Средь пепла и мглы [I]

Средь тумана и пепла они направлялись с невиданных топей. Длинные дни и ночи, мелькающие утра и вечера, сопровождали путешественников во время их длительной вылазки. Покинув семейное гнездо, где бродяги провели всю свою жизнь, они направились в том направлении где была незнакомая для них земля. В даль от восточных врат и мест откуда являлись люди, искатели ринулись по бездорожным полям и лугам средь множества руин древней цивилизации и накопили множество необходимых экземпляров незнакомой им культуры былых времён. То тут, то там, мелькали усыпанные прелым песком и пеплом разрушенные многоэтажки, а небольшие строения то и дело, сверкали обрушенными стенами и крышами средь бесконечной пустыни. Поэтому, во время выходов из лагеря, некоторые проныры брали с собой небольшие лопатки в поход, что бы суметь добраться до дверей и окон, а там через них влезть во внутрь строения и собрать все то что может пригодиться кому-либо в обыденных делах. Именно поэтому их город буквально переполнен разной бутафорией из прошлого, по типу безобидных безделушек — картин, настенных ковров, лампами, тарелками с разнообразными узорами и т.д. И уже сейчас, пройдя весь предполагаемый путь, с карманов и сумок за спиной у разведчиков торчат по несколько потерянных во времени вещей, от чего на скрытых под капюшонами волчьей и акульей мордах сверкали довольные улыбки. Пусть ночи и были суровые, но нынешним путешественникам они давались как простенькое приключение с небольшими перепадами температур. В любом случае даже если что-то пойдет не так, они уже были одеты в туго завернутые поверх них костюмы, которые отлично справлялись с сохранением температур тела существ. Сероватые куртки, обшитые десятками карманов как и во внешней стороне одеяния, так и внутри. Внутренние карманы были более обширными и безопасными, и именно там хранилась пища у скитальцев. На внешней обшивке находились небольшие кармашки с заклепками, где можно было хранить предметы для быстрого использования. К примеру, пара фляг с водой, находящиеся на уровне пояса длинной накидки, а чуть выше и замки, для закрепления на них термометров и часов с компасом. На руках у путешественников, полностью укрывая их ладошки, находились перчатки, которые позволяли безопасно орудовать руками в ночное время, при этом не повредив их при сильном ветре и суетящихся в воздухе острых песчаных частицах. А задние, или нижние лапы, дабы не повредить самое необходимое в походе, были перевязаны парой мотков ткани с прибитым на подошве небольшим резиновым пластом, от чего ступня оказавшись на осколках стекла или чего-то похуже, не будет повреждена, как и в общем то, полностью вся лапа. Морду украшали, или точнее, защищали, банданы из того же волокна, с которого был пошит защитный костюм. Он плотно укрывал всю пасть, но при этом не перекрывал нос, что позволяло проходить в этой маске целые сутки при этом ее ни разу не сняв. Глаза укрывались потёртыми и темными линзами очками, которые так же хорошо позволяли сохранить зрение в плохую погоду, и на отлично защищали глаза от повреждений. Пара бродячих остановилась и у фигуры поменьше появилась большая карта в руках. В туманном небе уже сверкало уходящее солнце, а значит пора готовиться ко сну. Силуэт побольше снял сумки со спин себя и путницы, аккуратно разместив их друг с другом на сухой почве. Мимолетными высказываниями он поддерживал разговор с напарницей, после чего сразу показал пальцем в карту, от чего девушка спустя пару секунд раздумий дала согласие взглядом и свернула ломтик бумаги обратно в квадратный сверток, припрятав ее в грудном кармане. Через некоторое время они принялись за раскапывания небольшого участка земли, пытаясь найти в этих землях найти припрятанное годами сооружение. Как было указано на карте, именно здесь ранее находился небольшой дом, в котором проживали люди, но теперь он подходит только для редких ночевок для путешественников. Под полтора метровым слоем пыли вообще ничего не было видно, но трудящиеся лапы быстро вскопали небольшой участок пыли, и их труд был окончен громким ударом жестяной лопаты о крышу запыленного строения. Оба с облегчением вздохнули. Принявшись обрабатывать территорию вокруг постройки, вскоре они нашли окно, и через пол часа, укрыв место входа брезентом, разместились при свече в небольшой комнатке, чуть приведя место в порядок. Свеча в небольшой, соразмерно руке человека, раковине, небольшим пламенем освещала территорию всей комнаты и выходы из нее. При свете открывалась уютное помещение, где находились письменный стол, пара деревянных сервантов, занимающих площадь целой стены вместе со старомодным комодом, а так же невиданных двум существам телевизор, который находился на самом комоде. От экрана видеовещателя и зеркала внутри стеклянных стеллажей, отбивался яркий свет свечи, а укрытые обшарпанными обоями стены с трудом показывались при мигании свечи. С трудом можно было предположить какие узоры начерчены на них. В то время как большой волк стягивал с себя все свое одеяние и готовил койку место ко сну, Айси занималась разглядыванием и присвоением себе всего, что плохо лежало. На улице можно было увидеть непроглядную темень сквозь полупрозрачный слой шелушащейся ткани. Ветер с каждой минутой становился все более громким и порывистым, от чего Айси с ужасом поглядывала на залепленный проход и сразу же переводила взгляд на Хасса. Он, как всегда, оставался непоколебим, от чего его напарница тоже медленно приходила в себя и понимала что волноваться не стоит. Тонкая волна огня колебалась со стороны в сторону, иногда привлекая внимание обоих. Те, с усталью, вглядывались в красное мерцание и когда огонек прекращал свое действо, продолжали работать каждый над своим делом. Хасс медленно очерчивал карту, перерисовывая пройденную местность на новое чистое полотно, а непоседа шастала с комнаты в комнату, пытаясь найти себе уютное и тихое место для сна. "— Сколько на часах? Нам нужно ложиться что бы вовремя выйти. Мы сможем завтра попасть к деревне, или к твоему дому. В ответ на неугомонную болтовню своей попутчицы, увесистая волчья лапа подтянулась к грудному ремешку с часами и темные глаза с трудом разобрали информацию на циферблате под тусклым светом свечи, — Еще двадцать минут и будет одиннадцатый час." Тишина окутала домик и только громкие шлепки целлофанового брезента звучно отзывались в полумраке при танце свечи, поддувая ту и внушая ей ещё больше сил для более резвых плясок. Скрытые за мешковатой тканью ноги, унесли молодую девушку сначала к своей сумке, которую та с трудом подняла, а после прямиком к одной из двух комнат, где та нашла себе место для сна. "— Ты долго не сиди здесь в темноте. А то глаза испортишь. — Это тебе кто сказал такую ерунду? — Дурак. Я о тебе забочусь. — А я здесь только что бы сумки за тобой таскать. Да? — Ой, не надо тут свое "фи" собачье показывать. — Во первых, не собачье, а волчье, — с улыбкой в уставшем голосе ответил путник, наблюдая сонными глазами за своей спутницей, — а во вторых, иди спать. — Ну и иду! — Ну и иди!" Зайдя в комнату, девушка стянула с сумки импровизированный спальный мешок и не особо парясь с удобством, в сидячей позе тихонько уснула, укутавшись в нем по самую голову. У Хасса же его работа только начиналась. Он помнил, что вскоре и ему нужно будет немного отдохнуть. Достав с сумки старый и поддержанный настольный будильник, он взвел звонок ровно на 7 час утра и продолжил копаться в бумагах, пытаясь срисовать всю территорию, которую они прошли и сравнивая с купленной у людей распечатанной версией. Иногда уставший путник зевал и все сильнее склонялся к мысли, что пора немного отоспаться. После очередного завидного и тяжелого зевка, Хасс все же решил откланяться на сон, поэтому начал прибираться на своем рабочем месте. Стянув в пенал все свои художественные приспособления и упрятав все как можно глубже в свою неосязаемую сумку, он приблизился к свече, что бы ту потушить. Энергичный танец огненной чаровницы ускорился с приближением ее укротителя. Чуть ли не погасив алый огонек, огромный волк заметил что то необыкновенно новое в положении светящейся подружки. Диковинный пляс той, с кем нельзя шутить, прекратился, и огонек занял положение стоя, выпрямился вверх и без единственного движения вытянулся на неловкие несколько сантиметров. И, толи в хандре, толи просто от вечной устали в бесконечных походах, в глазах существа огонек выделывал ранее незнакомые ему кульбиты. Цвет его изменился на синий, а прожорливость самого огонька, на кончике свечи, стала просто неимоверной, не только расплавив воск в половину свечки, но и чуть ли не поджигая в радиусе нескольких десятков сантиметров все что отдавало сухостью. Для Хасса это казалось чем то необычным, но и одновременно какой-то бредовой карикатурой, от чего ему еще сильнее хотелось спать. Свет на кончике свечи преобразовался в привычную бурлящую и маленькую искру, которая сама по себе на протяжении нескольких секунд погасла, укрыв тьмой все в округе. Что это было, Хассу было трудно понять, тем более уставшее состояние после целого дня похода и работы с картой до поздней ночи, точно могли вызвать какие-то больные видения в глазах пустынного скитальца. Пытаясь отдалиться от происходящего, вникнув в шум ветра за окном, тот, не распаковывая свои вещи, рухнул на дряхлый диван рядом, отдававшим противным запахом. Волк сразу же отрубился и углубился в сон. Во время необыкновенно короткого сна, обоим путникам мерещилась дивная картина. Будто теперь весь их поход по жизни, наконец, окончился достижением их мнимых целей. Каждый из них в какой-то момент получил то, к чему стремился всю свою жизнь. Айси наконец смогла обеспечить свое поселение необходимыми нуждами. Ее теперь не беспокоило то, проснутся ли жители деревни в здравом уме, будет ли что у них поесть накануне утра, дня, вечера и будет ли им чем обеспечить себя в следующие несколько лет. Пепел и злосчастный песок просто исчез и наконец-то всю землю можно будет засеять желаемой растительностью и в коей то веке прожить не волнуясь за завтра. Не беспокоится, что с утра из поселения исчезнет еще одна семья или жилец, что кого то не пристрелят в пьяном угаре солдаты людей, и наконец, старый друг снова с радостью обнимет отрешенную девушку. Хасс же увидел во сне себя былого. Еще не столь большого и "железного", с чутким и добросердечным взглядом, который ранее были рады видеть все горожане. Без всех тех шрамов и оборванной кожи, без множества ссадин и ранений. Он был одним из тех, кого рады были видеть в деревне. Каждый приветствовал его с улыбкой, а он, в свою очередь, не отвергал любые просьбы и каждому был готов помочь каким бы не было дело. Здоровый и великодушный великан. И все это еще до момента, когда его забрали. Когда он окровавленный вернулся домой, с которого его в ужасе выставили, не позаботившись о минимальном беспокойстве о ранее чутком и положительном звере. До момента, когда он изменился в глазах жителей в монстра, за которым тянется река невезений. Все это было до момента, когда из образца для всех детей, он превратился в изгнанника, которого боится весь мир. К их везению, они проснулись ранее чем нужно было, и к звонку будильника, уже выходили со своего ночлега, пред этим бодро позавтракав, и в хорошем настроении двинули далее в путь. И то ли особой атмосферой былых домов, или же просто после столь необходимого для них сна, путешественники чувствовали себя гораздо лучше, нежели это было прошедшим утром. Их головы горели новыми и воодушевленными идеями, в теле ощущался поток новых сил. Пасти без остановки болтали без умолку добрых 5 6 часов, но умолкли они только тогда, когда на их пути случилась, пожалуй, самая неожиданная встреча. Костлявое и с изуродованной конечностью, дивного вида существо, с тяжестью втягивало в оголенные груди пыльный воздух. Белоснежная, но до невозможности грязная, промокшая до самой шкуры шерсть, отсвечивала кровавыми ранениями по всему телу, а особо травмированная левая лапа уже и вовсе казалась без шансов до восстановления. Мертвый взгляд поднялся и управился в глаза девушки. Лицо девушки скривилось, а на только что горящем и живом лице, застыла гримаса боли. — Нам нужно донести его домой. Помоги мне! — громко крикнула она, всполошив своего напарника. Огромный волк вздрогнул под вскриком своей напарницы и боязно оглянувшись на нее, с дрожащим взглядом, он подошел к полумертвому псу. За всю свою жизнь он чувствовал такой страх чуть ли не впервые. Сглотнув ком в горле, двое медленно подошли к лежащему телу. От него разило не самым приятный запахом, но при этом что то притягательное в нем и сохранилось. Волк и акула чувствовали себя неловко, будто кто то со злостью и недоверием глазел на них, но морда пса была опущена, глаза его были закрыты. Вокруг никого другого не было и это еще сильнее заставляло чувствовать себя неловко. Ветер утих, шум в округе исчез. Голубые глаза обоих смотрели на лежащее тело. В их умах возникали странные картины. В уме Хасса окрепла, как ледяной обелиск, мысль о его ненужности и беспомощности. В голове у Айси зажглась доля сомнений о верности ее намерений. Чем ближе они были к телу, тем хуже, эмоционально, каждый из них себя ощущал. Тусклое ничто медленно покоряло их нутро и вынуждало окунуться в глубь раздумий, что бы поразмыслить о толковости своих желаний, о необходимости что либо делать вообще далее. Но в один момент, как сухая труха, печальные помыслы ярым огнем вспыхнули в разумах бродяг. Их глаза ожили, мимика зажглась нежной улыбкой и беспокойным смешком от обоих. Только доля неуверенности сохранилась в обоих существах, как только Хасс притронулся ладонью к затылку мертвеца. Напряжение с дряхлого тела улетучилось, держащаяся чуть ли не на ветру голова припала к земле. Руки подвернулись, а торчащая из под земли туша поникла к сухой, обветренной почве. Обыватели этих мест так и не поймут, что именно с ими произошло, по крайней мере, в ближайшем будущем. Через несколько десятков часов, они уже были в доме у Хасса, вместе с новым гостем.