***
Чимин потерян. Чимин совершенно не знает, когда это началось. Прошло уже столько времени, что он просто свыкся с этой мыслью и никогда не задумывался, каково это — любить Юнги. Даже сейчас, стоя в прохладном холле отеля посреди чужой страны с ключ-картой от номера, точно такой же как у Юнги, он всё ещё не понимает. Каково же это — любить Юнги. Но одно он знал точно. Юнги замечательный. И ярко улыбающийся на сцене, и сосредоточенный за работой в студии, и заспанный после долгого перелета. Всегда. — Чимин-а? — Сокджин смотрит недоуменно, ребята, уже поднимающиеся по лестнице на нужный этаж, тоже оборачиваются. Чимин отрывает взгляд от номера на карте и, виновато улыбаясь, семенит следом. Они с Юнги не так близки последние полгода и тот наверняка предпочел бы себе в соседи кого-нибудь вроде Джуна или Хосока, чтобы вместе работать ночами напролёт. Чимин огорчён. Чертовски огорчён и не знает как вести себя сейчас, даже зная, что в результате жеребьевки он совершенно не виноват. Как всегда внимательный Тэхён гладит по плечу и долго изучает с головы до ног пока они не спеша ищут свои номера, но и тот вскоре, так и не сказав ничего, покидает его, становясь жертвой наглого макнэ, бесцеремонно утянувшего его в их совместную комнату под предлогом вздремнуть. Дальше и Сокджин с Намджуном скрылись за соседней дверью. Хосок хитро подмигнул ему перед тем как закрыть дверь их совместного с менеджером номера, тогда Чимин остался в коридоре совершенно один. Возможно, после этого простого жеста Чимин был морально раздавлен ещё больше, чем обычно. Потерянно посмотрев на проделанный путь, он со вздохом уставился на точно такую же дверь своего номера. Что-то внутри не давало ему просто взять и войти, будто он действительно бесцеремонно вторгается в чьё-то личное пространство. Хотя это было совершенно не так, убедить своё совершающее ужасающие кульбиты сердце в этом никак не получалось. — Можешь поменяться с кем-нибудь, если не хочешь жить со мной, — со вздохом доносится из-за спины, Чимин вздрагивает, оборачиваясь. С губ соскальзывает пристыженное: — Это не так, ты же знаешь. Уставший взгляд Юнги чуть теплеет, и он первый тянется к двери, отпирая ее своей ключ-картой. — Просто хотел убедиться, что тебе комфортно со мной. Чимин будто вновь вернулся во времена трейни и снова ощутил себя подростком, которого поймали за каким-то непотребством. Нервно закусив губу и проглотив желание взвыть от накатившего смущения, он проходит в номер следом. Номер светлый и просторный, но вполне обычный, правда есть одно, что привлекает внимание сразу: две односпальные кровати. На расстоянии вытянутой руки друг от друга. Чимин застыл в недоумении. Обычно у них раздельные комнаты, но в этот раз в отеле что-то пошло не так в самый последний момент, поэтому компании ничего не оставалось как отменить бронь и экстренно заселяться в стандартные номера по двое. А это значит. Они будут так непозволительно близко. Чимин смущён самую малость. Такого не было со времён трейни, наверное. А сейчас они и вовсе спят в разных концах общежития обычно. Правда, Юнги бежать на ресепшн жаловаться, кажется, не спешил. Можно выдохнуть. Мин скинул тяжёлую сумку с вещами на ближайшую к нему кровать и прошествовал в ванную. Чимин украдкой проводил его взглядом и несмело присел на вторую, у стены, ругая себя за свою растерянность. Чимин который час задавался лишь одним вопросом: в какой момент всё в их взаимоотношениях пошло по пизде. Ответа не было. Сигнал с мозгом потерян. Устало он опустился на постель прямо в одежде, зная наперед, что получит нагоняй от Юнги за эту свою вседозволенность. Как в старые добрые. Ухмылка рвалась наружу сама собой. Но лишь до тех пор, пока распахнутая дверь ванной не явила собой распаренного горячей водой сонного Юнги в излюбленных черных боксерах. Глядя на все это безобразие... Чимин снова потерян. Чимин до жути смущён. Будто им снова едва перевалило за двадцать. Будто сейчас лишь очередная, ставшая привычкой, ночёвка не в своей постели и один новый фильм на двоих с бессонной ночью разговоров в подарок. Будто снова не страшно выплеснуть друг другу всё-всё, что накопилось на душе. Будто они и не отдалялись. — В душ пойдешь? ...Будто они и не сближались никогда. Просто временные соседи. Просто артисты в одной группе. В ответ удалось прохрипеть лишь тихое «да» и скрыться за дверью ванной, уязвленно притихнув.***
Не спится. Время отмерило второй час. Завтра на генеральный прогон в девять. Но глаза назойливо не хотят принимать такую обидную реальность без Юнги и вместе с мозгом ждут. Ждут действий от Чимина. Юнги не спится тоже. Он молчит глядя в потолок и вздыхает время от времени. Тишину, повисшую между ними, прерывает лишь тихое гудение работающего кондиционера. Чимин украдкой поворачивает голову в сторону соседней кровати и совершенно неожиданно и по классике всех слезливых дорам драматично встречается с черными бездонными глазами Юнги. Его бледная кожа в свете луны будто подсвечивается изнутри, Чимин заворожённо вглядывается в синеву сплетения венок на свисающей с кровати руки и возвращает взгляд на словно охваченное дымкой холодного лунного света, без утайки красивое лицо. Юнги смотрит в ответ. Внимательно, изучающе. Чимин уличен на подглядывании, но ему чуточку плевать сейчас. Он впитывает эту прекрасную картину в себя без остатка, утром будет стыдно обязательно, но он спишет все на какую-нибудь глупость и они благополучно замнут всё. Не первая его оплошность и, как не прискорбно, не последняя. Юнги неожиданно переворачивается на бок и придвигается ближе к краю, глядя в упор, Чимин неосознанно, без грамма смущения, зеркалит. Они смотрят друг на друга. Долго и жадно. Изучая давно изученное, но забытое. Что же разрушило их зачатки крепкой дружбы? Никто не знает. Чимин наблюдает за каждым взмахом густых ресниц заворожённо, за невнятным шевелением розовых губ, а сам замирает неподвижно, будто парализованный внезапно открывшейся волшебной картиной. Какой же Юнги очаровательный. Каждая секунда этой ночи отпечатается на подкорке сознания, чтобы проигрываться одинокими тяжёлыми вечерами. Чимин потерян чертовски, не знает что делать. Весь его разум просит не отворачиваться и продлить столь редкий зрительный контакт. Мозг кричит о том, что Юнги хочет что-то сказать и Чимин с замиранием сердца надеется, что тот не собирается его приструнить. — Нравишься, — слетает неслышное с губ совершено незапланированно и Чимин затихает испуганно. Не хотел. Он не хотел. Остаётся лишь молиться, что Юнги не услышал. Чимин наблюдает как быстро перемещается по его растерянному лицу и неподвижному телу взгляд Юнги и останавливается в районе приоткрытых растерянно розовых губ. Мина будто током в секунду прошибает, он садится резко и, спешно пригладив ворох растрёпанных волос, нервно сглотнув шепчет: — Я... Я к Хосоку. Ненадолго. Только не жди меня, ладно? Чимин закусывает губу. Вот дурак. Ему стыдно. До безумия. Раньше Хён просил обязательно дождаться, чтобы лечь спать вместе. Сейчас нет. Сейчас уже не «раньше». Чимин закусывает губу, кивая, и прячется под одеяло с головой, чтобы скрыть своё разочарованное лицо от острого взора застанного врасплох Юнги. Чимин снова чувствует привычное бескрайнее одиночество и зарывается лицом глубже в подушку, коря себя за излишнюю глупость. Он такой дурак. Где же он так напортачил? Слышится тихий щелчок замка на двери и едва слышные шаги по коридору. Ушёл. Чимина будто раздавило морально. Дважды за день. Едва находя в себе силы, он переворачивается лицом к стене и старается уснуть, но сознание словно назло раз за разом прокручивает сегодняшний вечер, нервируя ещё больше.***
Кровать рядом скрипнула, выводя из оцепенения. Юнги вернулся. Чимин тихо переворачивается на другой бок и выглядывает из-под одеяла. В комнате на удивление совсем светло, Юнги задумчиво сидит на краю своей кровати в огромной бежевой футболке Хосока, которая доходит тому аж до середины бёдер и отстранённо смотрит куда-то в окно за его спиной. Чимин недоуменно вспоминает. Юнги ушел в чем был. Даже не накинул на себя ничего, только короткие спальные шорты и никакого верха. Настолько он ему противен?.. Былое раздавленное состояние возвращается вновь при виде этого задумчивого лица. Где он так провинился? Юнги остаётся недвижим довольно долго, даже несмотря на дикий холод, стоящий в номере из-за забытого включенного кондиционера. — Юнги? — голос дрожит предательски и Чимин поджимает губы стыдливо, ругая себя за свою самонадеянность. Мин дёргается, словно вовсе забыв о его существовании в этом номере. Он ёжится и спрашивает до тошноты заботливо: — Чимин? Всё в порядке? Он молчит. Долго. Но Юнги терпеливо ждёт его ответа, зная, что младший пыхтит где-то на соседней кровати и явно смотрит на него. — Классная футболка. — Ревностно выдыхает он из вороха одеяла все же. Ругает себя за излишнюю эмоциональность, конечно, но никак справиться с бурей внутри не может. — Но на Хосоке смотрится лучше, знаешь? — Ревнуешь? — Юнги хмыкает как-то излишне понимающе и не давая сказать какую-нибудь ещё глупость. И Чимин боится снова взглянуть на его лицо. Так и застывает в ожидании непоправимого, замирая взглядом на покрасневших явно от холода ступнях Юнги. А старший локтями в колени упирается устало и вглядывается куда-то в одеяло, словно специально склоняясь ближе. Его уставшее лицо выглядит уже не таким волшебным как пару часов назад, но не менее очаровательным. — Ты не ложился ещё, да? — не дождавшись ответа, Юнги фыркает и продолжает, — я же просил не ждать, помнишь? Ну вот, нам уже скоро вставать, а ты снова не выспишься, получим нагоняй от менеджера, — и Чимину вновь кажется, что в голосе Юнги самая правдивая печаль. Возможно они не настолько далеки?.. Или это все останется лишь в воспоминаниях этой незабываемой ночи? Чимин боится признавать, но это самый реалистичный исход событий для них. Глупо говорить, что он чертовски расстроен, потому что этих слов недостаточно, чтобы выразить всю степень его непонятных даже ему самому эмоций. Юнги неожиданно хмыкает и резко опускается на свою кровать, подмечая что-то для себя и зарываясь наконец глубже под одеяло, явно замёрз. Чимин наблюдает, не отрываясь и ждёт. Сам не знает чего. Того, что Мин начнёт объяснять, что Чимин страдает фигнёй и ему давно пора отпустить все это, потому что он стал слишком очевидным ? Очень возможно. Но явно не того, что Юнги приглашающе отогнет уголок своего одеяла и насмешливо, как раньше бывало, прошепчет: — Запрыгивай. Чимин замирает. Он что, ослышался? Хронический недосып сказывается, наверное. Юнги на соседней кровати поднял голову, посмотрел на его высунувшееся из-под одеяла сонное удивлённое лицо и фыркнул. Чимин поджал губы обиженно. — Противный Хён. Старший залился тихим смехом. Чимин неслышно поднялся, пол холодил его голые ступни, и он, поёжившись, поспешил поскорее проскользнуть под одеяло. Постель была ещё прохладная из-за долгого отсутствия ее временного владельца, но Пак стойко ощущал исходящее от тела Юнги приятное тепло. Его щеки налились приятным теплом, он закусил губу, переворачиваясь на бок. Мин тоже лежал к нему лицом и пристально смотрел черными бездонными глазами. Смотрел иначе. По-особенному. Не так особенно как ночью, но особенно. Чимину захотелось заскулить от смущения. Кто вообще так делает? Невозможный Хён! Очаровательный. Пак сглотнул, имея наглость придвинуться чуть ближе, как делал это когда-то. Юнги приглашающе раскрыл свои руки для объятий, насколько это позволяла его поза и Чимин все же заскулил. — Ты дурак, Хён, — прошептал он, заливаясь краской и утыкаясь холодным носом в шею старшего. Юнги прижимает его крепче к своей груди и неожиданно весело посмеивается, шепча до приторного довольно: — Хосок сказал то же самое. — А что ещё Хосок сказал? — его возмущение теряется в складках приятно пахнущей порошком и запахом Мина футболке. Холодные пальцы Юнги приятно зарываются в волосы Чимина на затылке и всё недовольное сопение сходит на нет. — Сказал, что мы очевидные, — Чимин смущённо выдыхает ему в шею, вновь заливаясь краской, и чувствует как Юнги улыбается ему в плечо. — А теперь можно я тебя поцелую? — шепчет так же смущённо старший, нежно водя пальцами по мягкой горячей щеке. Чимин впервые за долгое время не чувствует себя потерянным и сам тянется к столь желанным губам.