Закон о тишине

Узнавая о том, кем являлся парень Хан Джисона, люди сочувствующе качали головой. Конечно же, молодому человеку, нуждающемуся в драйве и приключениях на задницу, должно быть в самом деле не повезло встречаться с младшим лейтенантом полиции. Ли Минхо – человек достаточно ответственный и серьезный, чтящий закон и порядок во всем, что и позволило ему быстро взбираться по карьерной лестнице профессии своей мечты. И Джисон нисколько не удивился признанию своего парня о планах на такое будущее, ведь Минхо всегда был холоден к разбоям и хулиганствам, в отличие от Джисона, и с занудством убеждал его в неправильности действий. Хан не терпел такого характера Минхо, а лишь нашел в нем какое-то особенное очарование, что разогревало чувства в груди все сильнее и сильнее. А потом Джисон начал прислушиваться к предупреждениям Ли, а дальше пришло и осознание, что благодаря кражам шоколадок он таким же крутым как Минхо не станет. Озорства из Хана будущий коп и не собирался выкачивать, лишь старался уберечь от покрытого мраком предстоящего от не одобренных законом авантюр. Спустя восемь лет после окончания школы пара не переставала процветать. Джисон серьезнее начал относиться к жизни, завязав со всей криминалистикой, и нашел частичку себя в журналистике, когда Минхо с успехом продолжал добиваться своей цели. Единственным, чем был недоволен Джисон, оставалась еще со времен учебы боязнь других людей знакомиться и дружить с ним из-за его отношений с полицейским. Хан убеждал, доказывал, что Ли такой же человек, как и все, и не являлся монстром, коим его считали только из-за фуражки и погонов на плечах. Им стоило видеть, что мог творить Минхо на пьяную голову (в пределах нормы, разумеется). Люди кивали, вроде понимали, но в сторону Хана даже вздоха лишнего боялись сделать. В итоге вышло так, что из друзей у парня оставались только бывшие одноклассники, с которыми он бил стекла у машин, ведь те попривыкли к непреклонному нраву Ли за долгие годы. Порой Джисон забывал, что перед ним стоял член правоохранительных органов, знающий конституцию от корки до корки, хорошо размышляющий логически, обладающий силой и ловкостью и, о боже, почти всегда держащий наготове наручники, потому что все эти качества Ли восторгали и даже возбуждали Хана. Конечно, ведь Минхо был таким взрослым, строгим и оттого слишком горячим для такого оторвы, потому что это так необычно будоражило, хоть и давно пора привыкнуть. А Ли по-прежнему любил Джисона таким, каким он был всегда: строптивым, любопытным и живущим по принципу «правила созданы для того, чтобы их нарушать». Однажды в начале своей карьеры Минхо начал ночевать в участке. Поначалу Джисон отнесся к этому с пониманием: его парень, как-никак, выступал за защиту граждан, и это требовало подобных жертв. Но не тогда, когда такое повторялось в течение месяца, а потом и двух. Ли опешил от заявления Хана, мол, он точно ему изменяет. Тогда Джисон сильно жалел о своих словах, умолял о прощении и еще неделю стыдился смотреть полицейскому в глаза, под которыми чернели синяки. И почему ему, глупому ревнивому мальчишке, в голову пришли такие мысли, когда его измученный парень с худыми щеками и сухим взглядом явно не ждал таких претензий со стороны человека, в поддержке которого он нуждался больше всего? И после того разговора Минхо все-таки вернулся домой, но не скрывал своего разочарования. Разглашением их ссоры стало обязательство никогда не делать поспешных выводов, научиться обсуждать друг с другом такие вещи и окончательно принять сложности из-за работы Минхо. Спустя годы ситуация повторилась – лейтенант снова перестал приходить домой. Джисон делил постель со второй холодной половиной, обложенной подушками, и это разрезало в сердце парня огромную дыру. Перед сном Хану удавалось ловить Минхо в чате и общаться с ним по видеосвязи. Получая нежные и хриплые пожелания спокойной ночи, усталые улыбки и воздушные поцелуи, Джисон вроде как не позволял себе совсем раскиснуть. Не то что бы Ли совсем отдалился от него – свидания назначались и сладко заканчивались, свою горечь после разлуки пара затмевала горячими, жадными прикосновениями, а в некоторые дни Минхо получал возможность понежиться со своим возлюбленным на широкой постели, однако все эти случаи были до безобразия единичными. Джисон уставал, скучал, плакал не в собственной манере и без былой страсти занимался написанием статей дома, а не в офисе, потому что Минхо любил возвращаться в любой момент. От соседей Джисон узнал о заселении новых жильцов в квартиру, долго пустовавшей и позволявшей Минхо и Джисону бесстыдные страстные развлечения (но только не ночью), и Хан от безделья решил пойти и познакомиться. Конечно, факт того, что отныне придется вести себя чуть тише, его достаточно опечалил, но может… вот он шанс найти себе новых друзей? Вряд ли свежеиспеченные обыватели успели услышать, кем являлся их сосед. Джисону открыла девушка. Хан представился, поклонился и любезно предложил ей свою помощь. Она не отказала, впустила внутрь и пожаловалась парню на ужасные, пошарпанные стены в гостиной, которые она с парнем планировала перекрасить в ближайшее время. Они разговорились, попили чай и обменялись телефонами. Джисону эта девушка показалась милой и приветливой, не дающей и намека на возможные для него и Минхо проблемы. Ее партнера он ждать не стал, ибо время приближалось к ночи, поэтому с приподнятым настроением он вернулся домой. О своем парне он не умолчал, но его заслуги решил попридержать до следующих времен, когда это станет уместным. Дни тянулись без присутствия Минхо бесконечно долго, хотя тот периодически отправлял Хану короткие сообщения с вопросами о приеме пищи или настроении. После знакомства Джисона с новыми соседями прошла неделя. Парень отчетливо слышал за стеной грохот и громкие голоса молодой пары. Тогда он их предупредил о тонких стенах, и вроде как к нему прислушались. Тех понять было можно – сразу после переезда они взялись за ремонт, ведь таким же образом началась совместная жизнь у Минхо и Джисона. Но долго тишина над Ханом и его тенью не висела. И лучше бы он слышал падения досок, ругань и шарканье по стене, чем… Это произошло вечером. Хан устроился на постели, уткнувшись в ноутбук и занимаясь статьей. Глаза слипались, хотелось в голос выть от отчаяния, ведь слова и мысли в голову не шли, и единственным другом для Сона тогда была тишина. Аж давящая на уши, но должная позволять парню сосредоточиться и закончить доклад, ибо начальство уже наступало на хвост. Тишина нарушилась легким, незначительным стуком в стену, в которую упиралась кровать. Джисон его, можно сказать, и не услышал бы, если бы за первым стуком не последовал второй, а затем третий, а потом бесящий скрип и надрывной противный стон, в котором парень сразу же узнал голос своей соседки. Сука. Почему именно в ту ночь?! Хан разъярился, но нашел выход из ситуации: взял себя в руки и ушел на кухню на неудобный, жесткий стул, на котором он сгорбился и добил сраную главу, отправил незамедлительно ее в редакцию и бился головой об стол, не понимая, как ему спать, когда за куском бетона трахаются любимые им до сего момента соседи, забывшие убедительную просьбу не шуметь. Одно дело днем, а другое, блять, ночью. Джисон уснул на кухне, проснувшись под утро с больной, ноющей спиной. Шум прекратился, и он перебрался в спальню. Выходку соседей он назвал просто неприятным случаем, являвшийся последствием переутомления двух сперматоксикозников, возобновивших свои игры уже на следующую ночь. Черт бы их побрал. Хан только забыл днем про эту напасть, а потому и не поделился своим недовольством с Минхо, но стоило только уткнуться со счастливой улыбкой в подушку Ли после разговора по телефону с ним, Джисон вновь услышал стоны. – Бля-я-ять… – промычал парень, спрятавшись под подушками. У него был под рукой телефон, и он не постеснялся, набрал номер соседки и прям-таки слышал за стеной, как людей за ней интересовали проблемы журналиста. Джисон снова не выспался. Такой образ жизни начал преследовать его в течение еще одной недели. Нерадивых соседей он вообще перестал встречать, да и видеть их не было желания. Уважение к нему втоптали в дерьмо и несколько раз туда плюнули, поэтому Джисон не стал проявлять к ним то же милосердие, что прежде. Да чтоб на них шкаф свалился. – Я, честно, не понимаю, нахрена ты терпишь это. Твой парень – коп! Ко-о-оп! Которому стоит только показаться в своей этой фуражке, как твои соседушки быстро члены в трусы и сиськи в майки спрячут. Тем более он у тебя до коликов помешан на порядке, – убеждал Джисона Хван Хенджин – близкий друг первого. Тот самый, с кем он бил стекла у машин. Ну, не только это, но именно за стекла Хану было стыднее всего. – Понимаешь, ему бы хоть домой начать возвращаться… – со вздохом не поддавался журналист, постоянно потирая глаза. – Что это за парень такой?! – недовольно бросил Хван, нахмурив брови. – Не забывай, кем он работает, и вообще, Минхо не корень проблемы. Ему отпуск, кажется, выдали. Но с такими соседями разве отоспишься нормально… – О, поверь, Ли, в отличие от тебя, не станет ждать, когда у ее ебыря закончится сперма в мошонке, и проведет им лекцию на тему «закон о тишине». Тебе, как бойфренду копа, пора бы тоже таких знаний понабраться. Джисон задумался над словами Хвана. В самом деле, а что ему мешало лично постучать в чужую дверь? Выразить свое недовольство, в кои-то веки? Проучить двух зазнавшихся соседей, напомнить им о том, что с одиннадцати вечера до десяти утра они должны быть тише воды и ниже травы, когда они так нагло нарушали эти рамки? Черт возьми, когда Хан трахался с Минхо поздно ночью, он и писка боялся издавать, ведь Ли напоминал ему и себе о чужом покое. И тут заявились любители имитировать порно, не успевшие даже устроиться, а уже нажившие себе врагов в лице Хан Джисона и его недосыпа. Хотя все так хорошо начиналось… Да, парень воспользовался советом Хенджина. Вот только безуспешно. Старая дружба, видимо, забыта, а добродушные улыбки сменились на злобный взгляд одного и самодовольный прищур другого. Словно Хану не спать хотелось, а просто было завидно, что у кого-то есть секс по ночам, а кого-то в этой ситуации даже наличие горячего парня не спасало. Может ему было завидно, и Джисон даже был в этом уверен. Но он старался подумать об этом позже, продолжая вдалбливать в голову мерзкого соседа «с одиннадцати до десяти», когда-то жавшего ему руку. Хана, грубо говоря, послали нахуй. Джисон ответил бы взаимностью и втащил бы по первое число, если бы перед его носом не закрылась дверь. А затем невоспитанные придурки начали трахаться так, что было слышно даже в подъезде. Ноль из десяти Хван Хенджину как советчику. Той ночью он спал у него же в квартире, ибо «посмотри, что ты натворил». Тогда Джисон точно был уверен в необходимости Минхо услышать этот беспредел. И, слава небесам, парню даже не пришлось ныть полицейскому – тот вернулся домой ближе к ужину, застав Хана врасплох. Блондин не знал куда себя деть. Хотелось запрыгнуть на любимого и зацеловать его до смерти, но в то же время ему совсем нечем было его угощать. В одиночестве еда плохо лезла, поэтому Джисон почти не занимался готовкой. А тут Минхо в своей типичной манере, как всегда никого не предупредив, неожиданно оказался в квартире, схватив журналиста за талию, когда Сон… страдал херней – рассматривал без интереса листочки на фикусе. – Эй-эй, придержи коней, гражданин Хан Джисон, – засмеялся Ли, когда младший суетливо начал заныривать в холодильник и ящики, доставая продукты, – Ты же не думаешь, что после твоих грустных и умоляющих глазок я откажу тебе в походе в ресторан? Твоя еда, безусловно, на все пять звезд, но ты не успел еще устать по одним и тем же стенам? – Мне так стыдно перед тобой, еще подумаешь, что я совсем ничем не занимался во время твоего отсутствия… – помрачнел Хан, резко прекратив свое копошение. Такая непостоянность всегда преследовала Джисона, когда Минхо возвращался домой. – Ну здрасте, я выклянчил чуть ли не коленях у капитана освободиться в последний день пораньше, чтобы поскорее увидеть твою милую мордашку, как ты начинаешь рыдать так, будто не рад моему приходу… – в шутливом тоне произнес Хо, но все только усложнилось. – Минхо, да что ты такое говоришь? – захныкал Хан, совсем расклеившись, и прижался к своему парню, слушая его смех над ухом. Джисон плакал не из-за обидных, как многим могло показаться, слов старшего, а из-за наступившего долгожданного момента. Его Минхо. Всегда пахнущий дорогими духами – подарками Хана – и душистым стиральным порошком. Ли был очень опрятным. А еще он считался Ханом теплым и мягким. Так приятно билось чужое сердце в груди, и так щекотливо прикасались к вискам Джисона каштановые волоски старшего, отчего журналист от тихого плача перешел к счастливой улыбке. Такими согревающими были объятия полицейского – в основном хмурого и будто чем-то недовольного, но в этот момент смеющегося над милым поведением своего любимого, который так долго его ждал. Хан позабыл о всех невзгодах, произошедших с ним. – Ну так что, гиперактивная белка, как насчет ресторана? А готовкой займемся завтра вместе? – предложил Ли с улыбкой, видя, как загорелись огоньки в глазах Хана. Тот кивнул и ускакал в спальню, схватив Минхо за руку и потащив за собой. «Ресторан» слишком громко звучит для Макдональдса… Джисон пожелал фастфуда и сеанса в кинотеатре, что не оказалось проблемой. Минхо соглашался на любые предложения парня, хотя придерживался правильного питания и сохранял форму. Джисон, осознавший в самом соку свою потребность в тепле Минхо, ненасытно прижался к его губам прямо на задних рядах кинозала. Это было так волнительно, мокро и горячо, что Хан начинал задыхаться от того, насколько он соскучился по близости. Он предвкушал грядущую ночь и пленительные речи, ведь Минхо был страстным любовником, и поэтому чуть не набросился на полицейского прямо в кресле, но был прерван, ибо позабыл, что он связался с человеком-ходячей конституцией. Да… запрет на пропаганду гомосексуальных отношений. Минхо направлял свои знания явно не в то русло и не в подходящее для этого время. За поеданием картошки и бургеров пара обсудила все произошедшее: статья Джисона получила высокие отметки от критиков; не за горами было звание старшего лейтенанта для Минхо; и конечно же Хан не мог скрывать плохих новостей о крайне трудных соседях. – М-да… и что, ты даже не постучал к ним и не поговорил? – спросил Ли, выслушав историю, – Неужели ты забыл, чьим парнем ты являешься? – Да вы сговорились что ли с Хваном?! – возмутился Хан, чуть не подавившись газировкой, – Стучался, беседовал. – Ну? – выгнул бровь Ли. – Ну и послали меня в пешее эротическое, просили не перезванивать, блять, – прорычал журналист, яростно засунув картофелину в рот. Джисон ждал, ну… ментовского возмущения со стороны Минхо. Например, «какого черта кто-то не чтит законы». Или, например, заботливого «да как они посмели не давать моему бедному ребенку спать». Тот молчал. Коротко промычал и продолжил поедать наггетсы. Дух жесткого надзирателя выселился из плоти Минхо, а Джисон не лицезрел этот момент? – Минхо, может ты… эм… поговоришь с ними? Как полицейский с… – заговорщически предлагал Хан, придвигаясь к парню и заставляя обратить на себя внимание. – О нет-нет-нет, Хани. Не поверишь, я уже зае… – Минхо понизил свой голос до шепота, – …бался с этими законами и актами, и прочей этой хуйней. Джисон не узнавал Ли. Неужели тот ему не поможет? – Лучше подумай о методе двух клинов. И Хан, кажется, начал понимать, о чем шла речь, когда в такси Минхо принялся недвусмысленно трогать джисонову коленку и подниматься выше, отчего последнему не хватало воздуха. Ли точно собирался жестко отыметь своего парня в отместку громким соседям, но это было настолько не в стиле старшего… Он никогда не позволял себе такого, но в его глазах плескались уверенность и вожделение. Минхо периодически касался губами щек Хана, стискивая его одной рукой в своих объятиях. Как далеко решил зайти Ли, чтобы проучить соседей их же средствами? Что, даже не готовился проводить с ними воспитательную беседу? – Что на тебя нашло? Хочешь трахнуть меня так, чтобы весь подъезд услышал? – смеялся Джисон, когда Ли прижал его к своей груди, нетерпеливо стаскивая с парня пальто. – Именно так, – кивнул полицейский, затягивая Хана в мокрый поцелуй, от которого у обоих подкосились ноги. Не только Джисон голодал по этой страсти. – Тебя подменили на работе? – Нет, я просто соскучился. – До этого ты тоже скучал, но запрещал мне даже вздоха лишнего сделать, дабы не тревожить старушку этажом выше. – Что ж, тогда сегодняшняя ночь станет для тебя приятным исключением, детка. Джисон вновь залился смехом, который сменился на сладкий стон, когда Минхо уткнулся губами в шею парня, широко проходясь по ней языком. У журналиста сперло дыхание, он вцепился в плечи старшего пальцами и перестал ощущать под ногами твердость пола. Его несколько небрежно скинули на мягкую кровать, которой придется делить одну тяжесть с соседями. Ли явно не шутил. Он быстро стаскивал одежду с молодого тела, присасывался к желанной коже и наслаждался тихим мычанием. Джисон в эти моменты завидовал самому себе, что такой заводящий мужчина был его, а тот любил его в ответ, а теперь он собирался нарушить с ним закон, что и рядом не стояло с педантичностью Минхо, и от этого хотелось вцепиться в лейтенанта всеми конечностями и никуда не отпускать, хотя Ли точно не был намерен уходить куда-то в ближайшие несколько часов. Хан явно не занимался в прошлой жизни воровством, раз ему посчастливилось встретить такого человека в этой, и, боже, он готов был оторвать свои загребущие руки, лишь бы вновь найти Минхо после перерождения, если оно существует. Хан несдержанно простонал, когда Ли надавил коленом на вставший член и потрогал пальцами набухшие соски. Минхо еще никогда не был таким быстрым и резким в действиях, что Джисон за ним не поспевал. Тому не дали снять со старшего кофту, что Джисона бесило – он, черт возьми, устал залипать на одни и те же фотки, пока Ли занимался устройством личной жизни с кипой бумаг в участке. Младший лежал на простынях полностью голый, не пребывая от этого в восторге, ибо Минхо начинал медлить. – Боже, как же ты заебал. Сними ты с себя эти тряпки, – прошептал с хрипотцой Хан, звеня пряжкой чужого ремня и стягивая джинсы с ног старшего, отчего тот опешил. Но ему определенно пришлась по вкусу нетерпеливость парня. Кажется, с чувствами этой ночью не получится. Хотя впереди их ждал целый двухнедельный отпуск, так что томность можно было сохранить на следующий раз. – Так скучал по моим прикосновениям, да? Не терпится отомстить этим маргиналам, или ты только и ждешь, когда я хорошо оттрахаю твою задницу, а, Хани? – вполголоса произносил Ли, устроившись меж бедер журналиста и вжимаясь в его пах эрекцией. – И то, и другое, – выдавил со вздохом Джисон, облизывая губы и требуя от лейтенанта ласки, – Но если в процессе ты начнешь разговаривать со мной как мент, я впредь с тобой трахаться не буду, – да, Джисону с его серьезностью только свитка и золотой печати не хватало, чтобы убедить Ли в ненужности приплетания своей работы. – Мне моя работа скоро сниться начнет, а хотелось бы видеть во снах тебя, – от такой романтики Джисон почти разомлел и растаял, вот только Ли резко проник смазанным пальцем в расширенное играми Хана отверстие и дотронулся до простаты, вызвав у того скулеж и спертое дыхание. Минхо нашептывал Джисону на ухо пошлости, одновременно с этим играясь пальцами в анусе второго, сгорая от желания не меньше, чем тот. Неудобно было бы оказаться в ситуации, когда Ли пришлось бы переступить через свои принципы, а Хану мучиться на следующее утро с больной задницей понапрасну, но да, Джисон слышал их за стеной. Глухо доносились через стенку обсуждения кофейных столиков и громкий смех. Журналисту уже, на самом деле, было плевать на соседей, ведь Минхо так изводил его своими действиями, что все мысли выбило из головы одним шлепком по сочной заднице. Хан ластился, раздвигал шире ноги, притягивал полицейского ближе за шею, покрываясь мурашками от томного взгляда, прикрытого длинной темной челкой. Ли улыбнулся, тоже уловив за стеной чужие копошения. Кажется, главные слушатели их ночных похождений навостряли слух готовились ко сну. Джисон вскрикнул, когда он одним рывком оказался прижатым животом к мягкому матрасу. В задницу утыкался горячий член Минхо, скользящий у него меж ягодиц. Хан скулил в подушку и тянулся назад, не выдерживая тяжести в паху. Он бормотал что-то неразборчивое и тихое, пока его мольбы поскорее начать не оказались прерваны со стоном, когда Ли схватил парня за волосы и дернул на себя, заставляя прогнуться в спине. Дальше журналист почувствовал глубокий толчок, издавший шлепок бедер. Младший раскрыл рот в немом стоне и зажмурился, сжимая пальцами тонкое одеяло, ведь Минхо четко проехался по простате и очень сексуально прорычал на ухо. – Минхо, ты, блять, дьявол… – прошипел Хан дрожащим голосом. – Дьяволу не пойдет фуражка, – усмехнулся Ли, помня об их договоренности, и прежде чем Джисон успел возмутиться и напомнить о табу на полицейские замашки, он сделал еще один толчок, а затем и второй, и далее журналисту пришлось вернуться на подушку, выпуская из груди надрывной стон. – Куда это ты собрался? – Минхо по-старому увлек Хана наверх, отчего всхлип, не успевший уйти куда-то в постель, оказался слишком громко пророненным в воздух, – Не хочешь показать этой сучке, что и ты умеешь неплохо проводить время? Стони же, малыш, стони для меня и для них, – заговорщически шептал полицейский на ухо, любовно проводя ладонью по груди парня и поднимаясь ею к подбородку. Он впился в мокрые красные губы поцелуем, на которого итак не хватало кислорода в комнате. Тяжело дыша, пара оторвалась друг от друга, и Минхо, оставив ладонь в белых волосах, начал свои толчки. Джисон не ожидал такого напора. Если бы не рука его парня на макушке, он бы давно свалился вниз от такой мощной амплитуды движений. Попадания в простату ощущались острее, чем если бы Минхо плавно скользил по ней своим членом, и от такого, безусловно, сжимались бы пальчики на ногах, но здесь и в этой непривычной ситуации парень не знал, куда себя деть от такого крышесносного удовольствия. Стоны сами вырывались из груди, а Минхо не давал даже момента на передышку. В глазах скапливались слезы, и лейтенант, подливая масла в огонь, успевал неровным голосом рычать громко непристойности и мять свободной ладонью пышные ягодицы. – М-минхо… подожди… о-остановись, прошу тебя… – заскулил Хан, едва находя в себе силы на человеческую речь, а не на беспрерывные стоны и крики. – Я перебарщиваю? Тебе больно? – старший остановился, тяжело дыша и обеспокоенно смотря на возлюбленного. – Мое тело… оно затекло от этой позы… – проговорил жалобно Сон, поворачивая голову к нависшему парню. Джисона потянули осторожно за плечи назад, и он оказался стоящим на коленках. Был высок шанс свалиться обратно на подушки. – Так лучше? – заботился Ли, ощущая крепкой грудью влажность джисоновой спины. – Да… да… – немного отдышавшись, Хан мог говорить четче. Минхо ласково улыбнулся и поцеловал парня в губы, снова заполняя его своим членом, отчего по рту прошлась приятная вибрация от стона младшего. – Такой молодец. Ты такой молодец, Хани, – возбужденным голосом нашептывал похвалы лейтенант, возобновляя движения, – Ты никогда не стонал так громко, я начинаю жалеть, что запрещал тебе делать это раньше. Боже, детка, твои крики так же красивы, как и ты. И за что мне достался такой идеальный ты… Джисон слушал эти нежности, покрываясь смущенным румянцем. Минхо не торопился как сначала, позволяя парню расслышать его слова. – Может, это награда за ваше желание быть на страже закона, лейтенант Ли? – игриво предположил младший, наслаждаясь кроткими поцелуями в скулы и линию челюсти и прикрывая от этого глаза. – Лейтенант Ли? Не ты ли грозился лишить меня секса, если я тебе напомню о том, кто я? – Это все равно уже не имеет смысла, мы итак нарушили режим тишины. И вообще, нас, наверное, уже заждались, – допускал Хан, кивнув в сторону стены. – А тебе, я смотрю, они так и не дают покоя? Заставили изголодаться моего мальчика по близости? – посмеялся хрипло Хо, входя членом до упора и начиная ускоряться. – Не дают. Не ты ли приказал мне стонать? Этим я занимаюсь, – ерничал Джи, растекаясь в блаженной улыбке и закатывая глаза от сладкого толчка об чувствительную железу. Минхо хмыкнул, не став что-то говорить в ответ, ведь споры с этим человеком не имели конца. Ли принялся снова быстро качать бедрами вперед и заставлять парня под ним кусать губы до крови и через них выпускать продолжительные мычания. В какой-то момент движения старшего достигли высшей скорости, от которой Хана даже откинуло вперед, и он вцепился руками в изголовье кровати, найдя опору крепче. Это было хорошим решением для успешного завершения миссии по мщению соседям, которые уже названивали Джисону. Рингтон доносился из прихожей, где журналист оставил свой телефон, но его уши заложило от собственных криков, переходящих в полухриплые хныканья, так что этого он не заметил. Теперь кровать качалась ходуном. И так мстительно билась об стену… От скрипа и громких хлопков деревяшки о бетонную преграду даже Минхо начинал сходить с ума. Пара стонала в унисон и приближалась к оргазму. – Блять… блять, Джисон… Не сжимай меня так, я сейчас кончу, – мычал Ли, находя место для своей ладони в волосах Джисона. Тот, должно быть, не слышал. Минхо видел затуманенным взглядом, как неконтролируемо качалась вверх-вниз голова журналиста. Хан кончил бесшумно, повредив все голосовые связки. Ли излился внутрь, загнав орган до упора, выгнувшись в спине и откинув голову. Брань так и выходила нескончаемым потоком с его влажных губ, но он не мог держать ее в себе. А ведь он не ценил в себе качество нецензурно выражаться. Покинув горячее нутро, Минхо упал в ворох постельного белья. Джисон лежал неподвижно, выглядя абсолютно опустошенным. Не в негативном ключе, а именно так, будто он собственными руками тягал паровоз. Не было сил ни на что. Они не вытерлись от спермы и уснули в тех же позах, в каких завершился план «клин клином». Утром первым проснулся Хан. В ближайшие дни ему сулило либо стоять, либо лежать, либо сидеть в воздухе, иными словами, ему предстояло отказаться от своего любимого кресла. Измученный сексом парень отмыл с себя сперму в душе и заварил себе кофе. Спал он мало. Часы показывали только восемь утра. Тело болело, ломало, а еще Джисон, пытаясь ругнуться на рассыпанный кофе, выдавил из себя только шепот. Одного раунда в качестве мести было мало, но он, наверняка, запомнился подъезду очень хорошо. В дверь позвонили. Джисон будто бы ждал этого звука. Поставив пузатую чашку на стол, Хан поплелся в прихожую, краем глаза видя, как Минхо поднимался с кровати, явно разбуженный звонком. Парень даже не посмотрел в глазок, а просто отворил дверь. Да, давненько он ее не видел… Каким же довольным он себя ощущал, сполна наслаждался сладким нектаром мести, смотря на злое лицо и потрепанный видок. Джисон сам, конечно, выглядел не как с глянцевой страницы, но он чувствовал свое превосходство. Он знал, что его вчерашний секс вышел горячее, чем жалкие имитации порно за стеной. – Вы что, охуели, блять?! Вы часами пользоваться, я смотрю, не умеете? – Часами? О чем ты? – Джисон хотел сказать это громко и невинно, словно он не понимал, о чем шла речь, но из горла вышел только хрип. Плеча коснулась ладонь Минхо. Тот загородил парня своей спиной, показываясь девушке. – Такими, блять, часами. С циферками и стрелочками. А ты еще кто? – презрительно бросила она, оценивающим взглядом проходясь по полицейскому. – Ли Минхо, младший лейтенант третьего сеульского отдела Национального Полицейского Агентства, – представился парень, протягивая девушке удостоверение, – На что жалуетесь? – Вы смеетесь надо мной? Это какая-то шутка, да? – Не в моей прерогативе в целях защиты прав граждан так плоско шутить. На вас, прошу заметить, тоже неоднократно поступали замечания. Многодетная семья с третьего этажа постоянно жаловалась на шум в неположенное время. Пожилая пара с этой лестничной площадки и этот гражданин спать по ночам не могли. Оформляем заявление, гражданин Хан? – Минхо повернулся к Джисону, и тот увидел, как дрожали губы первого. Да, парень нес откровенную хрень, но главное, что преподносил он ее со всей серьезностью, что достаточно хорошо получалось. Девушка напряглась. – Заявление? Но он… но вы… – оцепенела брюнетка, бегая взглядом от одного юноши к другому. Минхо достал из своей сумки гребаный бланк для заполнения и деловито щелкнул ручкой, и Джисон готов был разорваться от смеха, но у него было преимущество в виде сорванного голоса. И ведь носил же он с собой такие вещи, как ни кстати необходимые в подобные моменты... – Представьтесь, пожалуйста, – Ли поднял голову и выжидающе смотрел на девушку. – Прекращайте эту клоунаду! Вы сами гремели всю ночь, как вам не стыдно говорить такие вещи, когда вы тычете в меня свои поддельные документы?! – Гражданка, я заверяю вас, что такого больше не повторится, если сейчас же вы прекратите нарушать покой других жильцов и вернетесь в свою квартиру. Как ваш сосед я могу забыть об этом конфликте и о всех предыдущих, а как полицейский – пригласить вас в участок в сию же минуту. Поверьте, идти против меня – это толкать себя назад. Ну так что, мир по-соседски? – Минхо протянул руку и снисходительно улыбнулся, хотя Хан видел, как его раздражала эта мадам. Да, в Ли точно что-то изменилось. Он дважды отказался от своих принципов. Произойди эта ситуация годами раньше, Минхо бы даже не устраивал такого бурного ночного секса, наплевав на все, и уж тем более не старался бы более-менее поддерживать дружескую беседу с соседкой, которая давно бы уже сидела в участке за столом напротив лейтенанта. Брюнетка, сматерившись себе под нос, развернулась и ушла прочь. Что ж, Минхо и сам не горел желанием продолжать с ней общение. Он слишком вымотался, а голова раскалывалась. Ли подхватил младшего под коленками и на руках донес до спальни. – Что на тебя нашло? Ты же отказывался с ней разговаривать, – поинтересовался Хан, устроившись на кровати, пребывающей в лютом сраче. – Ну, с нашей стороны это тоже было неправильным, так что… – О да, Минхо, меня, конечно, порою бесит твоя больная правильность, но ты прям расслабился в последнее время. Надеюсь, в будущем ты не собираешься разыгрывать весь подъезд о внезапных полицейских рейдах, а то я не собираюсь ждать тебя из тюрьмы? Полицейский рассмеялся, обнимая журналиста. – Становлюсь похожим на тебя. А ты еще не начал цепляться к курящим на остановках школьникам? – спросил Ли, улыбаясь. – Не дай бог становиться таким же занудой, Минхо… – пробормотал Хан, утыкаясь лбом в голое плечо парня, – Спать хочется, – прошептал он, причмокнув губами. Ли разделил с возлюбленным решение провалиться в сон. Он затянулся вплоть до вечера, поэтому бодрая и живенькая как огурчик пара решила заняться своими планами. Ночью они все также тихо передвигались, кашеваря, и говорили почти шепотом, но это позволило им слышать за стеной абсолютное безмолвие. Как будто за ней никто и не жил вовсе, хотя соседская машина прохлаждалась в теньке под деревом. Ситуация повторилась спустя день. И через неделю тоже – Джисон и Минхо спокойно засыпали после обмена нежностями и поцелуями. В один такой вечер, лишенный былых приключений и проклятий в сторону новых жильцов, Хан смотрел на спящее лицо своего возлюбленного и осознавал, что встречаться с полицейским – не так уж удручающе.