***
Дворец уже украшали к Рождеству, создавая вокруг сплошную суету, что очень раздражало принца. Он не любил праздники, их атмосферу, подарки и поздравительные открытки, которые он должен подписывать каждый год для благотворительных организаций. Но ничто так не выводило его из себя, как королевский рождественский бал. — Ваше Величество, Королева хочет видеть Вас в обеденном зале, — один из подданных подошел к машине, аккуратно доставая вещи Вильгельма из багажника. Кронпринц лишь кивнул, медленно направляясь во дворец, уже предвкушая серьезный разговор с матерью. Внутри здание также было украшено: гордые белые лилии величественно стояли в высоких вазах, наполняя комнату приятным цветочным ароматом, плотные бордовые занавески отлично дополняли праздничную скатерть на столах, а на стенах красовались новые анималистические картины. Королева гордо сидела за столом, выжидая момента, когда ее сын составит ей компанию. Вилле сел напротив матери, откинулся на спинку стула, нервно закусил губу и запустил руку в волосы. — Немедленно прекрати это безобразие, — Королева бросила твердый взгляд на Вильгельма, стараясь сохранять хладнокровие. — Ты ведь знаешь, что такое поведение неприемлемо для Кронпринца. Вилле поднял глаза, их взгляды пересеклись. Он выпрямил спину, пододвинулся ближе к столу и взял столовые приборы в руки. Атмосфера накалялась. Еда казалась безвкусной, пресной, будто бы бумага. Потянувшись за стаканом воды, Вилле случайно обронил белоснежную салфетку на пол, что вызвало еще большее недовольство Королевы. — Я смотрю, за время твоего обучения в Хиллешке ты не только стал глупее, ты потерял остатки любых манер. Этот гнусный необразованный мальчишка дурно на тебя повлиял!— Королева со всей злостью ударила кулаком по столу, заставляя всех присутствующих напрячься. — Август же предупреждал тебя, выбирай окружение, а ты опять ослушался. Нет, так не пойдет. При таком раскладе с завтрашнего для у тебя начинаются уроки этикета, и это не обсуждается. Вильгельм молча встал из-за стола, жестом поблагодарив прислугу за ужин и покидая обеденный зал в тишине. Возможно, раньше он бы мог ответить матери грубо, позволить себе повысить голос и выругаться, но сейчас ему было все равно. Все, о чем он думал, — жизнь без него. Каждое утро просыпаться не в его объятиях, целовать не его губы, улыбаться не ему, и это убивало Вилле. Закрыв за собой дверь в комнату, принц мгновенно ринулся к окну, открывая его и нервно глотая воздух, будто в мире больше не осталось ни единой частицы кислорода. Хорошо, хорошо, х о р о ш о. Все будет хорошо. Остаток дня прошел незаметно. Дворец погрузился в мертвую тишину, и лишь где-то там за королевским садом можно было едва слышать отдаленные разговоры прислуги. Вилле лежал на кровати, укрытый пледом, взгляд его был уставлен в потолок с маленькими светящимися звездочками, которые придавали его комнате свою особенную атмосферу. Музыка в наушниках расслабляла, позволяя снова окунуться в те дни, когда принц по-настоящему чувствовал себя счастливым.[revolution by elias]
Вилле медленно закрыл глаза. Он помнит каждый момент с ним. Все это казалось безумием, чем-то невероятным, за гранью реальности. Но именно это нравилось им больше всего. Рядом с Симоном мир менялся с ног до головы, все вокруг не имело значения, будто все ненастоящее. А было ли все на самом деле? Или, быть может, это все плод его фантазий? Горячо обжигающие шею поцелуи, крепкие объятия, переплетенные пальцы — все это заставляло Вилле умирать и снова возвращаться к жизни. Звук сообщения нарушил идиллию, вырывая принца из мыслей. Август: все еще сердишься? ну же, Вилле, перестань. приезжай на выходные, это будет самая классная вечеринка в твоей жизни. P.S. приходящие тоже будут. увидимся ;) Снова погруженный в мысли, принц провалился в сон.***
Утро выдалось совершенно обыкновенным. Во дворце снова была суета, начиналась подготовка к королевскому балу, все толпились, сбивая друг друга с ног. Вилле неохотно встал с кровати, натягивая на себя старый поношенный свитер, причесался и вышел на поздний завтрак. Королевы во дворце не было, что очень обрадовало принца. За столом сидел высокий галантный мужчина, то и дело поглядывая на наручные часы. Первым нарушил тишину Вилле. — Доброе утро, сэр, — принц прочистил горло и быстро поправил челку. — Вы опоздали на завтрак. Боюсь, в таком случае Вам придется его пропустить, — мужчина медленно поднял глаза и словил обеспокоенный взгляд Вильгельма. — Ваш брат Эрик, ныне покойный, никогда не позволял себе выйти из комнаты в таком виде, не говоря уже о том, чтобы опоздать. Неужели в школе Вас не научили манерам? — строгий тон, серьезное лицо и мимика вызвали мурашки по телу, заставляя Вилле чувствовать ужасный дискомфорт. — Меня зовут сэр Генри Эрикссон, и с сегодняшнего дня я Ваш наставник. Манеры поведения за столом изучим в обеденное время, а сейчас отправляйтесь в библиотеку и почитайте пособие о том, как должны вести себя королевские особы. Вилле поблагодарил Эрикссона, и, пытаясь осознать происходящее, быстрым шагом направился в свою комнату. Ему надо было с кем-то поговорить прямо сейчас. Был бы здесь Эрик, они бы, наверняка, сбежали куда-то подальше, подурачились, посмеялись над всей серьезностью, назвав все это абсурдом, но его не было. И он больше никогда не постучит в его дверь. От осознания того, что ему не с кем поговорить, Вилле стало не по себе. Он закрыл глаза и обнял себя крепко руками, представляя, что это руки Симона. Слеза медленно скатилась по щеке, оставляя после себя мокрую дорожку. Он никому не нужен. Ком подошел к горлу, воздуха снова стало не хватать, а руки вновь затряслись. «Да какой же ты принц! Ты никто!» Он никогда не думал, что сможет к кому-то так сильно привязаться. Ему необходимо было поговорить с ним снова, просто увидеть его, почувствовать прикосновение его рук, и он сделает это. Август всегда знал слабые места Вилле, и на этот раз он снова попал в яблочко.***
К вечеру в замке значительно приутихло. Персонал разошелся по домам, оставляя за собой тишину и порядок; наконец-то Вилле чувствовал себя спокойно. Он никогда не хотел быть принцем, вести светский образ жизни, следить за тем, чтобы все было как надо. Он хотел жить как обычный мальчишка, развлекаться, делать то, что он хочет, то, что ему нравится. У него никогда не было разбитых по неосторожности коленок, случайно порванной одежды, он никогда не подрабатывал, чтобы накопить на скейтборд или новую игрушку, ведь у него было всё. Ему не разрешали есть до жути вредную, но такую вкусную еду, он никогда не ездил на общественном транспорте, никогда не ходил в магазин за покупками; он не проживал эту жизнь как все, но он бы отдал всё, чтобы хоть один день почувствовать себя обычным. Вилле не хотел больше видеть Августа, его охватывала злоба, медленно переходящая в агрессию, ненависть. Одним своим необдуманным шагом он сломал жизни двух людей, у которых появился шанс. Шанс любить. Шанс быть любимыми. Единственное, что принц хотел получить — его обратно. Он снова хотел почувствовать себя живым. Ведь только с ним он был самим собой. Вилле вылез через окно уборной, и ему впервые удалось покинуть дворец незамеченным. Дом Августа находился в нескольких милях отсюда, но дороги так сильно замело, что машины не успевали расчищать путь. Снег все падал и падал, устилая землю своим большим пушистым белым одеялом. Где-то во дворах дети делали снежных ангелов, кто-то украшал дом к Рождеству, а некоторые недовольно расчищали снег. Вилле пытался поймать автобус, но вспомнил, что у него совсем нет мелких денег, а карты в транспорте не принимают, поэтому он шел пешком. Город погрузился в темноту. Где-то еще горел одинокий фонарь, освещая дорогу, но его света было недостаточно. Принц все шел и шел, ведь он должен увидеть его.***
Наконец-то на горизонте показался знакомый дом. Он уже не такой ухоженный, как раньше. Вилле знал о проблемах Августа и его семьи, их бедном материальном положении, плохих отношениях между Августом и его матерью, но он не мог ничего изменить. Или только казалось, что не мог? Он очень замерз; ледяными пальцами нажал на звонок, и дверь открылась. Август был рад видеть кузена, он чувствовал вину за содеянное, но до сих пор не смог заставить себя искренне попросить прощения. В доме было достаточно людно, музыка громко играла и давила на мозг, но сейчас это было неважно. Сердце пропустило удар в тот момент, когда он увидел его. По телу прошла волна жара, в легких закончился воздух, мир остановился. Симон сидел рядом с Сарой, одной рукой обнимая ее и прижимая к себе, смеялся и поправлял прядь вьющихся волос, свисающую на желтый светящийся ободок. Их взгляды пересеклись, и улыбка вмиг пропала с его лица, взгляд стал тревожный, но по-прежнему теплый. В горле пересохло, а ноги наотрез отказывались идти. Паническая атака. Снова. Вилле выбежал на улицу, стягивая с шеи большой теплый шарф, падая коленями на холодную землю, глотая морозный воздух. Он не мог отдышаться, в глазах стояли слезы, ком застрял в горле. Казалось, сейчас его история закончится. Юный принц с разбитым в дребезги сердцем так и не смог стать счастливым. Но чья-то теплая рука легла на плечо, тихонько поглаживая, а над ухом голос, шепчущий: «все в порядке, слышишь? только дыши». Он узнает этот голос из тысячи. Вилле выдохнул. Медленно приходя в себя, он обернулся и словил на себе обеспокоенный взгляд Симона. Тот был очень напуган, он не знал, что делать, но очень хотел помочь. Принц пододвинулся ближе, все еще делая глубокие вздохи, и, закрыв глаза, положил голову на плечо друга. Симон обнял его, сильнее прижимая к себе, чтобы поделиться теплом своего тела. Казалось, они просидели там вечность, им не нужны были слова, не нужны были движения, они просто наслаждались компанией друг друга. Первым нарушил тишину Вилле. — Мне тебя очень не хватало. Я… Я думал, что больше никогда тебя не увижу, — по щеке медленно скатилась слеза. Симон молчал, уставив взгляд в черное беззвездное небо. — Я знаю, что не должен был говорить это, ведь на самом деле мне плевать на всех, кроме тебя. — Я знаю, Вилле, знаю.***
Они сбежали с вечеринки и пошли гулять по ночному городу, снова смеялись как в первый раз, играли в снежки и делали снежных ангелов, в этом мире больше не было никого, кроме них. На улице было по-прежнему темно, снег все еще падал большими хлопьями на землю, создавая по истине рождественскую атмосферу. Вилле больше не хотел возвращаться домой, его тошнило только от одного вида той роскоши, в которой он жил. Он хотел обычной жизни, и он ее получит. Комната Симона была такой же, как месяц назад. Рыбки все также плавали в аквариуме, на стенах висели плакаты, только теперь на столе стояла маленькая ёлочка, светящаяся в темноте разноцветными огоньками. Симон принес горячий шоколад с зефирками и большой белый плед со звездочками, укутывая в него замерзшего Вилле. Остаток дня они провели вместе за просмотром Гринча, периодически отвлекаясь на друг друга. Вилле скучал по этой уютной атмосфере, по теплым объятиям и нежным поцелуям, он понял раз и навсегда, что вот оно — его счастье. И больше он его не потеряет никогда.***
Утром следующего дня Вилле уехал домой. Королева была очень недовольна тем, что ее сын нагло сбежал из дворца, не поставив никого в известность. Но Вилле было все равно. Сегодня вечером состоится королевский рождественский бал, на котором кронпринц будет танцевать вальс. Тысячи девушек из года в год боролись за право почувствовать себя принцессой рядом с Эриком, таким красивым, высоким, статным, в его глазах можно было утонуть. Но в это Рождество честь открывать королевский бал выпала Вилле. И это пугало его больше всего. Ему уже принесли написанную речь, идеально чистый и выглаженный костюм, галстук-бабочку, новые лакированные туфли. Он уже подписал более сотни открыток и пригласительных на бал, но одного не хватало. Принц попросил помощника выслать дополнительное приглашение на три персоны, но без ведома Королевы; его заверили, что все будет сделано так, как он скажет.***
Время близилось к вечеру. На роскошных столах уже стояли огромные тарелки с различными деликатесами, дорогой алкоголь, разлитый в бокалах, подносы с закусками и сладостями. В центре бального зала стояла величественная ёлка, украшенная красными бантами и маленькими свечами, которые зажгутся ровно в полночь. Постепенно начали собираться танцоры, журналисты, церковный хор, и все, кто получил приглашение на бал. Вилле, конечно же, было волнительно, ведь это его первый бал в качестве кронпринца. Где-то из-за спины почувствовалось тепло, он обернулся и увидел прекрасного юношу в элегантном белом костюме, на шее у него была маленькая красная бабочка, а в кармашке пиджака ленточка, сложенная красным сердечком. — Никогда не думал, что буду разговаривать с самим принцем на королевском балу, вот это честь мне выпала! — Симон смеялся, подходя ближе и заключая Вилле в свои объятия. — Если ты сейчас не заткнешься, то я не буду с тобой танцевать, — Вильгельм закрыл глаза, стараясь запомнить этот момент навсегда. Сара прочистила горло, нарушая идиллию. Она выглядела изумительно: бордовое платье в пол, которое так хорошо подчеркивало ее фигуру, легкий вечерний макияж и редкие локоны, собранные в красивую высокую прическу. На шее у нее красовалось жемчужное ожерелье и такой же браслетик на тонком запястье. Их мама выглядела также красиво, но никогда еще она не была так горда за них, как сейчас. Вилле улыбнулся, поздоровался и высказал свою благодарность.***
Время близилось к полуночи, и вот-вот настанет момент, которого все так ждут. Королева начала речь, продолжить которую должен был Вилле. Ладони вспотели, сердце забилось в три раза быстрее, а в горле образовался ком. Он глазами искал Симона в толпе, чтобы почувствовать небольшое облегчение, и их взгляды пересеклись. Вдох, выдох, снова вдох. «Все в порядке, слышишь? только дыши». Кронпринц прочистил горло и начал свою речь. Этот год выдался непростым для всех нас. Мы потеряли многое, — Вилле повернул голову налево, ведь именно там всегда был Эрик, его единственный друг, брат, человек, которому он мог довериться — но и приобрели немало, — он посмотрел на Симона, его лучезарную улыбку и большие карие глаза. За это время вы успели разочароваться во мне дважды, пусть я и обещал, что больше такое не повторится, — его голос заметно дрожал, но он знал, что отступать нельзя. Я рос в любящей семье, меня окружали люди, которые своим примером показывали как надо любить, ценить и уважать. И я благодарен им за это, — Королева погладила сына по спине, улыбаясь и приободряя его. Я никогда не знал, что такое нищета, голод, отсутствие возможности купить новую одежду, чтобы в школе не дразнили, заплатить за частные уроки, чтобы улучшить отметки, просто заплатить за учебу, чтобы иметь возможность дальше учиться. Но и купаться в роскоши я тоже не могу. Я знаю, что Эрик был лучшим принцем, он был грамотнее и мудрее, он всегда знал, что нужно сказать, сделать. Но Эрика больше нет с нами, — слезы замерли на глазах, а руки сжались в кулаки. Я также знаю, что не могу быть собой, не могу любить того, кого хочу любить, не могу ходить туда, куда хочу ходить. Мне запрещено обсуждать с кем-либо политику и не только. —Королева всячески намекала Вилле о том, что ему пора бы говорить по сценарию, но он даже не хотел слушать. — Я просто хочу проживать жизнь обычного подростка. Иметь комнату, обклеенную плакатами своих любимых групп, дурацких рыб, имена которых не буду даже помнить, хочу старый ржавый велосипед, на котором буду кататься, — Симон завороженно слушал, изредка издавая глупые смешки, но в этот момент он был по-настоящему счастлив. — Я хочу есть обычную еду, купленную в местной забегаловке, хочу ходить на глупые спортивные матчи, хоть и не люблю спорт. Я хочу ездить в школу на автобусе каждое утро, пусть это и не очень удобно, но всяк лучше, чем ехать с охраной и кортежем. Я устал жить королевской жизнью, мама, — Вилле повернулся к Королеве, которая вытирала слезы носовым платочком, и поцеловал ее в макушку. — Я просто хочу любить и не чувствовать, что это неправильно. Я, Кронпринц Швеции, Вильгельм, торжественно отказываюсь от своего титула во имя любви, во имя свободы, во имя всего человеческого, что есть в мире. Ну и конечно же, я поздравляю всех с Рождеством! Бурные овации раздались по всему залу. На ёлке зажглись огни, хор начал петь Julen är här. Вилле плакал. Нет, он рыдал, рыдал навзрыд, потому что почувствовал себя свободным. Больше ничего не помешает ему делать то, что он искренне хочет. Он побежал навстречу Симону, обнимая его так сильно, как только мог. — Я горжусь тобой, Вилле. Счастливого Рождества!***
Солнышко ярко светило в окно, наполняя комнату своим светом. Вилле и Симон мирно спали в обнимку в это рождественское утро. Никто больше не может запретить им любить, больше нет. Вилле проснулся первый, но не решался разбудить Симона, который, словно ангелочек, спал на его руке. — Если ты сейчас уберешь руку, я с тобой больше не разговариваю, — Симон пробубнел, все еще не открывая глаза. Вилле лишь улыбнулся и поцеловал его в нос. — Я люблю тебя. — Счастливого Рождества, Вилле, — Симон посмотрел в глаза принца, улыбнулся и тихонечко дотронулся носом его щеки, — я тоже люблю тебя. Весь день они провели в кровати, очень не по-королевски, зато вместе, рядом, навсегда.