о юбках и моделях

у хаккая трясутся руки. и ноги тоже. да все тело, в общем. то ли от прохладного воздуха из кондиционера, то ли смущения. он стоит на небольшом подиуме обнаженный по пояс и пытается сжаться до размеров атома под оценивающим взглядом мицуи. - таканчик, снимай уже, ну какая я тебе модель, в самом деле? такаши задумчиво покусывает губы, а потом сжимает их в трубочку. - самая охуенная, шиба, просто заткнись и дай мне поработать. руки мицуи - о, ками-сама, эти руки, снившиеся хаккаю в самых мокрых снах - пробегают по намётанным швам и задерживаются на поясе, что-то отмеряя непонятными хаккаю жестами. стройные ноги шибы, прикрытые нежной летящей тканью, предательски подводят и подгибаются, едва удерживая долговязое тело вертикально. парень покачивается на месте в попытке поймать равновесие, и ладони такаши инстинктивно сжимаются крепче на невыразительной талии. - ты чего? - голос лучится беспокойством, и хаккай лишь мотает головой в ответ. это так стремно. он уже двести раз пожалел, что согласился. он стоит полуголый в мастерской своего личного наваждения в сраной недошитой юбке из самого нежного материала, что хаккай примерял в своей жизни. «да ладно тебе, кай, у тебя пиздатые длинные ноги, ты идеальная модель для юбок и платьев, ну пожалуйста-пожалуйста, хаккай.» ок - подумал хаккай - почему бы и нет? - и согласился. и пиздец. даже с огрубевшими подушечками пальцев руки мицуи нежные и аккуратные. шиба трясётся ещё сильнее, понимая что сейчас произойдёт. такаши заставил его снять нижнее белье, чтобы никакая лишняя ткань не мешала снимать мерки. и сейчас это станет огромной проблемой. проблемой катастрофических размеров. особенно, когда лицо и руки таканчика в опасной близости. особенно когда полупрозрачная ткань юбки ничего не может скрыть. вообще ничего. хаккай ощущает, как дыхание мицуи сбивается. хаккай стонет сквозь сжатые зубы. - прости, таканчик, - и кладёт широкую ладонь на светловолосую макушку. мицуя не возражает. наоборот, он с нажимом ведёт ладонями по крепким стройным ногам вниз, до края юбки, пробирается под ткань и с глухим стоном утыкается носом в промежность напротив. горячо выдыхает на привставший член. добирается пальцами до упругой задницы и крепко ее сжимает. хаккай не уверен, что не сходит с ума прямо сейчас. потому что его лучший друг делает это - дергает ткань вниз совершенно безжалостно, обнажая крепкие бёдра и стоящий член. и ему, кажется, не противно. наоборот. лижет кончиком языка головку, берет в рот на пробу и сразу заглатывает наполовину. хаккай задыхается и судорожно сжимает светлые волосы под своей ладонью. ебать. ебать. - такаши, - выходит лишь жалобно заскулить, - такаши. мицуя лишь самозабвенно берет глубже, помогая себе одной рукой, и открывает рот шире, подключая юркий язык. хаккай не желает знать, где такаши научился такому, но надеется, что тот учился на порно, а не на натуре. - пожалуйста, такаши, - он не знает, о чем просит, просто мицуи много, и это слишком для него, - пожалуйста. руки находят своё место на щеках блондина, большие пальцы почти нежно оглаживают натянутую на острые скулы кожу и взмокшие виски. мерно жужжащий кондиционер не справляется с жаром между ними. хаккаю становится ещё жарче, когда он понимает, что мицуя ластится под трепетные ладони. как кот. пульсирующий жар разливается в груди, оставляя ощущение покалывания и легких спазмов. хаккаю кажется, что он готов умереть от любви прямо сейчас. прямо на этом месте, запутавшись в ткани бледного лавандового цвета, напоминающего глаза такаши. целоваться хочется до умопомрачения, поэтому парень не отказывает себе в маленьком желании, оттаскивая мицую от своей промежности и тут же вздергивая его наверх, лицом к лицу. красивый. разгоряченный, с пылающими глазами и алыми щеками. хаккая восторг захлестывает просто безумный, и он в каком-то отвратительном отчаянии врезается в губы такаши своими. не ощущает отвращения от привкуса собственной смазки, скользит языком в рот напротив и шарит ладонями по - о боже, он тоже возбуждён - дрожащему телу. мицую колотит тоже, шиба задыхается, входя в резонанс с телом в своих руках. такаши лёгкий, подсадить его на стол рядом - это ничего. такаши податливый, раздеть его меньше, чем за минуту - это тоже ничего. у хаккая ни смазки, ни презервативов, ни физической готовности к близости, а в том, что он будет в роли пассива ни секунды не сомневается. поэтому вновь захватывает покрасневшие губы в поцелуй, прикусывая нижнюю так аккуратно и нежно, словно такаши кукла фарфоровая. в руку ложатся два члена, смешивая смазку и слюну, они выдыхают с протяжным стоном почти синхронно. хаккай смотрит-смотрит-смотрит и не может насмотреться, как мицуя закатывает свои красивые глаза, заламывает брови в почти страдальческом удовольствии и приоткрывает рот, издавая совершенные, идеальные звуки, пока шиба двигает рукой вверх и вниз, подводя их обоих к пику. когда мицуя кончает, хаккаю хочется расплакаться, потому что казалось бы - куда любить ещё больше? - но, оказывается, можно много-много больше, почти до бесконечности, если она существует. когда мицуя кончает, то сгибает правую ногу в колене и притягивает к себе, закатывает глаза и звонко, оглушающе стонет. когда мицуя кончает, он - ебаное искусство. хаккай кончает следом, судорожно ловя воздух и свой поплывший разум, и прячет лицо на груди у блондина, словно пытаясь скрыться от реальности последствий. но его лишь гладят чуть подрагивающими пальцами по бритому затылку. задевают шейные позвонки и вновь поднимаются вверх, движутся к виску, обводят кромку роста волос, оглаживают мокрый лоб. хаккай плывёт и ментально, и физически. растекается, как фруктовый лёд на солнце. сжимает подтянутое тело своего наваждения в руках и пытается притереться ещё ближе, проникнуть внутрь, под грудную клетку, прямо к сердцу. - таканчик... - голос предательски хрипит, - что теперь? такаши приглушенно смеётся и сгибается в позу эмбриона, чтобы оставить на лбу парня - теперь своего парня, он в этом не сомневался - звонкий поцелуй. - тупица. люблю тебя.