочностью, хотя Сун Лань не знал, какие безотлагательные дела у него могли быть. Одна рука у него то и дело подрагивала. От него исходила слабость. Один раз он остановился, помедлил, будто забыл, что делал, но потом встряхнулся и подошёл. Спокойно развязал пояс Сун Ланя, коротко оглядел его грудь — бесстрастно, оценивающе. Тошнота всё равно подступила, и Сун Лань пожалел, что не может отстраниться. От тёмной, густой крови, покрывающей кожу, стало ещё хуже. — Зря я так, — пробормотал Сюэ Ян, вдевая нитку в иголку. — Если бы разрубил тебя на куски, сомневаюсь, что смог бы собрать заново. И с кем мне тогда говорить? — Выражение на его лице дрогнуло, но он смог выдавить из себя ухмылку. — Ладно, — сказал он, — вроде, ничего слишком важного я не задел. Повезло тебе. Сун Лань так не считал. Скорее, ему очень, очень не повезло. Когда Сюэ Ян поднял на него взгляд, улыбка его вновь соскользнула, и вместо неё проступила задумчивость. — Как тебе вообще пришло в голову его бросить, а? — спросил Сюэ Ян. — Ну вот как? Ничего глупее ты сделать просто не мог, даочжан Сун. Вот просто ничего, блядь, глупее. На какое-то время Сюэ Ян стих. Его кадык заметно скакнул, когда он с усилием сглотнул, а потом шагнул ближе и опустил голову, сосредотачиваясь на сшивании ран, которые оставил в приступе бешенства. С иглой он управлялся на удивление аккуратно; дрожь в руке, которую видел Сун Лань, пропала. Стежки выходили быстрыми, маленькими, опрятными; Сун Лань постарался не думать, где Сюэ Ян набрался опыта. Было больно, но не так сильно, как ожидалось. Странное ощущение. Точно такое же, как отвращение, поднимающееся от каждого прикосновения Сюэ Яна. Хотя, скорее всего, виноват в этом был именно он, и ничто иное. Обрезав нить последнего шва, Сюэ Ян выпрямился и откинул упавшие на лицо волосы. Посмотрел на Сун Ланя, а Сун Лань посмотрел на него. — Забавно бы было, если бы я перед тобой извинился, да? — сказал Сюэ Ян. В его голосе слышалось искреннее веселье. Словно он действительно счёл мысль забавной. — Я правда думал, что в этот раз всё получится, — сказал он чуть погодя. — Правда, я правда думал… И он засмеялся, но ненормально. С ощутимым безумием. — Но что-нибудь да сработает, — сказал он потом. — Обязательно. Вариантов просто нет. В его словах сквозило отчаяние. Словно он пытался убедить самого себя, произнося их вслух. На секунду он застыл, тяжело склонил голову. Сун Лань подумал, что выглядит он побеждённо. — Смешно, — произнёс Сюэ Ян. — Ты последний человек на свете, кому небезразлична его смерть. — Его смех с трудом можно было назвать таковым. — Согласись, смешно же? — Он поднял взгляд на Сун Ланя, будто ждал от него ответа. — Мы остались вдвоём, даочжан Сун. Только ты да я.***
В кои-то веки он снова сидел. Вновь растирал тушь — для талисманов, скорее всего. По привычке он попытался отыскать взглядом Сюэ Яна и понял, что может шевелиться. Тот тоже сидел. На столе рядом с ним стояла нетронутая миска риса. А напротив лежал мешочек, который Сун Лань уже видел. Теперь он смог разглядеть его и узнал ловушку для духов. Ему не пришлось долго думать, чтобы понять, чья душа там была заперта, и сердце содрогнулось так, словно хотело вырваться из груди. Синчэнь. Вернее, его сознание. Стало понятно, почему Сюэ Ян был уверен, что сможет вернуть его. Словно это было так просто — слить душу с телом; не сложнее, чем сколотить мебель. (Но ведь это было возможно, разве нет? Сначала появился Призрачный Генерал. Потом — он сам.) Сюэ Ян упёрся подбородком в ладонь. — Я сегодня птицу видел, — произнёс он. — Ты бы, наверное, сказал, какую. Она размером где-то с мою ладонь. Но такая громкая. Ты любил слушать их пение, помнишь? А я постоянно спрашивал, что это за птицы, хотя ты половину даже не знал. А один раз попытался что-то выдумать, но я тебя даже подловить не успел, ты сам начал смеяться. Сюэ Ян смолк. Устроился поудобнее. — Я снова ходил искать а-Цин, — сказал он. — Но не нашёл. Вот же пронырливая мелкая… девчонка. Но я её не убью, когда найду. Хотелось бы, но ты же захочешь её увидеть, когда вернёшься. Это же неплохо, да? Я её просто… не знаю. По-настоящему ослеплю. Не худший вариант, согласись? Учитывая, что она взяла и всё испортила… Он снова прервался. — Был бы ты здесь, ты бы мог мне запретить, — сказал он. — И я бы послушался. Обещаю, если ты сейчас вернёшься, я её пальцем не трону. Знаю, я говорил… но я передумал. Потому что ты захочешь её увидеть. Да? Он безотрывно смотрел на мешочек, будто думал, что тот может шевельнуться, заговорить, сделать… что-то. — Я всё исправлю, — сказал Сюэ Ян. — Понимаю, ты… ты злишься, или обижаешься, или… Не знаю. И я понимаю, что это я тебя расстроил. Если вернёшься, можешь мне отомстить. Что угодно можешь со мной сделать, и будем в расчёте. Сун Лань хотел отвернуться. Нужно было лишь постараться. Он не мог. Сюэ Ян вздохнул, горбясь. Его плечи опали. — Да, да, ладно, — продолжил он. — Я бы рассказал, какой вчера был красивый закат, но это брехня. Сам знаешь, что это за город. Может, если вернёшься, найдём себе место получше? Где будет побольше солнца. Его голос дрогнул. Сун Лань видел, как он кусает губу, как судорожно вздыхает. — А ещё я всяких историй наслушался, — сказал он. — Среди них даже хорошие есть. Может, расскажу тебе попозже, но я стараюсь их приберечь, жду, пока ты вернёшься. Нужен же какой-то отклик, согласись? Ты постоянно перебивал, задавал свои дурацкие вопросы… В этот раз голос его просто сломался. — Ну зачем ты это сделал? — спросил Сюэ Ян сдавленно. — Почему ты взял и бросил меня, я же тебя бросать не хотел, я же говорил, говорил тебе, что не оставлю, так почему… Он содрогнулся. Качнулся вперёд-назад. — Даочжан, — тихо произнёс он. — Я очень скучаю. Возвращайся домой. Со своего места Сун Лань прекрасно видел, как даёт трещину его выдержка. Как Сюэ Ян сгибается, ломается, словно шаткая хижина, и рыдает, давится плачем. Очень долго он не мог успокоиться. А когда стих — выпрямился, и взгляд у него стал тусклым, невыразительным. Он поднял мешочек и спрятал его. Глянул на миску давно остывшего риса. Взял палочки. Отложил их. Поднялся, подошёл к Сун Ланю, посмотрел на него апатичными, равнодушными глазами. «Ты жалок, — хотел бы сказать ему Сун Лань. — Как ты смеешь оплакивать его, если сам его и убил? Может, не собственными руками. Но он умер от раны, которую нанёс ему ты». Но в то же время внутри всё скрутило нездоровым, болезненным пониманием. — Да пошёл ты, — неожиданно горько выплюнул Сюэ Ян. Глаза его покраснели. Сун Лань смотрел на него, пытаясь передать в ответ ту же самую мысль. По крайней мере, так он думал. Усталость накатывала на него, и он не знал, чья она — его или Сюэ Яна. Опустив взгляд на тушь, над которой трудился Сун Лань, он сказал: — Всё, хватит. Вали отсюда. Поделай… что-нибудь. Что угодно. Плевать. Сев, он уложил голову на бумаги, разбросанные по импровизированному столу. Поднявшись, Сун Лань оставил его в одиночестве. В груди его почему-то больше не было злобы, но на смену ей пришла лишь одна пустота.***
Он прикасался к кому-то. Не просто прикасался — кто-то прижимался к нему, медленно, ровно дыша. Сбитый с толку, Сун Лань попытался понять, где он, а потом сознание прояснилось, но ответов это не принесло. Он обнаружил, что может шевелить головой, поэтому посмотрел вниз. Лица Сюэ Яна не было видно — он вжимался им в его ключицу, лбом уткнувшись Сун Ланю в плечо. Он сидел на кровати, а Сюэ Ян практически свернулся клубком у него на коленях, обмякший и горячий до боли. Сун Лань обнимал его, поддерживая, прижимая к себе. Ужас вполз в отказывающиеся подчиняться мысли. Что Сюэ Ян заставил его сделать? Что он упустил, пока был без сознания? Он прислушался к своему телу, но не почувствовал ничего необычного. Он просто… обнимал Сюэ Яна. Который, видимо, крепко спал. Сун Лань не помнил, чтобы до этого он вообще спал. Слегка пошевелившись, Сюэ Ян пробормотал что-то Сун Ланю в плечо и замер. Острая боль пронзила сердце насквозь. Он ни разу не обнимал так Синчэня. А теперь… теперь обнимал Сюэ Яна. Как ребёнка. Как любимого человека. Сюэ Ян заставил его. Втянул его в это нелепое подобие нежности. Сун Лань попытался отпустить его и с удивлением понял, что руки ему подчиняются. Но вместо того, чтобы отпустить Сюэ Яна, он замер. Раз он мог шевелиться… Сюэ Ян спал. Всего секунда — и он мог бы свернуть ему шею. Мог призвать Фусюэ и пронзить его насквозь. Мог надавить, сжать руки так, что в груди не осталось бы места на вдох, и он бы задохнулся… «Это ловушка, — подумал он. — Если попытаюсь, он...» Но что бы Сюэ Ян сделал? Что ещё он мог отобрать? Сун Лань умер. Не мог говорить. Свобода воли едва ли возвращалась к нему. Может, Сюэ Ян бы отобрал её полностью; может, стало бы легче, перестань он осознавать себя. Ровное дыхание Сюэ Яна дрогнуло. Он обнял его чуть крепче, ткнулся лицом в плечо, будто мог прижаться ещё ближе, впился рукой в ткань на груди. Сун Лань напрягся. «Сейчас, — подумал он. — Сейчас или никогда». — Не бросай меня, — пробормотал Сюэ Ян, и Сун Лань замер. — Не бросай меня, — повторил он, подрагивая. Сун Лань уставился на него в изумлении, так и не шевельнувшись, но не потому что не мог, а потому что не знал, что делать. Его заклятый враг прижимался к нему и плакал — а он не знал, что делать. Он устал. Он так устал. Дрожь Сюэ Яна стихла, потом пропала. — Ты не он, знаю, — сказал он. Но не отстранился, не поднял взгляд. — Я знаю. — Он рассмеялся: странно, немного безумно. — Но ты лучше, чем ничего. Положи руку мне на шею. Он приказывал, но Сун Лань не чувствовал за словами давления. В них не было силы. Но он всё равно подчинился, почти бессознательно. Голова у него кружилась. Он ждал отвращения, когда пальцы коснулись кожи, но оно не пришло. Сюэ Ян обмяк, словно котёнок. — Надави сильнее, — срывающимся голосом сказал он. — Немножко. Чуть-чуть… Сун Лань надавил, нажимая, но не сжимая. — Вот так, — сказал Сюэ Ян; выдохнул, даже. Сун Лань мог продолжить, мог сжать пальцы, вложить всю новообретённую силу… Но он остался сидеть без движения, глядя прямо перед собой. Будто витал где-то вне тела. Ситуация не укладывалась в голове. «Сделай что-нибудь», — сказал он себе, но не сделал. Голова Сюэ Яна тяжело лежала у него на плече. Сун Лань слышал, как замедляется его дыхание, выравнивается во сне. Он продолжил сидеть — и просто не шевелиться.***
Когда Сун Лань проснулся, в теле витала лёгкость. До этого он не ощущал никакой тяжести; а сейчас словно снял с себя давнюю ношу, и облегчение потрясло самую его суть. Он будто впервые вдохнул свежего воздуха. Он вновь стоял посреди пустого двора, рядом с гробом Синчэня. Он повернулся к нему. Хотелось открыть крышку, забрать тело Синчэня, сбежать с ним куда-нибудь далеко. Хотелось заглянуть в застывшее лицо и попытаться вспомнить, каким оно было при жизни. В мгновения безумия он представлял, что будет, если план Сюэ Яна сработает. В мгновения безумия ещё сильнее — надеялся на это. Он протянул руку, мягко коснулся пальцами гроба и запоздало понял, что сделал. И что значила эта лёгкость. Не было больше чужой воли, управляющей им. Не было давления, сковывающего его. Хватка стала настолько слабой, что почти не чувствовалась. Казалось, что раньше вокруг него оборачивался удушающий дым, а теперь порыв ветра рассеял его. С Сюэ Яном что-то случилось. Он не умер — дым не пропал до конца. Но либо ослаб, либо отвлёкся на что-то. Остатки оков, которые Сун Лань ощущал, привели его к дому. Даже не заходя в него, он учуял запах болезни, а когда ступил внутрь — увидел Сюэ Яна, свернувшегося на кровати в ворохе одеял. Сун Ланя это не удивило. Долгое время он наблюдал, как изводит себя Сюэ Ян. На отчаянии, с которым он бросался в работу, невозможно было продержаться долго. Рано или поздно что-то должно было подвести: или воля, или тело. Судя по всему, дело было в последнем. Сун Лань ступил ближе. Сюэ Ян приоткрыл затуманенные глаза и посмотрел на Сун Ланя без узнавания. — Ты призрак? — спросил он. Голос его хрипел, а в дыхании слышался присвист. «Не совсем», — без улыбки подумал Сун Лань. Сюэ Ян вяло моргнул. — Что, настоящий? — спросил он. — Спрашиваю, потому что… мне недавно казалось, что рядом кто-то есть. Но никого не было. — Он слабо облизал сухие, потрескавшиеся губы. — Или… — Сюэ Ян с сомнением нахмурился. — Или был. Я не знаю. Сун Лань подошёл ещё ближе. Сюэ Ян следил за ним тусклыми, стеклянными глазами, весь раскрасневшийся от жара. Потом закашлялся — слабо и сухо, и его глаза закрылись и вновь медленно открылись. — Ох, — сказал он. — Стой. Я тебя знаю. Ты же… ты же… — Он замолчал, и на его лице проступило непонимание. — Ты пришёл меня убить? «Да», — подумал Сун Лань, но не потянулся за Фусюэ. Даже не шевельнулся. Сюэ Ян поёжился. — Где даочжан в белом? — спросил он. — Хочу, чтобы он вернулся. Он же был… он же был прямо тут. — Его взгляд сместился с Сун Ланя, будто в поисках Сяо Синчэня, а потом поплыл, и он снова закрыл глаза. Затих, только продолжил хрипло дышать. Сун Лань подошёл вплотную, потянулся к нему, сам не зная, что сделает, а потом ладонь коснулась лба Сюэ Яна. Даже сквозь приглушённые чувства он ощущал его жар. Сюэ Ян издал тихий звук и подался навстречу руке, будто не хотел разрывать касание; Сун Лань отдёрнулся от него. Он не был уверен точно, но кому угодно хватило бы одного только взгляда, чтобы понять, что Сюэ Ян тяжело болен. Возможно, смертельно. Он не смог бы уйти, а в позабытом богами городе, насколько Сун Лань понимал, не осталось ни одного человека. Он мог бросить его — и в ближайшие пару дней всё бы закончилось. А ещё он мог покончить с ним сам. Кадык Сюэ Яна дёрнулся, когда он попытался сглотнуть. И, будто наблюдая за собой со стороны, Сун Лань увидел, как выходит из дома и идёт к колодцу. Как набирает воду, льёт её в котёл и приносит в комнату вместе с чашкой. Как наполняет её и садится, глядя на Сюэ Яна, ворочающегося в беспокойном, лихорадочном сне. «Что ты творишь?» Он отставил чашку и сел на кровать, заставляя Сюэ Яна принять сидячее положение, чтобы ему было легче дышать. Потом поднёс чашку к его губам, заливая воду в слегка приоткрытый рот. Сюэ Ян среагировал не сразу — но потом с отчаянной жаждой выпил всё до последней капли. Его глаза приоткрылись, и он туманным взглядом уставился Сун Ланю в лицо. — Я тебя знаю, — повторил он. И попытался, видимо, рассмеяться, но просто закашлялся. — Ты что тут делаешь? Ты мне не нужен. «Я сам не знаю, что я тут делаю», — сказал бы Сун Лань, если бы мог говорить. — У меня получилось, — прошептал Сюэ Ян, и Сун Лань вздрогнул. — У меня получилось, даочжан Сун, я вернул его. — Он улыбнулся, восторженно, но едва ли вменяемо. — А он сказал… сказал… «Ах», — подумал Сун Лань, и надежда его испарилась так же быстро, как и появилась. Взгляд Сюэ Яна вновь устремился в пустоту, и он замолчал, лишь продолжил хрипло глотать воздух. — Нет, — какое-то время спустя сказал он, и в его голосе слышалась искренняя усталость. — Мне ведь это приснилось, да? — Сун Лань, подумав, кивнул, и из горла Сюэ Яна вырвалось что-то тонкое, похожее на стон, но не совсем. — Блядь, — произнёс он и закрыл глаза. — Уходи. Сун Лань подождал, прислушиваясь к ощущениям. Но приказ никак в нём не отозвался. Сюэ Ян угасал, как крохотный огонёк, и его грудь часто поверхностно вздымалась. Несколько минут спустя он снова очнулся, сгибая и разгибая уцелевшие пальцы левой руки. — Даочжан, — сказал он. — Отстань от меня, не хочу… а-Цин же услышит. Нет, не уходи. Не надо. Сердце Сун Ланя сжалось. Он посмотрел на чашку в своей руке, на воду, которую принёс. «Оставь его, — подумал он. — Просто уйди». Он подумал о Синчэне, о том, приходилось ли ему сидеть вот так, ухаживать за своим безымянным лихорадящим другом. У Синчэня всегда хорошо получалось заботиться и больных и несчастных. Сун Лань терпеть не мог это делать, постоянно боролся с отвращением, непроизвольно поднимающимся внутри, но Синчэнь… Синчэнь, добросердечный, открытый для всего мира. Готовый принять в семью чужака, стать его другом. Он посмотрел на Сюэ Яна, вялого, теряющего сознание — на оболочку человека, с которым Сун Лань когда-то сражался. На пламя, которое пожирало само себя. «Ты ведь любил его», — устало подумал он. Любовью извращённой и противоестественной, сломленной, ужасающей, дикой, которую Сун Лань не хотел признавать, но ничего не мог сделать. Он видел её в тоске и отчаянии, грызущих его, но не желал верить. Хотелось схватить Сюэ Яна — схватить, трясти и кричать: «Это ты виноват, ты сделал это с ним, с нами». «Ты сделал это с собой». Никто не контролировал его. Не было сдерживающего приказа. Он мог делать всё, что хотел. Мог убить Сюэ Яна, забрать душу Сяо Синчэня, уйти. Он налил ещё воды и снова поднёс чашку к губам Сюэ Яна. Струйка потекла из уголка приоткрытого рта, но тот смог немного попить. «Что ты творишь», — шепнул уголок сознания, но он отогнал эту мысль. «Мы остались вдвоём, даочжан Сун».***
Еды в доме почти не оказалось. Он нашёл немного лекарств, но не смог разобрать подписи к ним. Сун Ланю хотелось вздохнуть. Он не знал, как долго Сюэ Ян болел, пока не лишился сил и не отпустил волю Сун Ланя. Он не знал, что бы подумал о нём Синчэнь, если бы увидел. Разозлился бы? Столько ненависти лежало между ними. Стараясь не думать об этом, Сун Лань занялся делом. Он не притворялся, что выхаживает кого-то другого; принял это прямо, с полным осознанием, что именно делает, пусть и без понимания, почему. Смириться оказалось легче, чем он думал. Легче, быть может, чем стоило. Сюэ Ян спал плохо, то и дело проваливаясь в горячку и бред. Он пил воду, но отказывался есть, пока Сун Лань не прижал его к постели и не запихнул в рот размякший рис, не отрывая ладони от его губ, пока он не проглотил. Это было даже приятно. Приятно осознавать, что они поменялись местами, что он контролировал ситуацию, пока Сюэ Ян был беспомощен. Что он лечил, а не причинял боль. Жар терзал Сюэ Яна, как пожар в пересохшем лесу. Он плакал во сне. Он звал Синчэня. Лишь через два дня лихорадка спала, и вместо беспокойного сна Сюэ Ян провалился в измождённое беспамятство. Болезнь не отступила — но пик был пройден. Сун Лань оставил его в ворохе одеял и, выйдя на улицу, коснулся гроба Синчэня. Закрыл глаза. «Прости меня, — подумал он. — Но всё не может закончиться так». «Ты последний человек на свете, кому небезразлична его смерть», — вспомнил он слова Сюэ Яна. «Мы остались вдвоём».***
Ему было плохо. Но он был жив. Во рту пересохло, голова раскалывалась, и он не знал, сможет ли встать — но он был жив, и это главное. Сюэ Ян попытался разобраться в туманных воспоминаниях, но это оказалось непросто. Сколько прошло времени? Блядь, если больше десяти дней… талисманы вокруг Сяо Синчэня… Неожиданно он услышал: в похоронном доме кто-то ходил. Сюэ Ян затаил дыхание. Застыл. Глупое сердце забилось в горле, потому что он помнил, как кто-то касался его лба прохладной рукой, как кто-то поил его, помнил, что Сяо Синчэнь сидел рядом и говорил… Через силу открыв глаза, он поспешно поднялся. Тело не слушалось, а голова закружилась, стоило ему сесть, но ему было плевать. Он выбрался из постели, секунду продержался на ногах — и рухнул на пол. — Даоч… — начал было он, но в дверях показался не тот даочжан, которого он звал. Огонёк дрогнул и погас, и Сюэ Ян посмотрел на Сун Ланя, глядящего на него в ответ. Он не помнил, чтобы приказывал ему что-то. Сун Лань должен был охранять Сяо Синчэня. Это было последнее указание, которое он отдал ему. Лёжа на полу, слабый и больной, Сюэ Ян ощутил, как рушится что-то внутри. «Ну, — пробормотал горький голос в голове. — Вот и всё». Он засмеялся. — Ох, — сказал он. — Ох, просто чудесно. Сун Лань не двигался. Просто смотрел сверху вниз, и в его холодном лице Сюэ Ян видел тяжёлое осуждение. Он чувствовал, что потерял контроль. Видимо, его мёртвый товарищ обрёл собственный разум. Он не собирался умирать, валяясь на полу. Он хотел умереть на ногах. Ухватившись за кровать, Сюэ Ян рывком поднялся. Так всё равно пришлось поднимать голову, чтобы посмотреть Сун Ланю в глаза (которые принадлежали Сяо Синчэню, и он умрёт, гдядя в них, потому что уж если и умирать, то хотя бы от рук Сяо Синчэня — насколько это теперь было возможно), но он стоял. Почти ровно. Его мешочек цянькунь куда-то пропал, а вместе с ним и Цзянцзай. Он даже не мог повеселиться напоследок. — Ну? — спросил он. — Что будешь делать, Цзычэнь? Мне понравится? В глазах Сун Ланя скользнуло нечто нечитаемое. А затем он шагнул к нему. Комната была небольшая — ему хватило пары шагов; Сюэ Ян смотрел на него широко распахнутыми глазами, с ухмылкой, растянувшейся на губах. Уложив руку Сюэ Яну на грудь, Сун Лань толкнул его. Так сильно, что повалил обратно на кровать. Что удивляло, потому что не так он представлял… Сун Лань ткнул в кровать, потом в Сюэ Яна, и пристально посмотрел. Сюэ Ян уставился на него пустым взглядом. От резких движений кружилась голова. Раздражённо гортанно зарычав, Сун Лань развернулся и вышел. «Шевелись», — шепнули Сюэ Яну инстинкты. «Беги», — но он всё равно не смог бы уйти далеко, а пытаться было бы просто убого. Вскоре труп вернулся с бумагой для талисманов. Твёрдо, решительно сомкнул губы. Он так и не достал Фусюэ, но это ещё ничего не значило. Сюэ Ян, стиснув руки в кулаки, подумал, что нужно хотя бы попытаться хорошенько врезать ему по яйцам. Уж это он точно почувствует. Сун Лань пихнул талисман ему в руки. Какое-то время Сюэ Ян просто смотрел на листок, не зная, что ещё делать, а потом всё же забрал. «У нас есть дела», — было написано на бумаге. Сюэ Ян перевёл взгляд с неё на Сун Ланя и обратно. Он не сдержался. Расхохотался, дико и истерически, и ему показалось, что он никогда уже не сможет остановиться.