[ по злобным екаям не роняют слез, но они так душили, так мучили, что приходилось щуриться до влажных дорожек у скул. ]
нагакура — мечник и видит в хиджикате мечника. не уважаемого господина и друга кондо, не собутыльника в киотских питейных, не противника в пьяном удушье и крепкости кулаков. только мечника.[ тошидзо выходит вперед, хватает себя за края кимоно и резво скидывает с белых плеч одеяние. он непримирим и спокоен. шинпачи, сумасшедшая его голова, рвет одежду и не считается с затратами. в его глазах стоит ненависть бешеного — удавить мерзавца, самовлюбленного, невозможного, к р а с и в о г о. ]
— любуешься катаной как молодой женой, — между прочим выдает нагакура, подтягивая ноги. хиджиката повернут к свету — узкое лицо насыщается желтыми цветами. он весь в воспоминаниях, но не ради жалости и тоски — ради будущего. он собирает все свое мастерство, наряжается в военный опыт и мыслит. много. глобально. политически. совершенно новый образ, который он вывел в застенках. с этой стороной старого товарища придется познакомиться. — что, ревнуешь, гамушин? это не передать словами. нет ни одного кандзи, которое смогло бы изобразить выражение лица нагакуры. он скрыл свое недоумение в бороде. хиджиката знал и знает, какое сильное впечатление он производит на людей. производил на самого шинпачи много-много лет назад. — я уже не тот безголовый мальчишка, который оттаскивал от тебя девушек. только потому что и ему хотелось их мимолетного внимания — так себя оправдывал нагакура. — конечно нет. катана находит покой в ножнах. нагакура до сих пор помнит их красоту и узор. вольные птицы расправляют свои крылья и даруют свободу смотрящему. тошидзо становится слишком близким. но ничто не сравнится с их душевной теснотой во время встречи в абашири. пускай между ними и была ветхая дверь, ее наличие не значило для них ровным счетом ничего. они видели друг друга отчетливо, знали, кто дышит чуть тяжелее, а кто задыхается от невыраженного. но как только хиджиката вышел (сбежал) из тюрьмы, они предпочли сделать вид, словно этого разговора не было. — конечно нет, -- повторяет хиджиката. — полысел изрядно, постарел… да и девушек никаких рядом нет. только ты и остался. елейно, скользко, словно мякоть моллюска на пальцах. от хиджикаты исходит насмешка, но не намеренная, а вышедшая точно из его характера. он говорит так постоянно. ему не приходится играть или выдумывать. ему н р а в и т с я издеваться и смотреть. искоса, так, чтобы жертва не поймала на себе миндальный взгляд. нагакура давится чаем, словно это отрава и яд, последний глоток и неизбежная погибель. с юности он, злясь, сжимал тяжелые ладони. крупные и большие, напоминающие лапы, они стискивают чарку. вины на ней нет, но страдает отчего-то она. хиджиката ее должник. — невыносимый![ подобно молодому сумоисту, нагакура дрался с хиджикатой. хватал за худые бока, напрягал ноги и краснел. но повалить его не получалось. он хотя и пил, не лишался твердости стоп. те врастали в землю. лишь раз они упали друг на друга в порыве задушить. выбить спесь и злобу. добиться честности перед друг другом. ]
пиала со стуком опускается на столик. их тонкое дружелюбие напряглось, вспомнило молодые года. тошидзо смешит и громкий стук, и хмурость товарища. изуминоками канесада откладывается им. будто мальчишка наигрался в войну и нашел забаву лучше, живее, безобиднее, роднее. — невыносимый хиджиката, — руки по брюкам, он садится за стол в сейдза. — мне нравится. гляди и прославлюсь так. — не поздно ли славиться? — что ты, я только начинаю жить. ведь эти годы в тюрьме — пытка, а не жизнь. нагакура понял это, обретая скорбный вид. тошидзо этого не любил. — помнишь как я тебя встретил, гамушин? улыбка тронула губы. — конечно. ты чуть ли не упал в обморок, когда узнал, что мне всего восемнадцать. — кондо вовсе поперхнулся рисом. я думал, что он помрет. смотрел думал: ну вот, нашего лидера сгубил какой-то коренастый подросток, которому дашь все тридцать лет. среди отряда шинпачи был одним из самых юных. но это не бросалось в глаза. по сравнению с хиджикатой, похожего на актера, нагакура имел грубый вид зрелого мужа. и борода росла у него уже как год, и сила рук превышала многих. он казался чертовски взрослым и опасным. только хиджиката все равно злил его. специально ли, по своему ли устройству, но скинутые с плеч одежды – обычное для них дело тогда. потом… потом они научились пить и гулять как близкие друзья.[ — подожди-подожди, — на выдохе, сбивчивое, с упором на более тонкое плечо. — нагакура… — хи-джи-ката… я убью тебя… — ты еле держишься, следи за языком. — заткнись, ради всех ками… слой за слоем, пальцы к пальцам. торжество беспорядка, жар молодых тел. они требуют ласок, но получают мужскую грубость. тошидзо справляется ловче: руки принимают горячее, зная, как вести себя с ним. они даже не смотрят друг другу в глаза. нагакура упирается взглядом в ключицы. те ровно перед ним – видно вздымающуюся гладкую грудь. странное помутнение призывает нагакуру прикоснуться к ней влажными от сакэ губами. заигрывающе, не без неловкости, с намерением оставить хрупкость влюбленных поцелуев. жесткость бородки проходится от ребер до выступающей ложбинки между. – поцелуй меня еще, я же тебе питейная гейша! – злится хиджиката. он привык к мягкости женщин, и обращение гамушина для него запретно. он упрямится и наступает в отместку, отстаивает мужское, воинственное, самурайское. застает врасплох. спускает чужие хакамы, умело врывается в личное. и нагакура проигрывает. он всегда пропускает момент, когда становится слаб перед ним. лишь круглое "о", шаги назад, к стене, в клетку. только сжимать кулаки на широкой спине, натягивать кожу на шее, закидывая голову назад. он хочет и боится большего. трется об ладонь, обретя плавность во взлете бедер. так просто отдаться ласке, позабыть о роли и обязанностях. здесь нет ничего постыдного. но если повернуться к хиджикате спиной… непозволительно. все это – непозволительно. трудное дыхание на ухо, близкое трение. хиджиката сам задает ритм и не дается. до тех пор, пока опустившийся на колени шинпачи не выбивает стон. иной, уязвленный, добытый языком вдоль и теснотой внутрь. б л и з к и е. хиджиката брал шинпачи за волосы — чертовски короткие, едва раскиданные по высокому лбу. и таял. как командир, как мужчина, как личность. д р у з ь я. ]
... и все же, думать о кондо болезненно. ведь он мертв взаправду, а не как хиджиката. шинпачи злился на них не один год. даже узнав о "смерти" тошидзо, он сделал вид, словно это его не касалось. словно не он ставил в храме палочки. — так ты хочешь собрать людей для противостояния седьмой дивизии? — решает сменить тему нагакура.[ гамушин разбивает костяшки пальцев после ухода из шинсенгуми. за то, что хиджиката оскорбил его честь, за то, что кондо назвал вассалом. ]
он смотрит, как тошидзо меняется. его лицо становится отстраненным. совсем не то, что позналось однажды. – дивизион не единственный наш противник. игроков больше. это будет охота. поэтому рядом с катаной висит ружье. нагакура — сторонник эдо и видит в хиджикате единомышленника. не уважаемого лидера прошлого, не гостя в его доме, не возлюбленного. только единомышленника. только, всего лишь единомышленника, за которого он готов умереть.