— Скажи, пожалуйста…
Дорожка поцелуев от уха до ключицы дарила приятную дрожь по телу и девушка тихо вздыхала, забывая о словах, которые сердце выталкивает наружу; сильные мужские руки, блуждающие по телу, вызывали смешанные чувства: хотелось стонать, выгибаться навстречу и шептать имя любимого, но с другой стороны мозг пытается достучаться до тебя, сказать, что это неправильно, это не
его руки, ты не с
ним, это
другой человек!
А чëрная похотливая тень коварно усмехается и обнимает тебя со спины, шепча:
«другого выхода нет» и усердно толкает тебя в пропасть, откуда ты уже не выберешься, погрязнешь в липкой чëрной жиже и задохнëшься, но не от того, что эта субстанция попала тебе в нос и рот, нет, — ты задохнëшься в собственных чувствах: угрызений совести, от гордости, эгоистичности, жалости, любви, ненависти.
Каждое чувство по-своему давит на больные точки в твоей душе, которая постепенно тускнеет и ты едва ли ощущаешь её присутствие внутри себя.
Ладонь касается шеи и поворачивает голову девушки в сторону, и её пухлые розовые губы соприкасаются с сухими и холодными губами парня. Люси тихонько стонет и парень усмехается.
— Что сказать, Люси? — шепчет он, касаясь своим носом щеки блондинки, вдыхая великолепный запах её тела.
Люси набирает в лёгкие побольше воздуха, чтобы хватило хотя бы на пару слов и, откидывая голову назад, шепчет в ответ:
— Грей, пожалуйста, скажи, что всë это не по-настоящему…
Грей прикрывает глаза и чувствует холод на сердце. Он чувствует его всегда, лëд всегда шëл с ним рука об руку, но этот острый осколок, который воткнула ему Люси, почему-то ощущается по-другому. Как-то по-чужому холодно, не привычно, как будто это немного другой айсберг в его застывшем море; его хочется растопить, чтобы он исчез, хочется уплыть от него подальше, чтобы опасная магия, что заточена в этой глыбе, не вырвалась наружу и не проткнуло едва стучащее сердце брюнета.
Магия разочарования и безответной любви.
— Да, Люси.
— Я люблю Нацу, ты…
На мгновение Люси замолкла, теряясь в мыслях. Любил ли Грей Дождию? В последний миг, когда девушка уже поникла, отчаялась и, казалось, смирилась с мучительной и медленной смертью своего сердца, Грей едва заметно кивнул; он вытащил девушку из водоворота собственных терзаний и подарил ей тот самый желанный поцелуй. Но было ли это от всего сердца? Действительно ли он этого хотел? Глаза его так и остались глубокими, темными и холодными, как пронзающая твое тело сталь врага. Руки грубо хватали плечи при объятиях, губы без яркого пыла встречали улыбчивые губки голубовласки… Он её
не любил.
Грей тоже стоит, почти не дышит. Он внимательно смотрит в карие глаза Люси и ждëт ответа. Что она скажет? Он видит, как она мнëтся, теряется, не знает… Он видит её насквозь.
За все пройденные моменты в жизни с их безбашенной командой Грей изучил каждую мелочь, он знал о Люси всë — любимый цвет, парфюм, когда она ложится спать, когда встаёт; он знал как и когда получен каждый шрам на её нежной коже, которую сейчас он сжимает своими грубыми ладонями; изучил мимику: понимает, когда она злится, грустит или смущена, как, например, сейчас, когда стоит в неглиже и сама запутывает клубок мыслей в голове.
Вредная, с привычкой вульгарно одеваться, весëлая, с яркой, словно солнечный лучик, душой, заражающим смехом и стальной упорностью — такая неидеальная, но такая безупречная…
Он полюбил её такой, какая она есть.
— Я… Что? — ничего, кроме шëпота не выходит, голос потерялся, убежал, боясь нарушить эту интимную атмосферу
— А ты любишь Дождию. — мимо. Глупышка Люси.
«Странная Люси. Так, кажется, всегда говорит Хеппи, — усмехнулся Грей. — Моя любимая, странная и глупая Люси… »
— Именно.
Странные и лживые фразы. Зачем? Для чего? А… плевать!
Блуждающие и страдающие души нашли в друг друге утешение.
Она запивает незамеченную любовь, которую всегда держала в руках и пыталась всунуть её безбашенному пареньку, но…
***
— Люси, я… — Нацу неловко чешет затылок, отводя глаза в сторону.
Сердце девушки пропускает, кажется, пару ударов, она стоит в ожидании, кажется, что вот, ещё один маленький шаг и настигнет счастье.
— Н-нацу?
— В общем, помоги мне пожалуйста, я хочу признаться Лисанне в своих чувствах! — низкий поклон от юноши, и стрела разрушенных мечтаний, что проткнула грудь девушки.
***
Он — всего лишь пользуется моментом, дабы побыть со своим тайным предметом воздыхания.
Такие разные причины, но почему-то именно они привели их к такому исходу. Печальный или летальный, называйте как хотите, счастливого быть не может. Его попросту не существует в том мире, что создали они из своих удушающих чувств.
Эгоистичны и мертвы внутри — вот они настоящие. Не те добрые и отважные волшебники «Хвоста Феи», нет. Это далеко не они. Их настоящее «Я» — тот самый черный сгусток, обнимающий их сзади. Он всегда говорит правду, это — их крик, рвущийся наружу, но слышимый лишь им; лопающий перепонки и раздирающий горло.
— То, что мы сделали… ничего не значит, верно? — она не спрашивает — молит, чтобы это было так. Убитыми глазами смотрит в такие же глаза парня, пытается найти там хоть одну ниточку, ведущую к тому, что он ничего к ней не чувствует, но, к её большому разочарованию, все нити ведут к его сердцу, изливая любовь в её шоколадные глаза и она жмурится, царапая его плечи.
— Скажи, что это так! Скажи! — Люси не шепчет, уже рычит. — Почему ты молчишь?!
Грей отворачивает голову и смотрит в пол. Он готов к её истерике, крикам и слезам. Ему плевать! Если она делает это рядом с ним — ему плевать, рада она или нет. Он постарается её утешить, обнять и приласкать, чтобы она наконец поняла, что он тот, кто ей нужен. Даже если она и использует его, он готов заставлять её плакать, лишь бы она приходила к нему за утешением. Может, хоть так он почувствует себя нужным. Не любимым, просто
необходимым.
Их отношения, как цветок под камнем, — отчаянные, лишённые надежды и не ждущие шанса на счастливую жизнь. Нужно бороться, убиваться, ломаться и вянуть, но в конце ты всë равно погибнешь, ведь из-под тяжëлой глыбы крохотной азалии* не расцвести…
