Part of that world

      Море было истоком всего сущего на земле. Из его неисчерпаемых глубин появилась тысячелетия назад земля, на которой они жили, и в них же она канет, когда миру настанет конец. Это знал каждый человек на этом куске суши, окруженном ненасытными водами. И от матери к дочери передавалась легенда о том, как однажды демоны, обитатели ледяных океанских бездн, задумали погубить человеческий род. Собрав воедино все свои силы, они подняли высочайшую волну, настолько огромную и стремительную, что даже ангелы, жившие среди светлых облаков и наблюдавшие за всем, происходящим на земле, не успели остановить ее. Многие из них погибли в той ужасной буре, что поднялась, когда огненная морская пена взметнулась к самым небесам. А те, что спаслись, успели предупредить о надвигающемся потопе лишь праведника Ноя с его семьей и своими чудотворными силами помогли несчастным выстроить такой корабль, что выдержал бы любой, даже самый страшный шторм. По их указанию семейство Ноя собрало на судне всех животных, по паре от каждого вида, и едва последний из людей шагнул на борт корабля, как землю сотрясла обрушившаяся на нее титаническая волна, сметавшая на своем пути все живое.       Много дней скитались люди и звери по бескрайнему океану, и каждую ночь изводили их морские твари, празднуя свою победу. И все это время шел нескончаемый дождь, а в небе, затянутом тяжелыми опаленными облаками, не появлялось ни одного просвета, ибо Богиня-матерь плакала над своим уничтоженным творением.       А через сорок ночей вода начала спадать, и вскоре взору людей открылась очищенная от всех живых созданий земля, которую им, по завету Матери, предстояло восстанавливать. Демоны оказались вновь загнаны в темные и холодные бездны, из которых они явились, а небожители отныне тщательнее приглядывали за человеческим родом и препятствовали хитроумным замыслам злобных морских тварей. Так воцарилась вечная вражда между демонами, владевшими бескрайними подводными пустошами, мрачными морскими ущельями и ледяными течениями, и ангелами, в чьей власти были светлые облака, свежие ветры и ласковый солнечный свет. И каждая из сторон, открыто или тайно, мечтала однажды безраздельно воцариться над миром людей, уничтожив противников.       Война за человеческие души длилась не одно тысячелетие. И люди послушно ходили в церковь в положенные дни, соблюдали обряды и усердно молились, склоняясь перед великодушием Матери и славя ее. А лунными ночами тайком несли на берег моря хлебные корки, дешевые побрякушки и прочие скудные подношения, желая задобрить морскую нечисть – чтобы свирепый шторм не разрушил их жилища, а высокие волны не тронули детей, играющих у кромки воды. И все они суеверно плевали через плечо, когда море выбрасывало на берег мертвую рыбешку.       Были, однако, и те, кто давно отринул веру в Матерь. Кто даже по праздникам не появлялся в церкви и на зажигал в своих домах священных огней. Кто всегда носил на шее причудливую раковину, а к поясу привязывал сушеные водоросли, клешни морского краба и прочие малоприятные вещицы. Те, чьи тела после смерти от греха подальше сбрасывали в море и кого благочестивые люди с опаской звали ведьмами…       Зарываясь огрубевшими пальцами босых ступней в пыль, смешанную с принесенным ветром с берега песком, морская ведьма спускалась вниз по узкой крутой тропке. На загорелой шее у нее и правда болталась большая двустворчатая раковина сизого цвета, тускло поблескивающая в свете луны, а к поясу широких шаровар был привязан тугой комочек сушеных водорослей. Правой ведьма прижимала к груди какой-то сверток.       Длинные жесткие темные кудри, ночью кажущиеся черными, нещадно трепал соленый морской ветер, но женщина не обращала на него внимания, уверенно ступая по знакомой до последнего камушка тропе. Впереди уже блеснули серебристой чешуей гребешки мелких волн, и тропка вдруг круто свернула в кустарник. Если кто-то и знал дорогу, которой ходила к берегу ведьма, - никогда не посмел бы за ней последовать. Тем более ночью. Тем более – когда светит полная бледная луна.       Раздвинув сильными плечами ветви, она оказалась у небольшого грота возле самой воды, с каменным полом, уходящим прямо в черноту волн. Утес, в котором море промыло эту каменистую пещерку, порос густыми колючими кустами, все разрастающимися с каждым годом и спускающими свои ветви прямо к воде, и потому увидеть его с берега было невозможно.       Ведьма присела на корточки у большого плоского камня в десятке дюймов от воды и положила на него свой таинственный сверток. Когда она развернула грубую ткань, в ней обнаружилось несколько толстых полосок вяленой рыбы, ломоть свежего хлеба и бутыль, на треть заполненная густой темной жидкостью со сладковатым и терпким запахом винограда. А еще - изысканный золотой браслет, маняще поблескивающий в бледном свете. Разложив все это на камне и прошептав себе под нос несколько неразборчивых фраз, ведьма поднялась, быстро глянула на серебрящуюся лунную дорожку и широкими шагами направилась прочь из грота. Она прекрасно знала, что ее морская гостья не любит, когда за ней наблюдают...       Еще с минуту после того, как шаги ведьмы стихли, море оставалось гладким и спокойным, и волны солеными ладонями ласково и бесшумно поглаживали каменный пол грота. Но вскоре в отдалении послышался тихий всплеск, и вереница брызг оросила лунную дорожку. Через несколько секунд звук повторился, уже куда ближе к берегу, и серебрящаяся полоса вновь разбилась на множество осколков. Наступила тишина, лишь черная тень на мгновение промелькнула под водной гладью. В следующий миг что-то вырвалось из воды у самого входа в грот, взметнув тучи блестящих брызг, и тряхнуло густой копной мокрых медно-рыжих кудрей, сбрасывая их с лица. Огромные глаза создания, нарушившего тишину лунной ночи, сверкнули в полутьме колдовским светом подводных огней, а гибкий и сильный черный хвост, чешуя которого тускло отливала позолотой в свете луны, бесшумно шевельнулся в воде, легко выталкивая обладательницу на берег. Все это, а также нечеловеческие грация и сила, с которыми создание двигалось, подсказывало, что гостьей морской ведьмы оказалась сирена.       Сирену звали Кроули, и с колдуньей ее давно связывал некий договор. Поэтому, прежде чем притронуться к лакомству, оставленному ведьмой, демоница щелкнула длинными пальцами, и рядом с камнем появилось причудливое сооружение из свежих морских лилий, идеально круглых подводных камушков и пары ракушек цвета индиго, соединенных прочными водорослями. Для какого заклинания колдунье могла понадобиться эта фигурка, могла знать лишь она сама. Кроули тем временем уже наслаждалась оставленным ей угощением, которое было куда вкуснее тощей сырой рыбы, которой обычно питались демоны - если, конечно, не удавалось утянуть на дно неудачливого моряка. Впрочем, моряками Кроули, в отличие от большинства сестер, брезговала – их жесткая и чересчур соленая плоть мало чем отличалась от рыбьей, да еще зачастую была отравлена переизбытком спиртного.       Окончив трапезу, Кроули с интересом взглянула на оставленное ведьмой украшение. Браслет был выполнен невероятно искусно – золотые ветви кораллов и лепестки морских лилий сплетались, будто живые, опоясывая крупную черную жемчужину, таинственно сияющую отражением глаз сирены. Кроули бережно взяла подарок в руки. Несомненно, ведьма работала над ним сама – сирена читала прикосновения ее рук, ощущала заключенную в вещице магию. Какую именно – ей только предстояло узнать. По губам Кроули скользнула довольная улыбка, в уголках которой затаилось предвкушение. Ей оставили сюрприз, и за это следовало поблагодарить.       Она подняла ладони, скрещивая пальцы в сложный знак, а затем порывисто опустила их. От ее рук по полу грота в стороны разбежалось множество золотистых искр, которые ручейками потекли вверх по крутому склону холма, прямо к дому морской колдуньи. Им вдогонку сирена, легко и игриво коснувшись губ кончиками пальцев, отправила воздушный поцелуй, содержавший послание для ведьмы.       Надев браслет, Кроули так же грациозно и бесшумно соскользнула в воду, спугнув взмахом хвоста лишь нескольких мелких рыбешек, подплывших к ней из любопытства. Черные контуры берега за утесом испещряли дрожащие теплые огоньки. Оттуда доносились человеческие голоса, смех, где-то тихо играла скрипка и слышалось женское пение, то и дело скрипели и постукивали двери и ставни. Отплыв от грота на достаточное расстояние, сирена заметила стоящий на отшибе дом ведьмы, в окне которого тоже горел красноватый теплый свет. Зоркие глаза Кроули рассмотрели и тень хозяйки, двигающуюся на стене, - та, похоже, хлопотала у большого котла. Золотые искры носились над крышей домишки, окутывая его защитной аурой.       Сирена медленно двигалась в тени прибрежных скал, чтобы не быть замеченной случайным гулякой с высокой набережной, тянувшейся над ее головой. Она прислушивалась к мелодичному и простому человеческому пению, вызывавшему одобрительные возгласы невидимых для демоницы слушателей. Острый слух сирены улавливал осторожные, едва слышные вздохи, которые испускала певунья в перерывах между куплетами, набирая в грудь воздух. Женщина слегка притопывала ногой в такт песне, рядом с ней незримый смычок невесомо скользил по струнам, и Кроули, слегка взбудораженная близким присутствием людей и выпитым вином, стала чуть слышно вторить женскому пению, мурлыча себе под нос незнакомые слова. С каждым новым куплетом хриплый чарующий голос сирены креп, и его звуки все чаще переходили границу, за которой остается то, что доступно человеческому слуху, вплетая в песню нечто запредельное, непостижимое и непреодолимо манящее. Воздух наполнился жарким звоном, будто в знойный летний день, и горячее марево, лишающее воли и здравого рассудка, разлилось вокруг Кроули, протягивая невидимые руки.       Голос женщины становится все слабее и неувереннее, она сбивалась со строк, и дыхание ее то и дело прерывалось. Сирена остановилась лишь через несколько секунд после того, как человеческая песня окончательно оборвалась. Тишину на набережной нарушали лишь тихие напряженные шепотки слушателей, но Кроули слышала громкое биение сердца женщины и ее учащенное дыхание, чувствовала исходящий от нее жар. Сирена непроизвольно напряглась, будто хищница, следящая за добычей, и всем телом прижалась к камням. На набережной послышались одинокие неуверенные шаги, зашептались полы длинной юбки. Кроули почувствовала, как густая темная кровь пульсирует в ее собственных висках. Над парапетом показалась тень, свесились длинные каштановые локоны, и в это мгновение сирена дерзко вскинула сверкающие нескромным алчным блеском глаза. Молодая женщина с порозовевшими распаленными щеками сдавленно ахнула, встретив ее взгляд, и невольно наклонилась ниже, но в ту же секунду Кроули, довольно рассмеявшись, оттолкнулась ладонями от камней и с громким всплеском нырнула в черную воду.       Она проплыла несколько десятков футов, прежде чем вынырнуть и оглянуться. У парапета уже никого не было. Кроули провела ладонью по гладким мокрым волосам и усмехнулась. Стыд был ей совершенно неведом, и демоническая натура брала свое. Мысль о том, что теперь еще много ночей ее образ будет являться этой женщине в жарких снах, скорее забавляла сирену и тешила ее самолюбие. Кроули тряхнула головой и вновь опустилась под воду. Ей пора было выполнять обязанности, возложенные на нее владычицей Вельзевул.       Многие земные женщины отдали бы все на свете, чтобы получить тот дар, которым обладала Кроули и другие сирены. И в полнолуние девушки самых разных сословий, чувствуя жгучий и сладкий стыд от осознания, что они нарушают заветы Богини-Матери, спускались в полночь к морю обнаженные, чтобы умолять морских владычиц даровать им чудодейственный голос, способный привлечь в их объятия возлюбленного - или возлюбленную. Ведь он действовал абсолютно на любого, за исключением, разве что, ангелов. Но никогда еще это не заканчивалось добром. Из одного конца света в другой ходили жуткие и печальные истории о тех, кто завладел волшебным голосом, - плату за него море взимало непомерную. Рассказывали, например, о девушке, которая так тосковала по своему любимому, ушедшему в плавание, что решилась просить помощи у моря – и демоны наделили ее чарующим голосом. Она вышла на берег, запела, и ее возлюбленный, услышав ее за семью морями, повернул свое судно назад. Но он был так одурманен чудесной песней, что корабль его налетел на прибрежные скалы, и море принесло к ногам девушки лишь его бездыханное тело. Несчастная сбросилась со скалы в торжествующие волны. И еще много, много подобных историй рассказывали по всему свету, но они не всегда останавливали искательниц счастья. А волшебные голоса оставались лишь у сирен. Луна достигла высшей точки над размытой линией горизонта, когда Кроули добралась до своего излюбленного места охоты. Морское дно там постепенно поднималось вверх, образуя мель, заросшую водорослями и населенную разнообразной морской мелюзгой, – можно было зацепиться кончиком хвоста за подходящий нарост и ждать добычи, не беспокоясь о течении. К тому же, не так далеко проходил один из оживленных морских путей, так что недостатка в кораблях у Кроули не было. Не то, чтобы она топила всех без разбору, – она слишком уважала себя, чтобы растрачивать свой дар, как многие другие сирены. Если она устраивала крушение, то обязательно такое, которое ее позабавило бы. Поэтому она великодушно пропустила пару бедных рыболовных суденышек, которые миновали ее одно за другим в последующий час. Кроули поднималась на поверхность, лениво болтала хвостом в воде, отпугивая его взмахами неторопливых бледных медуз, потом снова опускалась под воду, от скуки рассматривая обломки кораблей, которыми было усеяно дно. Собственно, из них и состояло дно в этом месте, – мель, склон которой полого спускался вниз и терялся в подводном мраке, образовывали миллиарды осклизлых обломков мачт, каркасов, бортов, гнилые куски носа и кормы, гальюнные фигуры с полустершейся краской и жуткими почерневшими лицами, укрытые потрепанными течением и истлевшими от времени парусами. Часть из них успела порости водорослями, кораллами, ракушками и прочей морской живностью, часть казалась совсем свежей. Среди них то тут, то там желтели бесчисленные кости. Кроули неспешно плавала среди свидетельств своей верной службы силам Зла, насчитывавшей тысячелетия, равнодушно рассматривала знакомые очертания, иногда опускалась, чтобы взглянуть поближе на проржавевшие или облюбованные морскими обитателями в качестве жилья человеческие вещи – украшения, одежду, посуду, оружие. Часть тех сокровищ, что уходили на дно вместе с их владельцами, сирена приносила Вельзевул в качестве подношения и доказательства выполненной работы, толику оставляла себе на память – большинство же оставалось гнить здесь, как и их бывшие хозяева. Ближе к рассвету Кроули повезло – луна уже клонилась к горизонту, когда вдалеке показалось легкое быстроходное судно. Стоило ему приблизиться на достаточное расстояние, как сирена различила на его мачте черный флаг и недобро осклабилась – ей предстояло развлечься. Она нырнула и поплыла навстречу бригу. На носу у него красовалась грубо вырезанная из дерева гальюнная фигура – русалка с непропорционально огромным бюстом, краску с которого уже успели стереть ветра и соленые брызги. Кроули презрительно фыркнула и нырнула глубже. Без опаски проплыв под днищем корабля, она оказалась у левого борта и подняла взгляд. Тощий оборванный паренек в «вороньем гнезде» спал беспробудным сном, косматый рулевой с толстыми волосатыми ручищами тоже поклевывал носом. Больше на палубе никого не было. Кроули тихо запела. Негромкие потусторонние звуки наполнили холодный предрассветный воздух. Всклокоченный черноволосый верзила, что стоял у штурвала, встрепенулся и принялся озадаченно озираться. Кроули призывно плеснула хвостом. Рулевой обернулся на звук и вразвалочку поплелся к борту, оставив без присмотра штурвал. Когда его бессмысленный взгляд уперся в сирену, Кроули изобразила на лице игривую улыбку и запела громче. Глаза верзилы расширились, на лице появилась туповатая ухмылка. Сирена даже на таком расстоянии чуяла резкий запах спиртного и пота, исходящий от него. Она плеснула хвостом и нырнула. Показавшись из-под воды уже у правого борта, демоница вывела новую руладу на высокой ноте, разбрызгав чарующие звуки по водной глади, и тут же на палубе раздались торопливые нетвердые шаги. Над бортом показались подернутые поволокой глаза бородача. Внутри корабля тоже послышались приглушенный топот, ворчание, кряхтение и негромкие возгласы – пробуждался остальной экипаж судна. Кроули принялась кружить вокруг брига, то обрывая свою смертоносную песнь, то возобновляя ее, достигая таких частот, что были недоступны человеческому слуху. Мелодия то опускалась и лениво текла лишающим воли маревом, то торжествующе поднималась, звонко разносясь над водой. Не способные сопротивляться коварству манящих звуков, пираты один за другим выбирались на палубу, подбегали к бортам, показывали на сирену пальцами, орали, улюлюкали, причмокивали, тянули к ней свои неопрятные лапы, а глаза их заполнялись туманом ее чар, лишающим здравого рассудка. С каждым взглядом на этих дикарей Кроули, ощущавшая на себе их липкую мерзкую похоть, планировала расправу все более кровопролитную и безжалостную. Проснувшись, тощий юнга поспешно выбрался из «вороньего гнезда» и дважды чуть не упал, спускаясь по канатам на палубу. А спустившись, восхищенно воззрился на сирену, хлопая длинными ресницами. Над верхней губой мальчишки едва пробивался юношеский пушок. Кроули пригляделась. Аура у него была иная – паренек весь сиял от невинного и искреннего восхищения увиденным чудом. Наконец сирена метнулась вперед, наперерез кораблю. На палубе загрохотали шаги. Кроули вынырнула у самой мели и, взметнув облако брызг, бесстыдно сверкнула глазами и поманила к себе. Она увидела, как рулевой метнулся к штурвалу, направляя его прямо на мель, и снова опустилась под воду. Оказавшись над гигантской грудой обломков, сирена издала клокочущий пронзительный крик, сотрясший море кругом, и вскинула руки. Гнилые куски дерева зашевелились, словно в них копошились тысячи морских угрей и мурен. С оглушительным треском и чавканьем они ужасающе медленно начали двигаться друг к другу, подниматься, соединяясь и разламываясь, собираясь в чудовищную конструкцию. Кроули торжествующе улыбнулась, обнажив в широком оскале мелкие острые зубы. Рыбы в страхе брызнули в разные стороны от поднимающегося из мрачных бездн полусгнившего деревянного монстра. Кроули бесстрашно вынырнула на поверхность перед самым носом брига. Пребывавшие в замешательстве члены команды перевешивались через борта и искали глазами вожделенную рыжеволосую русалку. В следующую секунду из-под воды вырвались колоссальных размеров почерневшие деревянные щупальца, облепленные склизкими раковинами, щетинящиеся острыми обломками мачт и скалящиеся проржавевшим железом. Воздух наполнили дикие вопли ужаса собравшейся наверху команды. Несколько человек бросились за борт. Пару секунд уродливые гнилые отростки висели над обезумевшими от ужаса пиратами, а потом тяжело обрушились на палубу. Раздались оглушительные треск, скрежет и грохот, безумные вопли переросли в стоны боли и рыдания. А над всем этим разносился высокий дьявольский хохот Кроули. В воду с громким плеском сыпались обломки, тяжело падали изуродованные тела. Сирена нырнула. Схватила за шкирку юнгу, который первым бросился за борт и теперь беспомощно извивался, запутавшись в канатах, вытянула на поверхность и толкнула к ближайшему куску древесины. Затем вновь опустилась под воду. Оживленные демоническим гневом куски разбитых кораблей вновь безучастно оседали на дно вместе с новыми обломками; одиноко скользила вниз гальюнная фигура русалки, расцарапанная острыми щепками; медленно опускались в темные глубины тела погубленных демоницей пиратов. Никто из них уже не шевелился.       Внезапно среди множества идущих ко дну досок и различного скарба она заметила бледную судорожно подергивавшуюся фигуру. Метнувшись в ту сторону и оттолкнув здоровенный кусок мачты, Кроули увидела молодую женщину, чьи руки оказались крепко связаны за спиной. Очевидно, во время крушения бедняжка находилась в трюме. Глаза несчастной были широко распахнуты от ужаса. Увидев плывущую к ней сирену, женщина еще раз судорожно дернулась, силясь подняться на поверхность, выпустила изо рта струйку пузырьков и потеряла сознание. Кроули обхватила несчастную за талию и уже через несколько мгновений, лавируя между обломками, оказалась на поверхности.       Притянув поближе широкий кусок дерева, сирена осторожно вытащила на него спасенную. Та закашлялась, в горле у нее забулькало, и она с трудом вытолкнула из легких порцию морской воды. Тяжело дыша, девушка уставилась на демоницу все еще полными ужаса глазами и приоткрыла в изумлении рот. Не успела она и слова сказать, как Кроули бережно приложила ладонь к ее лбу, и та вновь впала в беспамятство. Острым когтем сирена поддела веревки, стягивавшие запястья бедняжки, и мгновенно распорола их. Она всем своим существом чувствовала надругательство, совершенное над несчастной, и внутри у Кроули кипел гнев. Будь это возможно, она бы воскресила этих извергов, чтобы убить снова, еще более мучительно и изощренно. Но вместо этого она нежно провела кончиками пальцев по запястьям спасенной, исцеляя жуткие синяки, оставленные путами, скользнула выше, по кровоподтекам на плечах и груди, провела ладонью по животу несчастной и чуть ниже, стирая все следы, оставленные проклятыми насильниками. Потом Кроули склонилась и коснулась губами лба девушки в невесомом поцелуе, гладя спутанные мокрые волосы. Теперь та ничего не должна была вспомнить о пережитых боли, страхе и унижении, которые сейчас так ясно отпечатались в сознании сирены.       - Все хорошо, - хрипло прошептала Кроули, стирая с порозовевшей щеки соленую каплю.       По щелчку пальцев позорно разорванное грубыми руками белое платье само собой срослось. Кроули подняла голову. На востоке уже забрезжило мутное зарево.       Девушка спала крепким спокойным сном, зависнув на широком куске палубы, юнга, потерявший от страха сознание, болтался, вцепившись в обломок мачты, набухшие остатки корабля опустились под воду и покойно улеглись рядом со своими собратьями, а Кроули, найдя кулон с крупным рубином, слетевший с шеи упокоившегося на дне капитана, намотала плотную бечевку на запястье – будет дань владычице Вельзевул. Вскоре в предрассветном тумане показалось небольшое торговое суденышко, и Кроули, с придирчивым прищуром взглянув на чистую ауру его хозяев, поплыла навстречу, толкая перед собой свой ценный груз. Едва на корабле послышался взволнованный крик, как Кроули скрылась под водой и направилась прочь, отдавая спасенных в руки милосердных купцов.       Сирена чувствовала слабое удовлетворение. О том, как именно ее поступки отражаются на том равновесии, что царит между силами Добра и Зла, Кроули предпочитала не задумываться. Владычицу Вельзевул волновало лишь то, что кораблекрушения, устраиваемые сиреной, отличались жестокостью и кровопролитностью, что вполне соответствовало ее ожиданиям. Кто в них погибал и какие именно корабли Кроули топила – все это не беспокоило ровным счетом никого из ее собратьев, что приходилось демонице на руку. Начальство было ею довольно, и потому Кроули вполне могла позволить себе нарушать дисциплину, когда ей того хотелось.       Неподалеку от грота, в котором Кроули принимала подношения морской ведьмы – и нередко встречалась с ней самой, - сирена облюбовала небольшую подводную пещерку, где и хранила свою обширную коллекцию. Именно там она планировала провести наступающий день, перебирая свои маленькие сокровища, погружаясь в мысли о бывших владельцах всех этих вещей, об их предназначении, а иногда сочиняя целые истории о том, что пережила та или иная из них прежде, чем попасть в океан. Воображением она обладала безграничным, а эти фантазии помогали ненадолго заполнить сосущую пустоту внутри и прогнать скуку.       Стоило солнечному диску едва-едва показаться над водой, как небо затянули тяжелые пасмурные облака, ветер подул с севера, а вода вокруг стала холодной и жесткой. Сирена помрачнела – плыть стало неприятно. Холод она чувствовала не так остро, как люди, но мурашки по коже все-таки пробегали. С другой стороны, если разразится буря, можно будет записать пару случайных кораблекрушений на свой счет, как она часто делала, и получить очередную похвалу от владычицы. Подумав об этом, Кроули вновь заметно повеселела.       Тучи сгущались, и небо нависало над волнами все ниже, наваливаясь мрачным железным грузом. Казалось, что вот-вот должен грянуть ливень, но он не начинался, и тягостное напряжение висело над морем.       В какой-то момент Кроули показалось, что в толще воды далеко впереди что-то маячит. Но уже через секунду видение пропало в сероватой мгле. Потом ей померещилось, что течение, в котором она двигалась, становится сильнее. У Кроули неприятно засосало под ложечкой, и тревожное предчувствие лишь усилилось, когда вода вокруг едва уловимо задрожала – такая дрожь по ней пробегает только от мощных раскатов грома на поверхности. А через несколько секунд белесая размытая вспышка молнии озарила волны над ее головой. И что-то большое и черное вновь замелькало впереди, все еще далеко от нее.       Сирена чуть замедлила свое движение, приближаясь крайне аккуратно и внимательно всматриваясь в водную пелену. Что-то холодное и скользкое пробудилось, распуская щупальца, у нее под сердцем. Черная масса впереди была неоднородной, она шевелилась, стремительно меняя форму и очертания, и как раз над ней, высоко над поверхностью, молнии вспыхивали чаще и ярче. А потом живая тьма начала закручиваться, свиваясь в плотный кокон, вихрясь и стремительно вращаясь, изогнулась тугим столбом и наконец протянула во мрак глубины исчезнувший в нем жадный черенок смерча.       Течение еще более усилилось, и Кроули поняла, что повернуть назад у нее уже вряд ли получится. К горлу подступил ком.       Демоны. В темном шевелящемся вихре стремительно проносились мощные рыбьи хвосты, плавники, щупальца, колчаны с ядовитыми стрелами на сильных спинах и в когтистых лапах, сверкали бесчисленные наполненные яростью глаза.       От того, что они оказались на таком сравнительно небольшом расстоянии от суши, становилось лишь страшнее. Демоны кружились в жутком хороводе, создавая чудовищных размеров черную воронку, тянущуюся ко дну. Сколько их было? Сотня? Больше? По коже у Кроули побежали мурашки. Ее собратья то и дело выныривали на поверхность и уже через секунду стремительно спускались обратно, врываясь в страшный водоворот, чтобы вновь с массой других темных тел устремиться наверх. Откуда прямо в центр жуткого живого смерча то и дело ввинчивались бледные огненные зигзаги молний. И тогда из водоворота вылетали безжизненные черные тени и в облаках темной крови медленно опускались ко дну, приближаясь к центру торнадо. К горлу Кроули подступила тошнота при мысли о том, что мертвых демонов вновь затягивает в хоровод их собратьев и в этой воронке вращается множество трупов. Только через минуту она совладала с собой настолько, что догадалась осторожно подняться на поверхность.       Высунувшись из воды лишь по шею и тут же больно получив по щеке взметнувшейся волной, сирена подняла глаза к небу и поняла, что ей очень, очень не повезло.       Около двух дюжин белоснежных фигур с огромными острыми крыльями и пылающими нестерпимо ярко мечами и копьями носились над поверхностью, не страшась стрел, что пускали в них демоны из луков с тетивой из прочнейших водорослей. Они проносились над самой гладью, взмахивая мечами, сильные, стремительные, словно они сами были огненными молниями, что сейчас срывались на демонов из зияющей прорези в гуще облаков.       Одна из фигур, оказавшаяся слишком близко к раскалывающей поверхность воды воронке, с воплем ужаса сорвалась в нее и оказалась в гуще демонов. У Кроули к горлу подступила тошнота, когда она представила, как прямо сейчас несчастного в прямом смысле разорвали на части.       Тут один из ангелов, с длинными развевающимися каштановыми волосами, зашел на крутой вираж, и пронесся, задев крылом воду, совсем недалеко от того места, где секунду назад была Кроули. Она успела нырнуть и увидела пламя огненного копья над самыми волнами. Сердце бешено колотилось, и кончик хвоста сирены нервно затрепетал.       Некоторые сирены охотно вступали в эти битвы, пусть это и не было их прямой обязанностью. Кроули видела их много, но никогда не участвовала. Сейчас же ее все ощутимее тянуло течением в огромный водоворот. Она заработала хвостом, с усилием отодвигаясь в сторону. Нужно только отплыть от него подальше, где ее не заметят, и рвануться отсюда, неважно, в какую сторону. Своих обезумевших от ярости сородичей она опасалась едва ли не больше, чем носящихся в вышине ангелов.       Кроули, двигаясь плавно и мягко, осторожно поплыла вперед, стараясь не глядеть на жуткую воронку. Она почти миновала место сражения, и мысль об удачном избавлении уже начинала маячить на горизонте, когда в нескольких десятках футов от сирены что-то с приглушенным толщей воды низким грохотом упало в море, подняв белесые тучи пузырей. Когда те рассеялись, Кроули увидела ужасающе медленно опускающиеся на глубину белые крылья.       На несколько секунд она замерла, ожидая, что кто-то из небожителей кинется в воду, чтобы вытащить собрата. Его еще можно было спасти, воронка демонов была на безопасном расстоянии, и белоснежную фигуру тянуло туда совсем слабо, еда уловимо. Но те, похоже, даже не заметили пропажи одного из своих. А сам ангел не шевелился, вероятно, потеряв сознание от удара о поверхность. Через мгновение Кроули, слабо соображая, что делает, бросилась вперед, забыв об осторожности, а уже в следующую секунду увидела прямо под собой развевающиеся в морской воде белые одежды, а среди них – обрамленное облаком сонно шевелящихся золотых кудрей круглое бледное лицо с безжизненно закрытыми глазами. Густые ресницы отбрасывали на гладкие щеки мертвенные синие тени. Ладонь, белая, словно у затонувшей мраморной статуи, какими Кроули не раз любовалась на дне, безвольно повисла в водяной пустоте, запутавшись в облаке полупрозрачной ткани. Из приоткрытых полных губ наверх тонкой струйкой утекали пузырьки воздуха. А под распростертыми в алом пятне белоснежными крыльями – тьма, тьма, бесконечная ледяная тьма морской бездны, навеки поглощающей этого незнакомого ей и такого невыносимо прекрасного ангела. У Кроули перехватило дыхание.       Она не поймала тот миг, когда рванулась вниз, но зато отчетливо запомнила момент, когда ее пальцы впервые сомкнулись на упругом запястье и что есть силы потянули вверх, когда белые крылья дернулись от сопротивления весу водной толщи, и все тело ангела изогнулось, точно в танце, а она потянула еще раз и наконец обхватила мягкую талию. Золотые кудри заслонили все кругом, ее щеки мимолетно коснулись скользкие от воды нежные губы, и Кроули тряхнула головой, метнувшись вместе со своей добычей прочь – от демонов, от ангелов, от страшной битвы, - изо всех сил сопротивляясь притяжению смертоносного вихря.       Она рискнула вынырнуть, задыхаясь от стремительного движения, только через пару десятков секунд, когда уже унесла себя и ангела подальше. Кроули, насколько могла, приподняла свою ношу над поверхностью и встряхнула. Изо рта ангела вытекла струйка воды, и голова безжизненно склонилась к плечу. Сирена потрясла ее вновь, но безрезультатно. Тяжелые намокшие крылья тянули ко дну их обеих, наполняя сердце сирены жгучим отчаянием. Она беспомощно огляделась, облизнув соленые от морской воды губы, надеясь найти хоть какую-нибудь доску или любой другой дрейфующий в море хлам, на который можно было бы закинуть ангела. Вдруг послышался надсадный булькающий кашель, и та, так и не придя в сознание полностью, запрокинула голову, с силой выталкивая из своих легких убийственную морскую воду, а потом вновь свесила ее на грудь.       — Вот так…       Кроули с облегчением подхватила ангела обеими дрожащими руками и, убедившись, что она дышит, закинула к себе на спину, так, чтобы ее голова и шея все время находились над поверхностью. А потом заработала хвостом… И заметила, что, пока она приводила ангела в чувства, течение успело притянуть их обратно к воронке. Настолько близко, что сопротивляться сирене становилось все тяжелее с каждой секундой.       Их неумолимо тянуло в демонический водоворот. Она и ангел вновь оказались под водой, последняя тут же соскользнула со спины демона, и Кроули с силой прижала ее к груди, боясь упустить. Перед лицом сирены маячили золотые кудри и будто выточенные из мрамора щеки. Она в отчаянии забила хвостом, но все было бесполезно, демоны оказались совсем близко, и Кроули была почти уверена, что они уже заметили их. Она тряхнула головой, чувствуя, что последние силы покидают ее, и надеясь только на чудо.       В ту секунду, когда сирена уже мысленно попрощалась с жизнью, чудо произошло. Ангел, сжимаемый ею в объятьях, распахнул глаза. Кроули утонула в сверкнувшей острым светом ярко-синей бездне, а в следующую секунду все вокруг завертелось в бешенном вихре. На миг сирена решила, что их все-таки затянуло в смерч, зажмурилась, но потом в легкие ворвался холодный воздух, и ледяная волна вновь больно хлестнула ее по щеке. Широко распахнув глаза и кашляя, она огляделась. Далеко-далеко на горизонте маячили огненные точки и сверкали молнии – там шла битва. А здесь море было тихим, пусть и мрачно-серым.       Кроули опустила взгляд и увидела в своих объятиях вновь потерявшего сознание ангела. Может, ей и показалось, но сирене померещилась легкая улыбка в уголках мягких губ, уже начинавших снова обретать живые краски. Тяжело вздохнув, она закинула бесценную ношу на спину и поплыла в сторону оставленного ею берега, слабо представляя себе, какую колоссальную глупость совершает. Потери драгоценного кулона, который она собиралась принести в дань владычице Вельзевул, сирена даже не заметила.       Когда берег только-только показался на горизонте, Кроули на секунду почти всерьез задумалась о том, чтобы бросить ставшую невыносимой тяжесть или, на худой конец, откусить ангелу эти огромные крылья, тянувшие их на дно, – так сильно ныла от усталости каждая клеточка тела спустя долгие часы борьбы со стихией. Плыть по поверхности было куда сложнее, а уж с таким грузом и подавно, иначе бы она уже давно достигла суши. Но сирена с демоническим упорством вновь и вновь рывками двигалась вперед, не понимая, зачем ей это нужно, и проклиная себя на чем свет стоит. Мышцы взвыли от напряжения, Кроули злобно закричала, наглоталась воды, на секунду ушла с головой, а вынырнув, закашлялась и выругалась так витиевато, что даже моллюски на самом дне, наверное, покраснели бы, услышав ее       — Не могла закинуть нас подальше, а, спящая краса? – прохрипела Кроули, подтягивая сползающего ангела обратно на спину.       В прибрежном городке уже звонили к обедне, когда взъерошенная, до смерти изможденная Кроули все-таки вывалилась на пол грота вместе с насквозь мокрым ангелом. Сирена подползла к ней на локтях и приложилась ухом к груди под облегающей влажной тканью. Услышав глухие удары чужого сердца и почувствовав тепло кожи под тонкой ледяной материей, Кроули через силу облегченно улыбнулась. И упала от усталости, провалившись в глубокий сон прямо рядом с ангелом.