***
Освальд прервал бег, оглянувшись на дверь, та была готова вот-вот слететь с петель. Снаружи в неё добились полицейские, выкрикивая свои классические фразы, предупреждающие о начале процесса задержания. Пингвин поспешил продолжить движение. В следующий момент с диким лязгом и грохотом дверь вылетела из проёма и шумно приземлилась на пол. На пороге стояла целая орава копов во главе с детективом Джеймсом Гордоном, который не медля приступил к исполнению своей работы: — Ты арестован! У тебя есть право хранить молчание! — беспристрастно выкрикнул Гордон, обращаясь к растрёпанному мужчине с тростью. Тот насторожился. — Джим… Ч-что ты делаешь? — растерянно спросил Пингвин, которого уже принялись заковывать в наручники. Сотрудник полиции заломил руки преступника назад и пристегнул их друг к другу. Бедняга шокированно смотрел на бывшего, как он считал, друга и не мог сопротивляться задержанию. — Мы же друзья, помнишь?! Ты у меня в долгу, Гордон! — Освальд сорвался на крик. Джеймс окинул арестанта презрительным взглядом. — Мы не друзья, ты отправишься за решётку. Пакуйте его! — приказал детектив и демонстративно отвернулся, направившись к выходу. Спокойно продолжая свой путь к полицейской машине, он не обращал никакого внимания на истошные вопли только что пойманного преступника. Поняв, что сопротивление бесполезно, Пингвин усмирился, но предательство Гордона не давало ему покоя. Освальд, конечно, не был до конца предан своему бывшему товарищу, но последнее время он действительно начинал видеть в нём настоящего и единственного друга. Все-таки, до этого момента Гордон был чуть ли единственным честным человеком в Готэме. Если даже такой святой ангел, как Джеймс Гордон, способен предать, нарушив собственные же обещания, тогда кому вообще можно доверять? Пингвин находился в полном смятении, казалось, что этот мир умер полностью. Хотя, так оно и было на самом деле.***
— Зря ты так со мной, я ведь действительно считал тебя своим другом… Не стоило переходить мне дорогу, Джим. — Пингвин провёл вел рукой по стеклу, покрывшемуся толстым слоем пыли, очищая его. Слух сконцентрировался на едва слышимой мелодии. Появилось невольное желание подпевать, песня была до боли знакома. Освальд начал петь, бархатный голос заполнил комнату. Каждое слово из текста мужчина пропускал через себя, придавая свои смыслы. — Моя дорогая матушка пела мне это, когда я ложился спать. — с нежностью уточнил преступник. Освальд почувствовал сонливость. Он откинул голову назад и, пленённый очарованием старой песни, начал потихоньку погружаться в сон. Ему снился тот самый момент, когда Бутч Гилзин, по указу самого Освальда, отыскал его мать, украденную коварным Тео Галаваном и его сестрой. В сырой темнице, погруженной в полумрак, за решёткой сидела напуганная женщина и ожидала освобождения. Злодеи открывают дверцу, и вот он, момент, когда так горячо любимая матушка Освальда окажется на свободе. Теперь единственный плен, в который она сможет попасть — это крепкие объятия её единственного сына. Освальд дрожащим голосом приманивает женщину к себе и стискивает в нежных объятиях. Окружающий их пугающий мир перестаёт быть важным, главное счастье сейчас находится в руках у Кобблпота младшего, страх отступает. Мужчина вновь чувствует теплоту и материнскую заботу, которую боялся больше никогда не испытать. Тело матери содрагается, металлический звук, с которым нож прорывает плоть, наводит жути. Кровь на руках мужчины, вновь вернувшийся страх, дрожь в руках. Кобблпот младший медленно поднимает наполненный ужасом и ненавистью взгляд и окидывает им Табиту, стоящую с окровавленным ножом. Та поспешила отойти на более безопасное расстояние. Кобблпота тут же одолела ненависть, равномерно наполнившая каждую частичку его тела. Мужчина сорвался на отчаянный крик. Наблюдатели стояли и глумились над человеком, в миг потерявшим всё. Они ушли, оставив Освальда наедине с телом его погибшей матери.***
Пингвин сел у окна и с горечью в глазах направил свой взор на тёмную, едва освещаемую уличными фонарями, дорогу. — Что осталось у меня после потери единственного смысла моей жизни? — он наполнил стоявший на столике стеклянный стакан крепким виски, — Верно, ничего. Мужчина сделал первый глоток и продолжил свои рассуждения: — Но смог ли я обрести для себя новый смысл? — Освальд расплылся в доброй улыбке, — Определённо да. «Все те моменты, когда мы жили вместе, пели ту самую песню, издевались над шестёркой Галавана, я помню их так, будто это было вчера. Твоя улыбка стала для меня вселенной, мне было в радость дарить тебе в ответ свою улыбку. А ты замечал, как мои глаза сверкали радостью и счастьем, когда я смотрел на тебя?» — монолог в голове выстраивался сам. Процесс был запущен и его было не остановить. Он снова мысленно перенёсся назад во времени, сердце охватила паника.***
— То есть, ты умрёшь, защищая того, кто чуть тебя не угробил?! — вопрошала блондинка с ошарашенным видом. — Именно. Безумие, да?***
Снова тот самый безлюдный порт. Свободно гуляющий по причалу ветер, идущий с воды, небрежно игрался с волосами, раздувал их по лицу, будто шалостью пытаясь обратить на себя внимание. Яркий белый свет, словно райский, озарил всё небо, он слепил глаза, заставляя щуриться. — Я люблю тебя, Эд. Теперь ты мне веришь? — Пингвин неуклюже сделал шаг вперёд. Нигма отказывался слушать, он отвернул голову, не желая давать ответ. — Ты собираешься хладнокровно убить любимого человека? — всхлипнул растрёпанный брюнет. Сильный ветер выстроился препятствием между ними и не позволял больше двигаться вперёд. — Я…тебя не люблю. — сквозь зубы просипел Загадочник и нажал на курок. Раздался грохот, пуля вонзилась в тело Кобблпота. В глазах мужчины потемнело, ноги словно стали ватными и подкосились в коленях. Освальд рухнул в реку, выступившие на глазах слёзы смыло водой, кровь равномерно заполнила окружающее пространство, тело медленно погружалось на дно. Сердце замерло, мир резко рухнул, Кобблпот не мог понять, что причиняло большую боль — кровоточащая рана или безжалостно растоптанное, одинокое сердце, в очередной раз утратившее всякий смысл жизни. В таком случае, может, смерть не так уж и страшна? Пингвин закрыл глаза и подался в объятия смерти, к которой ещё никогда не был настолько близок.***
— Я выжил, Эд. — мужчина наигранно рассмеялся и тут же схватился за сердце. Лицо его было искривлено в вымученной гримасе боли. Другой рукой он крепко схватил стакан с алкогольным напитком. — Тут ничего нет. Больше нет. Пингвин сильнее сжал кисть руки, кожа побелела от давления, но вскоре снова приобрела свой естественный цвет. Он приковылял к закрытой на два замка комнате. Выудив из кармана ключ, висевший на цепочке, он открыл их все поочерёдно. Каждый щелчок механизма пронзал идеальную угнетающую тишину. Дверь с жутким скрипом отварилась и пригласила гостя войти внутрь, придаться тайнам тёмной комнаты. Освальд подался вперёд, вскоре перед ним очертилась железная кровать, едва освещённая лунным светом, слегка пробивающимся сквозь тяжёлые бордовые шторы. Когда глаза начали привыкать ко тьме, перед взором открылись новые детали: на кровати начал вырисовываться мрачный силуэт человека в зелёном костюме. Пингвин подошёл ближе. Синие губы лежачего были разомкнуты, будто вот-вот с этих уст сорвётся тихий предсмертный хрип. Лицо с застывшей на нём гримасе ужаса, холодное и безжизненное, уже будто не имело практически ничего общего с человеком, которому принадлежало это тело. Мёртвой хваткой труп держал шляпу цилиндрической формы. На ней был изображён знак вопроса. Очки нехотя отдавали блики, из-за чего взгляд неподвижных глаз казался немного живым, но при детальном рассмотрении глаза выглядели стеклянными, а остальное тело мраморным. — Извини, что давно не заглядывал. Повода не предоставлялось. — мужчина пожал плечами, — Зато сейчас он появился. Снова эта безумная улыбка, снова дикий огонёк в глазах не предвещал ничего хорошего. Освальд вытащил руку из кармана, держа в ней складной ножик. Резким взмахом руки он высвободил острое лезвие. Безумный громкий смех наполнил комнату и вскоре сменился на душераздирающий крик.