тело марионетки.

Нестерпимая боль охватывает мое и так достаточно слабое тело, а просыпаться посреди ночи было так же неожиданно, как нити кукловода проникали в тело марионетки. Нити распространялись по всему телу, с каждой секундой давя на мышцы, резко разрывая сухожилия. Крови не было, но боль была приторно ощутимой. Живот выворачивало наружу, руки и ноги болезненно ломило, голова гудела, левый глаз дергался, пока правый медленно прищуривался. Сделать вдох было так же сложно, как вырвать собственное сердце из грудной клетки. Рука не могла проникнуть. Или быть может, могла, да вот только собственный страх и скованность не позволяла? Гуляя по мрачному двору, ребенок будет чувствовать себя паршиво. Внезапно накатывающее чувство одиночества и отчаяния съедает дурную голову так же, как собака съедает сгнивший, невкусный кусок мяса. Подавиться болью было невозможно, но позвоночник болел так, что хотелось вырвать его раз и навсегда. Голова шла кругом, пока пальцы левой руки судорожно дергались. Тело медленно, но верно приподнимается, пока зубы противно скрипят, а руки, что похоже, потяжелели за ночь, поднять было почти что невозможно. Чьи последствия подобной мутированной незаслуженной боли резко обрушившегося на молодого парня? Как только парень все же садит свою тушку ровно, и без лишних колебаний выдыхая, помутневший взгляд поднимается с кровати наверх, смотря прямо и четко. Старается не отводить и смотреть четко. Но желание закрыть глаза становилось все навязчивее и навязчивее, хотелось зажмурить, и быть может, легонько вырвать, позабыв о свете, посвятив себя сплошной темноте. Вытирая тыльной стороной ладони нижнюю губу, следом приподнимая их, будто в попытках сказать что-то, но как только боль становится на второй план, Какеин оставляет это дело, разворачивая голову вправо, и резко, до мерзкого крика видит немые сцены. Совсем не спектакль кукловода и марионеток, но так похоже. Жгучая боль распространяется по всему телу, хотя, боль далеко не физическая. Тошнота подступала к горлу, руки, будто и не по собственной воле, хватаются за горло, ногтями царапая кожу, оставляя красные шрамы. Зрачок сужался, а брови то ли от невероятных ощущений, то ли от привкуса крови сводились к переносице. Углов комнаты видно больше не было, а нервы защемляли сердце, от которых Нориаки полностью переставал дышать. Переставал дышать не на долго, на секунды 4-5. На столько же секунд, насколько Какеина охватил неожиданный страх, будто паралич, охватывающий все тело, замораживая так, как замораживают трупы в морге, но тело падает, и приземляется прямо на дно. Было достаточно мерзко видеть э т о. Было достаточно необычно прикусить нижнюю губу до крови, даже и не облизнув на последок, как сладкий леденец в руках ребенка, но каждый ребенок откусывал его, когда оставалось совсем немного, точно так же Какеин откусил свою уже чуть пострадавшую губу, до нервозности вырывая, пока струйка крови катится вниз, скапливаясь на подбородке. Хотелось забыть это, хотелось вонзить кухонный нож в свою голову, лишь бы не помнить, позабыть, потерять! Но даже после пробуждения он помнит все то, что было во сне. В кошмаре. Быстро вдыхая и выдыхая, будто вот вот бежал 10 километров без остановки, он незамедлительно принялся восстанавливать дыхание. Не забыл, но зато понял что неправд- ах, точно, еще какая правда. В больную голову парня бьются воспоминания, как самый грязный змей, заполняя дымом и правдивостью. В тот день было нечто похожее. Да только в кошмаре куда страшнее, даже маленький и глупый ребенок понял и осознал бы. Кулаки сжимаются, а Нориаки, поджав ту самую раненую губу, сразу же прикасается к ней. Всего лишь страшно за то, что было. Страшно то, что снится это. Поднимаясь с кровати, она слегка гнется под чужим телом, сопровождая мерзким скрипом. Взгляд падает на настенные часы. И вправду, сейчас достаточно поздняя ночь, но из-за отвратного пробуждения, спать совсем не хотелось. Честно, хотелось бы не засыпать в этой жизни больше никогда. В средней школе, Какеин частенько подвергался буллингу, и даже некому психологическому насилию. Но до какого-то времени, Нориаки спасал его одноклассник, что, кажется, хоть и выглядел мрачно и достаточно грубым, на самом деле, он был справедливым и достаточно добрым. В один из будних дней, который был таким же неприятным и малость скудным, Какеина задержало несколько парней. Их невозможно было не помнить. Каждый из ублюдков, что стоял на непозволительном близком расстоянии, успел оторвать часть Какеина, как самое дикое животное, отрывая бледную кожу, с жадностью и злобой помещая ее в рот, мерзко чавкая, пока кровь, что выжимается из кожи, будто из старой кухонной тряпки, брызгами остается на лице. Нориаки не грустит и не улыбается, лишь внимательно смотрит на парней, будто изучая. Совсем, совсем немного, и красноволосому придется почувствовать то, что чувствует каждый день. Нориаки даже знает момент, когда стоит зажмурить глаза и сделать один-два шага назад. Но сколько бы не отходил, сколько бы не убегал и не прятался, его все равно найдут. Найдут и прикончат. Напряжение повисло в воздухе, ведь ни он, ни парни, не посмели промолвить и слова. Но на Какеина смотрят, выжидающе смотрят, как на свежий и вкусный кусок мяса. Неприятно. - Ну же. Как долго вы собираетесь стоять? - Негромко спрашивает Нориаки, тяжко выдыхая. - А ты чего ждешь? - Знакомый голос обволакивает уши, и Какеин, с необычной надеждой, резко поворачивается назад. - Джотаро! Что ты здесь делаешь? - Нориаки сжимает нижнюю часть зеленой формы гакуран, внимательно смотря Куджо в глаза. Хулиганы, чье настроение было избить и спустить Какеина по водосточной трупе резко пропало. Все прошло не так, как они хотели, поэтому лишь бросив на тех двоих полный ненависти взгляд, развернулись в противоположную сторону от двора школы, направляясь, скорее всего, по домам. - Ты успел набраться проблем. Пошли, я провожу тебя. - Джотаро, будто ему и не нужно было мнение одноклассника, развернулся, направляясь в непонятную для него самого сторону, но, кажется, примерно в том направлении находился дом Какеина. По некоторым обстоятельствам, Какеин жил на окраине города, добираться до школы он был вынужден только на единственном проезжем автобусе. Если проспит, то приходилось идти минут 30-35 пешком. Правда, Нориаки и не жаловался, возле его дома было красивое цветочное поле, и не только, совсем недалеко находилось достаточно много приятных мест, по которым парень частенько любил прогуляться. Там было необыкновенно спокойно, уютно, а некая слащавая, теплая ностальгия часто пробиралась в голову юноши. Танцы на поле, от которых сминались нежные цветы, и вправду были вдохновляющими. "She's a killer Queen~ Gunpowder, gelatine! Dynamite with a laser beam~ Guaranteed to blow your mind!" - Достаточно не спеша подпевает Какеин, полностью преподнеся себя природе и такой гнусной жизни. "Recommended at any price Insatiable an appetite Wanna try" - Допевает последующие строчки, даже сам не заметив мягкой улыбки, что так бережно красуется на лице Нориаки. Поле, однако, все еще красивое, мягкое и гладкое. Джотаро, наверное, тоже нравится. - Я люблю это поле. Оно восхитительное, правда? - Спрашивает парень, слегка оборачиваясь к Куджо. - Да, и вправду. - Почти моментально отвечает на заданный вопрос, и через пару секунд поворачивается к Какеину в ответ. "To avoid complications She never kept the same address In conversation She spoke just like a baroness Met a man from China Went down to Geisha Minah" - Песня монотонно продолжает играть в голове парня, пока оба, сами того не осознавая, увлечены друг другом. - Я удивлен тому, как ты медленно, но верно, начинаешь видеть во мне спасителя. Мы учимся вместе не так давно, но уже стоим здесь. - Джотаро тяжело выдыхает, взглянув опять на поле. - Я слышал, тебя гнобят не просто так. - Продолжает дискуссию, уже зная, насколько Какеин озадачен таким поворотом обычного разговора. - Знаешь, я не отношусь к тебе плохо. И навряд ли когда-либо начну думать о тебе в плохом ключе. - Мы так похожи, Нориаки. Я готов помочь тебе. - Его взгляд, взгляд Куджо, тяжело притуплен. - Я следил за тобой все это время. Ты наверняка не замечал. Но я никогда не думал о тебе плохого. - Ты же готов довериться мне, Какеин? Я обещаю избавить тебя от всех мучений, что ты терпишь. - Сказка никогда не была хорошей, пока в конце не умирал злодей. Жизнь никогда не казалась сладкой, пока ты каждодневно ступал на черную полосу. - Дорогой Какеин, я помогу. Боже, как же мерзко. Нориаки недопонимал его. Почему? Руки Джотаро бережно располагаются на талии Какеина, через секунду с силой толкая вниз. И вправду, он не ожидал, поэтому падает на сырую землю, приподнимая одну бровь в жесте "Какого черта?". - Я не позволю кому-либо обидеть тебя, Какеин. Я хотел, хочу и продолжу хотеть того, чтобы мы наконец-то обрели покой, Какеин. Как же я хочу спасти тебя. Пальцы Куджо проникают под форму Нориаки, едва дотрагиваясь до бледного, холодного тела. - Спасти меня? - Дополни меня собой. Я позволю разорвать свое тело, свое давно прогнившее, неживое, давным давно потерянному смыслу тело. Позволь спасти тебя, тогда я наконец-то обрету покой, Какеин. Потому что ты заставляешь волноваться за себя. - Губ Нориаки незамедлительно касаются губы Джотаро. Будто последняя хватка, последняя надежда, последний вздох и последняя капля отчаяния вперемешку с приторно-сладкой ватой выпытывает последние силы Какеина. Зубы кусают уже чуть опухшие губы, вылизывая последствия, будто здравый смысл. Руки продолжают скользить по телу Нориаки, но тот, крепко сжав кулак, бьет по лицу черноволосого, до сих пор придерживаясь молчания. Долго, долго пришлось думать и терпеть. - Остановись. Не нужно. - Слез нет, но страх сковывает, в особенности в тот момент, когда пара темных глаз встречаются друг с другом, и следом, совсем быстро, кисти юноши перехватывают более сильные руки, крепко прижимая к земле. Тошнит, как же тошнит. - Раздражаешь, я же говорю остановиться! - Бессильное тело толкают в смятые цветы, пока руки все же пытаются ухватиться за форму Куджо, отталкивая. Он сильнее. Только от мысли, только от очевидного факта Какеин отчаянно ухмыляется. Слабые всегда проигрывали. Мир всегда держался на одной лишь силе. Какеина гнобили не потому, что он был не таким как другие, а потому, что он был слабее. Жизнь, в которой ты как напуганное, загнанное в угол животное. Было очевидно надеяться лишь на силу, а не на слова. Было очевидно проигрывать в каждой драке. Но есть ли смысл выигрывать в этом сражении, в котором тебя душат, вырывают вены, выпивая последние остатки, срывая грязную кожу? Джотаро расстегивает форму Какеина, будто молотком ломая кости. - Прекрати мучать меня. Нориаки приходится повернуть голову в другую сторону, чтобы не ощущать то, как ему будто сигаретой выжигают глаза. Ремень расстегивается, а пряжка со звоном падает, пока пальцы Джотаро проникают под боксеры, моментально спуская их до колен. - Лучше бы сразу убил. 2 пальца, что были смазаны в слюне, проникают внутрь, с каждым разом толкая все глубже, чуть оглаживая стенки, но через короткое время вытаскивая, быстро расстегивая собственные штаны, после приспуская боксеры. Тело Какеина распадается, будто самая ненужная и старая кукла. Безумие охватывает, впивается в кожу, оглаживая внутреннюю сторону бедра. Я хочу его опять. Когда Куджо входит в Нориаки грубо, без какого-либо сожаления, юноша вскрикивает, отпуская чужую вещь, хватаясь за землю, как за последнюю ноту дряхлого пианино. Куджо толкается в парня, используя как смазку чужие соленые слезы, крик и кровь. - Мы вместе, Какеин. Видишь, мы как одно целое? Ненавидь меня, говори о том, какой я отвратительный, но ты только посмотри, мы вместе. Вместе спасаем друг друга. Голова кружится, ударяя прямо по ребрам, разрывая не только куски кожи, но и легкие. Вдохнуть до мерзости сложно. В нос бьет сладкий запах, выбивая из парня здравый рассудок. Выворачивало наружу, заполняя тело грязью и слабостью, а каждый толчок оставался в памяти Нориаки, как съеденное самое дешевое пирожное. - Мы будем спасены, пока находимся рядом. Тебе больно, но эта боль поможет разобраться в себе и в своей жизни. Счастливый человек никогда не поймет какого это, страдать, ломая собственные пальцы. Доверься мне, утони в едком экстазе боли, что поможет тебе, а ты тем временем поможешь мне. Тебе, наверное, всегда было одиноко? Я рад, что показался для тебя хорошим человеком. Но эта последняя капля страданий. Выпей, полностью, до дна. Это была жирной точкой в твоей черной жизни. Больше я не позволю тебе смотреть в глаза людям с надеждой в спасении. Не позволю, потому что ты больше не будешь нуждаться в нем. Последний толчок, последний всхлип, и первая капля дождя, что падает на Нориаки, скатываясь. - Я дам тебе смысл для жизни, подарю тебе рассвет и жаркое солнце. Я спасу тебя, одаривая исключительными лучами. Я сделаю это, потому что ты мне нравишься, Какеин. Только не убивай себя. Больше не убивай себя.