Ловец снов

Тобио бережет утра. Они сотканы из шелкового света и сверкающего воздуха. Ласковые и осторожные, они греют тишину и рассыпаются от одного резкого движения. Утра долгие и полны шороха одеял, едва слышного дыхания и прикосновений гладкой кожи. Тобио любит утра и, просыпаясь, не хочет, чтобы они кончались. Когда тонкий нежный луч солнца щекочет прикрытые ресницы, он на секунду замирает в страхе и боится открывать глаза. Прислушивается и ловит чужое дыхание, ровное, мягкое. И вены наполняются сиянием, разливая тепло по телу. Тобио открывает глаза, и утренняя пыльца кружит в полоске света, игриво выглядывающей из-за края занавески. Тобио поворачивает голову и видит молочно-белую кожу, покрытую алыми отметинами, будто усыпанную лепестками маков, видит пряди иссиня черных волос, рассыпанных по подушке. Угловатое плечо поднимается и опускается в такт ровному дыханию. Кончики пальцев Тобио замирают в миллиметре над кожей, он ласкает воздух между ними, напитывая его любовью. Стараясь быть бесшумным, он путается в одеяле и садится на смятой простыни, двигается ближе. Трепетный вздох сам собой срывается с губ. Тобио мечтает, чтобы каждое утро было таким, чтобы каждые такие утра были бесконечными. Потому что, сколько бы он ни удлинял секунды, сколько бы ни затягивал хрупкие мгновения, время неумолимо всегда течет вперед. Обязательно наступит неизбежный горький момент, когда прозвенит будильник. И тонкая пелена волшебства и тихой нежности рассыплется, как рассыпается тонкая кромка льда на воде, если ударить по ней каблуком. Безжалостная жизнь ворвется в их уединенный мир и заставит разойтись. По утрам сон Куними в его постели особенно ценный. Вздохнув с тягучим сонливым стоном, он потягивается, не просыпаясь и переворачивается на живот. Тобио качается на сладких волнах, наклоняется ближе, вдыхает запах фантастических снов, долгой жадной любви в звездной ночи и остатков лунного света. И он целует острые лопатки, считает губами выступающие позвонки. Без страсти, позволенной лишь под покровом ночи. Утром существует только невесомая ласка. Акира, Акира, Акира, Акира… Беззвучно шепчет он, согревая дыханием кожу. Пальцами плетет кружево на спине. И путается вместе с солнечными лучами в волосах. Тобио так сильно любит утреннего Куними, когда он только открывает глаза, поворачивается, смотрит из-под ресниц, а на лице еще свеж след от складок подушки, в котором замирают миллиарды снов. Склонившись к нему, Тобио ловит густой глубокий взгляд, ныряет в него и тонет. Целует горячие мягкие губы, потрескавшиеся и сухие, Куними плавный и податливый, повторяет изгибы его тела, прижимаясь ближе, так, чтобы воздух между ними рассыпался, впечатался в кожу. — Как спалось? — спрашивает Тобио и его первые слова этим утром звучат уязвимо, срываясь на шепот, словно его горло заново учится воспроизводить звуки. — Лучше всех, — Тобио нравится знать, как звучит голос Куними первый раз за день. Когда он ни с кем еще до этого не говорил. Голос хриплый и глубокий, с легкими зазубринами на мягком бархатном полотне. — Спать с тобой всегда прекрасно. Веки Куними снова опускаются, а по губам растекается улыбка. Тобио щекочет прядями челки плавную линию скул и языком касается тонкой корочки запекшейся крови на губе. Будто кот зализывает чужую рану, а Куними смеется сладким горловым смехом и обнимает сонными руками за плечи. Расслабленные руки ложатся на спину и прижимают грудью к груди. — Акира… — шепчет Тобио, касаясь губами прекрасных черт лица. Его имя пахнет цветущей сакурой и на вкус, как море, ощущается на языке, как сахарная вата и Тобио плавится и тает, прикасаясь к нему. — Ммм… что… — отзывает Куними своим утренним голосом, подставляя под поцелуи прикрытые глаза, брови, лоб, скулы, подбородок. Тобио благословляет его своими губами и мягкими прикосновениями словно просит искупления за ночные страстные грехи. — Не хочу, чтобы это кончалось, — Тобио говорит это и ночью, вытягивая из него болезненное удовольствие, заполняя его изнутри и разбирая на части руками, зубами, языком. Ночью это звучит жадно и опасно, утром в едва слышном шепоте лишь трепет и робость. Будильник звенит в миг, когда его шепот смолкает. Куними отчаянно вплетается пальцами в волосы, Тобио зарывается лицом меж изящных ключиц. Они дышат, продлевая последнее мгновение, мешают тепло тел и расстаются медленно, нехотя. Расплетают ноги, ударяясь пятками, коленями. Напоследок ласкают кончиками пальцев шею, плечи. Не смотрят в глаза. Тобио знает — стоит лишь встретиться взглядом, и снова пропадет. Куними знает тоже. Из священного обряда утро превращается в будничный ритуал. Ловко обходя друг друга в узких коридорах, они лавируют по квартире в попытках приготовиться к наступающем дню. Куними выходит из ванной и оглядывается на часы, прячет цветущие плечи под мятой рубашкой. Есть особое изящество в его манере застегивать пуговицы и наносить кончиками пальцев гель для укладки волос. Без особой спешки Тобио варит утренний кофе и наблюдает за Акирой в прихожей. – Поспи ещё, – говорит Куними, вернувшись в кухню за часами, что бросил вчера на столе после ужина. – Зачем было так рано вставать? – Я выспался, – качает Тобио головой. Мне нигде не спится так хорошо, как рядом с тобой. Этого он не говорит. – Тогда до встречи, – превратившись из гибкого дикого кота, нежащегося в постели, в банковского работника, Куними не теряет своей привлекательности. Тобио принимает его короткий сухой поцелуй на прощание и ему мало, так мало его в буднях. Следы присутствия Куними призрачные, едва заметные. Он оставляет после себя запах парфюма в душной ванной, пару волос на подушке и следы пальцев на блестящей глади зеркала. На балконе с его давнего прихода лежит черная зажигалка и пара размоченных дождем сигарет, они остаются после одного долгого разговора, за которым последовали поцелуи. На губах ещё тлеет покалывающее тепло, Тобио возвращается на кухню. На столе две кружки кофе и сливки. Он выливает все в раковину и со вздохом садится за стол. В кофе есть смысл, когда он пьет его с Куними, встречаясь у кофейни как можно дальше от арены, где тренируется Тобио, и от банка, где работает Куними. В кофе есть смысл, когда после очередной бессонной ночи нужно заставить тело и голову функционировать. Сейчас в кофе нет никакого смысла. Спать и правда совсем не хочется. Сон с Куними всегда особенный. Тобио замечает это в редкие совместные ночи. Временами ему кажется, Куними опасается оказываться в его постели, а когда оказывается там, называет это высшим наслаждением. Любить Куними Акиру на своей широкой просторной кровати совсем не то же самое, что после засыпать с ним. Есть нечто особенное в том, чтобы впиваться пальцами в его бедра, но в том, как он, засыпая, едва слышно вздыхает, таится настоящее волшебство. Просыпаясь утром рядом с Куними и греясь в тепле его пальцев на боку и щеки, прижатой к груди, Тобио думает, в чем же загадка. Никогда и нигде ему не спится так же хорошо, как с Куними, хотя он видел много мест в огромном мире. И, засыпая в бразильском отеле, в римской квартире, в парижской гостинице или на диване в Варшаве, Тобио чувствует, как рядом не хватает размеренного дыхания и тонкого запаха загадочных снов. — Останься сегодня, — просит Тобио в один из вечеров на грани с наступающей ночью. Он садится на смятых простынях и сворачивает одеяло в ком, чтобы прижать к груди. Беззащитно и робко. Куними лениво бродит по комнате, подбирает с пола вещи. Накидывает на плечи рубашку, не застегивая ее. Вставляет ремень в шлевки брюк. Складывает в странном порядке предметы на столе и молчит. У Куними есть особенный дар к молчанию. Из тишины и шепота он может сотворить искусство. Для Кагеямы становится большим открытием, как красноречив может быть вздох, сорвавшийся с губ на грани слышимости. Столько чувств может таиться в беззвучном крике — он двигает бедрами, проникая глубже, и Куними запрокидывает голову, жадно хватая ртом воздух, безмолвно молясь несуществующим богам. И простое дыхание на ухо, ровное, будто на ритмичный счет, стирает мрак из его снов. — Зачем я тебе? — по голосу слышно, Куними усмехается. Он стоит спиной у большого окна, и сумеречный свет заката, тонкие лучи луны, неоновые огни играют на его бледной коже бликами. Тобио нечего ему ответить — он знает, что ему нужен Куними рядом, что с ним ночи становятся ласковыми и сны не уничтожают его до самого утра, что ему нравится просыпаться раньше и купать его, спящего, в молочном гладком утреннем воздухе. Вечер становится похож на сон. Тобио боится разрушить его неосторожным движением. В дымке сумеречного перламутрового света Куними не ощущается реальным. Будто образ, сотканный из света и плавных трепетных линий, он, слегка покачиваясь, стоит у окна. Весь, от линии роста волос на затылке до крепких ахилловых сухожилий на стопах, он вызывает внутри Тобио растет горячий щемящий шар нежности. А стоит Куними коротко выдохнуть, будто смеясь, шар взрывается, впиваясь в него изнутри шипами. В один миг Куними щелкает зажигалкой и смотрит на маленький огонек. Закатный луч резко рассекает воздух, встретившись с грязными клочьями тучи, и свет густеет. Куними пропадает в тени у окна и появляется рядом с Тобио. — Думаю, пора купить машину, — говорит он задумчиво. — Чтобы приезжать к тебе, когда захочу. — И уезжать среди ночи? — Тобио боится задавать такие вопросы. Чаще, чем хочется, он слышит в ответ на них “да”. Куними ничего не отвечает. Он еще успевает на поезд до дома, Кагеяма может вызвать ему такси, он сам может одеться и уйти, пообещав переночевать у друга. — У тебя есть друзья в Сибуе? — спрашивает Тобио в один из десятков их совместных вечеров. — Просто случайное знакомство, — пожимает плечами Куними, Тобио больше ощущает этот жест, чем видит. Расправив стрелки на брюках, Куними аккуратно кладет их на кресло, сбрасывает рубашку и забирается на кровать. — Если я просплю из-за тебя на работу, ты будешь возмещать мне все корпоративные штрафы, — говорит он, накрываясь одеялом почти с головой. Тобио захлебывается маленькой победой этого вечера, расслабленно опускаясь на подушки. — Я разбужу тебя ровно в семь, — обещает он тихо. И считает секунды, пока Куними засыпает, чтобы расплести его сонный кокон из одеяла и прокрасться в его объятия. Так же, как Куними однажды незаметно пробрался в его сны и украл из них весь холод и тьму. Засыпать рядом с Куними — ощущение, схожее со счастьем. Как взлетать над площадкой и на миг зависать в воздухе, преодолевая жестокую гравитацию. Как в детстве часами слушать тихий голос дедушки, греясь под боком у сестры. Он обнимает Акиру и подстраивается под его дыхание. Медленно, ровно, тепло. Сон — умение, подвластное не всем. Пока Тобио овладевает телесными навыками, учась скорости и ловкости, маневренности и силе, Акира покоряет неизведанные, тайные материи. Ему подвластны дыхание и мягкие бархатные звуки, дрожь ресниц и туманные образы сознания. В его руках Тобио забывает, что такое просыпаться среди ночи и сбрасывать с себя липкую пелену ужаса, и каково это — выныривать из темных глубин океана с пустыми легкими и пытаться вдохнуть скованной железом грудью. Под его веками оживают сны, светлые и полные цвета, в них есть чувства и голоса, они похожи на давние счастливые воспоминания и сверкающие мечты. Во снах рядом с Куними Тобио чувствует себя свободной птицей. В ночи, когда место на кровати рядом пустое, Тобио приходится напоминать себе, что так и должно быть, ведь они не вместе. Им обоим не нужны отношения, они два молодых парня, которые заняты карьерой и сами собой. Регулярный секс для них идеальный вариант. В такие ночи Тобио засыпает один и чувствует себя маленьким птенцом, выпавшим из гнезда. Он привыкает спать со светом и позволяет себе по-настоящему расслабиться только, когда Куними лежит рядом. Отчасти еще и потому, что в темноте он кажется по-особенному прекрасным, сотканным из лунного света дитем ночи. После полуночи — время, принадлежащее Куними. В одну из совместных ночей Тобио во сне тонет в липкой тьме, захлебывается ей, задыхается, хочет кричать, но у него нет голоса. И когда он открывает глаза, темнота все еще рядом. Он видит в ней призрак своего дома и замирает, боясь, что он может раствориться от любого движения. Тишина ночи наполняется звуками его дыхания, медленного и глубокого. Подушка рядом пахнет чужими снами и осенним ветром, запутавшимся в волосах. Снова научившись двигаться, Тобио проводит руками по простыни, разглаживая складки, стирая след присутствия Куними в его постели. Его половина кровати холодная и кто-то украл одеяло. — Почему ты ушел? — он находит Куними на балконе. Завернутый в краденное одеяло, он сидит на стуле с ногами. Он похож на птенца, забравшегося на маленькую веточку, — залети в окно чуть более сильный порыв ветра, и его сдует на пол. — Никуда я не ушел, — отвечает Куними, поднимая голову. Меж пальцев у него зажата сигарета, с губ стекает полупрозрачный сизый дым. Сквозь полумрак, освещаемый лишь огоньком сигареты и неоновым светом ночного города, Тобио видит вскрытую упаковку конфет на столе. Все вокруг усыпано бумажными фантиками, их раздувает ветер. Куними методично ест конфеты и запивает их остатками вина. — Я все еще здесь, — говорит он, положив еще одну в рот. — Ты почему не спишь? Тобио отводит взгляд, оглядываясь на темную спальню позади. Неприятно поворачиваться к ней спиной, когда в любой момент она снова может превратиться во врага. Он недовольно хмурится. — Кошмар приснился, — говорит он нехотя. — О. Ну, посиди со мной, если хочешь, — Куними пожимает плечами, будто ему все равно, в порядке ли Тобио, останется ли он с ним или вернется в комнату. Но второй стул он ставит ближе к себе, и, когда Тобио опускается рядом, накидывает на его плечи край одеяла. Под ним Кагеяму бросает в жар. С ним не будет, как с заботливой Мивой. Акира не приведет его за руку в постель, не уложит головой себе на колени, не поцелует в лоб. Он не будет шептать ему успокаивающие слова, перебирая волосы, пока Тобио снова не заснет. У него другие методы. Тобио нравится прижиматься плечом к его горячему плечу. Он вдыхает запах сигарет, дышит ночной свежестью. А потом, когда Куними вдруг шепчет ему на ухо: — Открой рот. Он послушно размыкает слипшиеся сухие губы и позволяет угостить себя кубиком соленой карамели. Конфета на вкус, как Куними. Сладкая, тягучая, тает во рту, и соленый привкус, тонкий, неожиданный, оседает на языке — так Куними внезапно становится отстраненным и ловко избегает прикосновений его рук. Тобио сцеловывает терпкую винную кислинку с его губ и покорно следует за ним в постель. Куними приносит в темноту мягкую ласку и сладкое тепло. А утром уносит кошмары с собой, чтобы стереть их с порошок и выбросить. Через несколько дней они снова найдут путь в дом Тобио, проберутся в оконные щели, осядут на длинных ресницах. Но пока голова Куними покоится на его груди, они не посмеют приблизиться. Куними знает, как поймать нужный сон. И как украсть чужой. Первый раз Куними крадет его кошмары в тренировочном лагере Китагавы. Тогда Ойкава по-капитански важничает, указывая пальцем и объявляя, кто где будет спать. Футон Куними оказывается рядом с футоном Тобио, и после тяжелого вздоха это место закрепляется за ним до самого конца средней школы. Той ночью Кагеяма впервые засыпает под ровное дыхание слева и открывает глаза не среди ночи от болезненного страха, а утром от командного голоса Иваизуми. На долгие три года Кагеяма привыкает просыпаться и видеть перед собой изящное лицо с печатью скуки. Куними — это всегда первое, что он видит, открывая глаза в тренировочном лагере среди других товарищей по команде. Он говорит ему просыпаться, ведь все уже встали, и слышит ворчливое “Отстань”. Тогда и самому не хочется выбираться из постели. Неведомым образом Куними ловит его кошмары и сажает их в клетку под замок. Что такого он говорит голодной тьме и ледяному одиночеству — никто никогда не узнает, но они боятся его. И после еще какое-то время, расставшись с Куними, поссорившись, разойдясь в разные школы, Тобио засыпает и видит обычные человеческие сны. Что же ты такое, Куними Акира? Тобио пытается изучить его. В свободное время перед сном сидит на футоне и вглядывается в плавный изгиб бровей, выгоревшие на кончиках ресницы и мягкую линию губ. И заливается жаром, когда кончик языка вдруг пробегает по этим губам, а потом распахиваются глаза и в самом начале их долгих сложных отношений Куними говорит: — Ты пялишься, — звучит раздраженно, Тобио тут же отводит взгляд и извиняется. Куними в ответ делает то, в чем уже в тринадцать лет был хорош, — он вздыхает и отворачивается. Удивительным образом через много лет Кагеяма так же лежит рядом с Куними в постели и изучает взглядом черты его лица. — Ты смотришь на меня, — Акира тянет это с улыбкой, не открывая глаз. — А что, нельзя? — спрашивает Тобио и на проверку протягивает руку, чтобы убрать его челку, упавшую на глаза. — Тебе все можно, — тихо и ласково отвечает Куними. Он умело балансирует между сном и бодрствованием. Тягучий глубокий голос звучит из глубины грез, но он здесь, рядом, может в любой миг открыть глаза и поволока сна спадет со взгляда. — Почему ты не спишь? — пальцы на ощупь гуляют по лицу Тобио, очерчивая веки, нос, скулы, спускаются к губам, и он ловит их языком, втягивает в рот, целует, кусает до ленивых стонов в подушку. — Я выспался, — отвечает Тобио, сплетая их пальцы, двигаясь ближе, пока кожа не уловит чужое тепло. — И что же, ни одного кошмара? — нежная усмешка скользит по губам Куними. — Ни одного. — И что бы ты без меня делал? — Ума не приложу… Я раньше думал, что сон не может быть талантом, но потом вдруг появился ты. Каково это, всегда спокойно спать? Куними только смеется. Резко, отрывисто. И глаза у него совсем не веселые. Тобио замирает и думает, что же сказал не так. Но и эти мысли рассеиваются, когда его утягивают в долгий ленивый утренний поцелуй. — Мне кажется, дело в твой кровати, — едва отдышавшись, говорит Куними и откидывается на подушки. Тобио еще собирает рваные вздохи в ровное дыхание. Странным воскресным утром, когда нет никаких тренировок, работы, нет распорядка дня и можно расслабиться, они теряют счет часам и создают свой мир в кровати. Плавно перетекают из сна в реальность, покрывают друг друга поцелуями и погружают в грезы. То сплетаются конечностями во сне, то заполняют друга друга, занимаясь любовью. — Что с моей кроватью? — спрашивает Тобио, мысли рассыпаются в голове, он хмурится, трет глаза и пытается их собрать. Сонливая нега в теле и лодыжка Куними на плече не очень этому способствуют. — Не знаю, — Куними пожимает плечами, потягивается и зарывается глубже в подушки. — Спать здесь высшее блаженство. Может быть, потому что ты отдал за нее кучу денег. Может быть, потому что в ней ты. Без тебя все же здесь как-то не так. Знаешь, приятно, но все равно не хватает твоих рук у меня на талии или твоих губ на шее. Одеяла пахнут тобой… Нет, одеяла пахнут тобой… Очень медленно поправляет его Тобио в мыслях. — …но этого мало, это не ты, — Куними поднимается и поворачивается в кровати ногами к изголовью, пинает подушки и прижимается губами к бедру Тобио, обнимая его. Ему хватает минуты, чтобы провалиться в сон. Легкое возбуждение скользит искрами по телу и качает на ласковых волнах в ритм дыхания, щекочущего кожу. Тобио тянется, зарывается пальцами в волосы Куними и следует за ним в мир грез, будто по протоптанной сказочной тропинке. Если бы дело было в кровати, он бы отдал любые деньги за спокойный сон. Иногда Куними пропадает так надолго, что кошмары находят способ вернуться. Случаются недели или месяцы, когда между ними работа, тяжелые будни, океан или просто… тишина. Глупость находит на них, и они позволяют ей развести их в стороны, часами изучая их прошлые диалоги в сети и не начиная новых. В такие дни для Тобио ничего в целом не меняется. Домашние дела переходят в тренировки, тренировки в матчи и встречи с друзьями. Он привычно удлиняет дни, чтобы вечером засыпать без мыслей. Усталость побеждает кошмары. Он ныряет в темноту, едва коснувшись головой подушки. И кошмары щадят его. Незримое присутствие Куними отпугивает их. Тобио притворяется им, расчесывает волосы на ровный пробор, по выходным спит до полудня и пьет кофе без сахара. Обман удается первое время. А потом вдруг ночью, коварно дождавшись, что Тобио потеряет бдительность, жуткие сны атакуют его. Он распахивает глаза в теплом свете ночника из дальнего угла. Тяжелый колючий кошмар сковывает тело, не давая пошевелиться. Боясь надолго закрывать глаза, Тобио часто моргает и сбрасывает сон с ресниц, пока под веками снова не начали рождаться мрачные образы. В этом сне он падал. Бесконечно долго летел в голодную густую тьму, будто в самую преисподнюю. Было холодно и казалось, что сама кровь внутри замерзла, превратилась в ледяные иголки и прокалывала его изнутри. Звучит как бред, такого не бывает, думает он, пока в затылке все еще обжигает сгусток страха. Медленно приходя в себя, Тобио обретает способность двигаться и шарит рукой по кровати в поисках телефона. Тело еще хочет отдыхать, тянет его в сон, но он сопротивляется. Он открывает приложение полистать ленту и видит рядом с фотографией Куними значок, что он в сети. “Почему ты не спишь?” — он набирает сообщение и медлит. Обновляет страницу, но зеленая точка возле фото никуда не пропадает. И он отправляет. Отчасти потому что ему на самом деле любопытно, отчасти потому, что разговоры с Куними всегда помогают ему успокоиться. “Да так… Не спится” — Куними отвечает почти сразу. “Что-то случилось?” “Нет, просто так бывает…” Тобио начинает набирать ”Хочешь…” и быстро стирает, закрывая диалог, словно чего-то вдруг пугается. Думает, что Куними посмеется. В воображении четко представляется, как Куними усмехается, качает головой и находит для него сотню причин остаться дома, не тратить на него свое время. И не переступать негласные границы между ними. Тобио уже и не помнит, кто первый выстроил эти стены. Странные отношения между ними длятся уже не один год. Так ли теперь нужны границы? “А ты почему не спишь?” — приходит от Куними, пока он держит пальцы над экраном. “Кошмар приснился” — отвечает Тобио чуть более смело, чем признавался в этом впервые. “Хочешь я приеду?” — Куними оказывается намного решительнее. “Давай лучше я?” — он стискивает зубы, когда отправляет, и замечает это только когда челюсть начинает ныть от напряжения. Ответа от Куними нет минуту, две, пять, десять. Тобио начинает думать, что он все же уснул и сам откладывает телефон на край кровати, осторожно ложась на подушки. Словно если он закроет глаза, тьма снова обнажит клыки. А потом телефон издает короткий звук, оповещая о новом сообщении. Куними присылает только адрес. Тобио приезжает прямо в домашней одежде. Куними открывает дверь и мнется, загораживая проход. Он словно и не ожидал, что Тобио тут же приедет к нему среди ночи. В его миниатюрной студии слишком мало места для двух взрослых высоких мужчин. Тобио дает ему время, стоя за порогом на расстоянии меньшем, чем то, что разделяет игроков у сетки. Куними кусает губы и выглядит болезненно-усталым. Узкое пространство между их телами наэлектризовано. Их сближение всегда похоже на короткое замыкание. Они могли бы поцеловаться сейчас — Куними словно чувствует это и убегает, отступает в сторону и позволяет Тобио войти. — Ты как будто несколько дней не спал, — осторожно говорит он, проходя в единственную комнату. На столе стоят банки из-под пива и газировки, пачка сигарет. Кучей лежат журналы, книги, рекламные листовки. Дом Куними похож на причудливый хаос, как если бы в беспорядке могла бы присутствовать логика. — Три дня, если быть точным, — кисло усмехается Куними, и Тобио понимает, что он, наверное, пьян. Не так, как когда они вместе выпивают, сидя на просторной кровати, и у Куними начинают притягательно блестеть глаза, пока у Тобио слегка кружится голова и немеют кончики пальцев. А пьян, как одинокий банковский работник, который вечером решает посмотреть бейсбольный матч с кружкой пива и обнаруживает себя за просмотром смешных видео в час ночи. Иногда Тобио совершенно его не понимает. Они садятся на разобранный диван. На нем точно не хватит места двум парням, чей рост почти сто девяносто сантиметров и чьи плечи такие сильные и широкие — Куними все еще немногим выше, но уже заметно проигрывает в мышечной массе. Тобио думает, что они могли бы обняться, переплести руки и ноги так, чтобы дышать друг другом. Но Куними садится на расстоянии от него и держит дистанцию. Не на вытянутой руке, однако все равно будет выглядеть глупо, если Тобио вдруг захочет коснуться его плеча или колена своей уверенной ладонью. Куними впускает его в свой мир с напускным безразличием и прячет уязвимость за отстраненным равнодушием. В беглом взгляде и рваном приглашающем взмахе руки Тобио читает извинения за то, что он такой обычный. Кто убедил его в этом? Думает Тобио, недвольно хмурясь. Кто заставил его съедать себя тоскливыми мыслями, лишаясь сна? В существование Куними Акиры невозможно верить. Он сон. Несбыточная мечта. Прекрасная греза. Тобио хочет сказать ему миллионы прекрасных слов, которых он не знает, просто не выучил. — Когда ты ночуешь у меня, — шепотом говорит Тобио, — то всегда спишь хорошо. Он обрывает мысль на середине и ждет реакции. — У тебя удобная кровать… — пожимает плечами Куними. Он доводит этот жест до совершенства. В нем легкое безразличие и горечь слов, что ничего не значат. — Когда ты со мной, — Тобио тянется, глупо, нелепо, но все равно касается Куними. Берет его за руку и притягивает ближе. Он двигается словно бы на миллиметр, но теперь их колени соприкасаются. И в этой маленькой точке касания зажигается искра. — Когда ты со мной, мне не снятся кошмары. — О. За тенью напускного равнодушия и фальшивого удивления, маячит смущенная неловкостью Куними собирает пальцами потертую ткань домашних штанов и поднимает плечи. Повисает пауза. Ты же мастер молчания и жестов, Куними. Пойми без слов. Тобио дышит глубоко. В квартире Куними пахнет его парфюмом, подгоревшим ужином, сигаретами. Неряшливо и одиноко. Он редко видит Куними таким. Перед Тобио он старается быть плавным, с легким блеском разврата на теле, открытым и светлым. Дома он серый с синим отливом. Повседневный Куними состоит из острых углов и мешков под глазами. Вздохов и усмешек. Он привычный, но в то же время уязвимый, будто впервые по-настоящему обнажен перед Тобио. У Куними, которого знает Кагеяма, несколько сторон. Множество граней и оттенков. Тобио чувствует себя ученым. Он открывает Куними для себя больше, пока тот позволяет ему подойти ближе, изучает его. И влюбляется. Он произносит это слово в мыслях осторожно, деля его на отдельные звуки. Как будто еще не знает, позволено ли ему так думать о Куними Акире. Глядя на точку соприкосновения их колен, на руку в своих руках, Тобио тянет его на себя и укладывает рядом на диван. Голова на его плече ощущается до боли в груди правильно. Не имеет значение, где и когда их тела нежно сталкиваются, смыкаются и не разъединяются как можно дольше. Есть нечто особенное в Куними, который постепенно расслабляется, сглаживая резкие углы и податливо подстраивается изгибами под тело Тобио. Или это тело Тобио подстраивается под его? Коленом между бедер, руками между лопаток, головой на плечо — они находят идеальное положение, где острые костные выступы врезаются до боли, а потом заглаживают теплым прикосновением. — Если бы мы чаще спали вместе, было бы лучше — говорит Тобио через какое-то время, когда дыхание Куними выравнивается и становится глубже. Проходит жесткая скованность в мышцах, и внутри что-то покалывает, искрится, поднимаясь из груди к горлу. Рука на его боку вздрагивает и пальцы, на миг сильнее сжав его, сжимаются в кулак. Кажется, он почти спал. Все их отношения такие — самые трепетные разговоры случаются на грани между грезами и жизнью. — Думаешь? — Тобио вслушивается в глухие нотки его голоса. Так звучат случайные слова, сорвавшиеся с губ вместе со вздохом перед тем, как окончательно он провалится в сон. Куними поднимает голову и смотрит на него серьезно ясными глазами. В местах, где контакт между их телами разрывается, кожу обдает холодом и покалывает в жадной просьбе вернуть приятное тепло и давление. — Да, — Тобио ловит его взгляд и не отводит глаз. Куними кусает губу, вздыхает. Сомнения, почти видимые глазом, засыпают его с головой. С задумчивым видом он изучает лицо Тобио, словно ища подвох и не находя его. В молчании он хорош — он не произносит ни слова, и с каждой секундой тишины тонкий ниточки надежды внутри Тобио обрываются. Ругая себя за молчание, он открывает рот, чтобы сказать что-то еще, попытаться убедить Куними, объяснить, что конкретно он имел в виду. Тонкий палец мягко ложится на его губы. — Хорошо, — говорит Куними. Так звучат последние его слова перед сном. И он снова аккуратно ложится головой ему на плечо. Тобио глубоко вздыхает, прижимаясь носом к растрепанной макушке, и думает, что будет беречь и ночи. Есть особое волшебство в том, чтобы просыпаться рядом с Куними, засыпать рядом с Куними. Быть с ним — лучший сон. Вещий сон. Воплотившийся в реальность.