Профессиональная попаданка: Государственный алхимик

      — Я знал это! — демиург радостно хлопнул в ладоши. Или что там у него было вместо них.              Призрак и радужное существо переглянулись и озадаченно уставились на него.              — Вы ещё здесь? — демиург посмотрел на них чуть нахмурившись. — Нам пора переселять этот дуэт в новый мир, а вы что-то не торопитесь принести мне той созидательной энергии.              Призрак и существо мгновенно исчезли. Демиург бережно извлёк сознания обоих — и Аиды, и Франкенштейна. Его владыка миров подвесил в прозрачной сфере в бессознательном состоянии безвременья, чтобы ничто не навредило ему — демиург не без оснований полагал, что это сознание пока ещё более хрупкое. И хотя он признавал разум Франкенштейна весьма гибким и высокоразвитым, всё же сомневался, что это место не сведёт его с ума. А вот создание — Аиду — демиург положил на небольшую парящую платформу. После того, как часть энергии была потрачена на создание нового мира, она напоминала основательно надкушенный колобок.       Демиург задумчиво взирал на своё создание, осознавая, что испытывал некоторое новое для себя чувство: он был рад. Он существовал уже очень давно — так давно, что ему казалось, будто он был всегда. Не то чтобы считать так было для создателя миров неверно, ведь он, по сути, был началом и концом своих миров. Поначалу, когда жители его изначального мира только начали плодить для него новые миры, это вызывало у него удовлетворение, но вот радость демиург испытывал впервые. И удивительно было, что радовался он за своё создание. Только теперь, поняв, что сознание — Франкенштейн — пожелал отправиться путешествовать по мирам дальше, творец миров задумался о том, как, должно быть, одиноко было жить в мире, где нельзя было завести глубокие связи, ведь они не продлились бы долго. Демиург и сам подумал, что, возможно, ему будет не доставать компании, если призрак и существо перестанут появляться в его пространстве.       Время в пространстве демиурга подчинялось его воле, а потому, если он того желал, между отбытием и возвращением призрака и радужного существа он мог едва успеть моргнуть, а мог сотворить ещё один мир. И пока их не было, создатель миров задался вопросом, что привлекало его в наблюдении за созданием. А привлекала его сама история, которая была невозможна без цели и стремления к ней. Правда, чтобы цель появилось, приходилось немного подталкивать их. В первом путешествии ему пришлось бросить Аиду на спасение мира, хотя именно этим броском удалось обойтись без хождения по краю. Зато новый дубликат вышел как-то немного счастливее, как показалось демиургу.       А раз уж Франкенштейн решил воспользоваться возможностью и отправиться в путешествие по мирам, Аида больше не была одиноким странником, и именно это радовало демиурга. Он хотел посмотреть на то, как они вдвоём теперь будут выкручиваться из сложных ситуаций, которые он же им и подкинет, находясь в самых разных отношениях: коллег, учителя и ученика, мага и демона-контрактора, родственников разной степени родства, может, даже жениха и невесты или супругов…              Призрак и существо вскоре вернулись. На этот раз они принесли нечто, больше всего похожее на огромный кусок сладкой ваты. В блёстках, сиропе и буквально всех цветов спектра. Оно светилось, сверкало и переливалось, как корона принцессы в фантазиях пятилетней девочки. И оно было весьма большого объёма — больше, чем огрызок на платформе. Гораздо больше. Демиург взял принесённую энергию в руки и принялся сжимать. Ему совершенно не хотелось испортить личность создания, однако такое количество этой энергии не могло не сказаться на ряде свойств её следующего персонажа. И демиург подумал, что это даже и хорошо — такой объём мог досоздать в новом мире кучу всего, что сделало бы его ещё интереснее.              Пока демиург обезличивал энергию и заново лепил колобок создания, призрак и существо болтались без дела. Впрочем, недолго — демиург вытурил их обратно в изначальный мир. Им обоим очень не хотелось пропустить начало следующей серии приключений теперь уже точно дуэта, так что они ринулись вдохновлять с удвоенным, а то и утроенным азартом. Чаще всего они хоть немного старались угадывать момент так, чтобы у авторов была хоть какая-то возможность записать новую идею, сделать набросок персонажа или сделать хоть какую-то заметку. В этот раз они просто неслись по головам, не обращая совершенно никакого внимания на обстоятельства. Одних заставали за мытьём посуды, других в душе, третьих в разгаре работы или учёбы, четвёртых в пылу активного отдыха… В общем, тут уж кому как повезло. Призрак и существо постарались зародить идеи настолько яркие и практически навязчивые, чтобы авторы обязательно воплотили их, сколько бы не потребовалось для этого времени, усилий и хождений по кругам Ада. Они не особенно запаривались даже за то, чтобы подбросить авторам таких идей, которые бы соответствовали их излюбленным направлениям: любителям счастливых финалов могло достаться самое стеклянное стекло, авторам ужастиков — романтические комедии и так далее. Обычно они так не делали, но выход за рамки привычного почему-то показался им невероятно хорошей мыслью. В конце концов, ведь дуэт однажды мог попасть в одну из таких историй — романтический ужастик, комедийный боевик или мелодраматический детектив. И вот это уже точно было бы невероятно весело.              Вылепив колобок заново, демиург некоторое время с удовольствием любовался своей работой. Было совсем незаметно, что он запихнул туда на первый взгляд, казалось бы, незапихуемое. Более того, оно там сидело вообще как влитое. Он подумал, что всё же не растерял своего величия и могущества, а может даже и приобрёл. А следом его как будто озарило, так что он, наконец, занялся именно тем, чем и подобает заниматься ему подобным — творил миры. Да, он брал для этого чужие. Да, он использовал не только собственную силу. Но технически эта созидательная энергия и эти миры создавались его же творениями, то есть были как бы тоже его творением. Так что это можно было воспринимать, как использование накопителя… Впрочем, это не имело особенного значения: Он наконец сам творил миры. Вот что было действительно важным. И теперь ему было интересно это делать. Потому что когда демиург создавал свой первый, изначальный, мир, у него от скуки сводило всё, что только могло сводить.              Когда призрак и существо вернулись, демиург не стал тянуть. Он взял свежеперелепленный колобок и протянул конечность в своё хранилище миров. Некоторые миры отыскать там можно было с большим усилием и только намеренно, а об дубликаты других приходилось буквально спотыкаться на каждом шагу. Когда демиург достал сферу, обрадованные призрак и существо даже в ладоши захлопали, удивляясь, как это этот мир вообще первым не оказался. Демиург пихнул туда сначала Аиду, а следом за ней, практически сразу, и Франкенштейна. И приник к сфере своим всевидящим взором.