17 октября 2015 года.
Я думал, что потерян.
Думал, что не найду себя.
Не найду сил, чтобы отпустить.
Постоянно думал, нескончаемый поток мыслей. Темные, практически пустые дороги, яркие огни и ледяной ветер нашего города со своим бледным, пасмурным небом. Всё это стало родным. Хватило месяца, чтобы привыкнуть и почувствовать себя уютно в этом городе, который пропах дождем и ароматом скошенной травы. Мне пришлось уехать. Пришлось оставить отца. Нет, не злость и не внутренняя обида сподвигла меня на это. У него была семья. Новая семья, которая ценила и любила его. Дочь и сын, хорошая жена, а у них было все. Поэтому я уехал. Отец продолжает писать мне, но не думаю, что у меня есть привязанность к нему. Он волнуется, ведь я один. Но мне не привыкать к одиночеству. Мое состояние не описать, ощущение "приглушенности" реальности, словно я абстрагирован от социальной жизни, от окружения, от общения. Не чувствую зависимости. Мне никто не нужен. Не нуждаюсь в чьем-то внимании, в разговорах, всё равно всё это лишь пустая болтовня. Она не принесет мне удовлетворения. Или... Принесет? Прошло больше двух лет. Эмоции ослабли, но осадок никуда не делся. Он не пропадет, не исчезнет без следа, ведь я по-прежнему держусь за эти чёртовы воспоминания. С ними не живу, а существую. Тогда созрела мысль. Идея. Создать робота, чтобы я мог с ним общаться. Я должен отпустить, должен чем-то занять себя, чтобы меньше думать. Тогда вышел в общество. Поступил в колледж, и меня приняли, не смотря на то, что мне уже двадцать три. Мама говорила, что никогда не поздно начать жизнь с чистого листа. И эти слова не дают мне покоя. Но я уставал от людей вокруг, уставал от их улыбок и разговоров, чувствовал себя измотанным каждый раз, когда учебный день подходил к концу. Контакт с людьми меня выматывает. Устроился на подработку в магазин запчастей. Хоть в чем-то умею разбираться. Но и это груз. Тяжесть на моих плечах. Я начал сборку нового робота. Я не мог определится с полом, ведь мне нужен был робот для общения. Я выбрал женский пол для своего творения. Боже, как же мне понравился результат моих трудов. Не зря я не спал ночи. Знакомьтесь, это Нани. Она имеет функцию общения, подмоги и передвижения. Всё надежно сделано. По крайней мере, я думал что надежно. Нажав на маленькую кнопочку, спрятанную за ухом девушки, она начала говорить. — Здравствуй, Бит. - прозвучал приятный голос девушки, которая наконец открыла глаза и заговорила. Как долго я этого ждал. Она подошла ко мне и начала осматривать меня, вероятно, чтобы запомнить меня. — Привет, Нани. Я же внес информацию о себе в твою базу данных? — я говорил спокойно, уверенно. Но в глазах у меня была такая радость, просто неописуемая. В эти моменты я забыл о всем, что случилось со мной до этого. — Информация о тебе найдена, — эта фраза порадовала меня очень сильно. — Сбоев с системе не обнаружено. — добавила она. Слава богу. Никаких ошибок я допустить не хотел, ибо придется начинать все заново, ведь каждая деталь этого механизма важна. Я поднес ней кружку со льдом и кружку горячего чая. — Я чувствую. Холод и тепло. Чувствую, правда. — это проверка на чувствительность. Вот теперь точно, все получилось. — Давай болтать? — сказал я. Хотелось уже поболтать о чем нибудь со своим новым, уже точно преданным другом.***
29 декабря 2015
Улицы города не покрыты белыми сугробами, да и холод не такой сильный. Скоро Рождество. И атмосфера в городе изменилась, деревья, дома украшены яркими гирляндами, запах пряности разносит морозный ветер по широкой улице. Ночь давно опустилась, но люди не спешили возвращаться в теплые квартиры. К сожалению, Нани заболела под рождество. — Ты хочешь заболеть сильнее? — он грубо натягивает шарф ей на лицо, игнорируя её тихое возмущение. — Прекрати, я тебе не ребенок, — вновь опускает ткань, глубоко дыша носом, но корчится, начиная чихать. — Моя вина, что ты заболела прямо перед Рождеством? — парень недовольно ворчит, поднося к губам стакан с горячим кофе. Они стояли на торговой улице, которая была красиво украшена. Здесь довольно многолюдно, в воздухе витают разные запахи, которые помогают в полной мере ощутить приближение семейного праздника. Но эти двое не празднуют его в кругу семьи. Девушка довольно улыбается, убрав темно-серую прядь волос за ухо: — К слову, это тебе приспичило в час ночи пойти прогуляться, ведь именно в это время, — откашливается, пытаясь пародировать голос парня, — Можно отдохнуть от людей и насладиться одиночеством. Парень закатывает глаза. Девушка берет из его рук стакан, поднося его к своим губам. Пьёт. Они всё ещё стоят на месте, под деревом возле замершей деревянной лавки. Легкий снег продолжает падать на асфальтированную дорогу, по которой ходят люди. Никто никуда не спешит. Улица переполнена смехом и разговорами, тихой музыкой, но это не вызывает раздражение. Ни у неё, ни у него. Она раздражала своей болтливостью. Он — своим "дурным" характером и отношением к окружающим людям. Но они любили читать, любили слушать музыку, любили проводить время в одиночестве, занимаясь тем делом, к которому душа лежит. Нани любила писать книги. Она читала ему то, что пишет сама, с некоторых пор его мнение стало значимым. Он долго ломался, но всё-таки сыграл ей на гитаре. И этот момент стал переломным, хоть и движение их отношений было медленным, даже слишком. Они сами не осознали, как начали вместе пить кофе после работы, как оставались в на улице допоздна. Порой девушка бегала, подобно урагану носилась, в поисках парня, только для того, чтобы сообщить, что её книгу возьмут на рассмотрение. И он действительно был рад за неё, ведь она так старалась, желала добиться высот, но затем следовал провал. Полный. Её книгу откладывали, а потом вовсе отказывали в рассмотрении, или заявляли, что это не "их уровень". — …А ещё они сказали, что обязательно рассмотрят её, — девушка допивала кофе. Они шли вдоль забегаловок и магазинов. Дорога освещена фонарями и "новогодними огнями". Парень часто ходил с опущенной головой, старался не смотреть ей в глаза, но сейчас открыто наблюдает за мимикой её лица. За её серо-голубыми глазами. — Бит, — она подавилась, начиная смеяться. — Ты меня пугаешь, — ей непривычно видеть на себе такой напряженный и серьезный взгляд. — Интересно, ты меня слушал вообще. — Какое-то время, — честно признается, хмуря темные брови, и опускает взгляд на стакан с кофе. — Ты мне не оставила? Девушка бросает стакан в урну, хихикая: — Упс, — улыбается ему, ускоряясь, из-за чего 8-Бит закатывает глаза. — Пойдем домой? — резко, скорее неожиданно сказал Бит. Он очень устал. Этого не было, если бы ему оставили кофе. — Я могу тебе что-нибудь приготовить. Нани тут же взбодрилась, хихикнув: — Опять этот твой "режим жёнушки", — смеётся. — Обещаю, — поворачивается к нему всем телом, — Когда-нибудь я научусь готовить, — переступает с ноги на ногу. 8-бит слабо улыбается, щурясь: — Готовь где угодно, но не на моей кухне, я всё ещё помню, когда ты решила сделать пирог. Девушка закатывает глаза, — Тебе не понять всю "шикарность" моего кулинарного мастерства, — гордо поднимает голову, направляясь в сторону двери. Бит усмехается краем рта, быстро перебирая ногами, чтобы догнать её: — Да? Мой желудок не оценил. Нани смеётся, толкая дверь, которая вновь не поддается, дожидаясь, пока Бит откроет её. Дверь поддалась парню. Открыв дверь, они побежали к окну, потому что тут открывался просто чудесный вид из окна. Окно. Оно огромное, открывающее прекрасный светлый мир по ту сторону стены. Стекло кристально чистое, прозрачное, что возникает сомнение о его наличии. Убедиться в его реальном присутствии внутри оконной рамы можно лишь касанием — и она касается. Белые тонкие пальчики осторожно прилегают к ровной сверкающей поверхности, оставляя на нем следы. Белая комната больше напоминает палату для больных, но это — её дом. Кровать у стены, белая простынь, белое одеяло и подушка. Белый столик с лампой, белый книжный шкаф, белый коврик возле белой прикроватной тумбы, белый аппарат для подачи кислорода, снежные шторы, отодвинутые в стороны. Ни пылинки, ни намека на грязь. Стерильно. По той стороне стекла медленно скользит одинокая прозрачная капля воды. Девушка фокусирует на ней взгляд, отвлекаясь от кипящей жизни. Бледное лицо опускается ближе к окну, внимание остановлено на жидкости, стекающей всё ниже. Кончиками маленьких пальцев касается стекла, закрыв ими капельку, которая, конечно, продолжает спокойно «опускаться». Хлопья снега увеличились в размерах, что не может не вызвать восторга у жителей города, ветра практически нет, но мороз терзает кожу лица. Девушка всё так же пытается грозно смотреть на него, что вновь вызывает улыбку. Смотрит ей в глаза. Губы девушки расплываются в приятную улыбку, а взгляд становится уж слишком нежным. Именно так она смотрит на него. Всё время. Он бросает на её бледные холодные губы короткий взгляд. Нани прекращает улыбаться, ведь выражение его лица становится напряженным. Он сжимает челюсть, немного наклонив голову. К ней. Девушка приоткрыла губы, ловя его тяжелый вздох. Так же опускает взгляд. Нани прикрывает веки, когда Бит касается губами края её губ, оставляя короткий поцелуй. Даже слишком. Осторожный, будто он делает это с опаской. Девушка вновь смотрит на него. С той же нежностью и тревогой. Ей было вполне достаточно. Достаточно этого "жеста", этого короткого поцелуя. Она сама не понимает, почему, но предельно аккуратна с ним. Нани начала кашлять, прижав ладонь ко рту. Бит взглянул на неё с напряжением и прочистил горло, откашлявшись: — Иди спать. Слабый кивок головой в ответ.***
Записки 8-Бита Я провел с тобой кучу времени. Это драгоценное время было потрачено не зря. Спустя несколько лет ты сломалась, оставив за собой кучу счастливых воспоминаний. Виню себя. Этого бы не было, если бы я вовремя сделал твою диагностику. Нет, по-настоящему глупо и нелепо то, чем я занимаюсь уже два года. Пишу. Пишу в этой грёбаной тетради. Пишу тебе, будто это поможет мне связаться с тобой. Ведь я столько ещё не сказал тебе. Это так чертовски тупо, что порой выхожу из себя, разрываю тетрадь на части, выбрасывая в урну. Но потом всё вновь собираю и пишу с самого начала, пишу то, что со мной произошло после твоего ухода. Больше никому не рассказываю, только тебе, ведь только ты интересовалась мной. По-настоящему. Тебе было важно знать, как мне спалось сегодня, что я ел на завтрак, какие фильмы любил пересматривать, сидя в одиночестве. Только ты могла задуматься над тем, почему я больше предпочитаю шоколадную пасту, чем яблочный джем. Ты ненавидела мяту, поэтому всё время расспрашивала меня, как я могу совать её себе в рот и не менять выражения лица. Только тебя интересовали эти мелочи, незначительные на первый взгляд. Но из этих мелочей состояла ты, из них строились те отношения, которыми мы были связанны. И я строил тебя. Ты любишь спать в обнимку с мягкими игрушками, чтобы чувствовать тепло, которое от них не исходит. Ты любишь джем, а ещё больше любишь таскать у меня кофе. Знаешь, я часто просыпался и был полон возмущения, но не мог заставить себя разбудить тебя. Я всё помню, Нани. Ты любишь спать до полудня, любишь петь в голос, думая, что дома никого нет, любишь играть в приставку. Особенно тебе нравится игра с гонками. Правда, водитель из тебя никакой, Нани. Ты любишь хлопья, но не мягкие. Ты не наливаешь полную тарелку молока, ведь не любишь его, и быстро съедаешь хлопья, пока те не "развалились". Ты любишь музыку. Можешь играть несколько часов без остановки, не обращая внимание на мои крики, которые просят тебя прекратить. Ты любишь пляж, любишь одинокие места, любишь слушать шум дорог, любишь носиться по улице, любишь… Я могу перечислять долго. Всё знаю. Абсолютно всё, что касается тебя. И это меня пугало. Пытался не контактировать с тобой, но в то же время наблюдал. И да, ты так любишь говорить, что… Любишь. Нет, ты любила. Ты любила касаться пальцем моих родинок, которыми усыпано лицо, любила наблюдать за мной во время сна, любила переплетать наши пальцы, любила целовать мои скулы, любила, когда я просыпался с улыбкой, любила, когда у меня было игривое настроение, любила, когда я смотрел на тебя, любила то, как я наблюдал за тобой, любила моё ворчание, любила меня. И ты любила вишню. И я любил тебя. Любил, как ты улыбалась мне. Только мне. Любил, как ты ворчишь, надувая пухлые щечки. Любил, когда ты давала мне отпор, когда сражалась с моим раздражением. Ты терпела мои эмоциональные вспышки. Ты умела понять меня без слов. Могла успокоить, привести в порядок одним касанием и… Вот. Я опять начинаю. Эти чертовы воспоминания, понимаешь, Нани? Я не могу без них. Они — часть меня. Ты часть меня. До сих пор, Нани. До сих пор я просыпаюсь с ощущением пустоты. Тебя нет рядом. И больше никогда не будет. Тебя нет. Нани. Я разрушаю себя, Нани. Разрушаю тем, что думаю о тебе. Я должен, вынужден "избавиться от тебя в себе". Уверен, ты сама бы этого хотела. Хотела, чтобы я отпустил тебя, чтобы я смог, но это трудно. Это тяжелее, чем кажется. Тяжелее, чем осознать, что время не стоит, оно не остановилось, я всё ещё жив, но не ощущаю этого, не принимаю этот факт. Я давно нормально не спал. Сплю по два часа в сутки. А то и меньше, Нани. Сейчас час ночи. Я сижу на кровати в пустой квартире и пишу этот бред, потому что мне это нужно, как воздух. Необходимо говорить об этом. Мне нужно спастись. Мне нужна ты. И я не ел. Сегодня, кажется, не ел. И вчера. Только пью воду. Прости. Прости меня, пожалуйста. Я никогда и ни за что не чувствовал такой боли, такой жажды умолять. Но мне никогда не узнать, простила ты меня или нет. Поэтому я буду думать о тебе. Всё это время буду. Рвать тетради и начинать заново, ведь я должен знать. Пожалуйста, прости. Я должен отпустить тебя. Но буду вечно жить с грузом. Нет, не смогу. Ни дня не протяну. Что мне делать? Мне нужен выход, нужна помощь. Что мне делать? Что делать? Нани, что мне делать? Что делать? Мне не избежать очередного внутреннего сражения. С самим собой. Я должен. Я должен сказать тебе то, чего не говорил, когда ты была со мной. Но уже поздно. Поэтому говорю лишь "прощай". Прощай, Нани.