***
Беседовать с ним Поттер не стал: молча махал знаменитой Старшей палочкой, доставшейся ему по завещанию профессора Дамблдора, и сердито зыркал не по-человечески зазеленевшими глазами. Порядком струхнувший от небывалого нарушения заведённого порядка Рон попытался объясниться: «Детей они потрошили, Гарри. Иначе не поймали бы, честно. Хитрые они, осторожные. Вот и перекинулся в бродяжку, чтобы выманить. Чего молчишь? Ругай уже!» Поттер снова смерил его гневным взглядом и – дракклов сын! – усыпил так стремительно, что Рон не понял даже, что уснул. Очнулся он утром абсолютно здоровым, позавтракал в койке, поплескался в больничной душевой, подмигнул симпатичной девице в лимонной мантии, принесшей починенную и вычищенную форму, и потопал в кабинет Поттера – каяться и подлизываться. Вдруг и вправду Гермионе стукнет – с него, слизня, станется. По счастью, Поттер не был занят и в его кабинете не толклись восторженные практиканты, так что Рональд сумел выдать спешно сочинённую речь без помех: – Привет, Гарри! Спасибо, Гарри! Влип так влип, чего уж там! Начальство мне тоже накидает с горкой, уж будь уверен! Но там без вариантов было, Гарри! Больше не буду! Только облавы! Не психуй! И это… Моим же не обязательно знать, да? Ладно? Поттер помолчал, уставившись в столешницу, а потом посмотрел Рону в глаза. – Твоим – да, необязательно. Хотя мистер Уизли дружит с кем надо и может быть в курсе, что очередные твои похороны сорвались по чистой случайности. Если молчит, то это его дело. Значит, и я буду молчать. А вот Гермионе надо знать обязательно, но, увы, прямо сейчас нельзя. Она беременна, Рон. Шестая неделя, мальчик. Сын, самоубийца ты хренов! – А? – Рон открыл рот и глупо моргнул. – Чего? А… Ты ж говорил, что может и того… Не выйти, в смысле. – Я кто, Мерлин? – окрысился Поттер. – С дочкой ходила плохо, рожала трудно – от четверть-Блэка-то! Вторая беременность, да ещё такая спокойная, – это чудо! А ты едва не убился сам и их чуть не убил, идиот! Скинула бы ребёнка с горя, уверен! – Я… – Рон никак не мог поверить в услышанное. – Ты смотрел, да? Точно? Сын? Поттер медленно встал из-за стола и гневно прищурился: – Ты, рыжий болван, спроси ещё, твой ли! Гермиона – верная жена, и ты это знаешь! Букетики от Финч-Флетчли… – Да какая разница! – обрадованно взревел Рон, перемахнул через стол и сгрёб целителя Поттера в сокрушительные объятия. – У меня будет сын, Гарри! Сын! Поттер трепыхался, выкручиваясь из рук, и бубнил какие-то ругательства, но Рон всё равно наградил его смачным поцелуем в лоб и, не сходя с места, поклялся временно перейти из оперативников в штурмовики. А что? Сил и умений, слава Мерлину, хватает, а опасности никакой. Ради спокойствия любимой жены можно и на скучной работе годик-другой дурака повалять. Поттер всё-таки вырвался, обозвал его дебилом, затем оскорбил светлую память Годрика Гриффиндора и, грохнув дверью, выскочил из собственного кабинета. Рон издал ликующий вопль и помчался следом: стоило выяснить подробности, а то от Гермионы фиг дождёшься. Поттера он не догнал и растерянно заметался по больничному холлу. – Что с вами, аврор Уизли? – кокетливо улыбнулась привет-ведьма. – Не терпится на подвиги? – Доброго дня, мэм, – учтиво склонил голову Рон. – Не подскажете ли, куда отбыл целитель Поттер? – Полагаю, в министерство, – доверительно поведала привет-ведьма. – Я случайно услышала адрес. Департамент правопорядка. – Благодарю вас, мэм, – обрадовался Рон и бросился к камину под умилённый вздох: «Школьная дружба – это так трогательно!»***
В каминном зале министерства толклась тьма народу. Рон вывалился из камина и пребольно запнулся о громадный сундук с окованными медью углами. Хозяйка сундучища, старуха в меховой мантии, неодобрительно процедила: – Аккуратнее, аврор! Будь я моложе лет на двадцать, заподозрила бы вас в приставаниях! «На восемьдесят!» – мысленно поправил старуху Рон, а вслух извинился за неуклюжесть и похромал дальше, к лифтам. Ехать было недалеко, на второй уровень. Уже через пять минут он стукнул кулаком в одну из дверей и, не дожидаясь разрешения войти, ввалился в тесный кабинетик Малфоя. Хозяин кабинетика сидел, закинув ноги на стол, зевал и тёр заспанную морду. Гарри с озабоченным видом рылся в кармане мантии – видно, искал зелье, способное прочистить Хорьку мозги. Зря искал – не было такого зелья в природе. – Здорово, Хорь! – гаркнул Рон и заискивающе прибавил: – Гарри, не сердись! – Уизли, у тебя совесть есть? – зашипел в ответ Поттер. – Четверти часа не прошло, а ты опять с травмой! – Совесть есть, а травма нечаянная! У камина споткнулся о бабку! – шутливо откозыряв, доложил Рон и на всякий случай пожаловался: – Она ко мне приставала! Гарри изумлённо вскинул брови, а Малфой снова зевнул и неохотно снял ноги со стола. – Врёшь! – лениво выдал он, больше обычного растягивая гласные. – Пристать к тебе могли только докси из бабкиной мантии, и то не все, а самые конченые! – Дрыхнешь на дежурстве? – сурово сдвинул брови Рон. – Штабной дармоед! – Долбак! – не остался в долгу Малфой. – Чего припёрся? – Так на доклад же, – подмигнул ему Рон. – Шикарный был план, умник. У нас всё получилось! Только первые допросы я из-за больнички проспал. Это ты их тряс? Протоколы дашь почитать? – Та-а-ак, – зловеще протянул Поттер, и Малфой одной рукой закрыл глаза, а второй показал Рону непристойный жест. – Ты хочешь сказать… – Наверное, хочет, – перебил Хорь, не отнимая руки от лица, – но не может, бедняга. Сам знаешь, он столько раз был контужен, что мозги у горемыки всмятку давно. Да, Уизел? Мы его из жалости держим, чтобы окончательно не сбрендил. Поттер шутку не поддержал. Он выпрямился и сказал холодно: – Завязывайте с балаганом. У вас опасная работа. Сама по себе. Так что нечего испытывать судьбу. Удача – штука конечная. А ты, Уизли, выбрал её вчера оптом года на три вперёд! Рон смутился и опустил голову. – Да понял я, понял, честно, – забубнил он покаянно. – Гарри, а что там… Ну-у… С прибавлением? Гермиона сама-то знает? Боюсь, кинусь с поздравлениями и огребу по морде. Прости, но такие вещи от жены узнавать положено, а не от целителя. Не обижайся. – Прибавление? – оживился Малфой. – То есть Финч-Флетчли перешёл-таки от конфет и букетов к делу? Молодец! Ничего, Уизел, твою башку рога только украсят – хоть что-то там будет полезное! – Конфеты? – заинтересовался Рон. – Не, конфет не видел. Только букеты. Вторую неделю в доме букет за букетом. Красивые! – Не сходится, – мотнул головой Хорёк. – Финч-Флетчли начал осаду больше месяца назад. Идеальное ухаживание, между прочим, как по учебнику магловедения. Ты же, небось, в своё время просто сунул бедной девочке кольцо и объявил, что замаялся сам себе жрать готовить? – Иди ты! – отмахнулся Рон и счастливо заулыбался. – Всё сходится. Видно, сначала выбрасывала. – Что происходит, Уизел?! – возмутился Гарри и уселся на малфоевский стол. – Полминистерства бьётся об заклад с другой половиной, когда у вас грянет скандал. На Гермионе лица нет, я изо всех сил уговариваю себя не лезть в чужие дела и не ломать Финч-Флетчли нос, а ты веселишься?! – Новости о любовнике, – назидательно, подражая Макгонагалл, сказал Рон, – тоже положено выслушивать от жены, а не из министерства. Жду, когда скажет. Мол, дорогой супруг, отныне я стелю тебе отдельно. – Да она не знает, как отвязаться! – Пусть мне скажет, – пожал плечами Рон. – Я знаю, как. – Рональд! – Что? Букеты мне показывать без толку. По букету хрен поймёшь, что там у них на самом деле. Гарри в негодовании возвёл глаза к потолку и объяснил великому Мерлину, что чистокровные маги – все как один гнусные извращенцы. Хорёк беззвучно захохотал и за спиной у Гарри показал Рону большой палец. – Вот что, Уизел! – сказал Гарри спокойно и встал со стола. – От службы я тебя отстраняю на десять дней по состоянию здоровья. Не корчи рожу, отвод будет за подписью мистера Шафика, так что тебя даже в атриум не пустят. У тебя будет время успокоить жену, вспомнить, как выглядит дочь, и навестить родителей. И букет, будь добр, купи сам. Гермиона – славная девочка, и издеваться над ней я не позволю. А теперь – пошёл! – Да не издеваюсь я! Я наоборот! – заорал ошарашенный неожиданным разносом Рон. – И дочку я пом… Гарри, кажется, даже пальцем не шевельнул, но Рон внезапно очутился в коридоре, и с треском закрывшаяся дверь кабинетика едва не прищемила ему нос. – Ничего не понял, но ладно, – пробормотал Рон и задумчиво почесал в затылке.***
В Косом он долго топтался у витрины самого дорогого цветочного магазина, втайне морщась от приторной любезности выскочившей из-за прилавка хозяйки, но так ничего и не купил. Вместо этого он трансфигурировал форменную мантию в неброскую джинсовую куртку и аппарировал в магловский Лондон. В какой-нибудь книжной лавке непременно найдётся толковый приказчик, который сумеет подобрать интересное чтение для умной дамы на государственной службе. Добытую стопку книжек он попросил завернуть в блестящую бумагу, вновь аппарировал на свою сторону, забрал дочку у няньки и общественным камином перенёсся домой – в снятую в небогатой части Лондона квартирку. Посреди круглого обеденного стола стоял кувшин со свежим букетом. Наверное, всё-таки вчерашним, но вчера Рон домой не приходил. Может, и сегодняшним, если надменный говнюк Финч-Флетчли получил доступ к камину. Рон горько вздохнул, посадил восторженно взвизгнувшую Розу на шею и пошёл на кухоньку, чтобы сделать дочке её любимую молочную кашу. Гермиона вернулась со службы не слишком поздно, как раз к ужину. С очередным букетом. Рон стоял на четвереньках и свирепо рычал на Розу, а та взахлёб хохотала. – Ты уже дома? Так рано? Тебя что, ранили? – букет был небрежно брошен на стол, рядом с собратом, и Рон украдкой выдохнул. – Рон, не молчи! – Я не Рон, я мантикора, – объяснил он. – Я не умею разговаривать. Р-р-р! Роза – храбрая дочь отважного отца! – с воинственным кличем оседлала «мантикору» и пришпорила её пятками. – Рон! – повысила голос Гермиона. – Что случилось? – Всё нормально, – ответил он. – Сама видишь, жив-здоров, на своих двоих. – На четырёх, – уточнила педантичная Гермиона и наконец улыбнулась.***
Поговорить они смогли, лишь уложив Розу спать. – У меня подарок, – вспомнил Рон и увеличил блестящий свёрток. – В книгах я не понимаю и сдался самому говорливому приказчику. – Я пропустила какую-то дату? – напряглась Гермиона. – Странно, я ведь всё записываю. – Запиши, что я тебя люблю, – Рон обнял её, усадил себе на колени и чмокнул в висок. – Лучше всего у меня на лбу, потому как словами я не очень умею. Сама говорила, диапазон чайной ложки и всё такое. – С тех пор не увеличился, – вздохнула Гермиона и завозилась, удобнее устраиваясь в объятиях. – Он тебе нравится? – спросил Рон, отчаявшись подобраться к сути издалека. Вообще-то, в академии учили тактике допросов, но не допрашивать же собственную жену! – Нет, – помолчав, ответила Гермиона. – Не прошло и месяца, как ты заметил. – Гораздо раньше, честно, – хмыкнул Рон. – С нашими кумушками таиться – дохлый номер. Похлопай мне глазками какая-нибудь практикантка, тебе сообщат через час, а то и раньше. – Почему ты молчал? Ты меня совсем-совсем не ревнуешь? – Ревную, конечно. Просто думал, у вас серьёзно. – Что?! Рональд Билиус Уизли! Я брачные клятвы давала! – Лучше бы ты ему по морде дала первым же букетом, – с досадой цокнул Рон. – Ладно, я дам. – С ума сошёл! Цивилизованные люди обязаны разрешать конфликты мирно! – Так то цивилизованные. – Рон! – Хорошо, просто поговорю. Отстанет. – Вежливо! – Само собой, – заверил её Рон и спрятал предвкушающую ухмылку, зарывшись носом в кудри жены. Вежливо запугивать подозреваемых в академии тоже учили, а уж практики с той поры набралось столько, что на трусло Финч-Флетчли хватит десяти секунд. Осталось только прояснить вопрос с беременностью, но Рон не осмеливался. Он молча обнимал жену и думал так усердно, что волосы на макушке шевелились. Сказать, что Поттер проболтался? А что он делал у Поттера? Он же не был ранен – не годится. Встретил Поттера случайно в коридоре? Ага, сейчас! Целитель Поттер у нас тип занятой, неуловимый и коридорами не ходит. Зря Рон, что ли, не догнал его сегодня? Есть у Гарри какой-то способ перемещаться быстро и скрытно. На людях он почти не показывается, и застать его можно только в определённых местах – в рабочем кабинете, в приёмном покое Мунго, в малом зальчике «Весёлого авгурея» и изредка в приёмной министра. Надо думать, по домам и мэнорам бывших Пожирателей Поттер ходит так же свободно, как по «Норе» с «Ракушкой», но визиты эти частные, так что не считается. «Ага, частные. Частные-причастные», – скривился Рон, вспомнив позапрошлогоднюю историю, после которой его раскрутили на Непреложный обет, да с залогом магии. Он тогда ещё радовался, дурак: как же, нащупал тайную возню папаш-упиванцев! Вдруг очередного лича возродить захотели, кретины? Вот тогда-то Рон и понял, что молодость пересилит опыт лишь в открытой драке, и взялся штудировать конспекты по оперативной работе заново: как не он на лекциях сидел, честное слово! А ведь он и в академии старался! До полного заворота мозгов старался, даже Гермиону временами удивлял. Не было никакого лича, а Рона старые негодяи срисовали моментально и долго пасли, вычисляя связи. По дурацкому счастью, мысли об ордене Мерлина Рона в те дни окончательно не покинули, и ставить начальство и коллег в известность о «подработке» он не стал. Потому, собственно, и жив остался, а то стала бы новорождённая Розочка, папино счастье, сиротой на попечении… Деда с бабкой, наверное. Не любит Гермиона «Ракушку» и Билла с Флёр сторонится. Ничем не показывает – министерская выучка! – но от мужа не скрывает. «Мужу тоже хорошо бы не быть аврором в собственном-то доме, – подумалось внезапно. – Секрет про ушибленную башку, засада на хахаля – совсем ума лишился, кретин! Осталось только окриветь и охрометь, чтобы стать похожим на сволочь Шизоглаза! Давай, колись, ебанат! Сын у тебя!» – Я соврал тебе, – вздохнул он, и Гермиона вздрогнула в его объятиях. – Был я сегодня у Поттера. – Что? – коротко спросила Гермиона, и Рон утешающе чмокнул её в висок. – Ерунда. Балкой по башке приложило. – Балкой?! – Труха. Хибара была древнее Хогвартса. – В бою? – Какие бои с Ноттом-то на подстраховке? Дураков нет с этим психом драться. Так, случайно вскользь задело. Тебе не нужно волноваться. – Ты был на приёме у Гарри, но мне не нужно волноваться?! – Милая, приём у Поттера – это не всегда перед смертью. Ты тоже к нему ходила, верно? Недавно. Гермиона молча вывернулась из его объятий, вытащила из кувшина вчерашний букет, небрежно бросила на букет сегодняшний и взмахнула палочкой. Цветы с тихим хлопком исчезли. – Зачем? – удивился Рон. – Красиво же! – Воняет, – скривилась Гермиона и грозно выпрямилась. – Да, Рональд, я беременна! И нет, Рональд, я не стану делать аборт! Ничего со мной не сделается! Я уже родила здорового ребёнка и вполне жива сама, что бы там не толковали о «густой крови в худом сосуде»! – Гарри такое говорил? Да ладно! – изумился Рон и поспешно добавил: – Я рад, милая! Так рад! – Я тоже, – улыбнулась Гермиона и снова уселась к нему на колени. – У нас будет сын. – Счастье моё! – расплылся в улыбке Рон и полез целоваться. – Нет, не Гарри, – объяснила Гермиона чуть погодя и положила Рону голову на плечо. – Гарри сказал, что у меня всё хорошо и скоро будет ещё лучше. Велел не разговаривать с неумными людьми. – Тогда вам с Поттером только друг с другом толковать и придётся, – пошутил Рон и заработал лёгкий шлепок по спине. – Может, поживём немного у моих? Сад тебе нравится. – Может, и поживём, – внезапно согласилась Гермиона, хотя Рон на это не рассчитывал. – Сад – это чудесно. Гарри сказал, что магия совсем может пропасть до родов. Уже немножко шалит. Я, наверное, на время уйду со службы. – Отлично! – неосторожно обрадовался Рон и схлопотал очередной шлепок, посильнее. – Не дерись, это же на время. Я и сам решил в штурмовики податься. Скучновато, но спокойнее и жалованье больше. – Штурм-группы? – вскинулась Гермиона. – Рон, но это же очень опасно! Зачем? Ни одно жалованье… – Да нет там ничего опасного, – отмахнулся Рон. – Щиты, амулеты и дежурства по расписанию. Тоска. Но я потерплю, честно. Вот подрастёт детвора чуть-чуть, и ка-ак оторвёмся! Верно, мадам будущий министр? – Карьерист! – засмеялась Гермиона. – День был... Хорошо, что закончился. Идём-ка в постель. – А тебе можно? – забеспокоился Рон. – Спать? – лукаво прищурилась Гермиона. – Даже нужно, дурачок. Не меньше восьми часов и без лёгкого чтения на ночь, – она вздохнула и добавила жалобно: – Целитель Поттер грозился клятву с меня взять насчёт книжек в кровати и за обеденным столом. – Слизень! – посочувствовал ей Рон. – Всегда ткнёт туда, где больнее. – Рональд, как тебе не стыдно! Мы взрослые уже давным-давно, а ты до сих пор делишь людей на гриффиндорцев и слизеринцев! – Великие Основатели – это тебе не Отдел правопорядка, – подмигнул ей Рон. – Уж они-то точно знали, что делали и зачем.***
Под утро он всё-таки решился. Тормошить сонную, разрумянившуюся в тепле Гермиону было жаль, но с восходом солнца его решимость могла испариться. – Милая, послушай меня. – Что произошло? – Ничего, но на всякий случай… Если вдруг случится беда, хватай детей и активируй вот этот порт-ключ, – Рон снял с шеи шнурок с дырявым сиклем старой чеканки. – Очутишься в крепости Нотта. Обещай мне, что как только начнётся, находишь детей и в ту же секунду уходишь. Похрен на вещи, деньги и прочую ерунду. Детей в руки и уходишь в чём была, ясно? – Какая ещё беда? Что начнётся? Когда? – Беда на то и беда, чтобы неожиданно прийти ниоткуда, – вздохнул Рон. – Носи не снимая. Любой переполох – любой, слышишь? – и ты с детьми уходишь. – Рональд, что происходит?! – Не скажу. Я под Непреложным обетом, – скривился Рон. – Мэнор Нотта сам Мерлин замается искать в тех драккловых чащобах. Сам видел – там всё устроено так, что можно годами отсиживаться. И защищать вас будут лучшие бойцы Британии. – Рон? А ты? – Даст Годрик, и я. Но случиться может всякое. Обещай, что уйдёшь с детьми! Без сборов и без попыток доискаться правды! Без раздумий! Буду жив, я вас сам найду. Обещай! – Рональд, я ничего не понимаю! – Очень надеюсь, что ничего понимать и не придётся. Это просто на всякий случай. Гермиона приподнялась на локте и пристально всмотрелась в дырявую монетку. – Тысяча шестьсот восемьдесят девятый год. Год принятия Статута о секретности. Раритет, – задумчиво выдала она. – Раритет со значением, верно? Твоего приятеля Малфоя вечно подводит претенциозность. Что этот интриган опять затеял? С последнего скандала в Министерстве ещё и года не прошло! Если он втянул тебя во что-то незаконное… – Во-первых, это твой приятель, – ошеломлённо хлопнул глазами Рон. Спаси Годрик, да он женат на самой умной женщине на свете! – Не нужно мне всяких выпендрёжников в друзья навязывать! Во-вторых, Хорёк тоже наверняка донимает Основателей молитвами о тихой и спокойной жизни. Дальше не спрашивай, не отвечу. – Это как-то связано с законопроектом о… – Ни с законопроектом, ни с законом, ни с прочими министерскими сварами, милая. Обещай, что уйдёшь. – А потом? – А потом ты сама всё узнаешь и поступишь по своему разумению. Обещаешь? – Обещаю, – подумав, ответила Гермиона. – Только и ты мне пообещай! Рональд Билиус Уизли, ты сделаешь всё возможное, чтобы я никогда не активировала этот порт-ключ! – Как велите, мадам! – заулыбался Рон, но тут же добавил серьёзно: – Я очень постараюсь, честно. За окном занимался неяркий рассвет, обещая обычный мирный день.