О поединках, курицах и замужестве.

С таким нескрываемым восхищением и детским восторгом Эдвард Миддлфорд прежде смотрел, пожалуй, лишь на поединки своей очаровательной младшей сестры. Этих двоих можно было сравнить с удавом и гремучей змеей: первый – тот, что повыше – перемещался неторопливо, спокойно, будто и не двигался вовсе, атаковал в разы реже, но по жизненно важным органам; его более хрупкий оппонент, напротив, мельтешил из стороны в сторону, запутывая противника, один за другим градом сыпались быстрые удары, – этот должен был повредить связку, этот – пробить легкое… - несмертельные, но крайне неприятные – словно кот, играющий с пойманной крысой. Их поединок был похож скорее на театральную постановку, чем на сколько-нибудь реальный бой: слишком хорошо они понимали друг друга, слишком вовремя уклонялись от выпадов, как будто обменивались мыслями сквозь два слоя мелкой сетки. Совершенно разные стили сплелись в одно целое – и у Эдварда дух захватило. Тем временем, тот, что потоньше, в очередной раз проделал обманный маневр и стремительной атакой, подкрепленной коварной подножкой, сумел-таки повалить партнера на паркет, пригвоздив тупым наконечником где-то в районе солнечного сплетения. И нетерпеливо стянул шлем, изящным взмахом головы откинув прилипшую ко лбу челку, – пепельные пряди рассыпались по плечам – усмехнулся победно: - Я выиграл, Фиппс! - Подобные уловки недостойны дворянина, Грей, - ровным голосом заметил тот, также обнажив голову. - Недостойно дворянина – рассиживаться на полу, пока родина нуждается в защите, - еще шире ухмыльнулся Чарльз Грей, протягивая напарнику руку, - смерть от чрезмерного благородства красива, но в целом глупа. Чарльз Фиппс прикрыл устало янтарные глаза, но помощь принял: - Хорошо, будут тебе булочки с карри. Если по пути попадется пекарня. Его товарищ издал ликующий клич: он точно знал – попадется. Глядя вслед удаляющейся парочки, вломившейся на спарринг прямо во время турнира, юный Миддлфорд только и нашелся, что спросить у кого-то в толпе наблюдателей: «а что, собственно, это только что было?». «ДаблЧарльз, дворецкие Ее величества», - последовал незамедлительный ответ. * * * «ДаблЧарльз?.. Да, они, кажется, так себя называют, - Алексис Леон Миддлфорд в задумчивости потер подбородок. – Граф Чарльз Грей и лорд Чарльз Фиппс. Не то чтобы мы очень хорошо друг друга знали: виделись-то от силы раз пять на приемах, но ребята они совсем не промах, раз в таком юном возрасте – не кто-нибудь, а личные секретари королевы, - маркиз одобрительно усмехнулся и напоследок разгладил аккуратные усы. – Ах да, граф Грей – внук Того-Самого-Графа-Грея, насколько я помню. Вот, вроде, и все…» «Чарльз Грей? Я слышала, он весьма силен в фехтовании. Хотелось бы однажды вызвать его на поединок, - леди Френсис была, как всегда (если дело не касалось всяческих нотаций), немногословна. И по-прежнему оценивала мужчин исключительно по умению постоять за себя. – Почему бы тебе не спросить нашего будущего родственника-Сторожевого пса?» «Что за человек – Чарльз Грей? Тебе-то это зачем, Эдвард? – Сиэль Фантомхайв вопросительно приподнял бровь и смерил брата своей невесты испытующим взглядом синего глаза. – А, впрочем… Он неприятный тип. Себастьян, ты общался с ним теснее, поведай же, - мальчик как-то совсем не по-детски ухмыльнулся и, отхлебнув ароматного чая из тонкой фарфоровой чашки, добавил, - в разумных пределах». «Как прикажете, господин, - дворецкий набрал воздуха в легкие и выдал как на духу, - граф Чарльз Грей, 22 года, занимает должность личного секретаря и дворецкого Королевы в течение уже трех лет. Сильные стороны: исключительный навык фехтования, ловкость, скорость, выносливость; легко располагает к себе собеседника, непосредственен и обаятелен, быстро ориентируется по обстоятельствам; исполнителен и предан Ее величеству. Слабые стороны: излишне горяч, нетерпелив, не может работать в жестких рамках плана, - Михаэлис смолк, размышляя, стоит ли дополнять свой отчет личными наблюдениями, счел их находящимися «в разумных пределах», и продолжил, - также обладает не менее исключительным аппетитом и обширным перечнем оригинальных способов проникновения в помещения. На этом все». Позже, перегруженный разнообразной – полезной и не очень – информацией, от которой голова гудела и почти реально угрожала взорваться, будущий маркиз трясся в экипаже по каменистой дороге, ведущей прочь из поместья Фантомхайв, и тщетно пытался хоть как-то ее переварить. Но желание встретиться с этим гением фехтования определенно зажглось яркими искорками в изумрудных глазах. Вот только как?.. * * * Сказать, что Чарльз Грей был зол, – отказаться от предсмертных слов. Он был в бешенстве: мало того, что из-за какого-то пушистого недоразумения он проиграл Фантомхайву и его восставшему из Ада дворецкому (а он ненавидел проигрывать больше всего на свете, прошу заметить!), так еще и Фиппс теперь этот верещащий комок пуха на макушке таскает, тихо, но твердо заявляя: «прелесть»! Неслыханно!.. Правда, праведный его гнев немного угас при виде всего разнообразия праздничного стола (за которое он бы, пожалуй, все свободное время проводил в этом поместье, и плевать на отношение к этому непосредственно хозяина и его дворецкого-упыря), но все равно, граф Грей был крайне раздражен. А посему на евшего почему-то его, а не превосходный пирог с ягодами, глазами мальчишку, неожиданно оказавшегося рядом, он обернулся, взглядом от всего сердца желая ему провалиться сквозь землю незамедлительно. И только потом запоздало сообразил, что перед ним сын Первого рыцаря Англии, и поспешил натянуть свою отточенную до совершеннейшей искренности улыбку: - Если вы не поторопитесь, молодой человек, я ничего вам не оставлю. Фиппс, сидящий с другого боку, молча кивнул, подтверждая слова напарника. Несчастный цыпленок, запутавшийся в жестких светлых вихрах, противно и звонко пискнул. У Грея свело челюсти. - Вы ведь граф Чарльз Грей, верно? – голос слегка дрожал от волнения, но в целом юноша выражал абсолютнейший едва ли не щенячий восторг. – Я наслышан о ваших достижениях в фехтовании. - А что, хотите померяться силами? – да, называйте это избиением младенца, но граф сейчас был не против выпустить пар даже таким низким способом. Главное, не убить, увлекшись – проблем потом не оберешься, да и Фиппс ворчать будет. С птицей с этой его, чтоб ее… - Грей, - предостерегающе окликнул его старший дворецкий, - не забывай, зачем мы тут. - А, ну да, - несколько разочарованно вздохнул тот, запуская руку во внутренний карман пиджака и отмечая одновременно как раз вовремя подошедшего к столу Фантомхайва. – Хорошо, мы не только в игры пришли играть… * * * При их следующей встрече на банкете после лодочного парада настроение младшего из Чарльзов было очень даже приподнятым: во-первых, банкет; во-вторых, за эти полтора месяца он привык и даже как-то прикипел к леди рода птичьего (серьезно, даже мысли зажарить ее с маслицем появлялись значительно реже); а в-третьих, вернуться в стены родного колледжа, с которым было связано столько воспоминаний – улыбка сама по себе расцветала подобно тем прекрасным цветам, что они с Фиппсом – в разное время, разумеется, – когда-то получили. - Граф Грей! – Эдвард Миддлфорд в той самой смешной полосатой шляпке, которая тогда так раздражала, возник буквально из ниоткуда. – Граф Грей, вы обещали мне поединок. Фиппс неодобрительно покачал головой, – курица, привыкшая к беспокойному насесту, даже не проснулась – а парень, на эту самую курицу весьма и весьма похожий, посмотрел на его напарника так, что тот на какой-то миг всерьез решил, что его прокляли, чуть не подавившись. - Я не позволю чести дворецких Ее величества быть запятнанной невыполненными обещаниями! – торжественно объявил Чарльз, промокая губы салфеткой и хлопнув подорвавшегося было товарища по плечу. – Просто поваляю в пыли, не бойся. И напомни купить что-нибудь от сглаза по пути… Грей никогда не верил в мистику и прочую чушь, до которой не достает его клинок, но… Тот дворецкий – который сейчас расхаживает в нелепой мантии методиста, кстати – абсолютно точно был мертв!.. - Значит так, юноша. На спортивный интерес я не играю, давайте уж на желание, - поигрывая шпагой, заявил дворецкий Ее величества. – Допустим, если я выиграю, вы… А хотя бы сдернете с Фантомхайва эту его дурацкую пиратскую повязку. - А если я? – решив ужаснуться фантазии своего кумира в другой раз, спросил Эдвард, обнажая свою – настоящее оружие в колледж брать не разрешалось, поэтому пришлось использовать тренировочную. - Да хоть под венец зовите! – хихикнув, припомнил граф старый слушок, в свое время ходивший среди английской знати. Раззадоренный таким явным пренебрежением к своей персоне, Миддлфорд скинул мешающуюся шляпу на землю: - Что ж, тогда… Я начинаю! Время с начала поединка все шло, а Грей, выразительно позевывая, играючи отбивал каждый, несомненно, отработанный – но явно только на тренажерах – выпад, с легкостью уклонялся, но пока не атаковал: хотелось посмотреть, на что способно дитя Первого рыцаря Англии, и просто понаблюдать за мрачнеющим с каждой неудачей мальчишкой. Но тот внезапно засиял новенькой монетой и, буркнув что-то вроде «силен!», неожиданно совершенно изменился. Движения стали быстрее, увереннее, удары – точнее и как-то… узнаваемей. «Это же!..» - промелькнула в светлой голове приведшая в краткое замешательство мысль. - А вы весьма интересный юноша! – улыбаясь еще шире, удивленно-радостно воскликнул Чарльз, поудобнее перехватывая рукоять шпаги и также ускоряясь: раз уж у этого отрока такие козыри в рукаве, можно сдерживаться чуть меньше. Дальше действие развивалось гораздо оживленнее: хрустальными осколками осыпались блики с тонких лезвий в свете фонарей, хрустела мокрая от росы трава под ногами, свистел рассекаемый воздух, взметались полы одежды. Стремительней, быстрее, головокружительнее… И закипала жадная до адреналина кровь, и горели азартом глаза, и сбивалось дыхание… «Прием Фиппса!» - помимо воли подумал Грей, за долю секунды приготовившись отбить. Этот удар его напарник на нем же и оттачивал, этому удару доверяли они оба, единственно верный способ защититься от него граф помнил, даже разбуди его среди ночи. И именно этот удар стал решающим, сыграв с младшим Чарльзом злую шутку в виде внезапного ухода, дерзкой подножки и тупого наконечника у горла. Вдруг оказавшись на земле с промокшими в ночной влаге брюками, секретарь Ее величества пару секунд просто пораженно хлопал глазами, отказываясь верить в происходящее. А потом – расхохотался. Громко, восторженно: - Использовать прием мистера Честность и Благородство в качестве обманки… Молодой человек, я расписываюсь в своем чистейшем восхищении! Будущий маркиз, издав смущенный смешок, подал оппоненту руку и, помогая подняться, выдал: - Раз уж моя взяла, возьмите меня в ученики! Второй раз за какие-то пять минут этот невообразимый дворянин ошарашил самого графа Грея. Тот почувствовал сильное желание заключить его в крепкие объятия и расплакаться от радости за подрастающее поколение. Но, подавив странноватый порыв, он только усмехнулся: - Чему мне вас учить, позвольте спросить? Да с такой наглостью вы добьетесь чего и кого угодно! Подумайте еще, потому что больше я на такое не куплюсь. И, не удержавшись и потрепав-таки юношу по мягким золотистым прядям, поспешил обратно к столу в одуревшем, но абсолютно счастливом состоянии: - Фиппс! Фиппс, я совершенно неожиданно могу вскоре выйти замуж!..