***
«Я бы хотела помочь тебе» Гермионе пятнадцать вчера исполнилось и она, преисполненная уверенностью, что все обязательно получится, пришла ранним утром на порог кофейни «Черный Минор». Беллатрикс даже вывеску «закрыто» еще не убрала, а эта девчонка уже настойчиво стучала в дверь. И, стоило замку щелкнуть, как она выпалила женщине свое желание работать. Помогать. Всего-то на три месяца, пока снова не начнется учеба. На целых три месяца, пока дыхание сбивается при каждом ее появлении и приходится вечно напоминать себе, что Мио еще слишком юная, что еще слишком рано. Но как тут отказать, когда янтарные глаза сияют в утренних лучах, а хвостики косичек смешно торчат во все стороны и подпрыгивают при ходьбе? Беллатрикс не может не согласиться видеть ее не только по выходным, а почти что каждый день, вот и лжет так уверенно, будто сердце не пытается в этот самый миг проломить ребра и юркой птицей вырваться на свободу: «А я, знаешь, тоже собиралась предложить тебе поработать» Строгая черная форма и золотисто-красный фартук, как и ожидалось, смотрятся на ней превосходно, но приходится снова и снова отрывать взгляд, чтобы никто из посетителей ничего не заметил. Для всех в этом маленьком городишке Герми и Белла просто хорошие подруги, какими могут быть учитель и его лучший ученик. Покровительство, уважение, редкие шутки. И еще реже они позволяют себе недолгие объятия.***
«Я хочу быть рядом с тобой» Беллатрикс замерла на миг. Обернулась. Что эта без малого шестнадцатилетняя чертовка только что выпалила? Что имела в виду? Мысли метались по кругу и непременно возвращались к ее нежно-розовым губам. Может, послышалось? Может… но, черт возьми, эта улыбка… одновременно грустная и радостная. Словно она решилась на что-то, но боится поражения. Боится, что Белла оттолкнет, не примет. «Я тоже» Женщина улыбается мягко и, чтобы не спугнуть, медленно подходит ближе. Касается мягких волос. Наконец-то смотрит не украдкой, гладит по щеке. Гермиона первая не выдерживается и тянется к ее губам с каким-то отчаянием. Вдруг это все просто сон? Такой реальный, что черные волосы цепляются за золотую цепочку, а руки согревают узкую талию, сквозь одежду и под недовольный сдавленный стон царапают ребра. Двое, стоя посреди пустого зала, играют с губами друг друга, изучая. И никто не решается углубить поцелуй. Еще слишком рано. Все еще рано. И отстраняться тоже еще рано, пусть и легкие постепенно гореть начинают, от чего глаза лишь сильнее зажмуриваются, а ладони теряют ту немногую нежность, до боли сжимая плечи. Еще немного. Чтобы полностью прочувствовать кофейный вкус***
«Я хочу быть ещё чуточку ближе» Гермиона сбежала с выпускного. На высоченных каблуках и в бальном платье через весь город шла, в клочья разорвав нежно-голубой подол. И для чего? Чтобы бессовестно впечатать женщину в ближайшую стену, заглушая всю недовольную брань не по-детски глубоким поцелуем? Чертова Грейнджер будто поставила себе за цель вылизать даже ее гланды. И пусть она лучше не останавливается. «Я тоже… тоже хочу быть ближе» Возможно, всему виной те два бокала вина, что Белла уже успела выпить. Возможно, уже-не-школьнице в голову ударило кислое шампанское и разбавленный джином пунш. Возможно они просто слишком долго терпели, раз сейчас, не разрывая поцелуй, роняют несколько стульев по пути к неприметной двери. Многострадальный подол платья несколько раз жалобно трещит, когда влюбленные наступают на него, поднимаясь по лестнице в квартирку Беллы. Одежда выстилает мятую дорожку до кровати, и с каждым следующим движением они замедляются. Осторожничают. Бережно касаются обнаженной кожи друг друга. Вздрагивают от таких незатейливых ласк и еще долго не могут достигнуть предела, под утро тихо обещая, что еще успеют исправить это, что еще выучат наизусть тела друг друга.***
«Я не могу без тебя» Гермиона совершеннолетие празднует, а Белла на стены лезет, ведь ее девочка сейчас так далеко, пьяно шепчет в трубку телефона, что скучает, но этим летом не получится вернуться в город. И они говорят до утра, то плача, то смеясь. Рассказывают обо всем, забывают тут же свои слова и лишь слушают родной, но такой далекий голос. Как же больно. «Я тоже» Чертово одиночество вновь настигло женщину, ломает кости и все насмехается, напоминая, что не только сотни миль разделяют их, но и гребаное время, которое никак не вернуть. И никак не стереть эти одиннадцать лет и проступающие в уголках глаз морщины. И Белла не хочет думать, что где-то там ее Гермиону окружают красивые и молодые студенты.***
«Я люблю тебя» Гермиона буквально вылетает из поезда, сбивая женщину с ног. Целует ее на глазах опешивших, но уже смирившихся родителей и идет не домой, а в их кофейню. «Знаешь, я тоже» И желание, так долго копившееся внутри, вырывается на волю, не позволяет быть нежными, не позволяет показать любовь. Только чертова страсть, неудержимая похоть и вновь падающие стулья, когда так и не доходят до неприметной двери, остановившись у предпоследнего столика. И Гермиона стонет так громко, обнимает ее ногами, притягивая женщину ближе, заставляя ее рычать сквозь сжатые зубы. Утром Белла возненавидит себя за каждый синяк на ее бедрах и след от зубов на плечах.***
Я тоже. Я всегда я-тоже. Я всего лишь я-тоже. Прирослось, пробралось под кожу и стало неотъемлемой частью. Просто так легче, непозволительно легче и... неправильно? Но никто этих правил не видел. Потому-то я вновь я-тоже. Вновь молчу, будто, вслух не назвав тот переизбыток чувств в груди, станет легче дышать. Будто будет не так больно.***
«Слишком много работы, я не успею приехать к Рождеству» Гермионе двадцать, и теперь она старается как можно чаще возвращаться домой. К Белле. Но отчего-то все равно они видятся все реже. Женщина молча кивает. Она понимает. Не требует слишком многого. Терпит и не говорит, что так чертовски сильно скучает. Лжет снова и снова: «Не страшно, я тоже работать буду» И Беллатрикс действительно работает до позднего вечера. И плачет перед елкой, что украшена лишь одной нерабочей гирляндой.***
«Я просто устала» Гермиона дипломную работу пишет, пока Белла разносит посетителям кофе и гребаные имбирные кексы. Рядом хочет быть, но ей дали четко понять, что работать Мио может лишь в полном одиночестве. «Я тоже» И лишь вечером, когда на стеклянной двери алым красуется «закрыто», девушка сама спускается в зал, включает музыку и со спины обнимает возлюбленную. Разминает уставшие плечи и разворачивает к себе лицом, утягивая в медленный поцелуй. И последующий медленный танец заставляет их замершие от усталости сердца биться ускоренно. Просторный зал заполняет тихий смех, и они засыпают на одном из диванчиков, укрывшись тонким пледом. Чертов мир, что вновь и вновь намеревается их разлучить, снова проиграл.***
«Мне так плохо без тебя» После двадцать второго дня рождения Гермиона вновь уезжает. Ее учеба все никак не закончится, как и одинокие холодные ночи Беллатрикс. Не помогают даже долгие разговоры по телефону и редкие встречи то в Лондоне, то в их затхлом городишке. «Мне тоже» Белла проглатывает очередной крик и безмолвно спрашивает у неба, почему им приходиться быть так далеко друг от друга.***
Ведь я всего лишь я-тоже. Каждый день, каждый час я со всеми я-тоже. И может, это и легче, ведь даже себе не выйдет признаться, что я не просто я-тоже. Я-тоже, я-тоже, я-тоже. И пусть, что какое-то жалкое оно получается. Я-тоже, нет все хорошо. Да, я в порядке, ведь вечно я-тоже. Так проще. Так даже как-то не больно. Но отражение, кажется, все равно не согласно с этим проклятым я-тоже.***
«Почему ты молчишь?» Гермиона улыбается с экрана ноутбука, но взгляд ее блуждает где-то далеко. И становится страшно, ведь вдруг… по телу проходит жар, и бросает в холод. Так сложно сдержать слезы, так сложно дышать, не ощущая ее тепла. Видя пустые янтарные глаза и тихий шепот, что наизнанку душу выворачивает. Так сложно быть сильной и взрослой. И чуть ли не впервые Белла говорит правду: «Так чертовски сильно хочу, чтобы ты была рядом, что нет сил говорить» Потому что эту боль, вызванную расстоянием, уже невозможно терпеть.***
«Как долго?» Гермиона такая красивая в рассветных лучах. И наконец-то полностью ее. Вернулась, наплевав на блестящее будущее. Надела черную униформу и золотисто-красный фартук. И перевезла все вещи в квартирку Беллатрикс, не удосужившись даже о своем приезде предупредить. Заявилась с чемоданами на порог кофейни и шепотом попросила не выгонять, ведь ее дом теперь здесь. «Всегда» И, сцеловывая слезы с ее повзрослевшего лица, Белла не заметила, как сама начала плакать, как наконец-то отпустила себя. Уронила кофейник, уронила чемоданы, лишь бы поднять ее на руки, прижать к себе и, повесив на дверь алое «закрыто», спрятаться за витриной с кексами и кремовыми пирожными. «Черный Минор» не работал всю пятницу, не открылся и в субботу. В субботу они лежали на кровати, играясь с волосами друг друга, смеялись и запоминали, как солнечные лучи прочерчивают все новые морщинки на их лицах. Привыкали к тому, что теперь безымянный палец обнимает тонкая полоска белого золота. И плевать, что это было так поспешно сказано и дрожащими руками надето.***
«Я люблю тебя» Жемчужный шелк струится до самого пола, пушистые волосы по-прежнему нелепо торчат во все стороны и падают на глаза, когда Гермиона свою клятву читает, то запинаясь, то всхлипывая. Белла мнет край белого корсета, вторит ее словам и жалеет, что они в последний момент отказались от букетов. И счастлива, что еще несколько мгновений, и она сможет взять ее тонкую ладонь в свою, чтобы по жизни идти рядом. «Я люблю тебя» Сегодня. Завтра. И навсегда.***
«Клянешься?» Беллатрикс сорок, и в этот день она свою жену потянула на водопад. Они здесь в прошлом году были, наблюдали с замиранием сердца, как пенится вода, ударяясь о камни. Молчали, зачарованные громким плеском и пением птиц. И снова молчат, утонув в объятиях. Так невозможно хорошо. «Клянусь» И хочется навсегда остаться в этом мире на двоих, где нет никакого расстояния, никаких клиентов и кексов, лишь биение сердец в унисон и все не угасающая нежность, что воспламеняет поцелуй и толкает спиной к стволу многовекового дуба. Лишь позабытое я-тоже тонет в холодных водах горной реки, навсегда забрав с собой страх остаться одной.