Часть 1
22 августа 2021 г. в 16:54
Примечания:
Мичи¹ — сокращение, которое Манджиро, по моему хэдканону, использовал бы в отношениях
Из сладкого сна Майки вырвали не солнечные лучи, не чей-то голос или собственная бодрость — кулаки прямо под ухом весьма долго и кропотливо били бедный матрас, чтобы просто не оставить ему выбора и заставить открыть глаза. Первое, что он увидел — красное от смущения ухо Такемичи, второе — его тарабанящий кулак, который останавливать не хотелось. Третья картина ему открылась только после того, как Майки немного приподнялся и отодвинулся, наконец перестав обнимать невероятно смущенного партнера: укусы и засосы то тут, то там приподнимали настроение, и он непременно бы улыбнулся, если бы у него было хотя бы немного сил для этого.
Казалось, напади сейчас даже какой-нибудь слабак, отбиться у него не вышло бы, но нападать никто не собирался, они вообще были одни в комнате и, вероятно, доме. Дедушку он лично посадил на поезд до санатория, а Эмма в последнее время вообще редко бывала дома: все время проводила с Кенчиком, который наконец перестал строить из себя черт знает что.
Майки сел, пытаясь прийти в себя и понять чуть больше, чем ничего, а Такемичи все еще продолжал избивать бедный матрас.
— Что ты делаешь? — пробормотал Манджиро, зевая. Ему ничего не ответили, поэтому пришлось повернуться. — Эй, Мичи¹, зачем ты бьешь нашу кровать?
— Заткнись, я пытаюсь не сдохнуть от смущения.
— Для этого не обязательно издеваться над мебелью.
— А что тогда? — тихо спросил Такемичи, явно подозревая неладное, но все-таки прекратив, и накрылся одеялом получше, чтобы его лицо не увидели.
— Можно поцеловать меня, — хмыкнул Майки.
Он упал обратно на кровать, повернувшись на бок, оперся о руку и стал наблюдать за едва видневшейся макушкой. Свободная рука тут же оказалась на ней и стала перебирать осветленные пряди. Корни уже несколько отросли, и в голове Майки отметил, что следовало бы зайти за краской, и стал тихо напевать какую-то мелодию, которую слышал когда-то в кафе. Такемичи не шевелился, только тихо скулил и пытался успокоить бешено колотящееся сердце.
— Мичи?
Он продолжал молчать, сильнее сжавшись, Манджиро на это только усмехнулся и обнял образовавшийся клубочек, не удержавшись и легко прикоснувшись губами к чужим волосам. Макушка тут же сначала спряталась под одеяло, а после вылезла, перевернувшись вместе со всем телом. Такемичи уткнулся носом ему в грудь и все еще пытался сделать что-нибудь со своим смущением, пока сам Майки просто наблюдал за происходящим и удовлетворенно считал свои метки. В какой-то момент просто смотреть стало скучно, поэтому он начал водить рукой по шее и спускался все ниже, забираясь под одеяло. Воспоминания тут же всплыли в голове, и он не заметил, как улыбка стала мягче; увидел бы себя в зеркале — непременно обратил бы внимание на сильно расширившиеся зрачки.
— Манджиро, хватит, — пробубнил Такемичи, но с места не сдвинулся, замер, словно добыча загнанная в угол.
Подобное сравнение не могло не позабавить, потому что не имело ничего общего с реальностью: плаксивый герой, душа Свастонов и его драгоценное сокровище — вот кто сейчас прижимался к груди Сано и все еще не мог поверить в то, как все обернулось.
Завоевать сердце самого Непобедимого Майки — вот уж действительно восьмое чудо света. А уж стать его партнером — вовсе девятое.
— Не хочу, — ласково улыбнулся Манджиро. — Я жадный.
— Да блин.
Сано рассмеялся и обнял Такемичи, после чего перевернулся на спину. Теперь на него из-под одеяла смотрели ярко-голубые глаза, наполненные непониманием, которое резко сменилось осознанием, а то — смущением. Наблюдать за мимикой и эмоциями Мичи было по-настоящему незабываемо и умилительно.
Майки никогда раньше не видел кого-то столь честного и открытого в собственных чувствах, готового безвозмездно помогать, лишь бы ты был счастлив, даже если являешься простым незнакомцем. Такая простая доброта и такое поразительное сердце, распахнутое до удара дверей о стены.
— Ты невероятный, — вылетело невольно.
— У тебя всегда будут своеобразные признания в любви, — хмыкнул все еще нервничающий Такемичи, но сейчас он улыбался и уж точно ни о чем не жалел.
Потому что они оба впервые проснулись не от кошмара.