***
Чимин с Юнги вместе за руку в универ идут, слыша шептания неприятные, направленные в их сторону, как и взгляды раздражающие. Но это им не мешает. Они привыкли к такому за несколько лет отношений и уже не обращают внимания, а лишь радуются друг другу, всю любовь глазами показывая, опорой друг для друга служа. Заходят в универ вместе. Юнги провожает Чимина до его аудитории, как и каждый день до этого. Учатся они на разных факультетах, а аудитория Пака самая ближняя, поэтому Чимин всегда уходит первым. Пак в щёку того чмокает и уходит к Чонгуку — старосте, чтобы поздороваться и помочь, если надо, радостью заливаясь от этого занятия. Если бы не ужасные устои в универе, то Чимин сам бы был старостой. Он любит это дело, но ему жестоко отказали, высмеяв и оскорбив, но Чонгук в то время, которого взяли на эту должность, заступился за омегу. После этого Чон с Паком стали друг другу кем-то вроде друзей: помогают друг другу, время иногда вместе проводят и роль старосты на двоих делят. Мин улыбается, глядя на искрящего омегу, радуясь, что у того есть хороший друг, который его не осуждает, как это делает большинство. Всё омрачается, ехидностью и сплетнями жужжащими рядом. Какие-то, похоже одногруппники, стоят недалеко и шепчутся, тыкая некультурно пальцем в Чимина с Чонгуком, злость Мина вызывая. — Они идеально друг другу подходят, — говорит какой-то омега, своим друзьям, не переставая показывать на Пака с Чоном. — Да. Они и по характеру схожи, и интересы общие имеют. Эта парочка точно соулмейты. Интересно, когда кто-то из них это проверит, — соглашается с другом другой омега, кивая головой, в знак уверенности сказанного. — Согласен! А то таскается с Юнги всё время. Им нужны альфы. Почему так глупят и не ищут их, — говорит третий, мельком на Мина презрительный взгляд бросая и тут же отворачиваясь, скорчив отвратительную гримасу отвращения, словно клоун в цирке. Юнги лишь глаза закатывает, не обращая внимание на покалывание в сердце, бросает последний взгляд на Чимина любимого и уходит на свою пару. Ревности у него никогда не было. Он уверен в Чимине на все 100%. Да, пусть Чонгук и альфа, но они друзья, что давно известно им. Чон никогда не давал повода усомниться в этом, всегда поддерживая их как пару и защищая Пака от злых натисков людей, когда Мина нет рядом, Юнги обо всём позже рассказывая. Сомнениям поводу нет, но сердце с разумом опять в диссонансе. Они трое не знают своих соулмейтов. С Чимином они оттягивают этот момент, боясь расставания и появления в их солнечном мирке третьего лишнего. С каждым годом волнение нарастает огромным клубком, но зарывается куда подальше и они вновь продолжают жить дальше с грузом на плечах, не дающем покоя. Пак с Мином любят друг друга безумно, но люди подлые, узколобые и помешенные, всегда лезут в их счастье. И сейчас это снова повторилось, напоминая о том грузе, которые уже давно не сбрасывался. Они не знают своих соулмейтов.***
Юнги стоит перед парикмахерской, последний раз всё обдумывая, едкий дым пуская в воздух, в руках тлеющую сигарету держа. Вчерашний вечер он провёл в самокопании и осознании последних мыслей не покидающих его много лет. Чимин заметил апатию своего любимого, но расспрашивать не стал, надеясь услышать рассказ утром о том, что происходит, быстро ложась спать в объятья омеги грустного укутываясь. А Мин ранним утром ушёл, оставив Пака без ответа и его запах пиона, въевшийся, заставляющий понимать главную цель этих действий. Сигарета горькая быстро тушится, только фильтр оставляя, а ноги несут к двери салона. Он устал бояться соулмейтов. Он любит Чимина всеми фибрами своей души и не будет его бросать, даже не смотря на избранного. Они ничего не значат. Значит только любовь и жизнь вместе прожитая. Мин проходит, садясь в кресло, видя улыбку парикмахера, понимающего зачем тот пришёл. Он спрашивает про цвет, в который красить омегу будет, слыша в ответ: — В розовый. Розовый — его любимый цвет, — последняя реплика сказана была тихо, чтобы парикмахер не услышал и не стал задавать глупые вопросы от которых Мина уже тошнит. Тот улыбнулся и стал готовить всё нужное к окрашиванию. Краска резкими мазками кисти наносится. Руки у Юнги дрожат от волнения и неизвестности будущего. Он будет верить до последнего, что Чимин его соулмейт. Вновь и вновь себе это проговаривая, вдыхая запах родной, который ещё чуть-чуть остался. В универ он идёт стремительно быстро, уже взгляды удивлённые получая. Он хочет видеть своего родного, любимого и самого близкого человека. Ему плевать на всех остальных. Он надеется увидеть у его Чимы розовую макушку. Надежда эта его поджигает и поджигает, заставляя чуть ли не бежать к воротам у которых, наверняка его ждёт омега. Чимин стоит около ворот, с розовыми волосами. Весь дрожит от волнения, но глупым окружающим этого понять не даёт, чтобы не давать лишнего повода для глумления. Он боится. Его парень ушёл ранним утром не предупредив и не рассказав что случилось, оставив омегу одного в страхе, а потом и розовый цвет проявился, когда Пак собирался на пару, заставляя переживать ещё сильнее и за себя, и за их пару, и за второго омегу, которого он бросать не планирует. Его соулмейт его ищет, но ему всё равно. Его соулмейт Юнги. Их взгляды встречаются, волнение показывая друг другу, а потом быстрым шагом они на встречу идут, параллельно слёзы счастья стирая. На них опять все смотрят, разинув рты, тыкая пальцем, слова снова и снова резкие говоря. Им уже точно всё равно. Им всё равно на соулмейтов. Им всё равно на взгляды и на слова иногда обидные. Им всё равно на альф, так им всегда пророчащих. Им не всё равно лишь друг на друга. Их цвет волос это и подтверждает. Любовь безгранична, а люди глупые, только и живут ради своего соулмейта — альфы идеализированного. Они жили для себя. Они жили друг другом. Они жили любовью, которая стирала глупые стереотипы. Они жили несмотря на всё их окружающее. Теперь поцелуй, терпкий, чувственный, передающий все эмоции друг друга дарится, среди толпы, абсолютно на это наплевав. Чимин отрывается, лишь спустя время, спрашивая у Юнги: — Ты за этим уходил? — Да, Чим-Чим. — Почему так резко? — Потому что я уже устал слушать сраные разговоры про соулмейтов и альф. Пусть ими подавятся. Извини, что тебе не сказал, хотя стоило бы, но я импульсивен в подобном, а ты долго думаешь. Мы боялись, а я устал от страха неизвестности. Надежду на то, что мы те самые я никогда не терял. Мы пион и роза. Мы теперь розовые омеги. Мы соулмейты, уже точно, — отвечает Мин, розовые волосы любимого трогая одной рукой, целуя макушку на последних словах, а другой крепко обнимая. Чимин в шею уткнулся, запах розы вдыхая, наконец успокаиваясь и сбрасывая груз, всё время тасканный на себе. Теперь они могут жить спокойно. Теперь розовый — их любимый цвет.