И пропадает в миллионах навек Когда-то самый дорогой человек — Правда, слишком глубокая рана, Забывать друг друга пора нам…
Я наливаю себе очередную чашку кофе и глотаю без особого удовольствия. Вкус кажется скорее мерзким, чем по-изысканному горьким, и ещё одна порция льётся в раковину. День тёплый, за окном тихо шуршат недавно распустившиеся листья, светит солнце, но есть ли мне до этого дело? Я слышу эти шорохи только потому, что в квартире слишком тихо, и вижу блеск лучей на каплях напитка только из-за того, что сегодня банка с твоим любимым какао стоит нераскрытая. Ты любил приходить ко мне на ранние завтраки, хотя никогда не являлся жаворнком, как я. Знал, что я люблю встречать рассветы, и никогда не позволял сделать этого в одиночку. Сейчас у меня есть возможность, но пользоваться ею я не спешу. Несмотря на свой режим, все чаще сплю до обеда. Совсем себя распустил, как мелкая девчонка. Из звуков лишь раздражающее тиканье часов, которые мне хочется разбить вдребезги, собственно, что я и делаю. Осколки разлетелись по всей кухне, а корпус с грохотом упал за диван. Мне не жаль их. Зачем они висели? Время можно узнать на телефоне, а кроме него ничего полезного. Убираю мусор и выхожу на улицу. Лицо обдаёт ветром, заставляя немного прищуриться. Ты строил забавные рожицы, когда приходилось прикрывать глаза, и улыбался во все зубы, а я лишь ещё больше хмурюсь и иду вперёд без особого удовольствия. Не хочется выходить из образа, над которым я работал много лет и который так просто смог сломать ты. Это раздражает. Не понимаю, почему именно перед тобой я дал слабину и поддался.Задержи дыхание на миг, ощути какая глубина — В моей голове идет война.
В голове нет ни одной мысли. Просто пустота, или же их так много, что я не успеваю их замечать. Хотя, одну все же улавливаю — я понимаю, что иду на тренировку мимо твоей любимой арены с некой надеждой, что ты будешь истязать себя в тренировках именно там. Усмехаюсь самому себе. Нелепость. Мы давно уже не дети, а мировые знаменитости, разъезжающие по всему миру. Кто знает, в какой части света ты сейчас, телефон молчит уже две недели. И зачем я вообще пошёл этой дорогой? Неужели я настолько глуп, что снова пытаюсь вернуть тебя? Эта мысль выводит из себя, я разворачиваюсь и намеренно иду более длинной дорогой, лишь бы не видеть место, с которым связано слишком много воспоминаний. Мне все равно, есть ты там или нет. На тренировке я забываюсь и отдаю свое тело полностью на растерзание тренажёрам. Это даже приносит удовольствие, ноги ноют от часового бега, руки дрожат после множества тяганий штанги. Словно поджидая, меня останавливает Брунай, предлагая сыграть пару боёв. Я соглашаюсь на удивление легко, без злобы, чем очень его удивляю. Наверное, он привык видеть меня более жёстким. К этому я и стремился, чтобы так думали все… А ты даже и не пытался скрыть, что хочешь найти меня настоящего, пусть тебе и говорили, что я такой на самом деле. Не поверил и нашёл подход, да только предупреждения были не зря: эта жёсткость причинила тебе боль, заставила душу изнывать. Ты должен был быть готов, что это произойдёт… Из транса меня выводит оклик Гейба. Помотав головой, вопросительно смотрю на него. Луинор и Гаянон остановились одновременно, а мой соперник с подозрением глядит на меня. Я понимаю, что сильно задумался, и спешу прервать неловкую паузу. — Чего уставился? — Ты странный. У тебя что-то случилось? — Он знает, что не получит ответа. — Тебя это не касается. — Понимаю, — кивок, и мы не сговариваясь разошлись в разные стороны, я в сторонуЯ не принимаю ничего Из того, что чувствую сейчас, Проводив тебя в последний раз…
Удивительно, что я совершенно не знаю, чем заняться. Время близится к ночи, её особый эстетичный запах мешается с ароматом листового малинового чая, который мы любили пить каждый день именно на ночь. Ты каждый раз ворчал, что я завариваю кипяток, и дул на свои обожженные пальцы, требуя компресс-мороженое. Оно до сих пор лежит в холодильнике, только я вообще не люблю сладости, и съесть его уже некому. Потом решу, что с ним делать. Может, просто выброшу, это всего лишь кусок замороженного топленого молока, любимого тобой. Для меня он не имеет никакого значения. Беру плеер и в наушниках сажусь на подоконник, свешивая ногу вниз, другой упираясь в прохладное стекло. Свет выключен, и уличный фонарь освещает моё лицо вместе с желтоватой от проблесков чашкой, из которой я делаю небольшие глотки. Обычно спокаивает после трудного дня, но сейчас не имеет никакого значения. Ощущение, что я ничем не занимался. Случайная песня прорезает слух, и я медленно вслушиваюсь в текст.Я слышу твое сердце по ночам. Тобой пропитан каждый сантиметр. Я нахожу тебя во всех вещах. Я тебя никем не заменю, Внутри меня как будто гаснет свет; Срываюсь и опять тебе звоню. Ты молчишь… Я больше тебе никто; Ты больше мне ничего не простишь.
До меня доходит не сразу, что чай на полу, а посудина на ковре разбита в щепки. Я…опять что-то разбил. Второй раз за день. Беспричинная злоба вперемешку с чем-то ещё абсолютно невыносима. На моих ладонях видны мокрые следы, и я думаю, что это вылитая жидкость. Но она должна быть коричневой, а руки словно обрызганы водой. Плевать. Но почему сейчас я хочу снова убрать осколки, а глаза застилает туман и перед взором всё расплывается в неясные очертания? Впервые такое происходит за всё время расставания. Конечности дрожат от долгой тренировки, наверное, отчего уборка даётся нелегко. Но, в конце концов, ковёр чист, а я падаю на кровать без сил. И притом у меня в наушниках продолжает играть эта песня, выбившая меня из колеи. Я не понимаю, почему так резко отреагировал. Продолжу дальше в таком же духе — останусь без вещей. Закрываю лицо руками и ощущаю ничего. Нет желания делать абсолютно что-либо, впервые хочу просто заснуть и не проснуться. Чёртов Вальт Аой, как же ты повлиял на меня… Стук в дверь. Резко открываю глаза и подскакиваю на кровати. Только один человек стучится именно так, и только ему я позволяю будить себя в любое время суток. Быстро, как могу, отпираю замок. И лишь сейчас замечаю, что ладони испачканы кровью, лившейся из порезов от осколков. Скрип двери, и я снова вижу тебя; в нос бьёт твой одеколон, одежда неловко помялась, а ты сам стоишь с похоронным лицом. Я выгляжу как полный идиот, потому что произношу твоё имя с вопросом, как будто передо мной может стоять твой клон. Вся пустота внезапно исчезает, оставляя двуликие эмоции — радость и ненависть. Одна шепчет, чтобы ты зашёл, остался и никогда больше не уходил, другая велит выметаться вон. Я не знаю, какую послушать, и ты решаешь все за меня. Кидаешься ко мне в объятия и начинаешь горько плакать, повторяя извинения одно за другим. Только неясно за что, ведь это я оттолкнул тебя и оставил, когда тебе нужна была помощь. Ты сам пришёл ко мне, не выдержав разлуки, и внутри всё сжимается в тугой комок, когда я слышу твой надрывный плач. Шепчу, что всё будет в порядке и извиняюсь в ответ. Я виноват перед тобой больше, чем кто-либо, я сам сломал тебя своими руками, а ты всё равно показываешь, как сильно нуждаешься во мне. Я такой идиот, Вальт. Не перестаю думать об этом, пока успокаиваю тебя лёгкими поглаживаниями по спине. Прости меня. Останься и никуда не уходи, я зависим от тебя так же, как и ты от меня, и это новое непонятное мне состояние было ломкой одиночества, вынести которую я бы не смог.И пропадает в миллионах навек Когда-то самый дорогой человек — Правда, слишком глубокая рана, Забывать друг друга пора нам…