Быть художником

Быть художником – не так уж легко, как это может показаться со стороны. Натюрморты, импровизация – это все ладно. Тяжело быть портретистом.  Можно выводить кистью по холсту занудные физиономии аристократов – снобов, жлобов и коррупционеров. Можно рисовать друзей, с которыми едва ли знаком, в пафосных позах, нарочито красивых и фотогеничных. Можно рисовать ее.  Искреннюю и веселую. Добрую, шумную, отзывчивую. Сай торопливо ловит мимолетные мгновения ее улыбок, задумчивых взглядов, дремы и даже слез. Он всегда носит с собой альбом карандашных набросков и гравюр с ее изображениями.  Когда он поделился сокровенным с Сакурой, та громко обозвала его маньяком и ударила по голове. Больше он с ней не разговаривал. Харуно, конечно, потом опомнилась, но было поздно. Нару же, когда посмотрела на работы, улыбнулась и сказала, что Сай очень хорошо рисует. Не спрашивала даже про такое большое количество зарисовок самой себя. Узумаки была просто рада за своего сокомандника, позвала есть рамен в Ичираку. Сай многое бы отдал, лишь бы ее яркие голубые глаза смотрели на него  с любовью. Он нарисовал бы их тоже после сотни поцелуев, нежности и страсти, когда они врежутся в его память так, что даже Яманака Иноичи ничего не сможет сделать. Но Узумаки Нару любит не его. Да и кто он, чтобы его любили? Сай, просто Сай. Шиноби и художник.  Его самое лучшее творение он рисует долго, дольше всего. Выражение лица его сокомандницы – чувство бесконечной радости, счастья и любви с морщинками печали и болезненного прошлого. Золотые волосы Нару развеваются пшеницей и переливаются в кровавом закате солнца. Мягкие губы улыбаются, глаза светятся двумя добрыми огоньками, дрожит на ветру шелковое кимоно, подаренное Саем.   На ее фоне берег острова Узушио. Клан, который она не успела возродить... На похоронах много людей из разных деревень, все Каге, как настоящие, так и воскресшие. Все молчат, понурив головы, кто-то тихо всхлипывает, кто-то рыдает. Особенно громко ревет Конохамару, которому Сай от Нару сообщил, что она на него рассчитывает... Он уверенно проходит сквозь ряды скорбящих со здоровенным полотном подмышку. На него смотрят, а ему все равно. Сай видит перед собой только уже погребенную могилу. Брюнет устанавливает мольберт, водружает на него свое самое величайшее творение, срывает темный шелк и вместе с ним стремительно уходит прочь. В спину врезаются восхищенные недоверчивые взгляды, Четвертый оседает на землю. - Как живая... В одной руке Сай с силой сжимает альбом с возлюбленной, в другой ломает кисточку. На портрете осталась не только Узумаки Нару. Там остались последние слезы, эмоции и воля к жизни АНБУ, который только начал чувствовать.