☕️
Кэйа – не тот человек, который может не забеспокоиться, если кому-то не нравится. Он же, блин, Кэйа Альберих. Все любят Кэйю Альбериха – его друзья, мама с папой, преподаватели, ребята с потока, продавец мороженого из ларька возле общежития, его офтальмолог. Только Дилюк не отличается особой любвеобильностью, но он просто вечно хмурый, обозлённый на весь мир мужик. Белокурый бариста по имени Альбедо – в какой-то момент на нем появился-таки бейджик – на представителя той же категории не похож. Однако Кэйю, кажется, не переваривает на дух. Следующая неделя проходит значительно спокойнее того злополучного дня, очевидно, ради баланса вселенной. Лишь одно остаётся неизменным: каждый раз, когда Кэйа приходит в "Цветок-сахарок" (а делает он это теперь принципиально), Альбедо награждает его взглядом, какого мог бы быть достоин комар, назойливо пищащий над ухом и неубиваемый. И, что намного хуже, неправильно пишет его имя на стаканчике! Каждый! Сука! Раз! Кэйа искренне не понимает, что такого ужасного он сотворил, чтобы его с первого же взгляда возненавидел совершенно незнакомый человек. Точно ведь незнакомый? Учитывая образ жизни Кэйи, существует вполне жизнеспособная теория, согласно которой он мог при каких-то иных обстоятельствах столкнуться с этим Альбедо, но не в самом трезвом своём состоянии. Кэйа не хочет даже задумываться над тем, какая кошка между ними могла пробежать. Поэтому он решает, что лучше попытаться разузнать об этом у людей, которых может с гордостью называть своими ближайшими друзьями и главными собутыльниками. — Поверить не могу, — безэмоционально говорит Розария, тяжело опускаясь на стул. — Ты реально позвал нас в кофейню. — Тоже чувствуешь себя обманутой, хотя по факту он нас не наебал? — усмехается Венти. — Алкаши проклятые, проведите хотя бы один вечер в месте, которое не бар, — на лбу Дилюка бегущей строкой читается "я устал, хочу умереть". Кэйа натягивает на физиономию серьёзное выражение и чуть наклоняется к столу, стараясь привлекать к себе меньше внимания. Естественно, сегодня смена Альбедо, он узнал Кэйю, как только тот переступил порог заведения, и, судя по исказившей его симпатичное лицо гримасе, стопроцентно пожелал Альбериху всего наилучшего по шкале от поноса до наследственной порчи. Кэйа внутренне содрогается от собственных догадок. Он позвал сюда друзей как раз-таки для того, чтобы они либо успокоили его, сказав, что знать этого парня не знают, либо чтобы этим же довели до истерики – в этом случае у него точно не останется вариантов, чем он заслужил такую очевидную ненависть. — У меня проблема, — многообещающе начинает Кэйа, и все трое друзей одновременно упирают в него скептические взгляды. — Удивил, — говорит Розария, лицо у неё ни капельки не удивлённое. — Нет-нет, давайте без иронии, — Кэйа проверяет, не смотрит ли на них Альбедо, и осторожно указывает на него пальцем. — Вот этот парень, блондин, как несложно догадаться, местный бариста. И у него со мной явно какие-то счёты, но я о них, к сожалению, не в курсе. Компания с минуту сканирует Альбедо с ног до головы, Кэйа аж подбирается, видя, как у друзей запускается мыслительный процесс, а затем Венти выдаёт: — Миловидный. Ты точно не пытался за ним приударить, он тебя отшил, а теперь ты его сталкеришь в надежде, что парниша передумает? — Ага, но вместо этого он… — подхватывает Розария. — Забыла уточнить: с чего ты вообще решил, что он как-то не так к тебе относится? Как это проявляется? — Стоит мне очутиться в этой кофейне, как он тут же весь морщится и напрягается, смотрит на меня, как на ведьму в Средневековье. — Понимаю, — кивает Дилюк. — Ты ведёшь себя так со всеми, Дилюк, — отрицательно качает головой Кэйа, — а Альбедо – только со мной! Ума не приложу почему, я ведь по факту ничего ему, чтоб его черти драли, не сделал! И чуть не забыл! Ещё он коверкает мое имя, когда пишет его на стаканчике! Ну точно нарочно! Всю эту гневную тираду Кэйа произносит агрессивным шёпотом. Венти вопросительно склоняет набок голову. — Как это вообще возможно? У тебя всего четыре буквы в имени. — Понятия не имею. — А какие уже были вариации? В памяти смазанной лентой проносятся всевозможные Гейи, Феи, Мистеры Греи и прочие нелепые интерпретации его несчастного имени. Кэйа благоразумно решает, что ни за что не вытащит это позорище на свет божий. — Неважно. Я вас, собственно, зачем сюда притащил, — Кэйа перебирает пальцами воздух, формулируя мысль. — У меня есть подозрение, что с этим парнем я мог встретиться в каком-нибудь баре. Ну или где угодно, где мы с вами обычно пьём. Может быть, я учудил чего, будучи пьяным, и забыл. А он – нет. — Поматросил и бросил? — хихикает Венти. — Кэйа только строит из себя казанову, — возражает Дилюк. — Я не сомневаюсь, что на самом деле это его поматросили и бросили. Кэйа кривит губы, но не спорит. Дилюк прав: несмотря на вызывающий внешний вид, снисходительную манеру речи и прочие прилагающиеся детали образа бэдбоя, Кэйа полный профан во всём, что касается романтических отношений. Со всеми людьми, которые ему когда-либо нравились, он вёл себя неожиданно стеснительно и вообще сразу терялся, стоило объекту его симпатии начать решительные действия. Во время своего первого поцелуя он чуть не умер от остановки сердца. Однако речь не об этом. — Ребят, ну пожалуйста, — Кэйа складывает руки в молитвенном жесте. — Присмотритесь к нему. Может, кто-нибудь из вас вспомнит его, а? Розария откидывается на спинку стула и закидывает ногу на ногу. Все знают этот жест – признак того, что у неё заканчивается терпение. — Мы уже вдоволь на него налюбовались, Кэйа. Он, если ты не заметил, тоже то и дело злобно сюда таращится. И нет, по крайней мере, лично я прежде ни разу его не видела. — Согласен, абсолютно новое лицо, — пожимает плечами Венти. Дилюк молча упирается лбом в столешницу. — Почему бы тебе просто не подойти к нему и спросить, в чем проблема? — предлагает Розария таким тоном, будто это самое логичное и элементарное, что можно сделать в такой ситуации. Кэйа ненавидит тот факт, что она права. — Легко! "Хэй, Альбедо, будь добр, не подскажешь, почему постоянно реагируешь на меня так, будто я на твоих глазах убил всю твою семью и даже хомячка?", — фальшиво-весело изображает эту сцену Кэйа, после чего возвращает своему лицу мрачное выражение. — Так ты себе это представляешь? Розария, кажется, в шаге от того, чтобы его ударить. Святой Барбатос, почему почти все, кто его окружает, вечно горят идеей подпортить ему лицо или честное имя? — Ебучий ты клоун, кофейня закрывается через двадцать минут, — неожиданно вступает Дилюк. — Даже сейчас здесь нет никого, кроме нас и тех двух парниш с мороженым. Уже через минут десять бариста наверняка начнут закрывать смену, убираться, собираться и прочее. Подойди к нему, когда он будет мыть кофемашину или что-то в этом роде. Не веди себя, как козёл. Просто спроси, не знакомы ли вы и что ты сделал не так. Мы тебя подождём. И проследим, чтобы твой хладный труп не оказался потом в мусорном контейнере у чёрного входа. — Вот уж спасибо, дружище, всегда знал, что могу довериться тебе и в горе, и в радости, и после смерти. Ладно. Звучит не так сложно. В любом случае, это лучше, чем вести молчаливую одностороннюю войну. Следующие десять минут компания проводит в рассуждениях о мятно-шоколадном мороженом (которое едят те самые парни, которые тоже сидят тут до последнего), а в частности Кэйа – в попытках выстроить у себя в голове нормальную речь и не откинуться от яда в голосе Альбедо. Когда двери кофейни закрываются за парнями-с-дальнего-столика, Венти пинает Кэйю под столом и тот обреченно поднимается. Альбедо на его появление перед собой реагирует предсказуемо: закатывает глаза так, что, наверное, видит собственный мозг. — Мы закрываемся, мистер "я Кэйа, можно ореховый латте", — учитывая ожидаемую концентрацию яда в его словах, Кэйе впору умереть от анафилактического шока. Нужные слова сразу выветриваются из головы. — То есть ты всё-таки знаешь, как правильно пишется мое имя? — Кэйа выгибает бровь. Альбедо поджимает губы – Дилюк делает так же, когда Кэйа уделывает его в их ежедневных состязаниях по остроумию. Можно ли принять это за маленькую победу? — Что ты хочешь? — уходит от вопроса Альбедо, разговаривать с Кэйей вежливо, как с клиентом, он явно не намерен. — Мы не встречались раньше? — выпаливает Кэйа и только после этого осознаёт, насколько глупо это звучит. До него доносится сдавленный хрюкающий звук, который не может принадлежать не Венти. — Ты околачиваешься тут целую неделю, — очень холодно чеканит Альбедо. — Нет, погоди, я-я неправильно задал вопрос, — Кэйа выставляет перед собой ладони в защитном жесте. — Я имею в виду, мы нигде случайно не сталкивались ещё раньше? До того, как я впервые сюда пришёл? Бариста, весь их короткий и глубокомысленный диалог машинально расставлявший на столе бутылочки с сиропами и протиравший своё рабочее место тряпкой, замирает. Затем он поднимает на Кэйю тяжелый взгляд, и тот догадывается, что ответом будет "да". Глаза у Альбедо – большие, ярко-голубые, какого-то совсем неестественного оттенка, заключённый в стекло аквамарин. Кэйа невольно съеживается под этим ледяным прицелом. — О да, — говорит Альбедо с призрачной ухмылкой на лице, — ещё как сталкивались. Помнится, так столкнулись, что ты облил нас обоих кофе и посчитал, что самым правильным поступком в данной ситуации будет свалить с радаров и даже не извиниться. Сначала Кэйа лихорадочно соображает, а после он вдупляет. По ощущениям похоже, наверное, на прыжок с разбега в прорубь в далекой Снежной – надо уточнить у Чайлда. Волны паники последовательно поднимаются от кончиков пальцев, захлестывая и погружая Кэйю в омут самобичевания. В тот день он врезался в стенах университета в Альбедо – бариста из кофейни "Цветок-сахарок", этого симпатичного невысокого парня. И наверняка испортил ему одежду, как и себе. И вместо того, чтобы узнать, в порядке ли он и как можно загладить вину, Кэйа тупо ушёл. Хочется как следует вдарить самому себе. Альбедо, вне сомнений, хочется того же. — Святой Барбатос. — Он тебе не поможет, — Альбедо невозмутимо протирает кофейную машину салфетками. — Прости, я... — Альбедо-о-о! Ты закончил здесь? — за спиной парня возникает девушка – миниатюрная, ещё ниже, чем он, с ярко-розовым каре; она с любопытством хлопает ресницами, глядя на застывшего с открытым ртом Кэйю. — А это кто? Твой друг? Бариста хмыкает. — Не в этой жизни. — Тогда я вынуждена попросить Вас покинуть наше заведение, мы закрываемся, — улыбается девушка Кэйе, и выглядит её улыбка чертовски фальшивой. — Приходите завтра! — Лучше не надо, — тут же гвоздит Альбедо, напоследок одаривает Кэйю в-гробу-я-тебя-видел-взглядом и уходит в подсобное помещение следом за коллегой. Кэйа остаётся стоять возле кассы, продолжая смотреть на захлопнувшуюся за ними дверь. Чувствует он себя последним придурком. Сзади очень по-дилюковски вздыхают – разумеется, эта троица всё слышала, и теперь они будут издеваться над ним. — Думаю, тебе пожелали всего нехорошего, — резюмирует Венти. — Пошли в общагу, хамло, — Розария обнимает Кэйю за плечи, делая дружеский захват. "Цветок-сахарок" Кэйа покидает с грузом вины.☕️
— Вчера я вроде бы дал тебе понять, что сегодня лучше не приходить, — говорит Альбедо, когда Кэйа возникает перед кассой. У Кэйи нет времени тянуть резину, иначе он будет задерживать очередь. — Я хотел извиниться перед тобой, — торопливо выдыхает он. — За тот раз. У меня тогда был крайне неудачный день, я буквально спал на ходу, потому и влетел в тебя, и всё остальное. Прости, я действительно не со зла это сделал… — Ты мне реферат по биоэтике испортил. — Я правда не хотел, понимаешь? У любого спроси, я нормальный парень… — Ты заказ делать будешь, нет? — Лавандовый раф, большой объём. Кэйа. И всё-таки… Дальнейшие объяснения Альбедо профессионально пропускает мимо ушей, быстро вбивая заказ в кассу и с силой вкладывая чек Кэйе в ладонь. Альберих облокачивается на стойку на месте выдачи и внимательно наблюдает за тем, как Альбедо, поменявшись со вчерашней девушкой с розовыми волосами – кажется, Дионой, – делает кофе. Он взбивает молоко, держа питчер, лицо у него сосредоточенное. Одна непослушная прядь, выбившаяся из прически, лезет ему в глаза, мешая. У него красивые руки, подмечает про себя Кэйа. Аристократично бледные, с тонкими запястьями и длинными пальцами. И глаза тоже красивые – аквамариновые, с осколками бликов по краю зрачка, нечитаемые. И нет, Кэйа вовсе не таращился на него, пока пытался оправдаться. — Лавандовый раф для Кэйи! — объявляет Сахароза, третья бариста, чьё имя известно Кэйе. Когда Кэйа забирает напиток, до него доходит. Альбедо впервые правильно написал его имя на стаканчике. Он не успевает перехватить чужой взгляд, направленный на него – Альбедо стремительно отворачивается и берётся за новый заказ.☕️
Сталкинг – это плохо. Именно поэтому Кэйа воздерживается от того, чтобы приходить в "Цветок-сахарок" каждый божий день. Получается у него, откровенно говоря, из рук вон плохо. Можно было бы сказать, что всё дело в том, что в этой кофейне делают отличный кофе, а ещё Кэйа перепробовал здесь уже все десерты, но к чему обманывать себя? Поначалу им двигало желание получить прощение – в идеале, словами, – но путём несложных размышлений Кэйа сделал выводы, что его правильно написанное имя на стаканчиках и бонусные сахарные печеньки на дне пакета тоже можно рассматривать в качество оного. К тому же, Альбедо перестал излучать угрозу при виде него. Кэйа прежде не сталкивался с такой агрессией в свою сторону. "Понравиться Альбедо" теперь звучит для него как вызов. Тем более, что сам Альбедо ему уже понравился. — Почему ты продолжаешь приходить сюда и караулить этого парня? — спрашивает у Кэйи Венти, когда тот в очередной раз притаскивает его в своё новое место силы. — Он, конечно, симпатичный, но в той же степени пугающий. — Сяо – вот кто реально пугающий, особенно, когда рядом Чайлд, — закатывает глаза Кэйа. — Но это не останавливает тебя, правда? Венти перестаёт грызть трубочку от фраппе, в чуть детских чертах его лица мелькает шок. — Не понимаю, о чем ты. О, этот поганец явно всё понимает. — Ты кадришь его уже полгода. — Я пытаюсь получше узнать одногруппника, с которым выполняю проектную работу, — с умным видом поправляет Венти. Кэйа булькает в свой стакан. — А Казуху, например, с которым ты тоже делаешь проект, поближе узнать не хочешь? — Прекрати переводить стрелки, — дуется Венти. — И вообще, делай, что хочешь. Вот хоть сейчас иди и поворкуй со своим бариста, он всё равно на выдаче сегодня. Только если он перекинет тебя через прилавок, моей вины в этом не будет – я предупреждал. Кэйа оглядывается на кассу через плечо: Альбедо с дежурной любезной улыбкой отдаёт крафтовый пакет с заказом мужчине в деловом костюме. Они с Венти сидят в самом дальнем углу кофейни уже полчаса, при этом Кэйа даже не пытается создать какую-либо иллюзию занятости, как делал последние несколько дней. Почему бы, собственно, и нет. — Не скучай, малыш, — со смехом говорит Кэйа, вставая с места, и гладит друга по макушке. — Я тебя старше! У Кэйи странно пружинят ноги, пока он движется к стойке. И сердце в груди глухо бумкается о рёбра. Возможно, он немного нервничает. При виде Кэйи с лица Альбедо картинно стекает улыбка (Кэйа уже догадался, что при нём Альбедо вообще перестаёт изображать вечно жизнерадостного, заряжающего покупателей позитивом бариста – и это одновременно заставляет его чувствовать себя избранным и недостойным уважения чмом). Однако один уголок его губ всё равно предательски тянется вверх, и это прибавляет Кэйе плюс сто к уверенности. — Привет. — Касса сегодня на Беннете, — хладнокровно отзывается Альбедо сквозь тихий гул стимера позади него. — Я уже взял и выпил свой кофе. — Тогда больше ничем не могу тебе помочь. — Я просто хотел спросить, как у тебя дела, — Кэйа облокачивается на стойку и кладёт подбородок на сцепленные в замок руки. Он старается улыбнуться как можно харизматичнее. Альбедо его усилий как будто не оценивает. Он принимает от коллеги готовый напиток и, игнорируя Кэйю, отдаёт его покупателю. А затем резко ложится на стойку грудью, оказываясь с Кэйей лицом к лицу. Их носы в опасной близости, и Кэйа вдруг перестаёт дышать. — Ты меня раздражаешь, — спокойно произносит Альбедо, его тёплое дыхание оседает у Кэйи на губах. — Не задолбался ещё пропивать баснословные суммы? Так и будешь оккупировать тут пространство изо дня в день? — Н-нет? — бормочет Кэйа, путаясь в мыслях, и пытается отвернуться. Альбедо словно совершенно не напрягает то, что на них сейчас наверняка таращится вся кофейня. Святой Барбатос, на них наверняка таращится вся кофейня! Все те девочки-первокурсницы, которые в стенах университета хихикают и шушукаются у него за спиной и, уже стоя перед ним, умильно заливаются краской, были бы как минимум в культурном шоке, узнай они две любопытные новости. Во-первых, Кэйа гей. Во-вторых, он самый неловкий гей из всех существующих. Со стороны, должно быть, даже забавно наблюдать за тем, как высокий и плечистый Кэйа тушуется под насмешливым взглядом парня, что ниже его примерно на голову, да и в целом габаритами поменьше будет. Ещё секунда под прицелом этих огромных голубых глаз, и Кэйа обнаружит себя в коконе из вечной мерзлоты. — Если тебе так неймется подкатить ко мне, — Альбедо делает многозначительную паузу, — просто, блин, сделай это. Не надо танцевать вокруг, прощупывая почву. Терпеть не могу такое. Он снисходительно треплет Кэйю по щеке и, перестав обращать на него внимание, возвращается к работе. Кэйе же вернуться к нормальному функционированию даётся значительно сложнее.☕️
— Подожди, — Джинн поднимает в воздух палец, призывая друга к молчанию. — То есть, я правильно тебя понимаю? Ты спрашиваешь у нас, как произвести впечатление на парня, который тебя ненавидел, а потом буквально сказал тебе, чтобы ты к нему подкатил? Кэйа с энтузиазмом кивает. В аудитории давно пусто, вернее, нет никого, кроме их троицы. Конечно, Кэйа вполне мог бы обратиться за советом к другим своим друзьям, но в таком случае он бы столкнулся с рядом непоняток. Например, тот же самый Венти хохотал над ним до икоты, так что помощи от этого гнома ждать не стоит. Дилюк с Розарией бы словили астрал с того, что Кэйа вообще умудрился попасть в такую ситуацию. Что касается Чайлда, этот парень и со своей-то личной жизнью разобраться не может. Джинн и Лиза – соседки Кэйи, Дилюка и Венти, живут в комнате напротив в общежитии. Обе девушки в хороших отношениях с Альберихом, хотя Джинн, как старосте, и приходится частенько прикрывать его задницу перед преподавателями. Но главное – они встречаются. И, наверное, нет больше никого, к кому Кэйа мог бы обратиться со своим вопросом. — Забавное у вас развитие отношений, — мурлычет Лиза, присаживаясь на край стола. — Долгая история, — неопределенно жестикулирует Кэйа. — Зачем тебе вообще производить на него впечатление? — хмурится Джинн, складывая тетрадь и ручку в сумку. — Твой… забыла его имя, да это и неважно. В общем, у него ведь уже сложилось о тебе определённое мнение. И, если принять во внимание тот факт, что он не попросил тебя отвалить от него, а, напротив, призвал к более смелым шагам… Ты уже чем-то зацепил его. — Возможно, своим упрямством, — ласково улыбается Лиза; голос у неё глубокий, с переливчатыми интонациями, при этом мягкий и чарующий (Кэйа в глубине души надеется, что его собственная манера речи хоть в какой-то степени так же сексуальна). — Да. Просто будь собой. Кэйа ловит себя на мысли, что вспоминает шутку про человека в депрессии ("просто не грусти, почему ты в депрессии?"), но всё равно благодарит подруг, и те уходят. По сути, они правы. Хоть и имели в виду явно не то, что Кэйе следует наседать Альбедо на уши, пока в кофейне на удивление мало народу. — Опять ходишь вокруг да около, — ворчит Альбедо, прибираясь на своём рабочем месте. Кэйа, как всегда, тусуется у прилавка. Все коллеги Альбедо уже в курсе, что он ошивается тут, как у себя дома. — Я хочу узнать тебя получше, — использует Кэйа приёмчик Венти. — Будешь задавать много наводящих вопросов, чтобы потом использовать информацию против меня? — усмехается Альбедо. — Какой ты мнительный. О том, что он будущий криминальный психолог, Кэйа не говорит. Он торчит в кофейне около двух часов, пока ему не звонит Дилюк, и за это время узнаёт, что Альбедо старше его на год, учится на медбиофаке, чтобы стать судмедэкспертом (общая связь их направлений с криминалистикой Кэйю немного воодушевляет), живёт со старшей сестрой и её дочкой, любит рисовать в свободное от работы время и "нет, я не буду писать твой портрет". Иногда у них бывают пары в одном корпусе, из друзей у Альбедо только другие сотрудники "Цветка-сахарка", вероятно, это из-за его прямолинейности. Ещё он терпеть не может кофе, хоть и работает в кофейне, но здесь неплохо платят и он достаточно смазливый, чтобы начальство и покупатели закрывали глаза на то, что он не очень коммуникабелен. Благо, Кэйа в своё время не накатал на него жалобу за коверкание имени. — Обязательно было так издеваться надо мной целую неделю? — спрашивает с обидой. — Я злопамятный, — Альбедо пожимает плечами, не отвлекаясь от своей незамысловатой работы. — И не такое могу. — Надеюсь, ты не плевал мне в кофе. — Кто знает. Рядом с парнем возникает Сахароза и, робко потянув его за рукав, просит помочь с чем-то. Сегодня волосы Альбедо собраны в пучок (и выглядит он с ним настолько завораживающе, что Кэйа несколько минут любовался, собираясь с духом, прежде чем к нему подойти), так что, когда он поворачивается к Кэйе спиной, тому открывается вид на его бледную шею. Кэйе жутко хочется поцеловать эту милую родинку в самом её основании.☕️
Целых два дня Кэйе не хватает времени, чтобы заглянуть в кофейню, и он страшно жалеет, что не додумался взять у Альбедо его номер. Однако гораздо хуже то, что эти два дня он думает о проклятой родинке у Альбедо на шее. Фетишист гребаный. Дилюк, с которым Кэйа в момент слабости делится сокровенным, говорит, что он придурок. Венти, сосредоточенно пытающийся открыть банку пива, у которой оторвалось колечко, предполагает, что Дилюк просто никогда никого не любил, так что ему не понять. После этого Дилюк на протяжении десяти минут подробно объясняет Венти, куда и с каким удовольствием засунет ему эту банку и что он вообще сдаст его студсовету за распитие в общежитии алкоголя, что строго-настрого запрещено. Венти и не подозревает, что в студсовет с недавних пор входит Сяо. — Как я, блять, тебя понимаю, — жалобно стонет Чайлд, когда они с Кэйей пересекаются в кабинете культмасса – Кэйю туда отправляет Джинн, дескать, хватит витать в облаках, вот, займись-ка делом, помоги с организацией фестиваля в честь дня рождения университета. Культмассовики – вечно занятые ребята, особенно с тех пор, как к руководству пришла Нин Гуан, девушка с железными нервами и, образно говоря, стальными яйцами. Кэйа справедливо считает её старшей и более опытной версией Джинн. В кабинете вдоль стен расставлены разные макеты, с которых свисают транспаранты, столы завалены черновиками, карандашами, пакетами из Барбургер Кинга. Кэйа знать не знает, что здесь забыл Чайлд, в жизни не имевший никакого отношения к светским мероприятиям, но какая разница, если это даёт возможность побеседовать с другом о насущном. — Я постоянно думаю о том, как сильно хочу поцеловать Чжун Ли, — шепчет Чайлд, в голосе отчетливо слышны нотки отчаяния. — Но как я могу? Это ведь всё испортит, да? Я слишком ценю то, что он так добр ко мне. "Он же влюблён в тебя, балбес", – думает Кэйа, хлопая Тарталью по плечу. — Не преувеличивай. Мне кажется, если вы поговорите об этом, то он явно не отошьёт тебя. — Я с ума схожу, когда он рядом, — невнятно бормочет Чайлд, пряча лицо в ладонях. "А у него в глазах сердечки, когда он смотрит на тебя", – хочется сказать Кэйе, но он сдерживается. Они разберутся сами. Всё определит один шаг, на который Чайлд должен решиться. — А ты что собираешься делать с этим? — интересуется он у Кэйи. — С чем? — Со своими чувствами. — Позову его на свидание, — отвечает Кэйа, чуть подумав. Альбедо ведь хотел, чтобы он перестал подступаться к нему намёками, верно? — Прямо сегодня. Пойду в кофейню и позову. Сходишь со мной, когда нас отпустят отсюда? — С тобой хоть на край света, бро! — заявляет Чайлд, повеселев. — К тому же, в первую и единственную мою встречу с Альбедо он написал тебе на стаканчике Ге… — Да-да, я помню, не будем об этом. Из кабинета культмасса их не отпускают, а буквально выгоняют спустя где-то пятнадцать минут после того, как они с грохотом роняют стенд для университетской газеты. Парни радуются и, как их и просят, отчаливают вон. Теперь они держат курс на кофейню. В "Цветок-сахарок" Кэйа влетает пулей, в страхе, что сегодня у Альбедо может быть выходной. Но блондин привычно стоит за кассой, принимая заказ у парня, в котором Кэйа узнает Рэйзора – младшего брата Лизы. У Альбедо, как назло, волосы собраны в высокий хвост. А ещё под фартуком у него уютная худи такого же ярко-голубого цвета, как и его глаза. Кэйа в несколько широких шагов пересекает расстояние от входной двери до кассы. — С вас три тысячи моры. Платите картой или наличными? Хорошо. Держите чек, ваш заказ будет готов в течение пяти-семи минут, — Альбедо поднимает бровь, когда Кэйа с размаху ставит ладони на прилавок, чуть нависая над ним. — Прошу прощения? — Хочу сделать заказ, — быстро говорит Кэйа, проходясь языком по вдруг пересохшим губам. От него не укрывается, как Альбедо с каменным лицом наблюдает за этим, опустив взгляд. — Я весь внимание. — Одно свидание с тобой. Чайлд у Кэйи за спиной аж задыхается от неожиданности. Вернее, он знал, что его друг собирается это сделать, но не таким же экстравагантным образом! Губы Альбедо изгибаются в приятном удивлении. — В нашем меню нет такой позиции, — ровным тоном выдаёт он. У Кэйи внутри всё обрывается. Воодушевление сдувается и маленькой тряпочкой падает куда-то на дно его души. Это отказ? Но ведь Альбедо был не против его интереса к своей персоне, но ведь он разрешил… — Тогда ягодный чизкейк. Два, пожалуйста. — Думаю, я могу предложить вам кое-что другое, — Кэйа не смотрит на Альбедо, но по голосу слышно, что тот улыбается. А в следующее мгновение Кэйю тянут вниз за чокер, заставляя перегнуться через прилавок, и прижимаются к его губам. Кэйа неверяще выпучивает глаза на Альбедо, сердце оглушительно грохочет у него в груди, а пульс – в висках. Прямо здесь? На глазах у всех? Для такого не жалующего излишнее внимание к себе человека, каким себя описывал Альбедо, он слишком часто вытворяет нечто подобное. Кэйа закрывает глаза и сосредотачивается на ощущении тёплых мягких губ, сминающих его собственные в требовательном поцелуе, и в тот же миг Альбедо отстраняется. Точнее, сначала он игриво кусает Кэйю за нижнюю губу и только затем отступает. Кэйа чувствует себя обманутым, будто ему подарили что-то, о чем он давно мечтал, и почти тут же отобрали. Кэйе так обидно, что он готов драться. Кэйа по-детски беспомощен и, наверное, влюблён. Альбедо шелестяще смеётся. Его невероятные глаза сверкают, отражая свет от разноцветных лампочек в гирлянде, которой украшена стена кофейни. Кэйа, все ещё паникующий и выпавший из действительности, безбожно залипает. — Я свободен послезавтра. Можем сходить в кино, — спокойно говорит Альбедо и триумфально хмыкает, натыкаясь на растерянный взгляд темных глаз напротив. — Просто хотел подразнить тебя. Не принимай близко к сердцу. В этот момент до Кэйи вновь начинают доходить посторонние звуки вроде урчания эспрессо-машины, приглушённых голосов других посетителей и, кажется, сдавленных хрипов умирающего Чайлда. О, святой Барбатос. Это случилось прямо перед его невинным носом. — Простите, что прерываю, — раздаётся неуверенный голос из очереди, успевшей выстроиться за Кэйей – принадлежит он девушке, каштановые волосы которой подвязаны красной банданой на манер кроличьих ушей, — но я бы хотела сделать заказ. Я имею в виду, мы все хотели бы сделать заказ. — Конечно, секунду, — кивает ей Альбедо и поворачивается обратно к Кэйе, вкладывая ему в ладонь салфетку и подмигивая. — Здесь номер. Напиши мне, договоримся о свидании. А теперь не мешай мне работать. И забери того припадочного рыжего. Из кофейни Кэйа выходит в растрепанных чувствах, но с пушистым комочком надежды, свернувшимся на сердце.☕️
Оставлять Сяо с наконец начавшими встречаться Чжун Ли и Чайлдом (теперь они милуются на новом уровне, и Кэйю это не бесит лишь потому, что у него самого есть Альбедо) и Венти было очень опрометчивым решением. Кэйа стоит спиной к столику, который заняла их компания, но даже так его пробирает до мурашек исходящая от бедного парня аура ярости. Даже воздух внутри кофейни будто стал плотнее и дрожит. — Фильм, на который мы ходили в прошлую пятницу, был скучноват, — жалуется Альбедо, снимая фартук – пора закрывать смену. — Я хочу посмотреть что-нибудь добротное. Что сейчас в кино идёт? — Очередной супергеройский блокбастер, вроде бы, — встревает тоже засобиравшийся домой Беннет, забавный неуклюжий парниша с белым ежиком на голове. — Не люблю такие, — морщится Альбедо. — Зато в них много взрывов, и во время этих сцен, должно быть, классно целоваться, — как бы невзначай роняет Кэйа. — Хватит флиртовать с нашим бариста, мистер Кэйа! — упирает руки в боки закончившая протирать столики в зале Диона. Ей всего восемнадцать, но она обладает зашкаливающим чувством ответственности и, кажется, немного недолюбливает Кэйю. — Вы вечно отвлекаете его от работы! — Не сердись, Диона, — миролюбиво тянет Кэйа. — Тем более, мы уже закрываемся, — добавляет Альбедо и выходит из-за стойки, сразу оказываясь утянутым в крепкие объятия. — Перестань ругаться на моего парня. — Тебе напомнить, как ты о нём отзывался всего недели три назад? Говорил, что он редкостный нахал и ужасно одевается, а ещё ты однажды плю… — Не забудь отправить отчёт менеджеру! — резко повышает голос Альбедо и подталкивает заинтересовавшегося Кэйю в сторону столика его друзей. Оттуда не доносится никаких криков, что вызывает подозрения и плохое предчувствие. — Пока, Диона! И тебе пока, Беннет! Увидимся через два дня! — Что это ты там однажды сделал? — щурится Кэйа. — Ничего особенного. Забудь. За столом обнаруживаются только похожий на грустную побитую собаку Венти и злой, как черт, Сяо. — А где голубки? — Кэйа озирается в замешательстве. — Свалили под шумок, — Венти шмыгает носом (видимо, ему снова дали от ворот поворот). — Скорее всего, сосутся в соседней подворотне. — Давайте уже расходиться, — гаркает Сяо и спешно направляется к выходу из кофейни, обдав Кэйю и Альбедо потоком воздуха. — Вообще не понимаю, что я здесь с вами забыл. Блядские парочки. И блядские алкаши. Горите все в аду. Кэйа вопросительно косится на Венти. Тот разводит руками, мол, не имею ни малейшего представления, что на него нашло. Нет тебе веры, дружище. — Когда-нибудь у тебя всё получится, — обещает ему Альбедо, когда они выходят на улицу. — Правильно, — подтверждает Кэйа, наклоняясь, чтобы оставить лёгкий поцелуй на чужой фарфорово-белой щеке. — Меня тоже первое время пытались сравнять с асфальтом. Зато глянь, какой ручной теперь. Он ойкает, хватаясь за больно ущипленное плечо. — Ты просто феноменальный счастливчик, Кэйа Альберих, — нравоучительно изрекает Альбедо, провожая взглядом стремительно удаляющуюся спину Сяо. — Если бы не моя мстительность, нас бы по-прежнему ничего не связывало. Судьба – поистине смешливая тётка. Мягкие даже на вид, светлые волосы собраны в неряшливый хвост на затылке, свободные пряди спадают на красивое, неподвижное лицо, прикрывают мерцающие голубыми кристаллами глаза: Кэйа любуется им, не таясь. Может, они и познакомились при нелепых обстоятельствах. Может, были недопонимание, взаимные обиды, которые отныне вспоминаются не иначе, как со смехом. Может, неугомонность Кэйи и вспыльчивость Альбедо ещё принесут им другие непрошенные сюрпризы, новый холодный фронт. Но пока – они переплетают пальцы и знают, что Кэйа проводит Альбедо до дома и будет долго обнимать, прежде чем отпустит, а Альбедо не будет ворчать и вырываться, позволив себе расслабиться и спрятаться в кольце уже родных рук от целого мира.