— Ну, в чем дело? Это же простое движение, ты сможешь, — негромко Евгений произносит, вновь улыбкой своей обворожительной улыбаясь и прекращая ритм ногой отбивать. Несмотря на то, что телефон у него был с собой и он мог в любой момент включить музыку для нашего танца, он предпочитал, хах, либо напевать ее с улыбкой, либо же отбивать ногой, помогая мне сосредоточиться на ритме.
Жаль только, что проблема заключалась вовсе не в сложности движения или же в своеобразном воспроизведении нашей конкурсной музыки: четкие удары ногой или хлопки не сбивали меня, а движение было довольно-таки лёгким. Нет, дело было в том, что я не хотел делать этого с Евгением. Просто не хватало смелости выполнить трюк, нежный прыжок, и броситься в чужие объятия, глаза прикрыв осторожно, словно птичкой невинной являюсь. Я же не девушка. Не девица какая-то, чтобы вот так вот кидаться. Я такой же мужчина, как и он, а значит имею право на такую же власть!..
... Какой он к себе меня приковал и не отпускает.
— Ильдар, все хорошо? — уже более настороженно спрашивает он, делая несколько уверенных шагов навстречу. Да уж, я до ужаса благодарен, что сейчас мы были здесь одни, без Аллы Михайловны, и могли работать в свободном режиме, не напрягая друг друга, и... Обсуждать любые затруднения на своем пути. Ибо, да, я желал сказать ему, что именно меня не устраивает.
— Ты не обратил внимания, что ты очень многое берешь на себя? — вопросил я явно непонятным образом, отчего и покраснел невольно. Даже не знаю, была ли это обида на его сильную роль в танце, была ли эта легкая злость на самого себя или же... Стыд за то, что мы вообще танцевали вдвоём? Да, я уже делал это, танцевал в паре с мужчинами, но... С Евгением было труднее. Я просто смотрел на него, руки на груди сложив и голову склонив в любопытстве.
— Разве многое? — пожал он плечами, вновь улыбаясь и шею потирая в недоумении. — Не забывай, я тень, а значит в какой-то мере должен быть сильнее, чем ты. Это своеобразная магия и философия нашей общей идеи, и...
— Да, я все это прекрасно знаю, но разве... Мы не должны быть наравне? Мы оба властны в этом мире: ты, будучи тенью, властен надо мной, но и я, будучи твоим хозяином, властен над тобой. Разве мы не должны показать именно эту идею в своем танце? — и я чувствую, что на последних словах мой голос приобретает уверенность — я знаю, чего хочу, и желаю этого добиться, но... Совсем не знаю, как отреагирует на эту задумку мой партнёр.
— Хм, — на его лице читается глубокая задумчивость, и я губу кусаю, волнуясь, что то, что я сказал, совсем не устроит его. Впрочем, разве мои слова не имеют смысла? Я сказал то, что думаю и что считаю правильным в нашем танце, так почему же я не могу претендовать на такой мотив нашего выступления? — Что ж... Да, задумка довольно-таки интересная, Ильдар, и, мне кажется, я даже не могу противостоять ей. ... Да, думаю, что нам нужно хотя бы попробовать. Мы будем бороться вместе, ибо это уже будет не только моя борьба, но и твоя. Боже, даже звучит красиво, — и он, с некоторым восторгом кивнув головой, возвращается на свое место.
Я со спокойствием выдыхаю, как только слышу эти замечательные слова, и едва головой киваю, вновь улавливая его улыбку и улыбаясь в ответ. Уж лучше пусть будет так, а не иначе, да и очень даже хорошо, что он даёт возможность и мне показать свою силу через танец. Мы же должны бороться! Мы словно чёрное и белое, словно тьма и свет, словно... Инь и Ян. Мы абсолютно разные, противоречие нас разделяет, но оно же и объединяет!
— Так, мы начинаем с того момента, как закончили. Так... Я становлюсь здесь, — Евгений и правда становится в позицию, готовясь меня ловить, а я, обдумывая свои будущие движения, делаю несколько шагов назад. — Ага... Ильдар, сейчас пробуем импровизировать, но уже с нашей борьбой, хорошо? Это должно быть что-то схожее на то, что мы у друг друга забираем, пытаемся заменить друг друга и при этом становимся одним целым.
И я бы с радостью поверил, что это просто рассуждения вслух и ничего серьезного в этом нет, да только в его глазах такие искры сверкали при этих словах, что... Нельзя было точно сказать, что это "несерьёзно". Ему нравилась эта идея, он уже был ею поглощён, оставалось лишь включить музыку и станцевать так, словно между нами и правда борьба. Да уж, борьба... Только как ему сказать, что я уже не хочу борьбы, а желаю забрать эту власть полностью? Как ему передать, что я не желаю быть в его плену, в плену его сияющих глаз, его мягких волос и улыбки? ... Как ему сказать, что я хочу этим обладать?
Музыка сбивает меня с мысли, я делаю глубокий вдох, морально готовлюсь и наблюдаю за его лёгкими движениями, за эстетикой тела, что... Совсем не являлась враждебной или требующей. Это были самые обыкновенные, простые движения, что обретали своеобразную магию, стоило этим движениям явиться в исполнении Евгения. Он чувствовал музыку не слухом, нет, ни своими ушами, ни головой, а телом, кожей, руками, ногами... Всем, что у него было, но не ушами. Любая дрожь была намеренной, глаза специально прятались за веками, буду что-то скрывая в себе, и я, заслышав мотивы своей части, резво разбежался, почувствовал, как мое сердце пропустило удар, и бросился к чужим рукам.
К теплым, чутким, нежным рукам, что коснулись моих плеч, оттолкнули в борьбе, но после заново притянули, тем самым желая доказать, что я ненавистен ему, но также необходим. Мы должны быть целым, ибо как может существовать тень без человека, а человек без тени? Я отстраняю его руки от себя, обхожу со злостью непонимания, вслушиваясь в музыку, улавливая новый ритм, новый темп, и вновь изворачиваюсь в своеобразных мучениях, ибо сам не понимаю, чего хочу добиться. Да, я желаю бороться, беру его за руку, притягиваю к себе, подхватываю, но Женя, словно птица, пытается выбраться на волю из моих объятий, делает шпагат в воздухе, будучи все ещё в моих руках, и всё-таки освобождается из мертвой хватки. Борьба приобретает новые оттенки, я чувствую его нежелание сражаться со мной, но он продолжает танцевать рваными движениями, теряя всю плавность и вкладывая в каждое движение что-то схожее с болью. Глаза вновь закрыты, я не могу и мысли прочитать, потому желаю вновь броситься вперёд, вновь попытаться обнять его, но он, словно почувствовав мой напор, падает назад и отползает в попытках спастись. Я останавливаюсь, делаю пару быстрых пируэтов, ибо музыка все ещё звучала, но, обратив внимание на Евгения, прекращаю движения.
— Жень, ты чего? — спрашиваю я наконец, когда замираю на месте. Евгений больше не танцевал, не пытался подняться с места, хотя музыка все ещё играла, и мы могли продолжить свою странную импровизацию, честно, от которой у меня мурашки по телу бежали! — Жень?..
— Это... — звучит негромко, с одышкой, но он пытается продолжить, — что это было, Ильдар?
Честно, такого вопроса я явно не ожидал со стороны танцора, который прекрасно знал, что мы танцевали. Или... Что он имел в виду, когда спрашивал об этом? Что именно ему было не понять? Я улавливаю на себе его взгляд, но также вижу, что по его щеке течет слеза. Да, это явно слеза, ибо стоило мне только узреть ее, как Евгений поспешил избавиться от нее ладонью.
— Я про то, что... Ты победил в борьбе, — будто услышав мой немой вопрос, отвечает парень, все ещё не поднимаясь с пола. — Я проиграл, ибо не смог противостоять твоей силе. Несмотря на то, что ты мы попытались быть наравне, попытались быть одним, мы не смогли этого, Ильдар. Ты — сильнее.
— Глупости! — перебиваю его внезапно. — Мы смогли, все смогли, просто я... Я немного перестарался с энергией. Нужно немного сбавить темп, и все обязательно получится, Женя, нужно просто ещё раз...
— Нет, Ильдар, ты не понимаешь, — он всё-таки поднимается с пола, пальцами в своих же волосах путаясь и закидывая их назад. — Ты... Ты сильнее по энергии, как человек, и по итогу должен выиграть ты. Сначала я думал, что по сюжету выиграет тень, словно заменит собой живое существо, но после ты предложил свою вариацию, где мы будем наравне... И только сейчас я и правда понял, что человек должен быть сильнее, он должен победить свою тень, чтобы вернуть себе жизнь, настоящую жизнь. Ну, теперь-то понимаешь? Лишь ты властелин над тенью, лишь ты можешь быть ее хозяином, — Евгений заканчивает свой монолог с улыбкой, пока глаза его сияют ярко, а лоб блестит от пота. Да, я слушал внимательно, даже понял то, о чем мне говорили, но вот... Последнее никак не могло оставить в покое. Я словно завис, прокручивая эту фразу у себя в голове.
— Прямо-таки хозяином? Я... Я могу сделать с тенью все, что только захочу? — вопрошаю я и тут же читаю недоумение в чужих глазах.
— Ну... Да, разве нет? В нашем танце тень — это твой враг, а значит тебе нужно сразить ее, показать, кто главный... И вновь вернуться к той жизни, что тень у те... — но я не даю закончить очередной заумный монолог, ибо делаю короткий шаг вперёд и тут же касаюсь его говорящих губ. Да, возможно, я неправильно уловил смысл того, что он сказал, но само понятие о том, что тень-Евгений мне принадлежит, и я его хозяин, соблазняла. Он буквально позволил мне сделать то, о чем я мечтал; просто развязал мне руки и позволил, хотя я даже и намека не подавал на это! ... Только правильно ли это было? Правильно ли я поступил прямо сейчас?
— Ильдар, ты чего? — спрашивает он в некотором испуге, непонимании, когда сам отпихивает меня несильно, и глядит взглядом, словно я уничтожил его. — Зачем ты это сейчас сделал? — даже едва губ пальцами касается, пока в глазах наконец не читается осознание. — Боже, Ильдар, я же... Я же просто так сказал, чтобы ты осознал весь смысл нашего танца, а не... — и головой качает, отчего мне ещё более стыдно становится.
— Извини, я неправильно тебя понял, — негромко отвечаю в тишину, ибо музыка уже успела окончиться. — Давай... Завтра продолжим? — и я, получив его неуверенный кивок, медленно направляюсь к выходу. Не знаю, хорошо ли то, что мы этого не обсудили, или плохо, но... Знаю одно — уснуть сегодня явно не получится.
***
Как я и ожидал, на следующий день соперники и вовсе не пришли на репетицию, решив устроить себе выходной, а я, пребывая в ужасном настроении, пришел раньше, чтобы порепетировать в одиночестве и в очередной раз понять, в чем же всё-таки заключается загвоздка. Евгений явно раньше не придет после того, что произошло вчера, но я хотя бы немного обдумаю наш возможный диалог и продумаю танец, дабы не переборщить с властью и быть наравне с Женей. Да, будет сложно, и чувствую это, но всё-таки... Лучше уж так, чем выделяться и закрывать своей властью тень.
Я едва разминаю плечи, ноги, руки, делаю пару легких упражнений, глядя на себя в зеркало, а после... Едва замираю, внезапно вспоминая вчерашний день, наш общий танец-импровизацию. В груди все сжимается, кажется я чувствую эту тяжесть своими лёгкими и диафрагмой, и всё-таки продолжаю видеть перед глазами ту борьбу, что произошла между нами вчера. Да, это оставило довольно-таки глубокий след в моем сердце, и теперь мне точно не смириться, не найти покоя. Евгений... Он же словно парил, когда танцевал. Он... Словно и не существовал, а призраком метался по залу, пытаясь обрести свободу! Да только я не позволял этого сделать! Я, будучи его хозяином, не желал отпускать, не позволял уйти, как и сейчас...
... Не желаю, чтобы он покинул меня, когда я только-только его нашел.
И с мыслями о том, что с ним я себя чувствую чудесно, что именно с ним я могу изобразить в танце то, что возжелал бы изобразить, я достаю с кармана сумки телефон и включаю ту самую мелодию, под которую мы должны танцевать. Делаю пару шагов назад, чтобы почувствовать зал, почувствовать его огромную площадь и свободу, и принимаюсь двигаться. Ритм поглощает меня, поглощает каждую мышцу, каждую клеточку, и я принимаюсь репетировать движения, не совершая ошибок, прокручивая в голове порядок и также опираясь на память своего тела. Взмах рукой, взмах второй, и я подбегаю к тому месту, где должен стоять партнёр, обнимая воздух и приподнимая его... И да, пусть я выгляжу глупо, я не обращаю на то совершенно никакого внимания, ибо отдаюсь музыке полностью, как и тому, что именно хочу передать.
Тяжесть в груди все больше, я чувствую! Ещё немного, и начну задыхаться, хотя репетиция только-только началась, и я все ещё полон сил! И конечно, это все не сложности движений, нет, совсем нет, и я это прекрасно знаю! Дело в моих эмоциях, в моих чувствах к тому, с кем я сейчас танцевал, но кого здесь, к сожалению, не было! Очень хотелось бы вновь ощутить лёгкость его тела, поднять в своих руках, выдержать сопротивление, и отпустить, чтобы после вновь подбежать и притянуть к себе! Коснуться рук, отпустить, совершить несколько пируэтов, прежде чем пасть на земь, не в силах подняться и вновь стать человеком! На некоторое время заменить собою тень и лишь с пола наблюдать за тем, как тень пляшет с улыбкой и блистает у всех на виду, вызывая восхищение! Но я поднимаюсь, я точно поднимаюсь, веря, что ещё не всё потеряно и что я все ещё могу вернуть себе свое место в этом мире! Я притягиваю к себе воздух, что явно все ещё танцевал... И притянув особенно сильно к себе лёгкое, аккуратное тело, что было не в силах сопротивляться, я... Я мягко целую его губы, ибо хочу так, ибо не могу жить без своей тени, как без самого себя.
Из-за блаженства даже не замечаю, как медленно открываю глаза и всматриваюсь на себя в зеркало... Без внимания, без возможности сосредоточиться на том, куда я смотрю, и уже после замечаю на фоне пораженного Евгения, что стоял на месте у самого входа и просто смотрел на меня. В глазах его читалось восхищение, но в то же время печаль, будто бы я расстроил его чем-то, будто бы обидел.
— Жень? — наконец срывается с моих губ, когда я оборачиваюсь к реальному Евгению, а не его отражению.
— Я... Я просто решил прийти раньше, чтобы порепетировать, но... Ты уже пришел, а я и не захотел уходить, — он неуверенно пожал плечами, наконец улыбаясь мне, но грустной и всё-таки глуповатой улыбкой. Да, наконец-то я могу наблюдать что-то похожее на улыбку, а не шок или же непонимание. — Извини, что прервал, это... Это было так же прекрасно, как вчера, Ильдар, просто я... — голову опускает неосторожно, отчего волосы падают и закрывают лицо, и он всеми силами пытается заправить локоны за уши, но не получается, и они вновь закрывают его невинное, но приятное, аккуратное лицо. — Вчера все вышло так странно и... Спонтанно, что я не смог совладать со своим страхом и ответить тебе тем, чем я хотел бы ответить.
Я продолжаю молчать, смотря на него внимательным, почти прожигающим взглядом (о, я знаю свойства своего взгляда) и ожидая возможное продолжение монолога, что, честно, начал меня интриговать. Наконец прикрываю глаза и поворачиваю голову в его сторону, пребывая в надежде, что не услышу обвинений или каких-либо упрёков в том, что не должен был так поступать, тем более с ним и без объяснений. Но нет, в ответ лишь тишина... Тяжёлая и явно не предвещающая ничего хорошего тишина, что принимается давить на нервы. На некоторое мгновение меня даже охватывает паника, и я не знаю, чего мне ожидать, но после... Слышу сквозь свои мысли аккуратные, приближающиеся шаги и вскоре чувствую на своих губах приятное лёгкое прикосновение чужих. Да, тех самых, что я осмелился вчера коснуться и что мне всё-таки удалось попробовать.
Евгений целует мягко, но будто бы с какой-то тайной, касается так же легко, как и танцует. Честно, не думал, что умение танцевать телом передается и на отдельные его части... Но кажется сейчас я ощутил воздушный, невесомый танец на своих губах! С аккуратностью, будто боясь спугнуть, я приобнимаю его за крепкую талию, желаю притянуть к себе и, на удивление, не чувствую сопротивления... Мне нравится его целовать, нравится чувствовать этот трепет, нежность и осторожность, а ещё чувствовать его пальцы на своих плечах! Это словно сказка, словно самый прекрасный сон, словно... Магия воссоединения и перемирия!
— Я просто... Был взволнован, и не знал, как тебе ответить, чтобы вдруг не оказаться, хах, глупым в твоих глазах, — вновь принимается объясняться он, едва пальцами поглаживая мои плечи и смотря точно в глаза, не отрываясь. — А... Оказывается, нужно было просто обо всем сказать сразу и сделать так ещё раз, — и улыбается, вновь голову склоняя и позволяя темным волосам закрыть лицо.
— А я уж подумал, что обидел тебя чем-то. Это был и правда необдуманный шаг, но я хотел этого, — говорю негромко в ответ, тоже едва улыбаясь, даже глуповато. — Но я рад, что всё-таки не обидел и... Так сказать, помог нам разобраться в наших чувствах. Мы же теперь..?
— Да, — отвечает он, не дожидаясь, когда я завершу вопрос. На наших лицах вновь сияют улыбки, и я, не удерживаясь, снова целую его нежные губы.
***
— Не хочешь отметить наш успех? — предлагает Евгений после того, как наше выступление кончается и мы направляемся в гримёрку. — Всё-таки... Мы создали что-то большее, чем танец, взаимодействие или борьбу! Мы создали что-то больше, чем все это, и я необычайно горжусь нами!
— Ну, не знаю, — качаю головой, хотя всё-таки подхожу к нему и, взяв за аккуратную руку, к себе притягиваю, чтобы едва приобнять. — Впрочем, может, и не откажусь: мы и правда постарались, открылись зрителям, жюри... Открылись друг другу и, так сказать, довольно-таки много открыли для самих себя. Мы превратили нашу борьбу, наши споры за власть... В борьбу за любовь, не думаешь?
— Борьба за любовь, — повторяет он за мной, будто бы пробуя фразу на вкус, и улыбается. — Да, мы боролись за любовь, но в нашей борьбе нет ни победителей, ни проигравших. Мы оба обрели то, что хотели обрести. И я очень этому рад, Ильдар...
