^^^
Проходит много, очень много времени, прежде чем Тэн находит в себе мужество хотя бы вернуться в Большой Дом. Его отправили в лазарет, хотя он совсем не ранен, но чувствует себя определённо нехорошо; удушье из-за бронзовой сети давно прошло, но отголоски холода отзываются в горле, и каждый раз он возмущается, как оно неприятно на вкус. Тэиль и Юта отказались оставить его одного с тех пор, как игра завершилась. Они сидят напротив Тэна, не произнеся и слова с тех пор, как вернулись из леса. Результат пройденной игры их не волнует. После к ним присоединяются Джэхён и Кун, последний не перестаёт дёргать себя за волосы и измерять шагами помещение. — Этого не должно было случиться, — продолжает говорить себе Кун странным, сдавленным голосом. — Боги, что я наделал, что я наделал. — Кун, — резко обрывает Юта. — Заткнись и сядь. Кун не садится, однако он затыкается, продолжая ломать себе пальцы и расхаживать по лазарету. Когда Тэн поднимает взгляд с пола, все четверо старших жителей Лагеря с сочувствием смотрят на него в ответ. Он снова смотрит вниз. — Тэн, ты должен рассказать нам, что случилось, — голос Тэиля настойчив, но нежен, и Тэн может поклясться, что старший просто так не оставит его в покое. Он пристальнее смотрит в линолеум на полу, лишь бы не отвечать. — Ты знаешь, что произошло во время игры? — Нет. — Это чистая правда. — Тэн, ты знал, как выбраться из ловушки? — Нет. — Чистая правда. Наступает тяжёлая пауза. Затем: — Тэн, случился оползень. Ты знал об этом? — Нет. — Чистая правда. — Тэн, ты должен работать с нами. — Хотелось бы, — Тэн чувствует, как его рот наполняет неприятный медный привкус, пугающе похожий на то, что он чувствовал ещё час назад, на ту ледяную тяжесть внутри. Ему хочется плакать. Хочется упасть в объятия Тэиля и Юты и рассказать им о тьме, о силе, которая распирала его изнутри. Его это очень и очень испугало. Но теперь это чувство говорило о чём-то более значимом. Не показывай им слабости. — Хотелось бы, — повторяет он тихим, но твёрдым голосом, — но я не знаю. Я правда не знаю, что случилось в лесу. Не знаю, каким образом мне удалось выбраться из ловушки. И даже не заметил оползня. — Тэн, ты можешь быть честен с нами? Пожалуйста. Мы хотим выяснить, что на самом деле произошло. Мы хотим помочь тебе. — Мне не нужна ваша помощь. — Ложь. — Тэн, ты не в порядке, — вмешивается Юта. В отличие от Тэиля, он был не таким терпеливым. — Просто скажи нам, что ты сейчас чувствуешь, ну же. — Я не знаю. — Ложь. Он чертовски напуган. — Но это невозможно, чтобы ты ничего не чувствовал! Тэн. Пожалуйста, — голос Юты срывается на крик. Щелчок выключателя. Внезапно дохнувшая ясность. Больше никакого страха. Сила. — Я не знаю, правда. Перестань меня спрашивать одно и то же, мой ответ не изменится. Его голос не слушается. Его окутывает невидимый иней, и это точно не голос тринадцатилетнего мальчика, который чуть не умер во время своей первой игры в захват флага. Он знает это. Он может сказать, что этот резкий голос не принадлежит ему, и он снова чувствует привкус меди на языке. Он смотрит на старших полукровок, двое из которых взирали на него с нездоровым любопытством, а его названные братья, потрясённые, ошеломлённо молчали. Вероятно, именно выражение лица Юты возвращает Тэна к реальности. Именно страх, запечатлённый в его заострившихся чертах, выдаёт его возраст, его действительный возраст, выдаёт, что Юта — просто ещё один испуганный ребёнок, пытающийся понять, что происходит в мире вокруг него, который всё ещё для него слишком велик и необъятен. Именно страх заставляет Тэна осознать это. Его голос. Тэн что-то сказал, и случилось нечто. За долю секунды свет в лазарете погас, будто бы толстое бумажное полотенце впитало его. В помещении воцарилась кромешная тьма, будто бы все тени Лагеря собрались в одном месте. Тэн — единственный источник света в комнате. Лучи света просачиваются между сжатых в кулак пальцев и расстилаются под ногами, словно дым. Он виноват в этом. Он забрал весь свет в комнате. Нет, он украл его. Он похитил свет. Потрясённый, он неспеша разжимает кулак. Завитки света медленно плывут, пока весь свет не стекает с его ладони и не начинает клубиться внизу, расползаясь по лазарету и понемногу возвращая свет в привычном его понимании. Прежде чем помещение возвращается в исходное состояние, Тэн краем глаза видит лёгкое свечение. Над его головой загорелся знак. Светящийся череп, повисший над его головой, пульсирует, а затем исчезает. Всё приходит в норму, только Тэн чувствует себя не собой. Он оглядывается на других полукровок, страх теперь перевешивает ощущение безграничной власти, он больше не натыкается на приветливые взгляды старших. Старшие склоняют головы, и это всё неправильно, думает Тэн. Они не должны кланяться мне, меня же ещё не признали, я в Лагере всего ничего. А затем один из старших подаёт голос, и Тэн понимает, что его только что признали. — Аид, — тихо чеканит Юта, стараясь звучать уверенно, но Тэн улавливает в его голосе дрожь. — Добро пожаловать, Читтапон Личайяпорнкул, сын Бога Смерти.тринадцать
18 августа 2021 г. в 10:04
Примечания:
пожалуйста, поддержите эту работу! я потратил очень много времени на перевод, но оно того стоит!
Тэна нашли рано. Раньше, чем большинство остальных. Ему тринадцать, и горгона — старая, измотанная и со скверной кривозубой улыбкой — пытается превратить его самого и его лучшего друга в каменные статуи, которые идеально бы украсили улицы Нью Йорка.
На самом деле, его история вовсе не драматичная. Тэн и Доён ждут зелёный сигнал светофора, чтобы перейти улицу; они направляются в «Дуэйн Рид», что в нескольких кварталах от средней школы, где они учатся, намереваясь перекусить после занятий. Тэн рассеянно смотрит в зеркальный столб, в котором виден перекрёсток как через фильтр «рыбий глаз». Он замечает женщину, одетую как Статуя Свободы, медленно приближающуюся к нему.
Её наряд просто ужасен. Во-первых, на её лице застыла злобная гримаса, совершенно не похожая на приятное выражение неподвижного лица Статуи Свободы. Зелёный цвет её костюма выцвел, и когда она двигает руками — Тэн видит — рваная одежда оголяет участки кожи. Она будто бы одета в тогу, но самое ужасное и отталкивающее в ней — в её глазах читалось желание убить. Глаза Тэна начинают наполняться слезами, когда он продолжает смотреть на женщину через зеркальное покрытие столба, и он толкает Доёна локтем.
— Что не так с этой дамочкой? — шепчет Тэн в сторону Кима. Доён занят тем, что роется в кармане своего школьного пиджака и обращает на друга внимание, только когда он снова тычет локтем в бок.
— С той дамочкой? Господи, чувак, да она же бездомная. Отвали.
— Я понял, что та дама бездомная! Я говорю о Статуе Свободы. Смотри, она… она медленно приближается ко мне.
Доён бросает в сторону Тэна испепеляющий взгляд, но тем не менее смотрит в зеркало. Он прищуривается, затем снова смотрит на Тэна, сверкнув молнией.
— Остынь, реально. Это просто костюм, а она возвращается домой с Таймс-сквер.
Женщина, которую Доён определил как простого костюмера, на самом деле никуда не возвращается, а приближается к Тэну совсем уж близко, рычит и бормочет:
— Проклятые полубоги. Вообще никаких навыков. Стирать не умеют, не знают, как платить налоги. И судя по всему, — она повышает тон, — не знает, что такое «чаевые».
Тэн на несколько дюймов придвигается к Доёну, тот закатывает глаза, но позволяет ему спрятаться от дурацкой Статуи Свободы. Он нервно постукивает носком ботинка. Почему свет горел так долго?
— Это же обычная вежливость! От двух долларов за фото, минимум два доллара, и туристы уже думают, что могут связаться с нами. Вообще-то костюмы стоят недёшево! — статуя переходит на почти что крик, отчаянный и разочарованный, полагая, что находясь за спинами Доёна и Тэна, она остаётся для них невидимой и неслышимой.
Свет меняется, и Доён рвётся вперёд, закрывая Тэна собой. Тэн спотыкается, и когда он на долю секунды теряет равновесие, дама, уже не такая незаметная, делает выпад. Доён даже не успевает обернуться, чтобы понять, почему Тэн так напряжённо молчит. Таец обеими ногами упирается в землю, он задыхается от подступивших к горлу страха и растерянности, тонкий слой жёлтого порошка покрывает его пиджак. Словно издалека раздаётся победный возглас, Тэн нервно поднимает голову и обнаруживает, что женщина исчезла, а его лучший друг смотрит на него так, словно у него выросла вторая голове. Ситуация странная, и ещё более странной её делают два подростка, возникшие из-за кустов на другой стороне улицы.
Он даже не знает их имён, но они спасли его. Юта и Тэиль друг на друга совсем не похожи, полярные противоположности: первый — худощавый, с луком в руках и стрелами с такими острыми наконечниками, которыми не позавидовали бы их цели; другой — дружелюбный, чем-то похожий на заботливого папашу со склонностью гладить детей по головке. Эти двое спасли ему жизнь от чего-то, что Тэиль назвал монстром с самой настоящей отеческой гордостью, чтобы Тэн не мог усомниться, насколько всё серьёзно, и Юта не упускает возможности позлорадствовать, щёлкая языком и подражая свисту стрелы, угодившей в грудь разъярённый горгоны.
— Идеальный выстрел. — Юта поправляет себя: — Что ж, он был почти идеальным.
Тэн узнаёт, что парни ждали этого момента. Они назвали себя разведчиками из какого-то лагеря. И они здесь ради Тэна, и его маме «нужно поговорить с тобой, милый, ведь есть вещи, о которых ты не знаешь». Жизнь Тэна перевернулась с ног на голову, но он не возражает, потому что его мать, кажется, так рада, что её сын наконец узнает, кто он такой и кем может стать. Доён просто смотрит в ошеломлённом молчании — двое парней, кажется, действительно хотят поговорить с Тэном.
Это история, которую Тэн и Юта будут рассказывать ещё долго и всем, кто будет их слушать со слезами на глазах от смеха. Например, скажут они, мы, конечно, знали, что на Таймс-сквер можно повстречать уродливых людей, но чтобы столкнуться лицом к лицу с настоящей горгоной? Это что-то новенькое.
Тем не менее, это его история, и он с рукой у сердца её защищает. Может быть, она непохожа на классическую греческую драму, но она делает его настоящим счастливчиком: Тэн оказывается в Лагере полукровок в молодые и благословенные тринадцать лет, с понимающей матерью, которая дома с нетерпением ждёт его возвращения на Рождество, с уважением от его лучшего друга, обычно слишком-крутого-для-школы Доёна, с багажом новых приключений, уготованных Лагерем.
День проходит как в тумане. Его засыпают новыми именами и новыми лицами, и все они, похоже, стараются показать себя перед новеньким с лучшей стороны. В свой первый день Тэн оказывается в домике Гермеса, чувствуя себя попавшим в вихрь дружелюбия.
Тэну совсем скоро должно должно исполниться четырнадцать, когда он выясняет. Три месяца в Лагере, изученном вдоль и поперёк, пролетели почти незаметно. Он научился драться обоюдоострым мечом, который вручил ему Юта; меч поначалу казался слишком тяжёлым, но теперь он балансирует в руке точно её продолжение. Домик номер одиннадцать стал для него вторым домом, хотя Тэн знает, что возможно, он не сын Гермеса, потому что божественный родитель до сих пор не признал его. Но самое главное — Тэн никогда в своей жизни не ел лучше, чем здесь.
Он изучает историю лагеря: каким он был «до битвы в Лабиринте» и каким был «после», как говорят старшие. Он узнаёт об оракуле, который в настоящее время обитает в теле «Джи Хансоля, но не говори об этом, потому что в последнее время он редко появляется. Он над чем-то усердно работает, что-то связанное с объединением? Мне не совсем уверены насчёт этого, но сейчас всё идёт хорошо, поэтому в нём нет необходимости» — объяснил ему ребёнок с очаровательным личиком из домика Афродиты. Чёрт возьми, он уже лет десять как оракул, но ему как-то удаётся выглядеть красиво. Он узнаёт о богах, об их власти и иерархии, а также о том, что происходит с их детьми. Преследования монстрами до конца своих дней. С этим проклятием они вынуждены жить. Их происхождение — клеймо, даже несмотря на то, что обитатели Лагеря стремятся убедить Тэна, что после сражения в Лабиринте всё изменилось.
Он роднится с лагерем так, как это может подросток, который ищет свой новый дом. Он учится читать настроение детей Ареса, может определить их состояние «всегда готов к контактированию с людьми», которое приходит как правило после еды или после хорошего учебного дня, и состояние «я дитя бога войны и я готов продемонстрировать тебе это», которое обычно появлялось рано утром. Он учится не задавать детям Афины вопросов, даже если они, вероятно, знают ответ, только если у него не будет целого дня, который не жаль потратить, и нескольких часов свободного времени для лекций. Домик Гермеса становится его убежищем вдали от дома, и он великолепно служит своей цели. Самое главное — он остерегается домика Аида, одного из тех, которые Джонни назвал Новыми Домиками, тихо предупреждающего об опасности.
Тэиль, как выясняется, один из детей Деметры. Он первым заговорил с Тэном и рассказал о полубогах, а когда Тэн замечает в чужих глазах предательское сомнение, в ладони Тэиля появляются побеги цветов, которые он бережно заправляет тайцу за ухо со словами: «Цветок за цветок».
— А Юта? Кто его божественный родитель?
— Его родителя угадать проще простого, — с улыбкой говорит Тэиль. — Ты когда-нибудь видел, как он улыбался? Он словно солнце может ослепить тебя своей улыбкой, а затем запустит в тебя дюжину стрел, моргнуть не успеешь. Он сын Аполлона.
Здесь Тэн искренне счастлив. Это что-то вроде отпуска, который явно пойдёт ему на пользу и продлится ещё долго.
Только вот это не так.
Это случается во время его первой игры в захват флага.
Ему не терпится быть признанным. Хотя прошло совсем немного времени, Тэн начинает беспокоиться, ведь в домике Гермеса ему приходится спать в спальном мешке, и там никакого личного пространства, остальные тоже поднимают толки по этому поводу. Только один из младших по имени Сычен, которого признала богиня Немезида спустя неделю после прибытия в Лагерь, заставил его смириться с долгим ожиданием. В спарринге он прекрасно орудует своим мечом, чего не скажешь о его божественных способностях — он даже не знает, чей он сын, и не понимает, какие силы заточены в нём. Новые полукровки всё прибывают и прибывают в лагерь. Тэн знакомится с десятками новых лиц, пока наконец не осознаёт, что теперь он завсегдатай среди спящих на полу домика Гермеса.
Новые полубоги. Они прибывают сюда после так называемых мини-квестов. По всей территории Соединённых Штатов отмечается рост количества мифических существ, поэтому придумали такой способ. «Слишком много полубогов, монстров ещё больше и слишком мало миссий, чтобы спасти их всех», — объяснил Тэиль. Таким образом была разработана система, и признанные полубоги, жившие в лагере солидное время, сформировали поисковые команды и стали отслеживать горячие точки активности монстров, пока не найдут полукровку и не доставят в пункт назначения.
— На самом деле это не квесты в прямом смысле этого слова, так как они не предсказаны оракулом, — говорит Джонни, староста домика Гермеса, когда его спрашивает Тэн. — Это похоже на стартовый поиск. Те, которые необходимы, но не нуждаются в том, чтобы их предсказывали сложными стихотворениями, а затем разбирали их по каждому слову, чтобы точно понять, что нужно делать. — Джонни жестом указывает в сторону столика Гефеста, где полукровки о чём-то оживлённо беседуют. — Много лет назад они придумали действенный способ по поиску полукровок. Старый способ устарел, как бы ни иронично это звучало. Полубогам приходилось нелегко по пути в Лагерь. Сейчас же их путь более гладкий.
Это сработало и в случае с Тэном, поэтому он считает Юту и Тэиля своими приёмными родителями.
— Мы нашли тебя, — гордо говорит Тэиль, помогая Тэну экипироваться для его первого захвата флага. — Это значит, что ты наш верный протеже до тех пор, пока мы не умрём.
— Звучит ужасно.
Тэиль гладит младшего по голове и уверяет, что быть протеже также означает — они с Ютой прикроют его во время игры. Он бежит через лес как можно быстрее, чувствуя дискомфорт и немного пошатываясь из-за непривычной тяжести доспехов, адреналин бурлит в его венах.
Его послали на разведку, как и большинство новеньких. Новички действуют в роли отвлекающего манёвра, их посылают, чтобы выиграть время для старших, которые разрабатывают стратегию, но сегодня Тэн чувствует себя особенно хорошо со своим верным мечом — он уверен, что сегодня заставит своего божественного родителя, кто бы он ни был, обратить на него внимание и признать своим чадом. Он крепче сжимает рукоятку меча из небесной бронзы и прорывается вглубь леса.
Он останавливается, когда замечает рябь голубого шлема за линией деревьев. Тэн присел на корточки, его голова начинает гудеть, когда он пытается вспомнить план нападения. Что говорили ему ранее старосты домиков?
«Тэн, ты проведёшь разведку вдоль левого фланга и на четверть мили переместишься к центру. Не показывайся никому на глаза и, тем более, не вступай в бой. Подожди нас, мы захватим центр до того, как кто-нибудь сможет обойти флаг сзади. Понял?»
Тогда он понял. Он определённо понял это, но держащая меч рука чесалась, ожидая схватки, и Тэн мог поклясться, что охранники базы голубой команды тоже были новенькими, это было видно по тому, как они нервничали, стоя в неровном кругу. Это так просто. Всего лишь взмах меча.
— Реши проблему мирового голода, Тэн, — таец насмехается над командным тоном Юты, бормоча про себя. — Найди лекарство от рака, Тэн. Тэн, заставь Джонни больше не приставать ко мне.
К чёрту всё, думает он. Как бы сильно он не любил Юту, пришло время Тэну заявить о себе, и это никогда не случилось бы, если бы он продолжал позволять себе бездействовать. Он на корточках сдвигается с места. Только ничего не испорти.
К сожалению, он реагирует слишком поздно. Стрела (с резиновым наконечником, заверил Тэиль, но они всё равно могут оставить синяки на теле, так что будь осторожнее), со свистом проносится между деревьев, и Тэн уворачивается, распластавшись на земле, когда стрела проходит в паре дюймов от него. Она ударяется о кочку позади него и с грохотом падает на каменистую землю.
Вот дерьмо. Он улавливает шелест кустарника вдалеке, видит корпус лука и самого лучника. Его засекли, хотя он ещё не приступил даже к первому пункту плана. Внезапно храбрость покидает его, словно задули пламя свечи. Тэн больше не слышит звуков сражения неподалёку. Меч словно потяжелел в его руках.
Лучник не тронет его, если он отступит, верно? У Тэна перехватывает дыхание, он медленно пробирается по земле, не смея встать. Перехватив меч, он едва успевает подняться с земли — ноги понесли его сами, прочь от развевающегося на ветру голубого флага.
Его нога зацепилась за что-то, торчащее из земли. Он отшатывается, но это «что-то» притягивает его обратно. Тэн смотрит на свои лодыжки и видит, что вокруг них обвилось что-то блестящее и бронзовое. Тэн чуть было не завопил что есть силы, но вовремя спохватился, вспомнив о лучнике, и припал к земле, разочарованно простонав. Он угодил в ловушку, в сеть, сконструированную детьми Гефеста. Юта предупреждал о них, но Тэн позабыл, что они буквально на каждом шагу. С виду безобидная, ловушка может вывести игрока из строя до самого конца игры.
Ловушка предназначена не для тех, кто отступает, а для тех, кто идёт в нападение, поэтому бронзовая сеть обвивается вокруг тела Тэна неправильно, скручивая и лишая возможности нормально дышать. Холодный металл всё сильнее затягивается вокруг него. В его глазах пляшут размытые пятна. Грани объектов вокруг него начинают сливаться воедино. Он не может даже позвать на помощь. Он опускает голову, продолжая задыхаться, когда бронзовые сети поползли вверх по его шее. Неправильно, это всё неправильно.
В один момент наступает тягостная и просто отвратительная тишина, воздух от этой тишины разрывается — Тэн чувствует, что не может больше дышать. Затем из кустов показывается ещё один обитатель лагеря, и всё, о чём думает сейчас Тэн — слава богам, что он из красной команды. Полукровка видит покрасневшее лицо Тэна и зовёт, зовёт на помощь.
— Кун! — кричит старший, бросаясь к Тэну. — Это уже не игра, мать твою. Иди сюда и почини свою грёбаную сеть! — паника сквозит в его голосе, но всё, что может почувствовать Тэн сейчас — это холодные пальцы, сжимающие его шею; полукровка бросает на землю свои щит и копьё и беспомощно дёргает за нити.
Полукровка замечает оставленный Тэном обоюдоострый меч и сразу же подбирает его. Он рубит сеть, но ловушка отзывается металлическим лязгом, отчего парень тихо ругается.
— Отродья Гефеста, — выплёвывает он. — Ни черта не могут сделать, эти засранцы. Кун, чтоб тебя, тебе лучше поскорее бежать сюда, — он звучит безумно, и Тэн одаривает его испуганным взглядом, будучи все ещё скованным адским механизмом. Полукровка бросает меч и отстраняется, широко распахнув глаза.
— О боги, Кун не слышит меня! Блядь, ладно, я сейчас вернусь. Только не паникуй.
В глазах темнеет, картинка теряет чёткость. «Ну почему именно в первую игру в моей жизни!» — думает Тэн. Он знает, что должен отставить попытки, ведь ему известно, что представляют из себя дети Гефеста и их механизмы, но продолжает отчаянно бороться с сетью. Сдаться для него было настоящим позором. Ещё столько всего ему предстоит пережить, ему не хочется закончить свои дни вот так. В самом безопасном для полубогов месте, во время безобидной игры в захват флага. Божественный родитель, если бы видел сейчас своё дитя, не одобрил бы, и эта мысль мотивирует его, словно глоток свежего воздуха.
Застрявшая в горле паника проходит, её заменяет тёмная, холодная ясность, она словно вырывается из груди, будто бы всегда была там. Он почти может представить, как это чувство заполняет его, медленно, но верно, и, о да, теперь картина становится яснее — и почему только он не сделал этого раньше? И холодная тьма внутри него меняет поле его зрения — так легко поддаться этой неведомой силе. Так просто. Эта сила защитит его.
Тэн моргает. Во рту он чувствует металлический привкус. Раздаётся грохот, словно содрогается земля, и сеть освобождает его тело из плена. Так просто.
Внезапная тишина должна ужасать, но Тэну кажется, будто бы она сопровождала его долгое время. Это всё ощущается как сон, и ему надо срочно проснуться. Раньше он жил словно во сне, это точно. Так ему было лучше. Ледяная тяжесть, распиравшая его изнутри, была лучше. Он мог доверять себе.
Он почти уходит. «Наверное, мне следует захватить вражеский флаг», — думает он про себя и почти делает движение вперёд, но ледяное спокойствие вдруг покидает его также быстро, как и овладело им, и он падает на колени, чувствуя тошноту. Жарко, слишком жарко, и ярко, слишком ярко. В голове пульсирует, а земля кружится и кружится, она встречает его с распростёртыми объятиями, когда Тэн падает на землю.
Джэхён, полный отчаяния, возвращается с Куном на буксире и обнаруживает — что-то случилось, пока его не было. Плечи Тэна вздрагивают, когда он тяжело опускается на сухую землю. И вокруг него нити бронзовой сети, вяло раскинувшиеся по земле. И кроме всего этого, самое загадочное — механизм ловушки вдребезги разбит кучей валунов и камней, что свидетельствовало только об одном.
Оползень.
Примечания:
так как я ещё не профессиональный переводчик, публичная бета включена!!!