Не важно, с какой скоростью ты движешься к своей цели, главное — не останавливаться.
Конфуций.
***
Меня словно током прошибло. Глаза округлились как блюдца, и я вытаращилась на своего таинственного гостя. Наши прошлые встречи происходили в полумраке, но сейчас было достаточно света, дабы суметь отчётливо разглядеть таинственного человека. Напротив меня сидел мужчина среднего возраста с пепельными, словно первый снег, волосами. Они аккуратно торчали кверху, словно их долго и упорно укладывали с помощью фена и лака. Виски же были выбриты. Я, кажется, видела такую причёску у одного рок-музыканта в журнале, её могавком вроде именовали. Одет же он был в старинный классический костюм. Я тут же вспомнила одну картину из кабинета дяди: Наполеон на коне. Это стиль ампира или романтизма, сложно сказать точно, ведь мои познания в истории моды впечатляли не настолько, как умение находить приключения на свой зад, но сейчас не об этом. Дядя, уважавший Наполеона — я бы даже сказала, что он фанател от Бонапарта, — рассказывал: в конце девятнадцатого века мужчины носили костюмы с завышенной талией. По его мнению, такой пошив был исключительно из-за моды на фрак и только. Да, мужские костюмы и женские наряды выглядели гармонично и изысканно, но, на мой взгляд, всё же эта одежда была неудобной. «Если захотеть, можно в любой одежде найти минусы, будь то корсеты из китовых усов или же обычные пижамные штаны», — внутренний голос вновь решил меня упрекнуть, на что я мысленно отмахнулась. Из костюма той эпохи на моём собеседнике было всё, кроме цилиндра, верхней одежды и перчаток. Белая рубашка, накрахмаленная до блеска. Стоячий ворот, который был расстёгнут так, что виднелся лазурный платок из шёлка, что говорил не только о стойком характере, но и о некоторой небрежности его владельца. Эта лёгкая неаккуратность нисколько не портила его внешний вид. Напротив, она придавала элегантность без всякого намёка на откровенность. В эпоху ампира не было для дамы позора страшнее, чем показать голую лодыжку, а для кавалера — голую шею! А завершающим штрихом образа стал жилет того же цвета, что и шейный платок. На лице мужчины сияла довольная ухмылка — так, что край его усов приподнялся вместе с уголком губ. Судя по всему, его так удовлетворила моя реакция и глупое выражение лица. Понять его отношение ко мне было крайне сложно. То он насмехался надо мной, а в его голосе была слышна ирония, то он сочувствовал мне. Есть люди, которых можно прочитать как открытую книгу, а иногда достаточно просто взглянуть на обложку и сделать свои выводы. Он же таким не был. Мужчина пристально и выжидающие смотрел прямо на меня. В какой-то миг наши взгляды встретились. «Гетерохромия? Если я не ошибаюсь», — удивилась я, когда увидела разный цвет глаз: один — голубой, но его цвет был на столько неестественным, что создавалось впечатление, что он стеклянный, а второй — карий. В этих глазах можно было увидеть многое: грусть, надменность, гнев, боль… Вот только что было истиной, для меня оставалось загадкой. «Хах», — очередной нервный смешок сорвался с моих уст. Геллерт Гриндевальд… От одной только мысли, что мой собеседник — мистер Гриндевальд, бросало в дрожь. Во-первых, этот тёмный волшебник был уже стар и заточён в тюрьму, которую он сам же и создал, а, во-вторых, моё психическое состояние находилось под вопросом, ведь адекватным людям не станет мерещиться злодей из прошлого века, так ещё и в полном здравии. «Да, Эшли, ты спятила!» — с сочувствием и иронией вынес вердикт мой внутренний голос. К статусу «душевнобольной» мне не привыкать, но это начинало раздражать. Только ты начинаешь себя чувствовать адекватной, как на тебе… Моё раздражение стало расти, когда как на лице мужчины я продолжала видеть ухмылку. Он не просто насмехался надо мной, а издевался! Эмоции стали настолько быстро меняться, что это походило на разыгравшийся морской шторм. — Ты… Не успела я даже начать своё возмущение, как над ухом прозвучал знакомый голос, от чего я чуть не свалилась со стула. «Твою ж…» — чертыхнулась я, понимая всю комичность ситуации. Жизнь решила подшутить надо мной, и у неё неплохо получилось — одна и та же ситуация дважды за несколько часов. — Ненормальная, опять сама с собой разговариваешь? — произнёс Драко, глядя на моё эпичное падение. Видимо, эта ситуация его забавляла, чего не скажешь обо мне. — Вас, грязнокровок, что ли, не учат манерам? — и на лице у этого напыщенного хорька появилась ухмылка. «Дядюшка неплохо постарался скрыть мою принадлежность к нашему роду», — так что для таких, как Драко, я была магглорожденной. То ли он это сделал из-за желания обезопасить меня, то ли у него была другая причина — понять мне не удалось. Он всё так же оставил моё письмо без ответа. Видимо, он относился к тому числу людей, которые не изменяли своим привычкам и принципам. Мне же оставалось только гадать, какие же мотивы преследовал этот человек. — Видимо, это тебя твой папаша не научил манерам, — выпрямившись и скрестив руки на груди, сказала я на его манер. Малфой с раздражением зыркнул на мою персону и подошёл неприлично близко. «У него это вошло в привычку?» — прозвучал в мыслях вопрос, который не был озвучен. — На что это ты намекаешь? — огрызнулся Малфой. Ему правда интересно знать моё мнение? «Нет, просто вы не можете спокойно жить без колкостей в адрес друг друга», — у моего внутреннего «я» появилась забава — издеваться надо мной. Или над собой?.. — Негоже джентльмену нарушать личные границы леди, если она того не желает, а ты дважды опустился до неприличного поведения, — голос мой звучал спокойно, а глаза смотрели в глаза Драко. — Дурной тон — подходить так близко к представительницам прекрасного пола. На моём лице появилась усмешка. «Общение с тёмными личностями на тебя плохо влияет», — как всегда комментарий от внутреннего голоса был неизбежен. — Дурной тон — откровенно пялиться на парней, — парировал Малфой, на что я лишь фыркнула, мол, хочу и пялюсь. Не желая больше находиться в его обществе, я решила покинуть хранилище знаний, но рука белокурой «принцесски» не позволила этого сделать. Драко схватил меня за плечо так, что я шикнула от боли. С раздражением взглянув на него, я постаралась высвободиться из цепкой хватки, но ничего не вышло. — Пусти! — прошипела я, не оставляя свои попытки избавиться от его руки на своём плече. На секунду Малфой замешкался, что-то перебирая в своей голове, а я в свою очередь воспользовалась моментом — скинула его руку прочь. — Идиот, — буркнула себе под нос и быстрым шагом, переходя на бег, постаралась побыстрее уйти подальше от этого напыщенного выскочки. Бесит! Это всё выглядело настолько банально, будто бы мы в каком-то дешёвом мыльном кино, который заканчивалось словами «долго и счастливо». И герои этой кинематографической картины сперва ненавидели друг друга, а потом полю… «Стоп-стоп! Это что ещё за мысли такие?!» — я тряхнула головой, как будто это помогло бы избавиться от таких мыслей. «А он неплохая партия», — пропел голос в моей голове. Нет! Стиснув зубы, я помассировала пульсирующие виски. Мысли, приходящие в мою юную головушку, начинали сводить меня с ума, попутно зарождая во мне раздражение. Казалось, что сейчас пар из ушей повалит. Глубоко вздыхая и приводя себя к спокойствию, я вошла в гостиную Гриффиндора. Все ребята уже начали расходится по своим комнатам. Как там говорится? «Девочки направо, мальчики налево». Мне хотелось поскорее оказаться в своей кровати, дабы хоть на мгновение оградиться от этого мира. Не думала, что скажу это однажды: «Для меня в сладость оказаться в объятиях Морфея». Так что, не теряя больше ни минуты, я отправилась в комнату. На удивление, все девочки уже спали, хотя на часах было полдесятого. Сегодняшний день утомил всех на славу. Поэтому к своей кровати я шла лёгкой поступью, чуть ли не на цыпочках, стараясь никого не разбудить, но стоило мне взглянуть в сторону окна, напротив которого находилась моя кровать, я тут же с грохотом упала на пол. Чёрт! Кто-то из девочек заворочался, а недовольное бурчание: «Не шуми… Дай поспать!» — не заставило себя долго ждать. Я же поднялась с пола медленно, потирая ушибленную коленку. С недовольством ещё раз посмотрела на то злополучное окно. Возле него, чуть облокотившись на подоконник, стоял мистер Гриндевальд. В руках у него был мой синенький блокнот, который когда-то принадлежал моей маме. Это всё, что осталось от неё, помимо того кулона, что был семейной реликвией. В этот блокнот я записывала только очень важное. Не каждый мой рисунок мог оказаться на страницах старенького дневника. Когда на меня обрушивалась тоска, я перечитывала мамины записи. В них она обращалась ко мне. Это и создавало для меня волшебство — на миг мне казалось, что таким образом я могла с ней поговорить. Было ли это наивностью? Кто его знает… — Как вы здесь оказались? — выхватив из его рук блокнот, шёпотом спросила я. — Мне казалось, ты куда умнее, маленькая леди, — в очередной раз усмехнулся надо мной тёмный волшебник прошлого века. а я с недоумением продолжала смотреть на него. — Где ты, там и я, — произнёс он это одновременно со своими действиями — взял кулон, который всё это время был на мне. Я тут же вспомнила о нашем недавнем разговоре в библиотеке. Только сейчас до меня дошли все безумие и гениальность мистера Гриндевальда. Тёмный волшебник запечатал часть своей магической силы в этот камень, но с какой целью? И каким образом его сила обрела разум? Чем больше я нахожу ответов, тем больше появляется новых вопросов. — Как? — отшатнувшись от «человека», что так внезапно появился в моей жизни, прошептала я. — Всё-таки не ошибся, — протянуло нечто. Я не понимала, как его называть, ведь человеком он не был. Больше ничего не сказав, Гриндевальд испарился словно туман. «Вижу его только я», — звучало это как-то неутешительно, но на сегодня хватит!***
Эта неделя пролетела так быстро, что я толком и не заметила. Вот-вот должен был прозвенеть звонок, и трансфигурация подойдёт к завершению. Мои принадлежности уже были аккуратно сложены и готовы отправиться в чёрный кожаный портфель. Хотелось поскорее уже покинуть кабинет и отправиться во двор часовой башни. Возможно, для многих это будет обычное место, но что-то в нём меня привлекало. Может быть, тот старинный фонтан, окруженный статуями орлов, а может быть, и грушевое дерево? Понятно было только одно, что там можно было хорошо обдумать важные вещи и отдохнуть. Во дворе часовой башни часто отдыхали студенты и собирались для поездки в Хогсмид, куда я ждала очередную поездку. Мне нужно было купить пару книг, которых не было в библиотеке Хогвартса и масляные краски. Пару дней назад Гермиона, увидев мои наброски, попросила написать красками портрет её родителей с фотографии. Видимо, он будет служить подарком на Рождество. Когда Грейнджер говорила о своих родителях, на её лице сияла тёплая улыбка. Я ей даже завидовала. Столько времени прошло с того самого дня, а мне до сих пор охота ощутить тепло материнских рук. Пускай я была ребёнком, но отчетливо помню её нежный голос, теплые руки и эту прекрасную улыбку. От этих мыслей губы дрогнули в грустной улыбке. «Я скучаю…» — сколько раз я говорила эту фразу на дню? Сотню? Тысячу? Может быть, бесконечно? Это не имело значения. Фраза, которую я произносила вслух или в своих мыслях, не вернёт мне родного человека. Для кого-то это покажется глупым или жалким, но не важно, сколько пройдёт времени, моя боль не угаснет. Единственное, чего я желала — найти убийцу. Не того, кто сгорел заживо в том пожаре. Он был всего лишь жалким инструментом в умелых руках. Тот, кто приказал ему сделать это, должен умереть! — Поттер и Уизли в кои-то веки порадовали нас: наконец-то ведут себя соответственно возрасту, — меня вывел из раздумий строгий голос профессора. — Объявление касается всех. Приближается Святочный бал, традиционная часть Турнира Трёх волшебников. На балу мы должны завязать с нашими гостями дружеские и культурные связи. Бал для старшекурсников, начиная с четвертого, так что вы имеете возможность пригласить бального партнёра и с младших курсов… Лаванда Браун прыснула во всеуслышание, а её подружка Парвати ткнула её в бок, еле сдерживая смех, так что аж рот перекосился, и обе уставились на Гарри. Я от такой картины, фыркнув, закатила глаза. К чему всё это? «Ты что, ревнуешь?» — усмехнулся мой внутренний голос, на что я потупила взгляд и нахмурила брови. Ещё чего?! Гарри, конечно, милый парень, но чтобы его расценивать как свою пару — и в мыслях такого быть не могло! К тому же… Мы друзья. По крайней мере, я на это рассчитывала и хотела, чтобы так и оставалось. Мне на данный момент не нужны эти вещи. У меня были другие цели. — Форма одежды — парадная, — продолжила МакГонагалл. — Бал начнётся в восемь вечера в первый день Рождества в Большом зале… — что говорила профессор дальше, я пропустила мимо ушей. «Рождество… Ненавижу его! Особенно после…» Прозвенел звонок. Класс зашумел, заторопился на перемену. Прятали учебники в сумки, сумки закидывали через плечо. — Эшли, ты идёшь? — спросила меня Гермиона. — А? Д-да… — сегодня явно был не мой день, и эта неделя решила мне подложить свинью! — Ты сегодня такая рассеянная, — залепетала Грейнджер, — точно всё в порядке? На её вопрос я одобрительно кивнула, широко улыбнувшись. Не хотела, чтобы она беспокоилась. а Гермиона, пожалуй, единственный человек, который всегда за всех беспокоился. Она в следующем году точно будет старостой, а если всё же нет, то зря. Профессора будут глупцами, если упустят такую студентку! Коридоры школы кишели студентами. В этом году, как оказалось, многие ученики не поехали домой на рождественские каникулы. Я тоже не стала исключением, но не из-за предстоящего бала. Скорее причина была в том, что мой дядя прислал мне письмо, в котором говорилось о том, что мой приезд домой невозможен и ради моей безопасности мне стоит остаться в школе. Так что это Рождество я проведу в кругу своих новых друзей. Это даже к лучшему! Торчать в одиночестве в особняке Милерсов не очень-то и хотелось. Дядя Роберт в рождественский вечер всегда посещал светские приёмы своих деловых партнёров, а меня эти «тусовки» не привлекали. Особенно, когда у тебя много врагов среди элиты, стоило держаться подальше от такого мероприятия. Все студенты были помешаны на Святочном бале, по крайней мере, девчонки. Все они шептались и хихикали по закоулкам замка, давились смешками, когда мимо проходил мальчик, но волнений и разговоров о нарядах для предстоящего праздника было намного больше. — Ты уже знаешь, в чём пойдёшь на бал? — неожиданно спросила Гермиона, нервно закусывая губу. «Она что — волнуется?» — Хм… — задумчиво протянула я, присаживаясь на бортик фонтана. — Я даже не думала об этом, а ты? — Может, тогда вместе посетим магазинчик в Хогсмиде? — воодушевилась она, а я кивнула. Карие глаза просияли счастьем, на лице сокурсницы появилась улыбка. Не смогла удержаться и я — прыснула в кулак от смеха. Гермиона обиженно надула губки, а я заливисто засмеялась. — Л-ладно… — хватаясь за живот, пыталась успокоиться. — П-прости, — я смахнула накатившуюся от смеха слезу. — Это будет весело, — произнесла я и, наклонив голову набок, улыбнулась. Ощутив на себе чей-то пристальный взгляд, я невольно посмотрела в сторону. Мой взгляд встретился с парой серых глаз. Малфой стоял в кругу своей свиты и открыто пялился на меня. От его задумчивого вида и взора, что изучал мою персону, стало как-то не по себе. Я чувствовала, как мои щёки краснеют от смущения. И, закусив губу, резко посмотрела на своё отражение в воде…***
День спустя. Хогсмид.
Мы шли с Гермионой по одной из улиц Хогсмида. Под нашими ногами хрустел снег. Он блестел и переливался на солнце. Было холодно, но настроение от этого не портилось. Напротив, было желание выходной провести в веселье, несмотря на мороз. Хотелось, как в детстве, поиграть в снежки. После чего завалиться в гостиную, снимая с себя мокрую от снега одежду. Плюхнуться в кресло возле камина и, укрываясь пледом и попивая горячий какао, наблюдать за потрескивающими от огня угольками. Но вместо детской забавы мы с Гермионой вошли в магазин одежды «Шапка-невидимка». Лёгкий звон колокольчика оповестил продавщицу о нашем визите. Запах новенькой одежды тут же ударил в нос. Продавщица сразу же обернулась к нам и приветливо улыбнулась. — Добро пожаловать, — прощебетала полная женщина невысокого роста в платье цвета индиго. — Вам что-то подсказать? — Да, — начала Гермиона, а я стала разглядывать витрины, — нам нужны платья на бал… — О! У нас как раз есть то, что вам однозначно подойдёт, — после этих слов продавщица тут же куда-то ушла. Она появилась так же неожиданно, и у неё в руках было два платья. Одно платье было василькового цвета. Длинная юбка плавно расширялось от линии талии и чуть приоткрывало туфельки. Полупрозрачные ткани добавляли соблазнительность, а роскошь подчеркивали мерцающие фактуры и атлас. Второе вечернее платье «ампир» было цвета кобальта. Атласная юбка струилась в пол, а складки были идеальными. Бретели сразу переходили в рукав, оставляя плечи открытыми. Лиф был декорирован вышивкой из кристаллов и бисера, что переливались на свету. Атласный пояс отлично завершал столь необычную, как мне казалось, композицию. Оба платья были настолько великолепны, что я слегка задумалась: «Какое больше мне нравится?» Повернувшись к Гермионе за советом, увидела, как на её лице сиял восторг. Она рассматривала первое платье с таким восхищением, что вопросы тут же отпали сами собой. Ей однозначно понравилось оно, да и цвет барвинка ей очень подходил. Я взяла платье «ампир» и направилась в примерочную. Всё же на каждой девушке оно будет выглядеть по-разному, а мне хотелось не быть серенькой мышкой на таком событии. Заморачиваться с переодеванием долго не пришлось, так что через несколько минут я вышла к Гермионе, которая уже была в новеньком платье. Она и вправду выглядела бесподобно. Этот цвет предавал ей некую невинность, а полупрозрачные ткани — соблазнительность. Эти две разные по сути черты идеально гармонировали в образе Грейнджер. — Это платье тебе идёт, — сказала я Гермионе. — Спасибо, — слегка смутилась она, — но и ты просто шикарно выглядишь, — не заставила она долго ждать комплимент. Слегка улыбнулась и я, чувствуя смущение на своих щеках. — Спасибо, — поджав губы, решила переодеться и оплатить покупку.***
Следующая неделя шла достаточно быстро. Может быть, на это влияла подготовка к предстоящему торжеству, но это меня не сильно радовало. В какой-то степени мне и хотелось наступления Рождества и бала, а в какой-то — нет. На это были причины, но задумываться об этом не было охоты. Не сейчас… Последние дни семестра были шумными. Какие только слухи не витали по замку о предстоящем бале, но я и половине не верила. На то они и слухи. Поговаривали, например, что Дамблдор купил у мадам Розмерты восемьсот бочек хмельной медовухи, но то, что приглашена группа «Ведуньи», было правдой. Судя по ажиотажу среди выросших под музыку Волшебного Радиовещания, это был сверхзнаменитый ансамбль. Некоторые учителя, среди них и профессор Флитвик, махнули рукой на старшекурсников, ополоумевших от предстоящего бала. Он позволил на своём уроке в среду играть кто во что горазд, а сам беседовал с Гарри о чём-то. Я особого значения этому не придала, так как была погружена в свои собственные мысли о насущной проблеме, а она была. Не сказала бы, что настоль велика, но всё же… На одной из репетиций по танцам профессор МакГонагалл решила поставить меня в пару с Драко. Сказать, что от такой новости я была не в восторге, означало — ничего не сказать. Подходящих слов не было в моём словарном запасе, дабы описать моё раздражение по этому поводу. Особенно после того, как этот хорёк мне отдавил ногу. Честно, Великий Мерлин, я готова была простить такое Невиллу, но не Малфою. Этот напыщенный павлин ничего не видел дальше своего носа и всякий раз не упускал возможность извергнуть парочку колких фразочек в мою сторону. Так что спустя несколько репетиций, которые заканчивались чуть ли не дуэлью, профессор всё же решила поставить меня обратно в пару с Долгопупсом, чему я обрадовалась и вздохнула спокойно. Другие учителя подобного понимания, как профессор Флитвик, не проявили. Ничто не могло отвлечь профессора Биннса от истории магии, даже собственная смерть, тем более такой пустяк, как Святочный бал. Ему как-то удавалось превратить кровавые, жестокие восстания гоблинов в скучный рассказ. Я даже умудрилась уснуть посередине его монотонного «монолога». МакГонагалл и Грюм заставляли нас работать на уроке до последних минут. И конечно, Снейп скорее бы усыновил Гарри, чем позволил бездельничать в лаборатории зельеварения. Окинув класс не предвещающим ничего доброго взором, он сообщил, что на последнем уроке будет контрольная по противоядиям. Я поникла от такой новости. Конечно, у меня были хорошие оценки по его предмету, но радоваться контрольной… По мне, так лучше отмыть котлы без магии при помощи тряпки и ведра с водой, чем это. Рон и Гарри тоже были со мной согласны, но вот Гермиона. Она умудрилась нас отчитать за нытьё. В этом вся Грейнджер. Мне кажется, или она совсем не умела отдыхать? Или же она просто переживала? Характер у неё был не такой уж и простой. Она была умной и своевольной, тем самым мне напоминала мою кошку — Шери. Моя кошка была строптивой то ли от того, что принадлежала к пароде чаузи, то ли просто потому, что у неё был такой характер. Так что мне пришлось приложить уйму сил и времени, чтобы заслужить её доверие. Шери чувствовала людей и не каждому позволяла дотронуться до мягкой шёрстки. У Гермионы и Шери было общее: обе были с норовом и хитроумными. Если бы моя кошка была бы человеком, то она явно выглядела почти так же, как Грейнджер. Думаю, они были бы сёстрами, и выглядело бы это забавно. «Значит Чаузи», — промелькнуло в моей голове в тот самый момент. С тех пор я стала называть Гермиону именно так. Поначалу она закатывала глаза, выказывала своё недовольство, но со временем смирилась. Я бы сказала: «Быстро сдалась». Всё-таки я тот ещё любитель придумывать прозвища так, что все те, кто пал под мой прицел, рано или поздно мирились с этой участью. Администрация школы, обуреваемая желанием поразить гостей из Шармбатона и Дурмстранга, проявила небывалую изобретательность. Замок выглядел пёстро. Нетающие сосульки свисали с перил мраморной лестницы, традиционные двенадцать ёлок Большого зала увешаны светящимися желудями, живыми ухающими совами из чистого золота и другими волшебными игрушками. Рыцарские доспехи пели рождественские гимны. Завхоз замка Филч раз десять извлекал из доспехов Пивза, откуда тот между гимнами распевал песни собственного сочинения и весьма грубого содержания. Пивз — воплощение «неуничтожимого духа хаоса» — постоянно безобразничал: швырялся различными предметами, ломал и портил предметы обстановки, дразнил учеников и особенно любил изводить завхоза школы. Даже я пару раз столкнулась с этим полтергейстом. Он всё время то пытался отнять у меня мой блокнот, то дёргал меня за косички. После таких встреч мне не хотелось вообще приближаться к Пивзу и на пушечный выстрел, особенно после того, как я покрыла его не столь лицеприятными выражениями. Он явно теперь не упустит возможности поиздеваться надо мной. — Эшли, можно тебя на минутку? — окликнул меня Гарри, тем самым выводя из собственных мыслей. Я кивнула и отложила в сторону учебник по истории магии. — Ты… Ты пойдёшь со мной на бал? — неожиданно для меня спросил он. — Эм… — я задумалась на мгновение, а затем продолжила: — Думаю, да. От моих слов Гарри просиял, видимо, я не первая, кому он предложил это, и все ему отказали.***
На рождественские каникулы нам задали очень много уроков. И мы с Гермионой решили побыстрее с этим закончить. Всё же ещё оставалось наверстывать упущенное. С этим мне помогала Чаузи, за что я ей очень благодарна. Про отдых старалась не забывать и в перерыве от учёбы и прочих дел успела подготовить рождественские подарки своим друзьям. При этом я не забыла отправить Фреду подарок. Ведь он многое сделал для меня. Было бы грубо, не поздравь я его с Рождеством. Дворецкий был мне другом, который в трудные время всегда мог дать совет. Вот только в ситуации с дядей его совет был таким: «Наберитесь терпения, юная мисс». Я вздохнула и посмотрела на огонь в камине, после чего бегло посмотрела на происходящие вокруг. В гостиной Гриффиндора было почти так же людно, как в учебные дни. Гостиная даже как бы слегка уменьшилась, такой в ней стоял гвалт. Канареечные помадки Фреда и Джорджа пользовались большим успехом, и первые дни каникул кто-нибудь то и дело обрастал желтыми перьями, но очень скоро гриффиндорцы распознали подвох и стали с опаской принимать предложенное угощение: вдруг внутри окажется канареечная помадка? Джордж с Фредом по секрету рассказали Гарри и мне, что готовят ещё кое-что почище, и я дала зарок ничего съедобного из рук близнецов не брать. Неохота покрыться перьями или чем-то похуже. Снег всё падал и падал, и скоро замок и окрестности укрылись толстым белым пуховиком. Голубая карета Шармбатона сидела в снегу, как огромная обледенелая тыква; домик Хагрида смахивал на имбирный пряник; иллюминаторы дурмстрангского корабля заиндевели, а с мачт и снастей свисали тяжёлые витые сосульки. Эльфы в кухне трудились не покладая рук, и обеденные столы ломились от изысканного жаркого и соблазнительных десертов. Все радовались жизни, только Флер Делакур всё время на что-нибудь жаловалась. — Эта ваша еда слишком тяжёлая. Моя красивая мантия будет мне мала! — недовольно воскликнула она как-то вечером в Большом зале. Мы с Гермионой, Гарри и Роном как раз в этот момент выходили оттуда — Рон, пригнувшись, прятался за спиной Гарри, чтобы Флер его не заметила. — Бедняжка! Какой ужас! — с иронией посочувствовала Гермиона. Но Флер не слышала её слов, так как вышла в холл. — И чего себе воображает! — я закатила глаза, а затем хихикнула. Гарри с Роном переглянулись. Их лица исказились в удивлённой гримасе. — Эшли, Гермиона, а с кем вы идёте на бал? — Рон прямо-таки сгорал от любопытства и уж не раз задавал этот вопрос — вдруг мы проговоримся. — Не скажу, потому что ты станешь смеяться. — Рон, это секрет, — протянула я, подмигивая Гарри, а Рон потупил взгляд, не понимая, почему мы с Гермионой делаем из этого тайну. — Ты, Уизли, наверное, совсем того! — послышался за спиной голос Малфоя. — Думаешь, кто-нибудь пригласит на бал этих грязнокровок, да ещё с лошадиными зубами и больными мозгами? — Очень остроумно, Малфой, — я лишь закатила глаза, развернувшись к нему лицом. «Пф, тоже мне, слизеринский принц». Гарри и Рон чуть не кинулись на него с кулаками, а я, обернувшись, замахала рукой и воскликнула: — Профессор Грюм, доброе утро! Малфой побледнел, прыжком развернулся, и глаза его забегали — Грюм всегда появлялся там, где его меньше всего ждали, но тот ещё доедал жаркое за профессорским столом. Я усмехнулась, прямо глядя на испуганного Драко. Он всё ещё помнил, как профессор превратил его в хорька, тем самым преподнёс ему урок. Вот усвоил ли он его? Это уже другой вопрос. — Что, хорёк, испугался? — насмешливо спросила я и со смехом двинулась вверх вместе с Гермионой, Гарри и Роном по мраморной лестнице.