На ручки

      Дамиано устал, как собака. Точнее, как белка, которая вот уже несколько месяцев не вылезает из колеса и всё бежит-бежит-бежит. Постоянно в дороге, перелёты туда-сюда, саундчеки, концерты и бесконечные, однообразные интервью. Плюс-минус одни и те же вопросы, которые им задавали ещё после победы на Евро. Нет, конечно, иногда интервью получаются довольно интересными, и с ведущими они находят общий язык, и тогда беседа течёт легко, будто они не третье за день интервью дают, а сидят где-то в баре, расслабленные и на одной волне.       Но вот конкретно сейчас Дамиано охота лезть на стенку. На очередном вопросе он еле сдерживается, чтобы не закатить глаза. Ещё и парнишка ведущий нудит, никакой отдачи, никакой энергии от него не чувствуется, и атмосфера в маленькой комнатке быстро стухает. Дамиано за несчастные две минуты успевает весь извертеться, растечься на своём небольшом кусочке дивна, рассмотреть ногти с ободранным лаком, собрать свои конечности обратно и искусать губы. Диван слишком твёрдый, кондиционер слишком холодно дует во взмокшую спину, а Итан сидит слишком далеко, аж на другом краю дивана. Дамиано сначала бросал на него косые взгляды через две блондинистые головы, стоило Итану заговорить, а потом просто и откровенно залип, не отрывая взгляда, даже когда Торкио молчал. Сам Дамиано тоже молчал, бросив Вик с Томасом на подхвате одним вывозить эту адскую скукотищу, только пару раз что-то вякнул, когда вопрос задали конкретно ему, а остальное время сидел с уплывшим глубоко в себя взглядом. Это всё наверняка потом заметят некоторые особо внимательные фанаты и обязательно помусолят несколько дней, пока их внимание не переключится на новое интервью или концерт.       Когда ведущий наконец прощается, Дамиано чуть ли не вслух говорит радостное «ну наконец-то!» и, стоит хлопнуть входной двери, растекается по дивану, занимая всё освобождённое Вик и Томасом место. Эти двое, тянувшие всё интервью, явно хотят успеть покурить перед следующим, которое — слава Лелло и его умению договариваться — будет прямо в этой же комнате. Итана они пытаются позвать с собой, но тот лишь лениво машет рукой, расслаблено откидывая голову на спинку дивана и прикрывая глаза, словно пытаясь урвать такого нужного сна в пятиминутный перерыв. Он, как и все они в общем-то, тоже явственно устал, в его мешках под глазами можно, кажется, носить всё их оборудование. Дамиано беззастенчиво его рассматривает с другого конца дивана с острым желанием подвинуться поближе и потрогать. Он давно заметил за собой, что чем больше устаёт, тем сильнее жмётся к Итану, тем сильнее желание его трогать, даже совсем коротко, даже кончиками пальцев. И судя по тому какой пыткой оказывается невозможность потрогать хотя бы за коленку в течение нескольких минут, Дамиано скоро перестанет вывозить совсем. Ему уже давно хочется домой, в тёплую родную Италию, а вот конкретно сейчас ещё очень хочется спать, есть, чтобы выключили кондиционер и на ручки. И вот последнее, в отличие от всего остального, он легко может себе устроить. Кондиционер он, конечно, тоже может выключить, но для этого надо вставать и идти аж в другой конец комнаты, и ему слишком лень.       Когда рядом кто-то приходит в движение и едва ощутимо прогибается диван, Итан глаза не открывает, знает, что это может быть только Дамиано, с которым они всё ужасно скучное интервью переглядывались. А вот когда на колени обрушивается что-то тяжёлое и тёплое, глаза приходится открыть. Итан только удивлённо охает, пока Дамиано елозит, пытается, словно кот, собрать все свои конечности и ни разу не маленькое тело на Итане, будто не желая касаться дивана или пола. Торкио, в общем-то, уже почти привык к этим внезапным приступам тактильности, поэтому лишь немного двигается, удобнее распределяя вес чужого тела, обхватывает Дамиано за спину и под колени, чтобы не сползал, пока сам Давид обнимает его за шею, отворачивая голову от выхода и прижимаясь щекой к виску. Дамиано ничего не говорит, только вздыхает тяжело и словно пытается вжаться в Торкио ещё сильнее, а Итан и не спрашивает, у этой творческой души на лице написано, как он уже заебался. Итан тоже заебался, но, кажется, чуть меньше.       Когда Вик с Томасом возвращаются, о чём-то в полголоса переговариваясь, они ни капли не удивляются, только Вик одним взглядом спрашивает, всё ли в порядке. Для них эта картина не нова, а уже скорее привычна. Дамиано, порой чересчур тактильный, вечно пытался сложить на кого-нибудь свои конечности или всё тело, и самым пригодным для этих вещей оказался терпеливый, достаточно сильный Итан, который плюс ко всему списку достоинств был ещё и почти всё время тёплым. Не то чтобы Дамиано часто мёрз, но полежать около тёплого бока было просто приятно. Дамиано, отвернувшийся и закрывший глаза, не видит Вик, но щекой чувствует лёгкий утвердительный кивок Итана. Ему вполне удобно на твёрдых коленях, уютно, ещё и тёплая ладонь аккуратно поглаживает бок. Честно, если бы мог, всю оставшуюся жизнь так провёл. — Дами, сейчас новое интервью начнётся, слезь, пожалуйста, с итановых коленей, — мягко, но твёрдо тянет Вик через слишком короткий отрезок времени, маленькой ручкой проводя по свёрнутой полукругом спине.       Дамиано на это мурзится, головы не поворачивает в их сторону (но и по затылку и напрягшейся шее видно его недовольство), ещё сильнее скрючивается на Итане, выдавливая из того очередной вздох, сцепляет руки на чужой шее крепче, цепляя пальцами за пряди, вжимается плотно-плотно, будто пытаясь срастись. Итану, кажется, становится несколько тяжело дышать, но он ничего не говорит, только более активно гладит этого кота-переростка по спине. Дамиано ведёт себя как ребёнок и знает это, но ему честно кажется, что если Итан его сейчас отпустит и придётся снова сидеть на другом конце дивана, то это будет равносильно смерти.       Вик тяжело вздыхает и хочет сказать что-то ещё, когда дверь открывается и очередная ведущая заходит внутрь. Тишина в небольшой комнате повисает почти звенящая, пока все они, кроме Дамиано, всё ещё утыкающегося лицом Итану в волосы, смотрят друг на друга. У Итана лицо каменное, что он там думает никому не понятно, но держит он свою ношу всё так же крепко, у Вик на лице написано «пиздец», у Томаса — «полный», у ведущей глаза с небольшие блюдца. Только Дамиано, когда всё же поворачивает лицо к остальным в комнате, выглядит абсолютно невозмутимо. Он чуть возится на Итане, поворачиваясь к камерам, распрямляет спину, на шее Итана оставляет только одну руку и явно не собирается спускаться на диван. — Интервью-то брать будете? — как ни в чём не бывало спрашивает он, элегантно приподнимая бровь, когда тишина затягивается.       Ведущая отмирает, торопливо кивает и отводит взгляд в сторону, её команда приходит в движение, все в комнате наконец выдыхают. Вик смотрит на Дамиано взглядом одновременно восхищённым, удивлённым и возмущённым, но Давид только улыбается на краткий миг и дёргает плечом, мол «что такого?». Томас вообще на их непотребство не смотрит, закатывает глаза и отворачивается. А Итан… Итан давит явно счастливую улыбку, сильнее сжимая руки у Дамиано на талии и колене, не переставая большим пальцем наглаживать горячие круги, которые приятно горят на коже даже через одежду. И Дамиано улыбается в ответ, не скрываясь, глядя в камеру, зная, что у обоих сейчас то ли черти, то ли искры пляшут в глазах. Это интервью наверняка затмит все другие. Тем более фанаты давно просили его посидеть у Итана на коленях, вот и пусть порадуются.