***
Зима всегда была самой суровой из всех времен года. На несколько месяцев мир погружался в глубокий сон под покровом льда и снега, а небо и ветер, пусть и одетые в ослепительные бело-голубые цвета, обрушивались на неподготовленных людей с неумолимой суровостью. И все же именно в это время года люди праздновали жизнь с самыми прекрасными традициями. В воздухе постоянно витали экзотические специи, смех и пение колядок. Унылый серый и белый цвет почти исчезли под морем красок. И каждый вечер сотни свечей отгоняли подавляющую темноту своим теплым и золотистым светом, превращая даже самую мрачную комнату в уютное и праздничное помещение. С конца ноября до первой недели января большинство районов города, даже самые бедные кварталы, украшались вечнозелеными и красными лентами, иногда даже серебряной мишурой и блестящими сверкающими шарами. Это было красивое великолепие само по себе. Но ярче всех сияла Главная улица, драгоценная жемчужина в оттенках красного и золотого, манящая мужчин и женщин, детей и даже кошек и собак издалека, чтобы полюбоваться ее чудесами. Главная улица была переполнена людьми, которые гуляли и рассматривали изысканные товары, выставленные в ярких и любовно украшенных витринах или на больших деревянных стендах перед магазинами. Торговцы, ремесленники и ценители, казалось, превзошли самих себя, представляя свои самые лучшие и сладкие сокровища, соревнуясь друг с другом в том, чтобы вызвать больше улыбок на лицах покупателей. Но у главной улицы была и другая сторона, темная и печальная. Среди тех, кто выходил из многочисленных магазинов с красочными пакетами и лакомился вкусными угощениями, были и те, чьи желудки бурлили от постоянного голода. Каждый день они смешивались с богатыми людьми, разгребая остатки еды и с тоской поглядывая на товары, которые для них были недостижимой мечтой. Они ходили почти незаметно, если не считать темных следов копоти, которые их грязные руки и ноги оставляли после себя на главной улице. Одним из таких бедняков был маленький мальчик, который стоял на углу желтого городского дома и пытался продать связки спичек. Он выглядел совсем маленьким и хрупким в слишком большой и свободной для его роста одежде, которая с годами стала слишком ветхой, чтобы уберечь от пронизывающего холода. В ожидании покупателей он нетерпеливо топал босыми, покрасневшими ногами. Ранее в этот день Шухей потерял обе туфли, когда прямо на него налетели сани, и он был вынужден отпрыгнуть с их пути, прежде чем они точно переехали его. Это были быстрые сани, большие и темные, с прекрасным полированным деревом и блестящей металлической фурнитурой. В попытке спастись он лишь мельком взглянул на пассажиров саней - они сидели в своих креслах, одетые в кожу и меха; несомненно, это были очень важные люди. Шухей прикусил губу: его ботинки пропали. Его единственная пара. Дядя рассердится на него, когда он вернется без них в их дом этим вечером. Шухей стыдливо потрогал свой затылок, кожа на нем все еще болела от последнего удара, когда он поскользнулся на мокром каменном полу и разбил две миски. Это были лучшие из них. При этом воспоминании его маленькие пальцы, уже немного окоченевшие от холода, крепче сжали длинные спички, которые он держал на продажу. Пока что он продал только пару. Недостаточно. Их никогда не было достаточно, чтобы вернуться домой. Глубокий вздох вырвался из его губ, и он с тоской посмотрел на большие окна на противоположной стороне улицы, яркие и освещенные свечами. Повсюду было так много свечей. Почему никто не покупает спички? У него оставалось еще несколько пучков спичек! Свечи ведь нуждались в них, это было почти как закон… 'Закон' - Шухей выучил это слово недавно. Оно означало порядок и наказание. Его дядя был его законом, порой очень суровым. Но в то же время это означало, что дядя должен был прятать вещи под половицами в спальне, и никому не разрешалось говорить о них. Никогда. Он тряхнул головой, прогоняя эти мысли, и с тоской посмотрел на разноцветные окна. Они были словно стеклянные ворота в чудесные миры, где холод и голод были неведомы. Прохладный воздух заставил его вздрогнуть, и он как можно плотнее обмотал свою безразмерную тунику вокруг тела. Это немного помогло. По крайней мере, на время, пока кто-нибудь не купит последние оставшиеся свертки и ему, наконец, разрешат вернуться домой пешком. С каждой минутой ветер дул все сильнее, небо становилось все более серым, но как раз в тот момент, когда Шухей ожидал, что вот-вот разразится буря, начали падать снежинки. Через несколько минут все вокруг покрылось мелкой белой пудрой. Завороженный, он откинул голову назад, насколько это было возможно, и теперь видел только серое небо и мириады густых снежинок. Несколько снежинок упали ему на лицо, сделав кожу еще холоднее, и он выпрямился, вытирая их тыльной стороной рукава. Грубый материал натирал его кожу, но еще хуже было то, что рукав снова оказался весь в саже! Он должен был быть грязным еще с того момента, когда он спрятался за вагоном с углем после того, как группа взрослых мальчишек погналась за ним по улице. Так вот почему последние несколько часов никто ничего не покупал! Его лицо все еще было покрыто сажей. Быстро подобрав горсть снега с земли, он вытер лицо, пока снег не растаял у него в руках. Другим рукавом он вытерся. Пока он тратил время на приведение себя в более презентабельный вид, небо становилось все темнее и темнее, а воздух стал таким холодным, что дыхание на глазах превращалось в белые клубочки. Шухей вздохнул и постарался как можно меньше прижаться к стене дома, ища укромный уголок, который укрыл бы его от ветра и падающего снега. Камень, прижимавшийся к его спине, был холодным, но он был гораздо менее жгучим, чем мерзлая земля под ногами. После долгого стояния на улице Шухей уже не чувствовал своих ног. При ближайшем рассмотрении казалось, что они даже приобрели синий оттенок; он попытался потоптаться, но от этого они стали болеть. Через некоторое время он остановился. Стараясь забыть о своих ногах, он огляделся вокруг, и, естественно, его взгляд привлекли великолепно украшенные улицы. Входы в большинство домов были украшены густыми гирляндами вечнозеленых деревьев, а также красными блестящими шарами или большими золотыми бантами. По всей улице на проводах висели бумажные фонарики в форме звезд. А теперь, когда выпал снег, все выглядело так, словно было посыпано сахарной пудрой. При мысли о сахаре его пустой желудок громко заурчал, но еды с собой не было, поэтому он прижал свою маленькую худенькую руку к животу, пытаясь заставить шум прекратиться. Некоторое время спустя, когда он с завистью наблюдал за семьей, весело входящей в большой белый городской дом дальше по улице, прямо перед ним шагнул человек, загородив ему обзор. Шухей никогда раньше не видел великанов, но слышал о них от своей бабушки. Этот человек был таким высоким, что он точно должен был быть одним из них! Сердце билось так бешено, что казалось, будто оно в любой момент выскочит из грудной клетки, Шухей медленно оглядел человека с ног до головы. Широкие глаза окинули длинное черное пальто, ненадолго остановились на ряде блестящих медалей, сверкающих на широкой груди в угасающем дневном свете, а затем перешли к прочным кожаным перчаткам, которые подходили к тяжелым ботинкам. Однако с волосами мужчины было что-то не так - они были серебристо-белыми насквозь, несмотря на то, что он совсем не выглядел стариком. На лице мужчины появилось суровое выражение, когда его взгляд остановился на Шухее, и тот вдруг почувствовал себя очень маленьким и очень поношенным в своей старой и дряблой одежде. Вдруг ветер показался ему гораздо холоднее под пронзительным взглядом этого человека. — Ты не можешь оставаться здесь, мальчик. Скоро наступит ночь, и будет холодно. Иди домой. — Нет, я не могу! Спички…Я должен продать их! Иначе…- Страх охватил Шухея. — Вы офицер полиции? - Слова сорвались с его губ раньше, чем он успел удержаться. — Нет, не совсем. Расправив маленькие плечи, Шухей набрался последней капли мужества - в конце концов, он никогда не противостоял гиганту - и, выпятив нижнюю губу, решительно посмотрел на мужчину: — Нет, я не пойду домой. — Послушай, парень, не пытайся упрямиться. Ты скоро замёрзнешь. Возвращайся домой, пока не нарвался на неприятности. Сейчас же! - И с этими словами длинная рука мужчины протянулась, и большая рука в перчатке попыталась оттолкнуть Шухея от его укрытия у стены. Но движение было слишком резким и сильным, и Шухей потерял равновесие. Разбросанные спички лежали на земле, и многие из них были сразу же испорчены мокрым снегом; никто больше не стал бы их покупать. Шухей замер в ужасе. Дядя потом будет очень, очень зол на него. По его спине пробежала ледяная дрожь, и он подавил отчаянный всхлип при мысли о том, что его ждет еще одно избиение. Удрученно опустив глаза на землю, он уже собирался подняться, когда сильная рука подхватила его, словно невесомого, и мягко поставила на ноги. Удивленный, он вскинул голову и удивленно уставился на серьезную фигуру в черном одеянии, стоящую рядом с ним. Когда ничего больше не происходило, Шухей наклонился вперед, все еще настороженно глядя на мужчину, и быстро собрал оставшиеся спички. Когда он потянулся за последней спичкой, рука в перчатке выхватила его. — Прости. Я не хотел тебя толкать, мальчик. Вот, держи. А это я оставлю себе. - в обмен на спички Шухея, мужчина протянул блестящую монету и вложил ее в руку. Ухмыляясь, сереброволосый мужчина взъерошил ему волосы и подтолкнул его к дороге. Некоторое время Шухей шел как в оцепенении, его мысли крутились вокруг странного человека и его странного поведения. На безопасном расстоянии он осмелился остановиться и украдкой взглянуть через плечо. Мужчина выделялся даже с такого расстояния. Любопытный Шухей наблюдал, как он, прихрамывая, поднимается по лестнице одного из многочисленных домов знати. Он уже собирался направиться к двери, когда его голова повернулась в сторону Шухея, как будто он почувствовал, что за ним кто-то наблюдает. Их глаза встретились, Шухей испуганно пискнул и бросился бежать так быстро, как только могли нести его маленькие онемевшие ноги. Через несколько минут он почувствовал себя в достаточной безопасности, чтобы притормозить. От долгого бега ледяной воздух ранил легкие. Уже наступила ночь, и над ним висело темно-синее небо. Если прищурить глаза, то можно было увидеть несколько мерцающих звезд, но они были очень, очень далеко. Возвращаться домой было уже слишком поздно. Кроме того, дорога домой стала ледяной и опасной. Если он поскользнется и упадет в один из полузамерзших каналов рядом с ней, то замерзнет в воде в течение нескольких минут, он знал это. Гораздо безопаснее было остаться в городе и спрятаться где-нибудь поблизости. В поисках он обернулся, пока не увидел решетчатый вход во двор, где можно было укрыться от ветра и посторонних глаз. Его лицо засветилось, и он почувствовал прилив надежды, направляясь к своему убежищу. Осмотревшись вокруг, он наконец остановился в углу лестницы, которая вела к, казалось бы, неиспользуемой задней двери. С глубоким вздохом облегчения он подтянул к себе заледеневшие ноги. Долгие прогулки по городу сильно утомили его, он жаждал отдыха. Один за другим дома, окружавшие двор, оживали: все больше людей возвращались в свои дома, готовые отпраздновать последний вечер уходящего года. Окна загорались, позволяя ему видеть внутри прекрасное великолепие золотого, зеленого и красного цветов. Повсюду люди были в праздничном настроении, некоторые даже пели. Он слышал их громко и отчетливо из своего укрытия. В его доме никто никогда не пел. Наоборот, они должны были вести себя как можно тише, потому что его дядя не любил громких звуков. Он много спал. Видя и слыша радость вокруг себя, Шухей пожелал, чтобы и у него был свет, пока не вспомнил о последнем пучке спичек, который он носил в одном из карманов своей туники. Ему было запрещено зажигать спички. Это был "закон", установленный его дядей. Он не должен был тратить товары, которые предназначались для зарабатывания денег. Но сейчас он чувствовал себя таким одиноким и потерянным, что крошечный огонек для себя, хотя бы раз, очень бы помог. Поэтому он выковырял из пачки одну спичку. Зажечь ее онемевшими пальцами было трудновато, но после нескольких попыток его маленький уголок во дворе засиял чудесным золотистым светом. Пламя было действительно красивым и таким теплым, что ему показалось, будто он стоит перед одним из тех больших каминов, которые он мог видеть со своего места в темноте. Пока он завороженно смотрел на оранжевое пламя, его мысли начали блуждать, и от одного момента к другому он видел себя в одном из домов. Он был одет в изысканную одежду и вот-вот должен был войти в столовую. Добрая на вид женщина весело позвала его занять место за обеденным столом. У Шухея увеличились глаза - стол был накрыт вкусно пахнущей едой: желтый картофель с маслом, вареное мясо, свежие фрукты и всевозможные десерты. Благодарный Шухей принялся за еду, и каждый кусочек был восхитителен на вкус. Но лучше всего оказался горячий шоколад. Темный и насыщенный, как тот, что он видел и нюхал у торговца со смешным акцентом в начале главной улицы. Но слишком скоро его драгоценное пламя угасло, образы исчезли в клубах дыма, и он снова оказался голодным и никому не нужным. Долго он смотрел в темноту, не видя глаз, и желание зажечь еще одну спичку росло с каждым ударом сердца, пока он не зажег еще одну. На этот раз, когда он посмотрел на яркое пламя, то оказался в большой комнате, в одном углу которой стояла великолепная, празднично украшенная елка. Вокруг нее сидели люди, болтали и любовались ее величественной красотой. К своему удивлению, он увидел среди них свою бабушку. Он очень любил ее, но, к сожалению, одной его любви было недостаточно, чтобы сохранить ей жизнь. Ей очень нужны были лекарства, но не было денег, чтобы их купить. Перед тем как уснуть вечным сном, она сказала ему, как благодарна за то, что у нее есть такой милый внук, и попросила его вести себя хорошо. Он никогда никому не рассказывал о ее последних словах и о той любящей и гордой улыбке, сиявшей в ее глазах перед тем, как они закрылись в последний раз. С самого раннего детства бабушка всегда заботилась о нем. Ее руки, пусть худые и хрупкие, были словно благословение, когда они проводили по его волосам, пытаясь привести в порядок его непокорную черную шевелюру. Иногда она прятала в его карманы лакомства - горсть грецких орехов, маленькое красное яблоко или засохшее, но все еще вкусное печенье. Он ужасно скучал по ней. Но теперь она была здесь! Обрадованный, он бросился к ней, и они крепко обнялись. Он так много хотел ей сказать, но когда она поднесла палец к его губам, он молча кивнул и заговорщически улыбнулся ей в ответ. В благоговении они подошли к красивой рождественской елке и залюбовались ее великолепием. Воздух был наполнен запахом вечнозеленых деревьев и пряников, которые висели на ветвях елки рядом с желтыми и серебряными сверкающими шарами. Нити мишуры и ангел на вершине елки дополняли картину. Никогда еще Шухей не видел такой великолепной елки. Но слишком скоро его бабушка, а вместе с ней и комната стали исчезать, он пытался кричать, чтобы она осталась, умолял взять его с собой, но к тому времени он уже вернулся во двор. Один. По щекам Шухея бежали теплые слезы, а грудь сдавило так сильно, что дышать стало больно. Ему потребовалось несколько минут, чтобы сглотнуть комок, вставший в горле при воспоминании о бабушке. Это была последняя ночь в году, так может быть, если он загадает желание, то увидит ее снова? По ее словам, в новогоднюю ночь желания сбываются. В тоске и нерешительности он смотрел на черное ночное небо, когда его внимание привлекла звезда желаний, прокладывающая свой путь по нему. "Кто-то сейчас умрет и попадет на небо", - прошептал он. Его бабушка однажды сказала ему, что звезда желаний предвещает чью-то смерть. Шухей закрыл глаза и прочитал молитву за их душу, как она его учила. Затем он взял в руки все оставшиеся спички - его больше не волновал глупый "закон" дяди - он просто хотел увидеть ее еще раз и прижаться к ее сердцу. Он хотел исследовать с ней все остальные комнаты; есть, пить и чувствовать тепло. Он сделал глубокий вдох, воздух был ледяным и сухим, а затем быстро зажег все спички сразу. Свет буквально взорвался вокруг него, и он оказался в другой праздничной комнате, наполненной людьми, которые праздновали Новый год. Он услышал, как его зовут, оглянулся, а там стояла его бабушка! Она выглядела моложе и здоровее. С ее морщинистого лица исчезла усталость, а глаза в кои-то веки сияли весельем. Он никогда не видел ее с такими волосами, она выглядела почти элегантной. С громким криком Шухей бросился к ней, и свечи вокруг них засияли еще ярче, словно отражая их радость от встречи. Долгие мгновения они смеялись и обнимались, а затем отправились исследовать остальную часть дома. Через некоторое время Шухей заметил, что с каждым шагом он становился все легче и легче, как будто парил - он чувствовал себя легким, как перышко! Бабушка успокаивающе погладила его по руке, объясняя, что это чувство скоро пройдет и что ему не стоит бояться. Он уверенно улыбнулся ей в ответ; он пережил и более суровые вещи; что такое этот небольшой дискомфорт по сравнению с тем, что он пережил в прошлом? В тот самый момент, когда ему показалось, что он стал совершенно невесомым и готов отпустить все, что когда-либо отягощало его маленькое сердце, он услышал мужской голос, зовущий его. Смутившись, он оглянулся, но там были только он и его бабушка, никто из гостей не смотрел в их сторону, так как они праздновали Новый год. — Ты глупый, глупый ребенок. Разве ты не знаешь, что никогда нельзя засыпать на улице в снегу? Боже, малыш, только бы ты не умер у меня сейчас!. Шухей знал этот голос, он был уверен, что где-то уже слышал его раньше. Но размышлять об этом было некогда, так как бабушка осторожно подвела его к большой, красиво вырезанной двери. Через небольшую щель из-под нее в комнату проливался ослепительный свет. За этой дверью должно было находиться что-то поистине величественное, если от нее исходило такое сильное сияние. Заинтригованный, он подошел ближе. Он все еще слышал таинственный мужской голос, доносившийся откуда-то, но теперь он умолял его. На мгновение Шухей почувствовал грусть по этому поводу, но когда тон голоса изменился и он начал кричать, он испуганно отпрянул. Кричать было плохо. Крики приводят к боли, а он не хотел причинять боль. — Ну же, малыш! Открой глаза! Давай! Ты же у меня крепкий орешек, не так ли? Не умирай, не сегодня. Не в канун Нового года! Малыш, пожалуйста... Сейчас это звучало скорее отчаянно, чем сердито. Придя к решению, Шухей закрыл глаза, пытаясь мысленно достучаться до мужского голоса. "Спасибо, дяденька, но все в порядке, теперь я в безопасности". Мольба утихла и наконец прекратилась. Открыв глаза, на его губах заиграла довольная улыбка, и он удовлетворенно кивнул бабушке. Через мгновение они шагнули в дверь рука об руку, а дальше был только свет.***