Эксперимент

Сахароза в который раз критично осматривала себя в овальное трюмо, помещëнное в изящную деревянную раму с ножкой, стоявшее в углу просторной спальни, заливаемой тëплым светом алхимических фонарей в люстре под самым потолком, несколько кокетливо переминаясь с ноги на ногу. Она не могла принять решения стóит ли являться перед Альбедо в таком необычном виде или всë-таки нет, пусть они уже и давно живут под одной крышей не как мастер алхимии и ученица. И тем не менее, почти месяц усилий и всë ради того чтобы сейчас струсить и всë бросить? Ну уж нет! Безобидная карамелька состроила решительную гримасу, нахмурившись и надув тонкие губки, сжала ладони в кулачки, сложив их по швам, резко развернулась и также решительно пошла к двери, ведущей из спальни. Но стоило только Сахарозе оказаться за ней, то еë маленькое, хрупкое сердечко вновь охватила лëгкая паника. Она прижалась к двери, медленно сползая по ней, в конце концов сев на пол. Девушка закрыла глаза, прижимая ушки, стараясь глубоко дышать. Сердце билось очень гулко и тяжело было контролировать своë дыхание, но всë же минут через десять ей удалось продолжить свой путь, пусть и пришлось подниматься, опираясь на стену и идти дальше по коридору, ведущему к лестнице на второй этаж, казавшемся бесконечным, ползком по стенке. И вот, перед Сахарозой оказалась долгожданная лестница, сделланая из крепкого тëмного дуба, а в конце маленького коридорчика, к которому та вела из окна изливался яркий лунный свет. Ступени слегка весело поскрипывали, даже несмотря на малый вес девушки. Наверняка Альбедо уже слышит еë. От этого становилось ещë страшнее и становился ком в горле. Ещë ступень, и ещë, и ещë, и ещë, и вот он заветный коридорчик, по которому нужно было сразу повернуть направо, что и сделала Карамелька, даже не осознавая этого. Перед ней возвышалась массивная дверь тëмного дуба, также как и лестница и другая отделка их дома. Идти назад уже поздно. Сердце бешено колотилось, ноги начали становиться ватными, дыхание сбилось. Сейчас или никогда. Сахароза потянулась постучать в дверь, приподнявшись на носки, не понятно для чего, даже ей самой. Стук. — Альбедо, я могу войти? Молчание. Секунда. Две. Три — Да, конечно, входи, Сахароза! Девушка приоткрыла дверь, сначала просунув только голову в щель, всë также стоя на цыпочках, окинув взглядом кабинет. В основном здесь было пустовато, вдоль стен тянулись бесконечные шкафы с бесчисленным количеством книг и разнообразных колб, в дальнем углу таинственно и приглушëнно сиял алхимический верстак, а единственным источником света был фонарь, стоявший на столе, за которым сидел, слегка сгорбившись, Принц мела, спиной к Карамели. Она практически беззвучно проскользнула в мастерскую, тихонько прикрыв за собой дверь, нерешительно подходя к Альбедо, чувствуя как сильно давит на неë тишина и как еë обдало холодом, ведь многие редкие реагенты, хранившиеся здесь иначе хранить было нельзя. Тот увлечëнно писал что-то в пергаментах, временами отвлекаясь на загадочные колбы то просто посмотрев на них, то подняв одну, то потряся другую, и наконец, откинулся на спинку изящного стула, закрыв глаза. — Сахарок, я думал, что ты уже спишь, ведь уже довольно поздно. — произнëс юноша всë ещë несколько мечтательно, подняв голову к потолку. — Нет, я по немного другому поводу… — девушка глубоко вдохнула и продолжила — Мм, Альбедо… Позволь мне показать результат одного… Эксперимента… Наконец молодой человек повернулся к Сахарозе, неловко переминающейся и слегка поëживающейся, но еë одежда, хотя, скорее почти полное еë отсутствие были абсолютной неожиданностью для него. Альбедо изумлëнно и внимательно смотрел на неë. Девушка стояла заведя руки за спину, сильно косолапя ногами в длинных, чëрных полупрозрачных чулках, которые она взяла от еë повседневной формы алхимика Ордо Фавониус, крепившиеся к шортикам того боди подвязками, но из-за отсутствия таковых сейчас, чулочки немного сползли, скатавшись и легонько сдавливая ляшки. В глаза бросался пастельный голубой бюстгальтер, плотно сидевший на груди Карамели, слегка приподнимая еë, визуально увеличивая. Чашечки были обшиты молочным кружевом, а между ними красовался нежно-розовый бантик, словно соединяя чашечки бюстгальтера, поддерживаемые широкими, тканевыми лямками, также обшитые кружевами. На ткани красовались милые беленькие зверьки, похожие на маленьких кроликов. Из такой же ткани были сшиты и трусики с высокой посадкой, бантик на которых сиял ровно под центральным бантиком на груди. Еë кожа сияла от холодного света Луны из окна и тëплого света алхимического фонаря на столе. Лицо девушки горело румянцем. — Что ты думаешь об этом? Тебе нравится, Альбедо? — робко произнесла Сахароза, едва ли не прошептав. Юноша не ответил ни слова, а лишь поднялся, подошëл к Карамельке, поправил несколько кружев, смущаясь провëл по чашечке и положил руки ей на талию, глядя прямо в еë застывшие от страха глаза, прятавшиеся за линзами изящных очков, со всей нежностью и любовью, что были в его сердце. — Восхитительный эксперимент, но… — юноша отстранился — Приоденься, пожалуйста. Здесь очень холодно — простудишься ведь… — и с этими словами он стянул с себя плотный плащ, оставшись в рубашке без рукавов и широких брюках, заправленных в сапоги, и накинул на тонкие девичьи плечи, и обнял со спины, зарываясь прямым носом в волосы Сахарозы, почесав за мягким ушком, на что ответом было тихое урчание. Девушка счастливо улыбалась, зажмурившись, чувствуя тепло любимого человека, его объятия, медленное дыхание, горячие поцелуи в макушку, в висок и щëчки, шелест русых волос, неаккуратно собранных в хвостик на затылке, мягкую, но немного колкую, пшеничную юношескую щетину… Она повернулась к нему, касаясь кончиком носика его носа, наблюдая за тем как и Альбедо заливает краска… Он широко улыбался Сахарозе, крепко и нежно обнимая, ласково целуя в лоб и тихо шептал... - Сахарок... Мой сладкий Сахарок...