don't get attached

Хёнджин всегда был не от мира сего. Выкрашенные в ярко-розовый волосы, пирсинг на губе и несколько проколов в ушах. Дерзкий, но не грубый. Язык подвешен, но на нём целый багаж никому невысказанных мыслей. Он одиночка, никогда не принимающий помощи. Про таких говорят: пропащий, неформал с пустой головой. Но голова Хвана пустой не была. Он всего лишь не хотел ничего и никому доказывать. Зачем? За спиной этого мальчишки – боль и одиночество. Привязываться к людям? Нет, спасибо. В своём мире спокойнее, безопаснее. Уж проще быть на одной волне с собой, чем с мирами других людей. Так считал Хёнджин пока не встретил Сынмина. Сынмин любил большие толстовки и клубничное орео. А ещё его всегда тянуло к чему-то недостижимому. В детстве это были планеты, космос. В подростковое время – аттестат с отличием и какая-то девчонка, звезда параллельного класса. А сейчас вот Хван Хёнджин. Такой загадочный и непонятный Киму. Они познакомились на дне открытых дверей университета, в который оба так и не поступили. Начавшееся из-за случайно пролитых друг на друга напитков общение превратилось в особую связь, которую объяснить, наверное, не смог бы никто при всём желании. Это произошло быстро и как-то само собой. Уже спустя неделю Сынмин оказывается в гостях Хёнджина, и они вместе смотрят какой-то ужастик. Ещё неделя – и Ким зовёт старшего праздновать свой день рождения только вдвоём. И вот проходит месяц, они сидят на диване Хвана, друг напротив друга и целуются, улыбаясь прямо в губы. Они – не друзья, они – не пара. Они просто Сынмин и Хёнджин, которым, вроде как, хорошо вместе. Сынмин медленно стягивает футболку со старшего. В глаза сразу бросается татуировка: «don't get attached», – прочитал парень под ключицей Хвана. На пару секунд Ким завис. Страх, что всё происходящее – не настоящее, не живое. Глупый спектакль. Игра, на которую он повёлся. «Не привязывайся, не привязывайся, не привязывайся... К кому? Неужели я на самом деле ему не нужен?». От навязчивых мыслей Кима отвлекает рука Хёнджина, которой он пробрался под футболку младшего, заметив, как тот затормозил. В глазах немой вопрос «всё в порядке?», а на языке человека напротив так и вертится непроизнесённое «кто я для тебя?». Не заметив сопротивления, Хван пустил руки чуть выше, к рёбрам, пересчитал их и легонько пощекотал Сынмина. Смех, тут же вырвавшийся из груди Кима, заставил давно потухший огонёк в глазах Хёнджина снова зажечься пусть пока не ярким пламенем, но слепящей искрой. – Ты нужен мне, Сынмин. Как воздух нужен.. Младший на эти слова лишь улыбнулся и крепче обнял Хёнджина. Не привязывайся. Он запомнил. Запомнил, но, тем не менее, всё больше и больше падал в Хёнджина без шансов на спасение. _____________________________ Их «отношения» длятся уже месяц. Ким всё чаще ночует у старшего, они часто гуляют, много говорят и почти каждый вечер делят пачку любимых Сынмином клубничных орео на двоих. Редкие, но чувственные поцелуи, долгие объятия, совместный просмотр фильмов, который Ким, непременно, проводил на коленях старшего. Они не дают названия их связи. Просто две вселенные, которые столкнулись и теперь мирно сосуществуют, дожидаясь… дожидаясь чего? Пока одна поглотит другую? Пока они уничтожат друг друга? Разойдутся и пойдут каждая своей дорогой? А может, этим вселенным суждено стать одной единой, целой? Никто из них не знал ответа. Но, судя по всему, обе вселенные тянуло друг к другу, и это был отнюдь не закон всемирного тяготения. В одну из многочисленных ночёвок Хёнджин приходит к Сынмину уже за полночь и, мимолётно поцеловав его в висок, отправляется на диван. Старшему снится кошмар. Сынмин невольно стал свидетелем того, как обнажается чужая душа. Хёнджин бормотал во сне его имя. «Прошу, нет... только не он… пожалуйста, не забирай его...». Он не кричал. Слова едва ли можно было разобрать на фоне тиканья настенных часов. Но Сынмин отлично умел слушать и слышать, а ещё он умел чувствовать. Этой ночью он впервые почувствовал, что нужен. Сынмин не хотел будить старшего, но другого выхода не было. Это оказалось не так уж просто. Лишь услышав довольно громко произнесённое собственное имя и почувствовав руку на плече, Хёнджин проснулся. Увидев Сынмина, парень немного расслабился и начал осознавать происходящее. Ким, не убирая руку с его плеча, слегка улыбнулся и свободной рукой заправил за ухо выбившуюся во время сна прядку волос старшего. То, что происходило между ними… можно ли назвать это чудом? Сложно сказать, но нечто магическое тут явно присутствовало. Израненная, потерянная, нуждающаяся в тепле душа ощутимо тянулась к единственному светлому и тёплому, что было в её жизни. Хёнджина тянуло к Сынмину так, как никогда и ни к чему раньше. Хёнджин мягко касается руки Сынмина на собственном плече: осторожно проводит по пальцам, очерчивает костяшки, гладит большим пальцем внешнюю сторону ладони, а спустя несколько мгновений берёт руку парня в свою и медленно ведёт её к своей ключице. К той самой надписи, посеявшей в Сынмине столько сомнений. Хёнджин, держа в руках руку Кима, проводит её по буквам на коже медленно, тихо проговаривая: «не при-вя-зы-вай-ся». Сердце младшего, кажется, перестало биться. Видимо сейчас одной из вселенных суждено разбиться. – С самого детства, сколько себя помню, всё, что становилось мне дорого, очень быстро исчезало. Сначала это была мама. Мне было 7. Наверное, вместе с ней всё хорошее решило просто уйти следом. Отец никогда не питал особо нежных чувств ко мне, но всё было в порядке, ведь мама всегда была на моей стороне. Хочешь рисовать? Вот тебе краски, альбомы. Хочешь испечь торт? Конечно, пойдем скорее купим ингредиенты, я помогу. И так с любыми моими желаниями, представляешь? Со смертью мамы отец постепенно забирал всё то бесценное, что она успела мне дать. Сначала некоторые вещи, игрушки, которые «слишком детские для тебя», потом хобби, которые «мешали учёбе». Дошло дело и до моих единственных приятелей, которые, по мнению отца, «портили» меня. Всё, что было мне дорого, забирали у меня без возможности возврата. Тогда я понял, что если ни к чему и ни к кому не привязываться, жить будет не так больно. Очередная потеря не будет каждый раз ломать меня пополам. Привязываться – не выгодно, поэтому don't get attached стала своего рода моим девизом.. Набил как только исполнилось 18, и я ушёл из дома. Сынмин слушал затаив дыхание, боясь того, что скажет старший дальше. Отчего-то ему показалось, что Хёнджин и от него откажется как от очередной вещи в жизни, к которой не выгодно привязываться. От этих мыслей он невольно сжал руку, которую до сих пор держал Хёнджин. Хван расценил этот жест по-своему и переплел их пальцы. Он продолжил: – Знаешь, до сих пор я беспрекословно следовал своему девизу, верил в его состоятельность. А потом встретил тебя. Я не знаю, что это было, как так получилось, но тогда ты просто появился передо мной весь такой чудной, в своей толстовке на два размера больше нужного, с пачкой клубничного орео в руках… тогда во мне, кажется, что-то сломалось. Сынмин, ты.. Ты как все краски и альбомы мира, ты как самый вкусный мамин торт, ты как все те друзья, которых у меня никогда не было… Я не умею любить, Сынмин-а… Не умею. Но тебя, кажется, люблю. Ответа старший в тот день так и не услышал, но вместо него заметно облегчённый выдох с улыбкой на родном лице и поцелуй в сто раз более чувственный, чем когда-либо. Сынмин ещё не раз обязательно скажет про то, как сильно Хёнджина тоже любит. Не раз проведёт невесомо пальцами, а может и губами, по надписи, которая больше не причиняет боль, а лишь напоминает о том, что он особенный, как и сам хозяин татуировки для него. Они уснули в обнимку. Той ночью две вселенные окончательно стали частью друг друга и образовали новую: больше, теплее, счастливее.