***
Два парня безмолвно прошли в тёмную комнату квартиры младшего. Темноволосый проталкивает второго, явно не желающего его видеть, вперёд. Пройдя ещё немного, он останавливается, что-то обдумывая. — Ты что, подумал, что сможешь вот-так просто отшить меня теперь? Неужели ты думал что я столь глуп и не пойму твоих игр? Решил поматросить и бросить, ха-ха — Парень остановился, скрестив руки на груди, и посмотрел на юношу, что стоял напротив. — Браво, ты истинный секс символ номер один, раз решил что я влюблюсь в тебя. А ведь бегал за мной как собака, я даже почти поверил в серьезность твоих намерений… Парня, находящегося позади него, ранило каждое слово, но он не подавал вида. Услышав слова «как собака», он впервые задумался: — «А ведь правда, я один пытаюсь хоть что-то сделать. Сайджо же ведёт себя так, словно меня и нет вовсе.» В связи с этим, парень понял, что пришло время уважать себя, и больше не унижаться. Он устал видеть сочувствующие взгляды друзей и слышать слова: — Ты забудешь его, просто… Нужно время. В ответ они получали лишь его горький смех. А сам парень вспоминал цитату: «Тот, кто сказал, что время лечит все раны — солгал. Время помогает лишь перенести удар, а после жить с этими ранами. Но всё равно, каждое утро, стоит только открыть глаза — ощущаешь потерю. От этого можно убегать, но невозможно убежать». Так же и сам Чунта каждое утро ощущал себя одиноким, он просто хочет, чтобы любимый человек был рядом, неужели это так много? Но парень и не собирался забывать, он сможет добиться любимого — пусть даже так, как задумал. Он любил его искренне, и даже не задумывался о том, что Такато вёл себя подобно последней сучке, обращаясь с ним как с проходимцем. Он звал его тогда, когда сам хотел, но никогда не давал того, что нужно было Адзумайе. Его голубые глаза всегда смотрели холодно и отстранённо, словно осколки, врезаясь в сердце Чунты. Его настоящие чувства и эмоции скрыты за маской безразличия, а может это и не маска вовсе? Жестоко… — Эй, чего ты застыл? Раздражённый голос старшего, наконец-то, вывел Адзумайю из раздумий, и он ответил опустив голову. — Такато Сайджо, простите, но вам лучше уйти. — Что это с тобой такое? — Парень обернулся с удивлённым лицом — Я не хочу вас видеть. — Твердо ответил брюнет. Черноволосый парень подошёл к нему плавной походкой, а оказавшись лицом к лицу прошептал, опустив руку на пах. — А ты не пожалеешь? Адзумая? — Сайджо сжал напряжённую плоть через ткань джинсов, медленно опускаясь вниз. После он стал яростно растягивать ремень… Но он совсем не ожидал, что руки, прежде всегда обнимающие его — оттолкнут. Вышло довольно неслабо, потому что Такато отлетел от него, упав на зад. Рассевшись на полу, парень смотрел на Адзумайю с осуждением и злостью, но было в этом взгляде что-то еще… Некий пытливый взгляд избалованного ребёнка, которому сказали «нет». Так вот, Сайджо и создавал впечатление ребёнка, не понимающего свою вину. — Что ты творишь? — Спросил Такато с обескураженным видом. Уже ставшее естественным желание — оберегать и заботиться о черноволосом — опередило разум, и Чунта подорвался к нему, желая помочь подняться, но Сайджо агрессивно выдернул руку из его хватки. — Ой, а что это ты прибежал? Ты уже показал своё «воспитание», мне подачки не нужны. — Он самостоятельно поднялся и смерил парня напротив убивающим взглядом. — Как ты, придурок, смеешь меня толкать? Парень надвигался на побледневшего Адзумайю. — Я уже вас предупреждал, но вы проигнорировали. Несмотря на это, я не специально вас толкнул, я просто удивился… Однако слова не возымели должного эффекта, лишь сильнее распаляя гнев парня. — холодно пояснил тот — Да мне похер, что ты там сделал! Ты посмел толкнуть меня! Чунта сжался от криков возлюбленного, и смотрел куда-то в стену. Такато ничего уже не понимал, а хотя и не нужно было. Он наверняка знал одно — ему только что отказали, толкнули. Для самого желанного мужчины это ужасно унизительно. Правда, этот титул у него украл парень напротив, но это даже делало ситуацию хуже. Он мало того, что забрал его место, так ещё и отказал, оттолкнув — просто смешал с грязью, и чаша терпения Такато переполнилась. Старший ушёл, не оборачиваясь, напоследок хлопнув дверью. Он желал хоть на чём-то выместить свой гнев, так хотелось всыпать этому придурку, но намного больше хотелось уйти. «Соберись, тряпка, ты ведь сам хотел проверить его чувства, и был готов к этому. Но почему же это настолько бесит? Ничего, просто забудь. Словно его и нет. Да, всё верно.» — думал Такато Сайджо. Как только за Такато закрылась дверь, Адзумая заперся и сполз спиной по стене. Он долго сидел, обнимая колени, в голове была одна мысль: «Я только что отверг любимого, но что дальше?» Посидев так какое-то время, он прошептал, раздумывая: — Ничего, что мне больно, я подожду пока ты сам не полюбишь меня, Такато… Придя домой, Сайджо повалился на постель, уже мысленно себя ругая: «И чего я так тогда расстроился? Ну подумаешь — не дал, найду другого. Чтобы я так расстраивался из-за смертного?». Все же хмыкнув, подумал: «Все равно обидно, что какой-то сопляк так быстро забыл меня. Видимо, его слова не стоят и гроша, что уж обо мне говорить. Я намного дороже». Его пальцы, словно зажившие своей жизнью, потянулись к ремню на джинсах, расстёгивая его. После они спустили с бёдер бельё, и Такато обхватил своё достоинство, совершая плавные поглаживания. Его полуприкрытые ресницы дрожали, Сайджо вспоминал, как руки самого Чунты касались его в автобусе. Плавные, мягкие движения руки навстречу точкам бёдер. Он совершал эти движения и было безусловно приятно, но чего-то не хватало…****
Они ехали в актёрском автобусе. После того, как Адзумая задвинул все шторы, захватив с собой одеяло, Такато лёг на задних сиденьях боком, вытягивая к полу ноги. Ему не суждено было спокойно отдохнуть, потому что Адзумая не заставил себя долго ждать, садясь рядом. Сайджо это не нравилось, но он устал и хотел немного полежать, поэтому просто забил на младшего болт, думая: «Придвинулся…» — Как чувствуешь себя перед съёмками? — Сайджо хотел завести непринужденный разговор. — Я спокоен когда вы рядом, Такато. Он засмеялся, придвинувшись так, что их бедра были плотно прижаты друг к другу. «Чёрт, как же он назойлив…» — думал Сайджо, он уже хотел вновь забить на присутствие Адзумайи, и, положив голову на руки, подремать, что, собственно и сделал. Несколько минут всё было спокойно и Сайджо уже хотел выдохнуть, но его дыхание так и прервалось. Парень заметил движение сбоку, и шевелящееся покрывало. Такато резко распахнул глаза, смотря на ткань, под которой образовался шевелящийся бугор. Адзумая уже расстегнул его ремень и вот-вот проберется под белье. — Эй! — Пихнув его в плечо, возмутился старший, но Чунта и не думал останавливаться. — Отодвинься от меня, что ты вообще творишь? Мы же в автобусе, дубина! — Значит ли это, что вы не будете против, если мы продолжим у меня? И мы тут с вами одни, я не вижу причин не делать этого. — Убери от меня свои лапы, что за хрень ты несёшь? — тяжело и с расстановкой проговорил Сайджо, сквозь сбившееся дыхание. Это прозвучало как призыв, и Чунта ускорил движения рукой, чувствуя своим телом, как напряжён Такато. — Такато, не сжимайте ноги, мне неудобно. — Сладко прошептал на ухо младший, обдавая Сайджо горячим дыханием. — И это тебя называют ангелом? Ты же сущий демон! — Адзумайя усмехнулся, услышав такую предъяву. — Тогда… Попробуем с этой стороны. — Увидев, что его просьбу проигнорировали, задумчиво сказал Чунта, облизав палец. Сайджо вздрогнул, а его щёки покрылись густым румянцем. Он чувствовал в себе движение пальцев и зажал рот руками. Чунта блаженно выдохнул ему на ушко с таким стоном, словно ласкал себя, а не парня. В ответ на эти действия, черноволосого стало крупно потрясывать. В этот момент занавеска, отделяющая их от взора водителя, стала отодвигаться. По мере её движения сердце Такато стало отбивать бешеный ритм, а кровь забила в уши и он опустил голову, закрыв глаза. Актёр мысленно молился: «Чёрт, просто отстань, ну пожалуйста…». — Сайджо заснул что-ли? — спросил водитель. — Видимо сильно вымотался. — ответил Адзумайя, продолжая надрачивать член Такато, от чего тот тихо-тихо шипел, но водитель не видел его лица из-за сидений и одеяла, и ничего не слышал. — Хорошо, не буду мешать. — Ответил мужчина, задвинув штору. Как только он это сделал, Чунта пересадил Такато к окну, страстно целуя. Он оторвался от любимых губ, а глаза его широко раскрылись, от картины перед ним: Такато с растрёпанными волосами и тяжёлым дыханием сидел, смотря на него томным взглядом, а его достоинство стояло. Адзумая положил руку на стоящий член, нежно его надрачивая и давя на уретру. Лежащий под ним парень, поддавшись возбуждению, оперся на локти, толкаясь в чужой кулак. Пара движений и он кончает с лёгким вскриком, который Адзумая глушит поцелуем. Они ещё были на взводе, поэтому, приведя себя в порядок, попросили водителя изменить маршрут в сторону дома младшего.*****
Такато достал баночку с лубрикантом и, смазав пальцы, встал в позу собачки, оперевшись лицом в спинку дивана. Он ввёл в себя пальцы по одному, начиная растягивать проход с громкими стонами. Черноволосый вспоминал тот вечер в автобусе, и то, как пальцы младшего были в нём. Его бёдра прижимающиеся сзади, и руки на члене… Движения пальцев ускорились, смазка тихо похлюпывала по мере их движения, а со рта парня текла слюна. Он одновременно трахал себя пальцами и дрочил. В мыслях было лицо парня, который его отверг, и Сайджо кончил с громким стоном. Его слегка потрясывало после оргазма, и спустя несколько минут он, тяжело вставая, отправился в душ. «Почему же я продолжаю думать о человеке, чьи руки больше никогда меня не коснутся?». На следующий день в съёмочной студии: — Так, стоп, что с вами сегодня? Ещё раз отыграем эту сцену! Адзумая! Больше эмоций, ты как кукла. Такато Сайджо, вы более опытный актёр, я не понимаю, почему так ужасно сыграли? У вас столько ролей за плечами, а значит, вы должны быть примером для Адзумайи. Так… А ну, взяли себя в руки. Раз, два, три, поехали. Дубль — Мы без тебя не справимся! Ты нужен им, ты нужен мне… — Джунта схватил его за плечи, прижимая к стене. Такато опять покраснел, раньше с ним такого не было, но в этот раз он взял себя в руки. — А мне то что до этого? — Что ты за врач такой? — Я уже всё сказал. Это ваши проблемы. Иии, снято. — Ну, неужели, нужно было 3 раза провалить сцену? Вот, как хорошо отыграли. Можете же, когда захотите. А теперь перерыв. — произнес оператор. Конечно, никто и не догадывался, по какой причине их игра ухудшилась. Такато ещё не задумывался о том, что их отношения с Адзумаей — сплошная игра. Но в жизни игра была куда хуже, чем на сцене, да… Хорошие актёры, плохо отыгрывающие роль. Что это, если не ирония судьбы? После окончания съёмок Адзумая ушёл, не сказав ни слова, хотя раньше хвостиком бегал за Такато. Такой расклад старшего не устраивал: «Да кто такой этот щенок, что посмел так быстро охладеть ко мне?» Признаться, черноволосый сам себя не понимал, раньше этот идиот только раздражал, а сейчас что случилось? Неужели, он скучает по этому прилипале? Парень быстро замотал головой, отгоняя неуместные сейчас мысли, и решил воплотить свою задумку в жизнь. — Адзумая! — Брюнет обернулся на зов, надев на себя маску абсолютного безразличия. — Я, конечно, знаю, что ты «хороший» актёр, но завязывай этот спектакль в жизни. — Я не совсем понимаю о чём вы… — Понимаешь! Как ты смеешь отвергать меня? Кем ты себя возомнил?! Это парни и девушки бегают за мной. — Не кажется ли вам, Такато, что у меня не бесконечное терпение, и влюблённость не длится вечно? Вы столько раз меня отталкивали, что я сам уже ничего не хочу. Если вы думаете, что я — ваша собака, и буду ждать вас вечно — вы ошибаетесь. Не ходите за мной, я всё сказал. Такато стоял с поражённым лицом посреди коридора, он никогда не думал, что младший такое скажет. Он сжал зубы, но не стал больше унижаться и пошёл домой. Последующие дни они виделись как обычно в киностудии, но эти встречи были единственными. Если раньше они поразительным образом сталкивались на улице и в прочих местах, то теперь всё изменилось. Съёмки сериала могли затянуться на 2 месяца, что не особо радовало Такато. Оба мечтали закончить всё это, но карьера была важнее, поэтому они терпели друг друга. Однако, Сайджо окончательно запутался в себе. Ему ведь так нравилось издеваться над младшим, он всегда отказывал ему, унижал. Что же изменилось? Да, этот наглец забрал его титул самого желанного, но почему-то теперь это потеряло смысл. Зависть исчезла, уступая место другому, неизвестному чувству — восхищению? «Пора бы уже признаться, что я просто так его ненавидел, а он просто стал номером один. Но какого чёрта он лучше меня? У него до тошнотворного типичная внешность — другое дело я. Он добрый и глупый, даже лица держать не умеет. Бесит! Так, погодите-ка… С каких пор я так часто стал о нём думать?!»****
*Речь идет уже о другом фильме* После отснятой сцены с боевика, Сайджо ушёл переодеваться, как и другие актёры. Он стоял в комнате, и уже снял рубашку, но вдруг парень почувствовал руки на своей талии и вскрикнул. — Мать моя женщина! Аяги, ты меня решил отправить на пенсию доведя до инфаркта? Что ж, у тебя могло получиться, в следующий раз, может, до гроба доведёшь? Аяг — Сайджо, не хотел напугать вас… Простите. Сайджо покраснел и повернувшись бросил: — Просто впредь стучись. — Простите, я виноват. В знак извинений я приглашаю вас с нашей компанией выпить, за мой счёт. — Как хочешь. — Ответил Такато.****
*Действие на улице, после посиделок с коллегами по фильму* — Ребят, Такато уже в сопли пьяный, я его довезу. — Удачки, и до встречи. Такато напился, да так сильно, что не мог стоять на ногах, поэтому коллеге пришлось везти его в отель. Тот не знал, где живёт Сайджо, поэтому, оплатив номер, уложил пьяного парня на кровать. Он уже хотел уйти, но, обернувшись, застыл. Просто стоял и смотрел на парня, что лежал животом на постели и что-то бормотал в бреду. Его рубашка задралась, оголяя плоский бледный живот, что выглядел прекрасным на фоне чёрных брюк. Весь Токато был воплощением эстетики, эти чёрные волосы в сочетании с бледной кожей и глаза ледышки. Он выглядел особенно и не был похож на других, это так манило… Аяги, наблюдающий за Такато, поймал себя на мысли, что у него ещё не было парней. «Интересно, каково это, переспать с известнейшим актёром?». — Знаешь, в коллекции попользованных мною, ещё не было столь популярных как ты, да и вообще, парней… Но это можно исправить. — Он подошёл к лежащему на животе парню, и прошептал, словно хищник, начиная посасывать мочку уха парня. Он вдохнул запах его волос, а руки стали блуждать по чужому телу, наслаждаясь мягкостью кожи. Парень под ним был слишком пьян, чтобы сопротивляться, и Аяги решил, что может этим воспользоваться. Такато в данный момент не сопротивлялся, он думал, что это тот парень, о котором он часто думал в последнее время. Да, тот самый, который отверг Сайджо, тот о ком невозможно не думать, пусть мысли и уходили не в то русло. Чувства, что он испытывает к Чунте слишком противоречивы: сначала он его ненавидит, потом издевается над ним, и когда Чунта, по сути, справедливо его отшивает, старший во всем винит его самого, а после всего этого концерта, черноволосого разрывает такое чувство, словно он потерял что-то важное — всё это заставляет сходить с ума. Такато смотрел на парня и видел Адзумайю… Но в реальности всё было не так, как в его помутнённом алкоголем сознании: не Чунта Адзумая, к которому он начал испытывать какое-то неизвестное чувство, а чужой человек, который пользовался его беззащитностью; не тот, кто его так сильно и давно любит, а тот, кто никогда не подумает о нём — только о его теле и о себе. Парень, прижимавший его сверху, уже снял всю одежду с Сайджо и разделся сам. Аяги сильнее навалился на парня и резко вошёл в его плохо подготовленный задний проход. По отелю раздался громкий крик черноволосого парня под ним, но второй быстро приглушил его ладонью, продолжая свои действия. Спустя время, Такато сам стал подаваться назад, подливая масла в огонь. Он думал, что с ним Чунта. Да, бедняга так напился, что не мог отличить двух разных людей. Когда все закончилось, черноволосый, благодаря немалому количеству алкоголя, провалился в сон… Аяги смотрел на спящего парня, который выглядел как ангел, ничуть не уступая девушкам. Он положил большой палец на его пухлые губы, надавливая и раскрывая их. Вдруг, Сайджо во сне схватил его конечность и прижал к себе с тихим бормотанием: «Чун-та».****
Тем временем Адзумая сходил с ума, и не мог найти себе покоя, почему-то его беспокоило дурное предчувствие. Он позвонил на номер, который обещал не набирать, он обещал себе, но не мог не думать о Такато. В отеле на всю комнату раздался звук звонящего телефона и Аяги прочитал имя на экране: «Чунта» — Да кто же ты такой, Чун-та?.. — Он поднял трубку. — Здравствуйте, вы позвонили Такато Сайджо. — Алло? Кто это? Где Такато Сайджо? — На данный момент Такато Сайджо спит. Знаешь… Он такой милый когда спит, и когда просыпается тоже. Адзумая так сжал зубы, что должно быть было слышно в трубке, спрашивая: — Кто ты такой? Что ты сделал с ним? Аяги, натянув наглую улыбку, откликнулся на подушки, поглаживая спящего парня по голове, словно тот его питомец. — Ну, почему же сразу сделал… А, впрочем, спроси его сам, когда он проснётся… Адзумайя взорвался отборным матом и попытался выведать ещё немного информации, но в трубке раздались гудки. Он попытался вновь набрать номер, но раздалась фраза: «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети». — Ыаах… — проснувшись утром зевнул Такато. «Чёрт, неужели мы опять с ним переспали? Но этого не может быть, он же не хочет видеть меня.» — проносится у парня в голове, когда он смотрит в сторону. — Чунта, вставай! — Подняв одеяло, он в шоке вскочил с кровати, отползая в сторону. Парень начал судорожно рыться в воспоминаниях: «Так, вчера вечером у нас была посиделка… Но, что потом?!» Тут его взгляд упал на порванную упаковку от презерватива, и Сайджо побледнел как лист бумаги. Но он быстро отмер и, одевшись, выбежал из номера. Он отправился домой, а голову разрывала мысль: «Чёрт! Что же я наделал… Но это уже не исправить, поэтому просто забуду об этом, всё хорошо, Такато, всё хорошо…»****
Два парня шли навстречу друг другу по коридору в киностудии. Такато Сайджо весь день избегал Чунты, но это, видимо, должно было произойти. Черноволосый встал как вкопанный, увидев его на пути. Парень прекрасно понимал, что убегать будет глупо, поэтому застыл, опасливо поглядывая в лицо, идущего ему навстречу. Адзумайя подошёл вплотную и молча схватил его за руку, ведя в неизвестном направлении. — Эй, Чунта, куда ты меня ведёшь? Что с тобой? — Сегодня я доведу тебя прямо до дома, Такато. Если пройдём ко мне, боюсь, я там тебя и запру. — не оборачиваясь ответил Адзумайя. Они зашли в квартиру старшего, и Чунта, грубо взяв Такато под локоть, завел его в душевую кабину. Он расстегнул его рубашку и, не потрудившись дождаться пока тот разденется, направил на него поток воды. Черноволосый прикрыл лицо от напора холодных струй. — Да что с тобой, чёрт тебя дери?! — Я хочу смыть с тебя все прикосновения того ублюдка Аяги. — Я никому бы не позволил трогать меня… Кроме тебя. — Голос черноволосого дрожал. Стоящий перед ним парень закатил глаза. — Сайджо, ты знаешь как сейчас выглядишь? Ты ведь сам не уверен. У тебя всё тело в засосах. — На этих словах он развернул парня к зеркалу. — Ты сам знаешь, что парни не побрезгуют такими, как ты. Они очень даже не прочь поиздеваться над тобой, доставляя боль, так почему отрицаешь очевидное? — И это будет говорить тот, кто принудил меня к близости после первого дня знакомства?! — Я не принудил, а слегка настоял. Заметь, мой хороший, тогда ты сам согласился и тебе даже понравилось. — Это не правда! Отпусти меня… — Такато… — Парень сделал паузу, подбирая слова, и продолжил — Оттолкнуть тебя — было самым болезненным решением для меня. Но я надеялся, что ты поймёшь, каково это — быть отвергнутым и униженным. Если сейчас уйдёшь, я не стану тебя держать. Я знал, что твоя гордость не позволит тебе остаться, да… Сделал я это потому что устал, устал от того, что ты, видя мою любовь, игнорировал и убегал. Я так хотел, чтобы ты почувствовал то же, что и я. Чтобы ты перестал быть таким жестоким, ты ведь всегда издевался зная, что… Что я люблю тебя. Сайджо дёрнулся как от удара, а по щеке потекла слеза. Он отвернулся, смахивая её. Прошептал: — Да, мне правда плевать на чувства людей. — прошептал он. Чунта, тяжело сглотнув, опустил голову, думая: «Неужели вот так и закончится моя любовь…». Однако Такато вдруг продолжил: — Но тебя это не касается! Прости меня за всё! Да! Я играл с твоими чувствами, я боялся признавать то, что сам чувствовал и скрывал от тебя. Но я осознал ошибки, когда ты поступил так же, и ты звонил мне всю ночь… — Парень уже громко плакал, он вытирал руками красное лицо, а Чунта бросился к нему, заключив в такие желанные для обоих объятия. Такато поднял лицо к Адзумае, и их губы почти встретились. Младший не выдержал и, подхватив парня под бёдра, прижал к стене, начиная покрывать губы мелкими поцелуями. Одежда Адзумаи стала намокать, но ему было плевать на это, сейчас он счастлив. Чунта облизнулся, чувствуя вкус слёз любимого на языке. Он нежно вытер их большими пальцами и стал зацеловывать щёки Токато. Это было так по-детски, но вместе с тем не уступало страсти, даже наоборот. Это были настоящие чувства, трепет и страх потерять. Парни долго нежились, наслаждаясь обществом друг друга, атмосфера была полна тепла и уюта. Они поняли, что наконец-то настал момент. Момент, обычно волнительный для других людей, но они уже всё знали. Чунта нежно провел языком по ровному ряду зубов парня и, обняв за плечи, прошептал тому в губы: — Я давно хотел сказать, как сильно я тебя люблю. И правда, прости меня, прости за то, что толкнул тогда… — Глаза Такато расширились и наполнились слезами. Вот оно — счастье. Он положил голову на плечо младшего, и прижавшись к нему, тихо ответил: — Я тоже тебя очень люблю. А про тот случай забудь, будь я тобой, давно бы убил себя самого. Признайся, как ты меня не завалил ещё? — Если тебя не изменить, придётся принять таким, какой ты есть. И я никогда не думал о том, чтобы причинить тебе боль. — А если я это сделаю снова? — Значит я мазохист, но почему-то я уверен, что ты не сделаешь этого. Такато притянул парня к себе, страстно целуя, и больше не играя с ним, он услышал достаточно. Они прошли вместе через многое: люди говорили, что им не быть вместе; им угрожали оглаской, которая могла разрушить карьеру; они прятали свои чувства и страдали от этого. Но теперь они решились, и все плохое позади. Наконец-то, когда Адзумайя перестал следовать по пятам за старшим, а тот отбросил свою гордость, они могут быть счастливы… Вместе… The end.