Делить с врагом

Светлая комната была наполнена теплом и позитивом. Нагревшиеся на солнце жалюзи пропускали на мягкий ковер полоски лучей, отчего на стеклах играли блики. Парень сидел на кровати, сложив ноги по-турецки, и весело болтал с кем-то по видеозвонку. С экрана, с милой улыбкой, на того смотрела статная женщина — его мать. На водительском сидении, так же лучезарно улыбаясь, перекидывался фразами с сыном его отец, с глубокими шоколадно-ореховыми глазами, не отводя взгляда от дороги. Периодически, кто-то из счастливого семейства выкидывал какую-то шутку, отчего все трое заливались смехом. — Ладно, сынок, нам ещё ехать, а телефон уже садится. Поболтаем при встрече. — Хорошо мам. Удачной дороги. — лицо парня буквально сияло от будущей встречи с родителями, которых он не видел почти год. — Жду не дождусь, когда вы приедете… Женщина засмеялась и, напоследок отправив сыну воздушный поцелуй, бросила трубку. Моно откинулся на кровати, бросая телефон рядом с собой. Как же он скучает. Он уже как год не виделся ни с кем из друзей. В Нью-Йорке у него почти нет знакомых, разве что по работе. Спустя десять минут, чтобы как-то разбавить давящую тишину, юноша включил телевизор, выбрав пультом нужный канал с новостями из другого города. — Приветствуем всех наших зрителей! Вы на канале «Новости дня» и прямо сейчас у нас прямой эфир на площади… Визг колес. Удар. Авария. Обломки горящих автомобилей на дороге. Встревоженный, Моно вскакивает и подходит ближе к экрану, чтобы рассмотреть поближе. Непонятный страх разрастается в его душе с каждой секундой, кончики пальцев покрываются потом. Паника начинает приближаться с каждой секундой осознания — на экране, прямо у ног перепуганного ведущего, лежат побитые знакомые номера. Номера машины его родителей. Этого не может быть. Просто не может. Неужели отец не справился с управлением? Слегка онемевшими от шока пальцами, кареглазый набирает цифры, молясь, чтобы на звонок ответили. Ничего. Пустые гудки без ответа. Спустя несколько секунд, его набирают снова. Дрожащими руками юноша подносит к уху трубку, прислушивается. — Моно Паттерсон? — грубый мужской голос, так не похожий на папин, вырывается из телефона. — Да. Что-то случилось?.. — Ваших родителей зовут Макгрегор и Эмма? — Да… Он застывает, в ожидании худшего. — Авария на главной площади Вашингтона, столкновение двух машин. Большая просьба приехать… на опознание тел. Гудок. Телефон выпадает из ладони, пружиня от матраса и ударяя по пульту. Щелчок, и телевизор отключается. Моно пустым взглядом следит за устройством, даже не пытаясь сдерживать горячие слезы, стекающие по щекам. Тишина, царящая в доме, давит и душит, не оставляя неиспользованным и шанса напомнить ему об одиночестве. Теперь, вечном. Рваный выдох вырывается из горла юноши, вместе со сдавленным всхлипом. Комната вдруг становиться серой, мрачной и холодной. Пустующей, не дарящей никакого тепла. Жалюзи на окне перекрывают весь возможный свет и воздух. Становится невыносимо душно. Но, сил не хватает даже на то, чтобы открыть окно. Юноша откидывается на спину, и, вжимаясь в кровать, бессильно кричит в подушку. Подступающая истерика, все-таки вырывается наружу громкими рыданиями. Он кричит, не в силах держать в себе боль. Слезы катятся по щекам, по подбородку, скатываются на перину. Кареглазый сжимает в руках простынь, до крови впиваясь зубами в собственное запястье, чтобы хоть чем-то заглушить разрывающую его изнутри печаль. Их охрипшего от криков горла вырываются рваные всхлипы. Щеки горят от соленых слез. — Нет. Прошу. Только не это…

***

Вечер в кои веки был наполнен теплом. То ли на это повлияли теплые пледы, то ли рождественское настроение, навеянное праздничным деревом. Казалось, что даже холод и ночные кошмары не способны разломить эту атмосферу. Моно не помнил, когда в прошлый раз чувствовал себя так тепло. Наверное, ровно пять лет назад — в последнее Рождество, отпразднованное с его родителями. Горестные воспоминания тугим узлом завязались где-то в груди, сперев дыхание. — Ты чего застыл? — Миллер нетерпеливо толкнула парня, стоящего в проходе. — Дай пройти. Юноша молча отошел в сторону — сил пререкаться у него попросту не было. Как и желания. Рождественский ужин был скромноват — всего понемногу. Но, несмотря на маленький бюджет и компанию друг друга, это Рождество, вряд ли что может испортить. Часы пробили полночь. Поблагодарив Бога за еду, Моно присел за стол. Точно также поступила и Шестая. Печеное мясо наполняло теплом — стоит отметить, что общими усилиями им удалось приготовить его довольно вкусно. Во всяком случае, по сравнению с остальной едой, что им приходилось готовить сообща, это выглядело довольно аппетитно. Прохладное вино приятным контрастом ложилось на горло, отчего горячая еда буквально таяла во рту. Елка в углу гостиной мерцала огоньками, и от этого свечения в глазах у Шестой начало рябеть. Девушка перевела взгляд на окно — за стеклом завывала метель, белые хлопья снега то и дело падали на подоконник. В какой-то мере сероглазая была благодарна судьбе за подобный момент в своей серой жизни. Переведя взгляд на спокойно жующего что-то «соседа» девушка задумалась над чем-то В детской памяти здорово отпечатался тот момент, когда уже изрядно поднадоевшему Паттерсону, тринадцатилетняя Шестая насыпала снега за шиворот. Тихую ругань и озлобленны крики катающегося по земле подростка тогда слышало пол района. Сейчас парень иногда ведет себя ну слишком заносчиво. Так почему бы не повторить этот момент? Отвлекшийся на пришедшее сообщение с поздравлением от очередного бывшего коллеги, который не упускал ни единой возможности подколоть бывшего бизнесмена, Моно не заметил как сероглазая подошла к окну. Вернее, обратил на это внимание, только когда горсть снега, взятая ею с подоконника, оказалась у него за шиворотом, заставив выплюнуть содержимое стакана прямо на стол вместе с недовольной руганью. Как ни в чем не бывало, Миллер залилась смехом, хохоча с кареглазого, отчаянно пытавшегося вытрясти снег и сохранить свитер сухим, иногда вскрикивая или вопя, когда снег особо тщательно прилегал к коже. — Ну ты у меня сейчас получишь… — парень стянул с себя кофту, оставшись в футболке, и метнулся к окну. — Я тебя сейчас в этом снегу искупаю! — Хэй, полегче! — вскрикнула сероглазая, уворачиваясь от горсти снега, летящей ей в лицо. — Полегче?! Вот сейчас ты у меня в это окно и полетишь! Моно бросился вслед за Шестой, которая уже находилась возле лестничного пролета. В момент, когда парень был уже близко, сероглазая резко дернулась в сторону, подставив тому подножку. Как и ожидалось, юноша скатился по ступеням, отплевываясь от новой порции снега, столь любезно «предоставленной» Миллер. — Ну все, я тебя убью. — парень хитро оскалился и в следующий миг уже носился по дому за сожительницей, набрав снега в какую-то посудину. — Отстань от меня! — девушка попыталась отбиться, но кареглазый с особой рьяностью перевернул весь снег ей на голову. — Хэй! — О да, сладкая месть… — парень усмехнулся, явно довольный собой. — Посмотрим, надолго ли… Снега ещё много. — Да что ты говоришь? Достаточно, чтобы тебя в нем закопать. — Хм, ну попробуй… — отводя внимание разговорами, Шестая подобралась к ближайшему окну, и, слепив за спиной немаленький снежок, продолжила «войну». Спустя десять минут такой «перестрелки», почти весь дом был в снежинках и лужах от растаявших «снарядов». Тяжело дышащий Паттерсон, которому наконец надоело наблюдать за бардаком в собственном доме, схватил брыкающуюся соседку и вытащил её во двор, опуская в сугроб. — Ты что творишь?! Я тебя сейчас в этом сугробе закопаю! — Удачи тебе для начала найти лопату — кареглазый усмехнулся и вернулся в прихожую, отряхиваясь от снега. Возможно, это не такое времяпрепровождение, которое ему бы хотелось на Рождество, но он победил. В любом случае, им хотя бы будет что вспомнить.