Поводок

Леви отрывается от монитора, устало растирая лицо. Схемы и расчёты перед глазами сливались в единый бессмысленный холст. С недавних пор на него разом навалилось столько всего, что даже любимое дело не могло отвлечь его. Едва слышный звон нарушил тишину в его кабинете, заглушая надоедливый внутренний голос, заставляющий решать его бросить всё придумывая решения проблем всего мира. Или по крайней мере их паршивого городка. Пожалуй есть одна вещь, способная отвлечь его целиком, пусть даже горечь всё ещё ощущалась комком в горле. В предвкушении Леви развернул кресло, откинувшись на нём поудобнее. Эрвин стоял посреди его кабинета на коленях, замерев, опасаясь пошевелиться и словно светился изнутри. Мягкий белый свет падал на полуобнаженное красивое тело, на тёмный тонкий ошейник на его шее. Его голова была опущена вниз, так, что Леви не мог видеть его лица. Свет играет в мягких золотистых волосах, а руки лежат на коленях. В руках Эрвин сжимает длинный чёрный шнур. Леви невольно прикусил губу и сжал подлокотник кресла, чтобы не подавать виду как всё его тело, словно пронизаное электрическим разрядом реагирует на открывшийся вид. Леви нехотя отрывает взгляд от красивого зрелища на циферблат на стене. Ох черт, Эрвин действительно простоял в этой позе несколько часов. На мгновение все тело заполняет какая-то нелепая и неуместная нежность, и Леви гонит её от себя подальше. — Посмотри мне в глаза, — Леви не повышает голос, но ему кажется, будто он заполняет всё помещение. Эрвин слушается, неуверенно поднимая на него взгляд затуманенных, пронзительно-голубых глаз. — Да, сэр. Его «сэр» звучало в такой отвратительной, пижонской, такой столичной манере, что не могло не заводить Леви. Скорее всего, Эрвин понимал как провокативно выглядел и звучал в такие моменты, и делал это преднамеренно. Леви гладит его щеку и несильно бьет по ней, на пробу. Длинные светлые ресницы дрожат, а мышцы напряжены. Леви хочется слизать испарину с его крупного, такого напряжённого сейчас тела. Эрвин молча протягивает ему чёрный поводок. Это невысказанная просьба заставляет все внутри Леви сжаться от предвкушения. Он гладит Эрвина по коротким волосам, заставляя его прижиматься к нему всем телом, глядя снизу вверх. Необычно. — Стой смирно, — произносит он, со стороны слыша как твердо звучит его голос Леви не упускает из виду то, как крупный член Эрвина, прислонившийся к его бедру, дёргается словно по команде. Леви наматывает поводок на кулак, скорее для вида, чем для реального удобства. Но это определенно производит впечатление. Эхом он слышит как резко Эрвин вдыхает воздух. Леви наклоняется, чтобы посмотреть ему в глаза. На его лбу легкий пот, его плечи дрожат от напряжения, но его осанка все так же идеальна. Его побледневшие губы приоткрыты и кажутся такими сухими, что Леви хочется укусить их до крови. Эрвин смотрит пронзительно, не моргая, но в его взгляде что-то настолько нуждающееся, что Леви не может не почувствовать порыв нежности к нему. Леви опускается на корточки рядом, держа поводок в одной руке. Леви садится на напряженные колени Эрвина, дергает пальцами за кольцо его ошейника, заставляя того буквально перестать дышать. А затем резко прищелкивает поводок к ошейнику, закрепив второй конец к прикреплённому к полу креслу детектива. Эрвин двигает руками будто во сне, его щеки так сильно покраснели, будто они не делали этого уже несколько месяцев, будто Леви когда-нибудь осудит его за слабость. Как Леви может осудить его за что-то, в чем он так отчаянно нуждается? Леви протягивает руку, чтобы коснуться пальцами этих сухих розовых губ. Эрвин прервисто вдыхает, его грудь кажется парусом, который надувает ветер. Как долго Эрвин сидел здесь, обнаженный и напрягшийся, просто ожидая, когда Леви закончит дела. Каким же терпеливым мальчиком он может быть.

Рука Леви ласково ласково гладит его по светлым, гладким волосам, и Эрвин поддаётся ласке, закрывая глаза. Он так красив. Все о чем думает Леви. Он так красив, так уязвим сейчас, поддаваясь своим желаниям и слабости. Потому что он доверяет Леви достаточно. Потому что он может отвести его к краю, и вернуть. — Твоё стоп слово как и в прошлый раз? Голос Леви мягок, резко контрастирует с металлическим зажимом поводка, крепящимся к его черному ошейнику. Эрвин кивает. — Но если твой рот будет занят — просто скрести пальцы. Ты помнишь? Эрвин быстро кивает, через мгновение приоткрывая глаза, чтобы посмотреть на Леви… И Леви улыбается, протягивает руку, чтобы почесать пальцами за ухом Эрвина, самое чувствительное место. — Вот мой хороший мальчик. Когда Леви отрывает руку, Эрвин смотрит на него яркими, обожающими глазами, довольными и готовыми угодить.Леви нежно дергает за поводок, чтобы услышать, как он начинает скулить.

Кольцо на его ошейнике тихо звенит, когда Эрвин качает головой, его нижняя губа зажата между зубами. Его голубые глаза смотрят в пол. Леви изогнул бровь, скрестив руки на груди. А затем слабо усмехается, чувствуя прилив жара — он угадывает игру своего питомца.

Леви поглаживает волосы Эрвина, присаживаясь перед коленоприклонным питомцем, прежде чем встать, шипя, от смены позы его твердый член начинает уже причинять ему дискомфорт. Сейчас можно было бы просто грубо трахнуть лицо Эрвина, заставить того давится его членом. Эта мысль очень горяча, но он отбрасывает её — он позволить Эрвину сосать его член так долго и вдумчиво, как того захочет сам Эрвин. Быстрое грубое удовлетворение нравилось им двоим, но сейчас Леви видел, что его питомец настроен на совершенно другую игру. Возможно, в другой раз. Вместо этого Леви садится на стул и дергает поводок в руке. Он немного раздвигает ноги и завороженно смотрит, как Эрвин ползет к нему ближе. Его бедра качаются в медленном ритме. Он склоняется перед ботинками Леви, и тот прижимает руку к его лбу, останавливая. — Ты получаешь от меня так много, не так ли, мальчик. Голос Леви звучит хрипло, он пониже, наблюдая за смущением в глазах Эрвина. Эрвин завороженно кивает. Леви сжимает кулак вокруг поводка до побелевших костяшек. — Я хочу, чтобы ты сделал что-то особенное для меня, питомец. Он подталкивает бедро Эрвина носком сапога, а затем резко дергает поводок и видит внезапный проблеск осознания на лице Эрвина, прямо перед тем, как нанести ему легкий, но ощутимый удар. — Убери это. Глаза Эрвина смотрят на него — синиее, влажные и широкораскрытые, словно он не может поверить в то, что говорит Леви. Он колеблется, быстро облизывая губы. — Хорошие питомцы делают то, что им говорят, — напоминает ему Леви скучающим тоном. Ох, чего же этот тон ему сейчас стоит! А ты хочешь быть моим хорошим мальчиком, да? Леви дразнит его, играя с ним так, потому что знает, что Эрвину это нравится. Ему нужно это, ему просто необходимо потеряться и Леви тот кто может дать ему всё. Его спина плавно выгибается, руки расслаблены, а пальцы растопырены на полу. Его голова опускается до тех пор, пока его мягкие губы не повиснут в нескольких сантиметрах от резинового носка ботинка Леви. Эрвин снова колеблется, потемневшие глаза смотрят на Леви сквозь ресницы. — Продолжай, — приказывает Леви, слегка дергая за поводок, внутренне замирая от предвкушения. Эрвин шумно дышит, и облизнув губы делает то, что ему велят: благоговейно целует ботинок. Он стонет, так, словно прямо сейчас трахается. Леви ерзает на стуле, чувствуя, как напрягается от возбуждения из-за этого зрелища и пошлых звуков, которые издаёт Эрвин, поклоняясь его ногам. — Хороший мальчик, — его голос звучит очень хрипло. Кажется его похвала прорывает плотину. Не сдерживаясь, Эрвин целует носок его ботинка снова и снова, а затем, отбросив все сомнения касается своим розовым языком сперва носка ботинка, коротко и осторожно целует подошву. Его глаза закрыты, а ресницы дрожат. Его лицо сейчас такое красное от унижения и удовольствия, что Леви немедленно хочет его поцеловать, но вместо этого легко толкает ботинок к его лицу, давая Эрвину поле для действий. Его мальчик так жаждал этого: он не протестует, не пытается сказать стоп-слово или подать сигнал о том что ему что-то не нравится. Эрвин сейчас с ним и вместе с тем так далеко… Он просто целует и облизывает ботинки Леви до блеска как самый лучший мальчик. У них впереди еще целый час.