Прощание

      Имперский звёздный разрушитель «Химера» медленно скользил сквозь бездну космоса. Но тьма и пустота вокруг не шли ни в какое сравнение с чувством, тяготившим капитана Пеллеона и остальных людей на борту «Химеры». Гранд-адмирал Траун — последний гранд-адмирал — был мёртв.       Внешне капитан оставался невозмутим и внимателен. Он, как всегда, принимал донесения подчиненных, сохраняя видимость, будто всё идёт своим чередом. На самом деле ему приходилось заставлять себя вникать в смысл докладов. Убийца пойман и устранён — какое это теперь имеет значение? Предатель-ногри добился своего; в свете случившейся катастрофы уже не важно, мёртв он или нет. Пеллеон с самого начала ни на йоту не доверял убийцам-нелюдям. Но даже он не мог предвидеть, что…       — Сэр?       Пеллеон поднял глаза. Перед ним стоял майор Рин из военной разведки, стоял очень прямо, держа в руке датапад. Если опытный офицер и заметил, в каком состоянии капитан, то не подал виду.       — Этот датапад нашли в каюте гранд-адмирала. Вам стоит взглянуть — лично.       — Давайте сюда. Что-нибудь ещё?       — Нет, сэр. Всё спокойно.       Пеллеон внимательно изучил датапад, бережно держа его в руках. Без маркировки — должно быть, секретные данные. У гранд-адмирала были свои источники, о которых он нередко не распространялся.       Передав датапад, майор отсалютовал и ушёл. Чуть помедлив, капитан Пеллеон вызвал на экран информацию, хранящуюся в устройстве.       На датападе появилось узкое, своеобразное лицо гранд-адмирала Трауна. Пеллеон аж вскинулся от неожиданности, не веря поначалу в то, что видит. Пылающие глаза Трауна, казалось, смотрели прямо на него, а ведь Пеллеон всего несколько часов назад сам видел, как в них угасло пламя. Но капитан взял себя в руки. Разумеется, запись сделана раньше. Может быть, личный дневник?       «Если вы запустили эту запись, капитан Пеллеон, значит, меня уже нет в живых. Вероятность такого исхода невелика, однако наступление перешло в решающую фазу, в которой враг может принять даже несвойственные ему меры. Я — логичная цель для попытки покушения или организованной целенаправленной атаки. Поэтому нельзя исключать и эту возможность».       Голос Трауна был, как всегда, сдержан, деловит и звучен. Возможность собственной смерти казалась для гранд-адмирала не более чем переменной в сложном уравнении.       «Противник, вероятно, использует такое ослабление нашего командного состава для крупномасштабного контрнаступления. В этом случае вы должны сделать всё возможное, чтобы уберечь находящиеся в вашем распоряжении силы».       Всё ещё не вполне веря своим ушам, капитан Пеллеон слушал точные указания Трауна, какие системы следует удержать и как действовать флоту в течение последующих недель.       Закончив с инструкциями, Траун, казалось, помедлил, а затем кратко, трезво разъяснил, как поступить с его телом, и веским тоном продолжил:       «Разумеется, грядущие политические события в Империи в значительной степени повлияют как на диапазон ваших полномочий, так и на боеспособность флота. Есть опасения, что локальные командиры и моффы снова начнут злоупотреблять имперскими военными силами в угоду собственным недальновидным целям и ничтожным дрязгам. Есть также силы, именующие себя «Внутренним кругом» Императора. Их руководящие принципы слабо связаны с привычными стратегическими доктринами и в общем с трудом поддаются здравому смыслу. Однако они обладают значительными ресурсами…»       «Я не могу предвидеть, кто возьмёт верх, но как бы ни развивались события, я требую, чтобы вы продолжали служить делу Империи. Не оказывайте сопротивления там, где оно бессмысленно. Вы отвечаете перед Империей, перед людьми под вашим командованием. Я знаю, что вы и сами осознаёте это, однако в имперской администрации, равно как и, увы, во флоте, слишком много людей, чья честность уступает личным амбициям».       «Восстание может временно взять верх, продолжить наступление и достичь кое-каких побед. Но в конечном счёте их наступательные силы ограничены, зависимы от политических баталий и изменений в руководящих структурах. Ваша задача — сделать так, чтобы любое наступление мятежников обходилось им как можно большей кровью, и в то же время в максимально возможном объёме сохранить флот и пространство Империи. В конечном итоге затяжная война исчерпает мощности Восстания, остановит их продвижение и даст возможности для контрудара».       Траун снова было помедлил, и в его голосе теперь слышалась горечь:       «Контрнаступление — или, если имперские силы уже будут на него не способны, в крайнем случае переговоры. Империя, как в прошлом, так и в настоящем, — не только Император и моффы. Если единственный способ сохранить Новый порядок и предотвратить гибель Империи — мирный договор, следует избрать этот путь. Помните об этом, всегда, — но не обсуждайте ни с кем. Военачальники и фанатики в наших рядах назовут это изменой».       Траун улыбнулся — едва заметная, горькая улыбка: «Я возлагаю на вас, капитан, нелёгкое бремя. Но у вас есть всё, что нужно, чтобы оправдать мои ожидания: мужество, ум и честность. Я знаю, что вы не потерпите неудачу, вы сделаете всё как надо. Прощайте. Траун — конец записи».       У Пеллеона будто что-то сдавило горло. Капитан невольно провёл рукой по глазам один раз, другой, пытаясь сохранить самообладание. Он молча взирал на потемневший экран датапада и скорбел о последнем гранд-адмирале. О командире, которому доверял, восхищался.       Скорбел о друге.