Дазай Осаму — редкостный мудак и манипулятор.
Тяжелое прошлое ли, страшное настоящее или беспросветное будущее — Чую причины волновали мало, если желание узнать, как такое земля носила, вообще можно назвать волнением. Зато харкающий кровью Акутагава проблемой был более насущной и беспокойно: агрессивный мальчишка с болезненной привязанностью к настоящему чудовищу вызывал искреннее сочувствие, но самостоятельно выбраться из этих отношений не мог. Скулил, ходил по тонкой нити последних нервов Накахары и готов был сдохнуть, но доказать, что хоть чего-то стоил.
Разумеется, статус одного из лучших бойцов, наличие подчиненных в лице Черных Ящериц и благосклонность всего Исполнительного комитета (исключая, разве что, богатенького ублюдка с камушками) для этого паршивца показательными не являлись, что привело к этому:
— Теперь ты за него ответственен, Чуя.
Босс выглядел как-то даже слишком довольно, а вот Накахаре хотелось открыть еще бутылочку дорогого вина, чтобы запить горе и пересилить желание найти одного гребанного манипулятора. Даже свалив, Дазай все еще умудрился быть проблемным, и теперь Чуе необходимо освоить сразу несколько профессий: наставник, психотерапевт и нянька. И если с первым он был ещё как-то знаком, то вот к остальному относился весьма скептично. Акутагава — самый настоящий бешеный пес, а его новоиспеченный наставник не то, чтобы особо лучше.
По крайней мере, уверенность в этом цвела и пахла. Сначала. До первой тренировки. До первого прикосновения, от которого Акутагаву трясло так, словно он вот-вот упадет в обморок. Чуя никогда не видел тренировок Дазая: не было нужды, да и в чужие отношения вмешиваться не его стиль — теперь сожаление и стыд заполнили все мысли.
— Прости, — слово слетело неосознанно. Он вздохнул. — Потренироваться сегодня не получится, я вспомнил о некоторых делах. — Акутагава явно хотел сказать что-то вроде «хорошо, удачной работы», но ему не дали: — И ты идешь со мной.
— Разве я могу? Вы ведь…
— Конечно можешь, — хмыкнул Чуя. — Если не хочешь, просто отдохни, но, по-моему, научиться разбираться с этим будет довольно полезно для тебя.
Это ведь работа члена Исполнительного комитета. Для Накахары не больше, чем нудная монотонность, а вот для Акутагавы неплохой опыт, возможность получше познакомиться с новым наставником и элементарно отдохнуть от постоянных забегов по горячим точкам, где необходимо было вмешательство Бешеного Пса.
В итоге мальчишка согласился, и они просидели над чертовой макулатурой часа три, если не больше, прерываясь только на новые отчеты, которые Чуе очень хотелось засунуть в подчиненных, чтоб не усложняли жизнь, и на чашечку чая. Это оказался любимый напиток Акутагавы, о процессе заваривание которого он знал, казалось, даже больше сестрицы Кое, поэтому именно ему эта работенка и была поручена, пока Накахара доставал из заначек разного рода сладости. Взгляд на Рюноске он кинул случайно, просто на автомате хотел проверить, как парень справлялся, а в итоге застыл, не моргая разглядывая умиротворенное лицо, расслабленную позу и легкую улыбку. Как будто совершенно другой человек. Не сломанный, не харкающий кровью при любом удобном или не очень случае.
Не выброшенный отвратительным хозяином на произвол судьбы.
— Накахара-сан, что-то не так? — чужой голос заставил непроизвольно вздрогнуть, вернувшись в суровую реальность. Он поспешил ответить:
— Нет, просто задумался, — простая отмашка и самая очевидная ложь, на которую Рюноске не задал никаких вопросов. — Видимо, тебе действительно нравится чай. Есть любимые сорта, вкусы?
— Я мало что пробовал, — в этот момент Чуе захотелось побить себя головой об стену: ну конечно он почти ничего не пробовал, черт возьми! Он хоть что-то кроме крови врагов вообще когда-нибудь пил? — Но мне нравится зеленый чай.
— Неплохой выбор, — усмехнулся Накахара в ответ. — Надо будет привезти тебе чего-нибудь в командировке.
— Не стоит, меня вполне устраивает зеленый чай.
— Брось, интересно же будет попробовать что-то новенькое.
А потом они пили чай, ели сладости и разговаривали о чем-то очень отвлеченном от работы. Ну как разговаривали: в основном болтал именно Чуя, а Акутагава просто слушал, иногда отвечая на вопросы начальника и снова замолкая. Это слегка раздражало, но он старался сдерживаться и быть мягким. Нянькой, которой достался крайне трудный в общении ребенок — от правды, на самом деле, не так уж и далеко.
Это тяжело, он совсем не готов к такой ответственности, но чай в кружке дарил успокаивающее тепло, и Накахаре впервые захотелось сделать кому-то подарок. Просто так. Чтобы немного порадовать.
***
Они встречались каждый день, то тренировались, но не слишком долго — Чуя скорее просто пытался внушить подчиненному хоть какое-то подобие доверия, чтобы от него не шарахались, как от чумного, то разъезжали по Японии и миру, потому что Накахара наотрез отказывался уезжать без него, а потом Акутагава прятался куда-нибудь с очередным подарком, потому что это невероятно смущало. Чую же такая реакция только больше стимулировала и давала силы снова рыться в каждом магазине незнакомого города, чтобы найти для своего протеже что-то подходящее, чтобы ему обязательно понравилось.
Оказалось, угодить ему не так уж и сложно, хотя тут, вероятно, виновато все то пережитое дерьмо, на котором ничего не кончится, но такие мысли Накахару раздражали сильнее, чем он изначально думал, поэтому он просто вносил в чужую жизнь пару капель света и приручал щенка так аккуратно, как только мог себе позволить, чтобы оставить его охранять полученную территорию, а потом, возможно, уступить свое место.
— Накахара-сан?
На чужой голос он повернулся с неохотой, выныривая из своих мыслей и наклоняя голову, словно хотел лучше расслышать, ради чего Акутагава отвлек его. Выглядел тот как-то слишком нервно, бросал взгляд то в самый дальний угол комнаты, то себе под ноги, пытался что-то сказать и тут же замолкал, не находя слов. Странное поведение для слишком прямолинейного пса, но Чуя его не торопил и спокойно ждал, поражаясь выработанному терпению: теперь раздражение даже не появилось. Он наблюдал краем глаза, зная, как прямой контакт смущал Рюноске, и улыбался, разглядывая его плащ.
Подарок Дазая был выкинут, будучи испорченным самим Накахарой, поэтому сейчас его протеже носил другой, уже подаренный им и похожий на тот, который носил Чуя. Это было странно — желать избавиться от любого проявления бывшего напарника в чужой жизни, но он старался не задумываться на этот счет, потому что ответ мог оказаться слишком неожиданным и заставляющим обеспокоиться. Сейчас еще слишком рано и опасно выбирать для мыслей подобные темы, поэтому он просто продолжал наблюдать до того момента, пока Акутагава все-таки не собрался с духом:
— Я заварил чай, который вы недавно мне подарили, и он уже на столе…
— Хочешь попробовать его вместе?
— Да, — голос у него немного дрожал, а пальцы, вероятно, теребили ткань внутри карманов. Наблюдать за неловким протеже занимало особое место в сердце Накахары.
Потому что прямо сейчас ему безумно хотелось ответить, что-то вроде «чай уже на столе, но я бы предпочел тебя». Как жаль, что думать о таком все еще не рекомендуется во избежание последствий: остановить себя довольно сложно.
Впрочем, когда он вообще останавливался, если уже о чем-то задумался?
— Почему бы и нет. Жаль, что я не увидел процесс, это было бы любопытно.
— В следующий раз я обязательно приглашу вас пораньше.
«Обязательно приглашу», — эти слова согревали душу.
В конце концов, Чуя обожал псов, но еще больше обожал одного конкретного. Все это настолько неожиданно и вместе с тем обыденно, что он держался из последних сил.
Еще слишком рано, чтобы пытаться перешагнуть через обломки стены.
