Данлиан

— Почему ты не уходишь? Голос задумчивый, глубокий. Знакомо-безразличный. Фэнмянь бы ответил, да не хочется. Смысл отвечать, когда ответ очевиден? Милый юноша, только-только вставший на место Главы своего Ордена, с трудом удержавший в руках равновесие. Испуганный ответственностью, невероятно странный, невероятно добрый. Кто же ты такой, Глава Цзян? Ах. Глава Вэнь снова не помнил его имени. — Вы не посылали, Жохань. Верховный владыка усмехается, держит в руках шар плотно сжатого потока духовных сил. Шар алый, теплый и мягкий — но лишь для него. Вряд-ли кому-либо было бы легко его держать. Тяжелый шар. Слишком тяжелый. — Напомните, ваше имя, Глава Цзян? — Цзян Данлиан. — Вот как… Мужчина крутит на языке странное имя, медленно, задумчиво. Вежливое? Нет. Первое. Белые камни го заняли место черных. Чао уходит явно расстроенный поражением. Вэнь Жохань же замирает статуей, пробуя на вкус, вновь и вновь имя любовника. Цзян Д-а-н-л-и-а-н. Что-то печальное было в этом имени. Кто же из родителей по своей воле дал бы такое имя любимому и единственному сыну? От мыслей болит голова. Не хочется об этом думать. Но за спиной звенит серебряный колокольчик, а тонкие ладони накрывают плечи. — Почему ты не уходишь? Пахнет кровью. Запах приятен, приятен был всегда, но сейчас раздражает. Аромат металла. Вэнь Жохань бы подумал, что Глава Цзян не чистил меч, но хорошо того знал. Слишком. Ладони сжимают плечи, почти гладят, а раздражение льется через край, переполняя мысли. — Отойди. Изящные руки отпускают плечи и Бессмертный Владыка медленно поворачивает голову. Спокойное, мягкое лицо, губы бледные, плотно сжатые. — Подрался? Бровь летит вверх, а мужчина напротив сильнее кусает губы, пропуская с уголка губ алую каплю крови. Жохань зол. Скрипнули плотно сжатые зубы, чужие слова в голове крутились раз за разом, словно бы над хозяином головы издеваясь. « — Почему? —… Они назвали Главу Вэнь сумасшедшим» Сказавшие давно в могиле, с бледной кожи Цзяна почти сошли синяки, а злость всё не проходит. Милый юноша с женственным лицом теперь всё меньше и меньше напоминал послушную куклу. А после того, как тот насмерть стоял, выбивая выгоду для себя на совете, образ послушного мальчика и вовсе вылетел из головы, будто его оттуда выкинули пинком. На следующую встречу Жохань почти не увидел покорности в бледном, знакомом лице. — Кто ты, Глава Цзян? Данлиан молчит лишь несколько мгновений. Подходит чуть ближе, едва заметно улыбается — да так, что желание вдруг запереть, прижать к себе, не выпускать из дворца никогда стало невыносимым. — Цзян Фэнмянь, Глава Вэнь. Уходит мужчина молча, оставляя любовника осознавать то, что же сейчас произошло. И он осознал.