Я уважаю только убийц.

Вспышки камер мелькают везде, сопровождаясь щелчком магической фотокамеры — ещё один снимок в бесчисленном потоке хвалебных дифирамб от газет и журналов в сторону молодых героев. — Мисс Грейнджер, это «Ньюс Ов олл», кого вы цените из своих соратников и кого в целом уважаете по прошествии войны? Дежурная улыбка отражается на лице героини, в фальши которой уличить не сможет никто. — Я ценю вклад каждого человека в эту победу. А уважаю, — мгновенно улыбка становится коварнее и реалистичнее, готовя вывалить на жадных репортеров очередную бомбу, которые те с распростертыми объятьями примут за сенсацию. — я только убийц. Девушка входит в здание министерства, спешно доходя до кабинета главного аврора, и захлопывает с усмешкой дверь. Через полчаса размышлений относительный покой девушки нарушает хозяин кабинета. — «Я уважаю только убийц»? Нет, безусловно красиво и несколько правдиво, но как же тыл? Гермиона улыбается по-доброму, совершенно отлично от картинной улыбки и обнимает друга. — Гарри, в этой войне каждый стал убийцей. А мой психолог посоветовал мне это не прятать, потому что это реальный вклад в победу. Гарри Поттер с сомнением смотрит на подругу, приподнимая одну бровь. Ему всё же не нравится психолог подруги, но если той легче, то пускай. — Даже Макгонагалл и Деннис Криви. И теоретики-когтевранцы тоже. Мы все — убийцы, так зачем это скрывать? Пускай репортеры пристыдятся своей трусости, пока мы умирали за них. Очередной урок, не более. А откуда ты узнал об этом? Прошло полчаса. — Дружба с самим Министром Магии творит чудеса. Ты пока не метишь на это место? Может тогда журналисты утихомирятся. Хоть немного. Гермиона неопределенно пожимает плечами, поглаживая округлившийся живот, с которого моментом ранее сняла заклинание. — Малыш толкается. Я скоро совсем прекращу появляться здесь. Скрывающие чары забирают слишком много энергии, а скрывать и кольцо, и живот подолгу — весьма проблематично. Кстати, если мальчик, то называет Драко. Мужчина кивает, совершенно не понимая каково это. — Так значит Скорпиус. Всё же поддерживаете традицию Блэков, Вальбурга будет счастлива, скажи ей об этом. Заодно увидишь Джеймса, с Джинни поболтаешь. И я попрошу тебя отправить в отпуск. Гермиона кивает, записывая с помощью палочки это в свой магический ежедневник. — Если девочка, то будет Оливией, не сомневайся. Приду послезавтра. Сегодня мы с Драко обустраиваем детскую. Ему не нравятся светло-зелёные обои, но изумрудные слишком мрачные. Гарри улыбается, вспоминая сколько споров из-за этого было у него с Джинни. — Удачи. И я очень прошу, пожалей репортеров. На сегодня хватит. Ещё чуть-чуть и тебя будут записывать ко мне в любовницы, потому что в собственном кабинете тебе ждать не нравится, а твои слова со временем обесценятся. Гермиона Малфой вновь улыбается и идёт к двери. — Ничего не могу обещать, Гарри. Может чары на кольце спадут или буквы на нём будет меняться. На «З», «Н», «М», а может и «П», кто знает. Магия не подконтрольна полностью. — Я заранее сочувствую Блейзу и Тео, потому что Дафна и Панси их просто так не оставят. Молодая женщина подмигивает другу и открывает дверь. — А себя не жалко? Без комментариев! Дверь захлопывается с громким стуком, прерывая возгласы настырных репортеров, и Гарри вызывает патронуса. Через пятнадцать минут в кабинете аврора стоит Драко Малфой и придирчиво осматривает кабинет. — Чего тебе, Поттер? Пить с полудня — плохая привычка, не перенимай у Блейза, Дафна его за это по головке не погладила. Гарри отмахивается, приглашая гостя сесть. — Я поздравляю тебя. Тебе удалось убедить Гермиону не делать детскую синей и назвать сына Скорпиусом. Хотя девочку она планирует назвать Оливией. — Ох, черт. Вызывай Блейза и Тео. Какой бар близко? Белая роза? Отлично. Остальное на работе доделают и без меня. Я пью с полудня только потому, что дома меня ждёт Гермиона. Гарри понимающе кивает. — Именно поэтому мои дети не кудрявые с карими глазами и с замашками отличника во всем.