Рождественский ужин стал одним из самых незабываемых событий за прошедшие полгода. Такого пиршества Эмили еще не видела в Хогвартсе. На столе красовались сотни жирных жареных индеек, горы жареного и вареного картофеля, десятки мисок с жареным зеленым горошком и соусников, полных мясной и клюквенной подливки, и башни из волшебных хлопушек. Волшебные хлопушки особенное удовольствие доставили Фреду и Джорджу. Наконец-то им позволили взрывать что-то в стенах Хогвартса. Волшебная хлопушка взорвалась у Эмили с Фредом с пушечным грохотом и, окутав их густым синим дымом, выплюнула из себя контр-адмиральскую фуражку и несколько живых белых мышей.
За учительским столом тоже было весело. Дамблдор сменил свой остроконечный волшебный колпак на украшенную цветами шляпу и весело посмеивался над шутками профессора Флитвика. Один только профессор Снейп сохранял привычное хладнокровие.
Вслед за индейкой подали утыканные свечками рождественские пудинги. Пудинги были с сюрпризом — Перси чуть не сломал зуб о серебряный сикль, откусив кусок пудинга.
Вечером после отбоя в гостиной Гриффиндора празднование продолжилось. Фред и Джордж попытались запереть Перси в спальне, чтобы он не приставал со своими нравоучениями о том, что всем давным-давно пора спать, и что же скажет профессор МакГонагалл, если услышит такой шум.
— Ничего она не скажет, у неё есть дела поинтереснее, — протестовал Джордж.
— Ты видел, сколько наши уважаемые профессора выпили? — с ухмылкой спросил Фред. — Да им всем до нас никакого дела нет. Могу поспорить, что даже Полная Дама сейчас уйдет.
— Поэтому откройте нам дверь, когда мы вернемся. Минут через двадцать, — попросил Джордж.
— А куда это вы собрались? — удивился Перси.
— Пришло наше время отметить Рождество, — улыбнулся Фред и подмигнул Эмили, — по-взрослому, так сказать.
Перси возмущался ещё какое-то время, но вскоре ему пришлось сдаться и смириться с тем, что сегодня ночью он никого не заставит соблюдать правила. Эмили и Рон бросали клыкастые фрисби, которыми поделились с ними близнецы. Перси недовольно наблюдал за происходящим из кресла у камина, но вскоре вернулись Фред и Джордж и пиршество продолжилось уже со сливочным пивом и волшебными сладостями.
Разбрелись по кроватям ближе к утру. Из комнат гриффиндорцы выползли к обеду. Наевшись до отвала, друзья устроили яростную перепалку снежками.
Профессор Снейп и профессор МакГонагалл наблюдали за учениками из окна кабинета трансфигурации. Фред и Джордж заморозили дорожку так, что по ней было очень весело с разбегу катиться на ногах. А ещё веселее было врезаться в кого-нибудь и лететь по льду вместе.
— Удивительный ребенок, — холодным голосом произнес Северус. — Откуда в ней такая тяга ко всему опасному?
— Ей есть в кого такой быть, — ответила МакГонагалл, глядя на то, как Эмили с разбегу грохнулась на лёд и укатилась в сугроб. — Ты ведь помнишь, каким был её отец.
— На непутевом отце её жизнь не заканчивается. Я давно пытаюсь воспитать из неё человека. А последние полгода, как мне помнится, она практически постоянно находится под моим воспитанием.
— Не всё случается сразу. Она ещё ребёнок, Северус. Если учесть в какой семье она растет, то, что она умеет дружить и радоваться детству, твоя заслуга.
— Именно поэтому я не намерен больше её оставлять на Тисовой улице, — не отрывая взгляда от детей, сказал Северус.
— Как же так, Северус? Ведь профессор Дамблдор будет против.
— А я против того, чтобы моя Эмили оставалась с этими маглами. Когда-нибудь блестящий ум директора сможет понять, что это была огромная ошибка. Эмили у них плохо. Она не хочет с ними оставаться, и они её особо не жалуют. Я очень жалею, что не забрал её раньше.
— Тем не менее, ты сделал очень многое для неё.
— Но не всё, что мог, — Северус нахмурил брови. — Я мог научить её в разы большему, если бы в её воспитание не вмешивались маглы. Она очень смышленая для своих лет. И всегда такой была. Эмили будет очень сильной волшебницей. Только её вечное желание спасти волшебный мир и нарушить все существующие правила, вечно вносит свои коррективы.
— Не жалей о прошлом, Северус, его уже никак не изменить, — МакГонагалл с сожалением посмотрела на него. — Ты недооцениваешь свою работу. Эмили станет сильной волшебницей только благодаря тебе. Мы ещё успеем её многому научить. Ей было непросто расти у мистера и миссис Дурсль, но так вышло. Ты всегда был очень значим для неё. А нарушение школьных правил, — профессор вздохнула, взглянув на то, как Эмили бросается снежками, — это на самом деле пустяки, Северус. Нам остается только воспитывать её и стараться не допускать действительно опасных вещей.
— Как же я не люблю её наказывать, — Северус покачал головой. — Но она не оставляет мне выбора. Я не могу не обращать внимания на её проказы. Она же голову себе свернёт, пока ночью по коридорам носится или бродит по углам замка с мальчишками Уизли.
— Непослушного ребёнка не так просто воспитать, — слегка улыбнулась МакГонагалл. — Однако всё ещё возможно. Ей всего лишь одиннадцать. Она тебя любит, значит будет и слушать. Детям нужно время. Только не переусердствуй в наказаниях. Тебя и так все дети боятся.
— Пора начинать считать, сколько раз она мне обещала быть послушной. Но в конечном счете происходит что-то невероятное, обязательно связанное с нарушением правил.
— Обещала, значит будет. Не концентрируйся только на плохом, Северус. Родителям свойственно переживать за детей. Тебе достался очень умный и очень хулиганистый ребенок. Однако, готова поспорить, ты не променяешь Эмили ни на кого другого.
Они наблюдали за детьми, пока МакГонагалл не сказала:
— Пора прервать их игры, пока не возникла необходимость кого-то из них вести в больничное крыло к мадам Помфри.
МакГонагалл поспешила загнать своих мокрых от снега гриффиндорцев обратно в замок. Северус остался смотреть на них в окно, погруженный в свои мысли.
Гриффиндорцы вернулись обратно в замок. После чая с бутербродами с индейкой, сдобными булочками, бисквитами и рождественским пирогом Эмили и Рон почувствовали себя настолько сытыми и сонными, что у них просто не было ни сил, ни желания заниматься чем-либо перед сном. Поэтому они просто сидели и смотрели, как Перси гоняется по комнате за близнецами, отобравшими у него значок старосты.
Это было лучшее Рождество в жизни Эмили. И все же целый день её не покидало ощущение, что она забыла о чем-то важном. И только оказавшись в постели, она поняла, что именно её беспокоило: мантия-невидимка и тот, кто ее прислал.
Рон до отвала наелся индейкой и пирогом, а потому ничто загадочное и мистическое его не волновало. И как только его голова коснулась подушки, он тотчас заснул. Эмили осталась одна в комнате девочек на каникулы. Поэтому спокойно достала мантию. Эмили ощущала, как ткань течет через её пальцы. Она была нежнее шелка, легче воздуха.
«
Используй её с умом» — написал отправитель.
Эмили хотелось испытать мантию прямо сейчас. Она накинула мантию на плечи и, опустив глаза, не увидела ничего, кроме теней и лунного света.
«
Используй её с умом»
Сонливость как рукой сняло. В этой мантии Эмили могла обойти всю школу, заглянуть в любой угол, подслушать любой разговор, проследить за кем угодно и остаться незамеченной. О каком сне вообще может идти речь? Теперь никакой Филч ей не страшен. Даже Северус не сможет её поймать.
Эмили хотела испытать мантию прямо сейчас. Она задумалась над тем, не сходить ли разбудить Рона. Но он уже крепко спал. И мантия принадлежала её отцу. И это единственное, что от него осталось у Эмили. Поэтому в первый раз будет лучше испробовать мантию в одиночку.
Эмили бесшумно выбралась из спальни, спустилась по лестнице, прошла через гостиную и пробралась сквозь дыру, закрытую портретом.
— Кто здесь? — проскрипела Полная Дама.
Эмили ничего не ответила и быстрым шагом прошла по коридору. Скрывшись за поворотом, она остановилась. Множество мыслей путалось в голове, не решая, куда же всё-таки пойти в эту лунную ночь. Особая секция библиотеки — вдруг осенило Эмили. Вот куда ей непременно нужно. Она обещала Гермионе поискать информацию о Николасе Фламеле. От этого зависела судьба Хогвартса и, скорее всего, всего волшебного мира. Узнав, кто такой Николас Фламель, они смогли бы понять, что охраняет трехголовый пес и что собираются украсть.
В библиотеке было абсолютно темно. Эмили уже бывала тут ночью, но в мантии невидимке было нечего бояться. Она сможет листать книги столько, сколько захочет. Эмили зажгла стоявшую у входа лампу и пошла вдоль рядов. Это выглядело достаточно забавно, поскольку лампа плыла по воздуху сама по себе.
Особая секция находилась в самом конце. Эмили аккуратно прошла через загородку, отделявшую секцию от остальной части библиотеки. Книги здесь значительно отличались от тех, которые она до этого читала. Большие, тяжелые книги увесисто стояли на полках. От них веяло древностью и сильной магией. Золотые буквы на корешках не говорили Эмили ни о чем. Надписи были сделаны на каком-то непонятном языке. На некоторых надписи и вовсе отсутствовали.
Эмили брала с полки книги и медленно пролистывала, пытаясь найти хоть какое-то упоминание о Фламеле. Но ничего ценного найти не получалось. В некоторых книгах надписи вовсе отсутствовали. Какие-то книги были написаны на древних языках, совершенно неизвестных Эмили. На книге в темно-коричневом кожаном переплете было темное пятно, до ужаса напоминавшее кровь. У Эмили по спине пробежали мурашки. Возможно, Эмили показалось, но с полок доносился слабый шепот, как будто книги знали, что кто-то зашел в Особую секцию без разрешения. Им это явно не нравилось.
В очередной книге, называвшейся «Сильнодействующие зелья», Эмили засмотрелась на длинные и очень сложные инструкции к самым непонятным и жутким зельям.
— Зелье взрыва… Оборотное зелье, Слабительное зелье… Эликсир жизни… — тихо читала вслух Эмили. — Зелье собачьего дыхания… Ой, а это что?
Её взгляд остановился на зелье Простоблеск.
— Средство для укладки волос и лечения кожи головы. Особенно эффективно для укрощения густых непослушных волос, и делает их гладкими и шелковистыми… — шепотом прочитала Эмили. — Так это то, что мне нужно!
Она посмотрела на длинный-предлинный список ингредиентов. Не менее короткая инструкция обещала, что с данным зельем не так-то просто будет справиться.
— Где же мне взять столько всего…
Эмили вздохнула, отложила раскрытую книгу в сторону и продолжила искать информацию про Николаса Фламеля. Она поставила лампу на пол и опустилась к нижней полке. Её взгляд упал на большой черный с серебром фолиант. Эмили с трудом вытащила тяжеленную книгу и положила себе на колени. Стоило ей открыть фолиант, как раздался душераздирающий крик, от которого кровь стыла в жилах. Это кричала книга. Эмили захлопнула её, но крик продолжался — высокий, непрекращающийся, разрывающий барабанные перепонки.
Эмили вскочила на ноги и дернулась к книге с сильнодействующими зельями. Думать времени не было. Какова вероятность того, что ей снова удастся пробраться в Особую секцию и найти Простоблеск? Поэтому Эмили безжалостно вырвала страницу с зельем и поставила книгу на место. Попятившись от орущей книги, Эмили задела лампу, она разбилась и погасла. Эмили запаниковала. Тут же послышались шаги — кто-то бежал по коридору по направлению к библиотеке. Эмили рванула к выходу. В дверях она чуть не столкнулась с Филчем. Выцветшие глаза Филча, вылезшие из орбит, смотрели сквозь неё, нырнув под его руку, Эмили выбежала в коридор. В ушах всё ещё стояли издаваемые книгой вопли.
Прошло какое-то время, прежде чем Эмили остановилась. Переведя дыхание, она обнаружила, что стоит перед огромными рыцарскими доспехами. Она так стремительно убегала, что не обращала внимания, куда именно бежит. Понять, где именно Эмили находится, было сложно.
— Вы сказали, профессор, что, если кто-то будет бродить по школе среди ночи, я должен прийти прямо к вам. Так вот, кто-то был в библиотеке. В Особой секции.
Кровь отхлынула от лица Эмили. Сердце бешено застучало. Она так долго бежала от библиотеки, но каким-то образом Филч оказался здесь одновременно с ней. Это именно его голос Эмили сейчас слышала. Не успела Эмили подумать о возможном существовании более короткого прохода, как она оцепенела от ужаса. Знакомый голос, ответивший Филчу, принадлежал профессору Снейпу.
— Значит, в Особой секции? Что ж, они не могли уйти далеко, мы их поймаем.
Эмили приросла к полу, когда смотрела на то, как из-за угла перед ней появляются Филч и Снейп. Несмотря на то, что на ней была мантия невидимка и никто не мог её увидеть, Эмили казалось, что они слышат каждый её вздох и бешеное биение сердца. Коридор был узким, и они вполне могли врезаться в Эмили. Она попятилась назад, стараясь не издавать ни звука. Филч и Снейп приближались, столкновения было не избежать. Эмили, быстро оглядевшись, заметила позади себя приоткрытую дверь. Это было единственное спасение. Стараясь не дышать, Эмили просочилась между косяком и дверью. Каким-то чудом ей удалось проникнуть внутрь и не задеть скрипучую дверь.
Снейп и Филч прошли мимо, и точно бы задели её, если бы она осталась стоять в коридоре. Но Эмили была уже в комнате. Тяжело дыша, положив руку на громко стучащее сердце, она прислонилась к стене и слушала, как удаляются их шаги. В этот раз она едва не попалась. Эмили была настолько близка к этому, что с трудом могла поверить, что всё обошлось. Ещё бы чуть-чуть и очередного наказания не избежать.
Прошло несколько минут, прежде чем Эмили оглядела комнату. Она была похожа на класс, которым давно не пользовались. У стен громоздились поставленные одна на другую парты. А вот к противоположной стене был прислонен предмет выглядевший абсолютно чужеродным в этой комнате. Это было красивое зеркало, высотой до потолка, в золотой раме, украшенной орнаментом. Зеркало стояло на подставках, похожих на две ноги с впившимися в пол длинными когтями. На верхней части рамы была выгравирована надпись: «
Еиналежеечяр огеома сеш авон оциле шавеню авыза копя».
Шагов в коридоре давно не было слышно. Эмили успокоилась окончательно. Но любое волнение все равно улеглось бы, потому что зеркало будто притягивало к себе, заставляя забыть обо всем остальном.
Эмили медленно подошла к зеркалу, чтобы убедиться в том, что под мантией её не видно. Но она с ужасом зажала себе рот, чтобы сдержать рвущийся из него крик. Эмили резко отвернулась от зеркала. Её сердце снова стучало в груди, но куда яростней, чем от встречи с орущей книгой и профессором Снейпом. Эмили увидела в зеркале не только саму себя, чего не должно было произойти, но и ещё каких-то людей, стоящих вокруг неё. Однако комната была пуста.
Всё ещё тяжело дыша, она снова повернулась к зеркалу. Перед ней было отражение Эмили Поттер, бледное и испуганное. За ней стояли какие-то люди. Эмили обернулась, но за ней по-прежнему не было никаких людей. Женщина, стоявшая справа от её отражения, улыбалась и махала рукой. Если бы женщина действительно стояла позади, Эмили коснулась бы её, но рука нащупала лишь воздух. Это означало только одно — эти люди существовали только в зеркале.
Женщина была очень красива. У нее были темно-рыжие волосы, зелёные глаза… «Её глаза похожи на мои, — подумала Эмили, — и волосы похожи на мои. Я как будто смотрю на себя взрослую». Тут Эмили заметила, что женщина плачет. Улыбается и плачет одновременно.
«Это я в будущем?» — подумала Эмили, рассматривая очень схожие со своими черты лица незнакомки.
Эмили не отводила взгляда от красивой девушки. Она уже практически касалась зеркала, разглядывая её.
— Мама? — прошептала она, внезапно всё осознав. Девушка молча смотрела на неё и улыбалась. — Вы моя мама?
Эмили была тронута столь неожиданной встречей. Её глаза заблестели от подкравшихся слёз.
— Как мне тебя не хватает, — прошептала Эмили, касаясь ладонью зеркала.
Эмили переполнило очень странное, неиспытанное доселе чувство — радость, смешанная с ужасной грустью. Она отвела взгляд от девушки и посмотрела на другую часть зеркала. В ужасе она отпрыгнула и развернулась. В комнате никого не было. Но в отражении позади Эмили стоял Северус. Он обнимал одной рукой, словно утешая, девушку в зеркале. Вторая его рука лежала на плече Эмили.
— Северус? — удивленно спросила Эмили. — Этого не может быть…
Убедившись, что Северуса нигде поблизости нет и быть не может, что он также существует только в зеркале, Эмили подошла ближе. Она жадно смотрела на них, прижавшись к стеклу, опершись на него ладонями, словно желая провалиться сквозь него и оказаться рядом с ними.
«Это невозможно, — думала Эмили, — почему Северус стоит рядом с моей мамой? Северус же не мой отец. Мой отец Джеймс Поттер. Или я чего-то не знаю?»
Она не знала, сколько времени простояла у зеркала. Но люди в зеркале никуда не исчезали. А Эмили смотрела на них и смотрела, пока не услышала отдаленный шум, приведший её в чувство. Она не могла рисковать. Здесь нельзя больше оставаться. Если начнут проверять, кто давно спит, а кого на месте нет, у неё будут большие неприятности. На кону стояли не штрафные очки, не её пребывание в школе, а её новые и новые встречи с мамой… и зазеркальным Северусом.
— Я вернусь, — прошептала она и, с усилием оторвавшись от зеркала, поспешно вышла из комнаты.
* * *
— Могла бы и разбудить меня, — в голосе Рона слышалась обида.
Они сидели в Большом Зале и завтракали. Точнее завтракал Рон, а Эмили только что закончила свой рассказ о ночных похождениях.
— Пойдем со мной сегодня вечером, — предложила Эмили. — Я бы хотела показать тебе то зеркало. Правда я не совсем понимаю, что оно показывает. Но я абсолютно уверена, что видела в нём свою маму.
Эмили умолчала про Снейпа. Это звучало бы слишком странно. Особенно если учитывать, что Рон крайне плохо относится к профессору.
— С удовольствием познакомлюсь с твоей мамой, — радостно сказал Рон.
— А я бы хотела познакомиться с твоей семьёй. Ты мне покажешь своих старших братьев и всех других родственников.
— Ты можешь увидеть их в любой момент, — пожал плечами Рон. — Приезжай к нам погостить этим летом — и все дела. Кстати, может, это зеркало показывает только тех, кто уже умер? А еще жаль, что ты не нашла ничего про Фламеля. Возьми бекон, чего это ты ничего не ешь?
В этот день Эмили была сама не своя. Она всё время думала о том зеркале и о том, что увидела в отражении. Мысли о том, почему вместо Джеймса Поттера рядом с её мамой стоял Северус Снейп не давали ей покоя. Можно было аккуратно спросить об этом Северуса, но Эмили боялась, что он запретит ей и близко подходить к той комнате, а показать зеркало Рону и ещё раз взглянуть на свою маму хотелось очень сильно. Тем более, если рассказать о зеркале Северусу, он однозначно узнает о том, что Эмили не спала этой ночью и именно она была в Особой секции библиотеки.
«Особая секция, — вдруг вспомнила Эмили. — Я же вырвала страницу из книги»
Она достала спрятанный пергамент и, лежа на кровати, принялась его внимательно читать.
— Волос азиатского дракона? Вы что? Серьезно? — возмущалась Эмили. — Вазелин, ладно, достану, но какой ещё дракон.
Пробегая взглядом по ингредиентам зелья, взгляд Эмили остановился на словах, написанных на непонятном языке.
— Го-мас Бар бар баб бар-бад-ден-сис, — прочитала наконец Эмили. — Язык сломаешь. Что это вообще такое?
Эмили долго изучала написанное, пытаясь понять, где достать всё необходимое, и хватит ли ей знаний и терпения, чтобы приготовить злополучное зелье. В конце концов она решила на время спрятать листок подальше в чемодан. Как бы кто случайно не хватился страницы из книги, всё-таки книга из Особой секции, и вход туда запрещен.
— Надо будет отнести обратно, — рассуждала сама с собой Эмили. — Но не сегодня. Сегодня опасно.
Она достала чистый пергамент и переписала на него состав зелья и порядок его приготовления.
— А пока пусть это побудет у меня. Я ведь ничего плохого не делаю. Подумаешь, страница из библиотечной книги. Подумаешь, из Особой секции. Из книги с опасными сильнодействующими зельями… Северус меня убил бы.
Рассматривание таинственного и желаемого зелья на ветхой странице отвлекло от мыслей о загадочном зеркале, но ненадолго. Эмили снова погрузилась в раздумья и, обнимая своего плюшевого медведя Маркуса, заснула.
* * *
Больше всего Эмили волновалась, что у неё не получится найти ту комнату с зеркалом. Этой ночью под мантией их было двое, поэтому передвигались они по замку медленнее и с большей осторожностью. Они пытались повторить тот путь, который проделала Эмили, убегая из библиотеки, и около часа бродили по темным коридорам замка.
— Я просто умираю от холода, — пожаловался Рон. — Давай забудем об этом и вернемся в спальню.
— Нет, Рон, — умоляла Эмили, — ты же сам обижался, что я тебя не взяла с собой вчера. Я знаю, комната где-то совсем рядом.
Они прошли мимо приведения высокой женщины и, к счастью, больше никого не встретили. Как раз в тот момент, когда Рон начал стонать, что у него заледенели ноги и он их не чувствует, Эмили заметила знакомые доспехи.
— Это здесь… точно здесь… да!
Эмили открыла дверь и, сбросив мантию, метнулась к зеркалу. Её мама была здесь. И Северус также держал Эмили за плечо. Они всё также стояли в зеркале. Они ждали её.
— Видишь? — шепнула Эмили, повернувшись к Рону.
— Ничего я не вижу.
— Посмотри же! Вот стоит моя мама, с рыжими волосами…
— Я вижу только тебя, — отозвался Рон.
— Посмотри внимательнее, — не успокаивалась Эмили. — Подойди поближе, встань сюда, рядом со мной.
Эмили подвинулась, но теперь, когда перед зеркалом оказался Рон, она больше не видела ни свою маму, ни Северуса. Только отражение Рона в пестрой пижаме. Рон застыл перед зеркалом, зачарованно вглядываясь в него.
— Только посмотри на меня! — воскликнул он.
— Ты видишь вокруг себя родителей и братьев?
— Нет, я один. Но я другой… повзрослевший… И… И я первый ученик школы! Я… У меня на груди значок. Такой же, какой был у Билла, когда он стал лучшим учеником Хогвартса. И у меня в руках Кубок победителя соревнования между факультетами и еще Кубок школы по квиддичу. Я еще и капитан сборной, представляешь! Рон с трудом оторвал глаза от так восхитившей его картины и взволнованно посмотрел на Эмили.
— Как ты думаешь, зеркало показывает будущее? — В голосе Рона звучала надежда.
— Не может быть! — горячо возразила Эмили. — Но моя мама умерла. Какое же это будущее? Отодвинься, я хочу еще посмотреть…
— Ты вчера всю ночь в него смотрела, — горячо возразил Рон. — Подожди немного, я быстро…
— Ну на что тебе смотреть. Ты ведь всего лишь держишь в руках Кубок школы по квиддичу, что тут интересного? А я хочу видеть свою маму, я её никогда в жизни не видела.
— А я хочу смотреть на себя взрослого! — ругался Рон.
Внезапный звук, донесшийся из коридора, заставил их замолчать. Они только сейчас осознали, что слишком громко препирались и наверняка подняли жуткий шум.
— Быстро! Рон схватил мантию.
И они успели накрыться ею, когда из-за двери, поблескивая глазами, появилась миссис Норрис. Рон и Эмили замерли, стараясь не дышать и думая об одном и том же — распространяется ли действие мантии на кошек? Казалось, что прошла целая вечность, прежде чем миссис Норрис развернулась и вышла обратно в коридор.
— Здесь опасно — возможно, она пошла за Филчем, — шепнул Рон. — Бьюсь об заклад, что она слышала наши голоса и знает, что мы здесь. Уходим.
И Рон вытащил Эмили из комнаты.
* * *
— Хочешь сыграть в шахматы? — спросил Рон на следующее утро, когда они вернулись с завтрака.
— Нет, — коротко ответила Эмили.
— Тогда почему бы нам не выйти из замка и не навестить Хагрида?
— Да нет… Если хочешь, лучше сходи один…
— Я знаю, о чем ты думаешь, Эмили. — На лице Рона было понимание. — Ты думаешь об этом зеркале. Не ходи туда сегодня.
— Почему?
— Не знаю, но у меня появилось нехорошее предчувствие. К тому же ты уже слишком много раз была на грани провала. Филч, Снейп и миссис Норрис рыщут по всей школе, надеясь тебя поймать. Да, они тебя не видят, но ведь они могут с тобой столкнуться. А что, если ты во что-нибудь врежешься или что-нибудь сшибешь — они ведь сразу все поймут…
— Ты говоришь прямо как Гермиона.
— Я серьезно, Эмили, — взмолился Рон. — Не ходи туда.
Но Эмили могла думать только об одном — о том, чтобы снова оказаться перед зеркалом. И ничто не могло её остановить — и никто, включая Рона.
* * *
Этой ночью Эмили отыскала комнату гораздо быстрее, чем накануне. Эмили буквально летела, чтобы быстрее оказаться у зеркала. Она понимала, сколько шума создает в спящем замке. Этой ночью ничто не могло её остановить. Ей было безразлично, тем более, что на её пути никто не попался.
Её мама и Северус снова просияли, увидев Эмили.
«Вот бы Северус всегда так мне радовался, — промелькнуло у неё в голове, — хотя бы, когда мы одни»
Она не спешила бездумно пялиться в отражение. Оторвав взгляд от Северуса, обнимавшего её маму, Эмили начала задумчиво ходить вокруг зеркала.
— Какую тайну ты скрываешь? — шепотом задала вопрос Эмили.
Осветив волшебной палочкой зеркало, она принялась медленно разглядывать рельефную поверхность. Заглянула за зеркало, но ничего необычного там не оказалось. Подняв голову к самому верху, Эмили внимательно вчиталась в надпись.
— Еиналежеечяр огеома сеш авон оциле шавеню авыза копя, — тихо прочла Эмили. — Прям не лучше барбандесис.
Она недовольно нахмурила брови и снова посмотрела на отражение. Строгий, серьёзный, глубокий, загадочный и таинственный взгляд Северуса, который держал в страхе всех учеников Хогвартса, очень пристально смотрел на Эмили.
«Прям как живой передо мной стоит» — пронеслось у неё в голове.
Подумав, что Северус был бы недоволен тем, что она так быстро сдалась и не предприняла никаких попыток, чтобы приблизиться к разгадке тайны волшебного зеркала, Эмили села на пол и снова посмотрела на надпись, подперев рукой голову.
— Я-по-ка-зы-ваю, — Эмили начала читать заветную фразу с другого конца и остолбенела, протянув на вздохе своё изумление от внезапного озарения.
— Итак, ты снова здесь?
Эмили почувствовала, как её внутренности превратились в лёд. Она медленно оглянулась. На одной из стоявших у стены парт сидел не кто иной, как Альбус Дамблдор. Получилось так, что Эмили прошла прямо мимо него и не заметила профессора, потому что слишком торопилась вновь погрузиться в зазеркальное королевство.
— Я… Я не видела вас, сэр, — пробормотала она.
— Странно, каким близоруким делает человека невидимость, — произнес Дамблдор, и Эмили с облегчением заметила, что профессор улыбается. — Итак, — Дамблдор слез с парты, подошел к Эмили и опустился на пол рядом с ней, — Итак, ты, как и сотни других до тебя, обнаружила источник наслаждения, скрытый в зеркале Еиналеж.
— Я и не знала, что оно так называется.
— Но я надеюсь, что ты уже знаешь, что показывает это зеркало? — поинтересовался Дамблдор.
— Теперь, мне кажется, я догадываюсь… — неуверенно начала Эмили. — Мне оно показывает маму и… — она замялась, — и… Северуса…
— А твой друг Рон видел самого себя со значком первого ученика школы. — Дамблдор не спрашивал, а утверждал.
— Откуда вы знаете? — изумленно вздохнула Эмили.
— Мне не нужна мантия-невидимка для того, чтобы стать невидимым, — мягко произнес Дамблдор. — Итак… что, на твой взгляд, показывает всем нам зеркало Еиналеж?
— Я не успела дочитать те слова, — сказала Эмили и подняла голову. — Если это зеркало Еиналеж, то… е-и-н-а…
Эмили задумалась, пытаясь перевернуть в голове название зеркала.
— Я попробую натолкнуть тебя на мысль. Так вот, слушай. Самый счастливый человек на земле, заглянув в зеркало Еиналеж, увидит самого себя таким, какой он есть, то есть для него это будет самое обычное зеркало. Ты меня поняла?
— Оно показывает нам то, что мы хотим увидеть, — медленно выговорила она. — Чего бы мы ни хотели…
— И да, и нет, — негромко заметил Дамблдор. — Оно показывает нам не больше и не меньше, как наши самые сокровенные, самые отчаянные желания. Ты, никогда не знавшая своей семьи, увидела своих родных, стоящих вокруг тебя. Рональд Уизли, всю жизнь находившийся в тени своих братьев, увидел себя одного, увидел себя лучшим учеником школы и одновременно капитаном команды-чемпиона по квиддичу обладателем сразу двух Кубков — он превзошел своих братьев. Однако зеркало не дает нам ни знаний, ни правды. Многие люди, стоя перед зеркалом, ломали свою жизнь. Одни из-за того, что были зачарованы увиденным. Другие сходили с ума оттого, что не могли понять, сбудется ли то, что предсказало им зеркало, гарантировано им это будущее или оно просто возможно?
Дамблдор на мгновение замолчал, словно давая Эмили время на размышление.
— Завтра зеркало перенесут в другое помещение, Эмили, — продолжил он. — И я прошу тебя больше не искать его. Но если ты когда-нибудь еще раз натолкнешься на него, ты будешь готова к встрече с ним. Будешь готова, если запомнишь то, что я скажу тебе сейчас. Нельзя цепляться за мечты и сны, забывая о настоящем, забывая о своей жизни. А теперь, почему бы тебе не надеть эту восхитительную мантию и не вернуться в спальню?
Эмили поднялась с пола.
— Сэр… Профессор Дамблдор, — нерешительно начал она. — Могу я задать вам один вопрос?
— Кажется, ты уже задала один вопрос. — Дамблдор улыбнулся. — Тем не менее можешь задать еще один.
— Почему в зеркале я вижу маму с профессором Снейпом, а не с моим настоящим отцом?
— Я думал, теперь ты нашла ответ на этот вопрос, — улыбнулся директор.
— Потому что я хочу, чтобы Северус был моим настоящим папой?
— А кто такой настоящий папа в твоем понимании? — задал встречный вопрос Дамблдор. — Можешь не отвечать.
Дамблдор улыбнулся и продолжил.
— Бывает так, что родителями становятся не те, благодаря которым мы появились на свет, а те, кто нас воспитал. Жизнь очень интересная вещь. Порой она подкидывает нам такое, что мы не сразу можем понять. Предположу, что Северус занимает в твоей жизни достаточно значимое место, и в силу определенных событий в твоей жизни, — Дамблдор произносил слова медленно, вкладывая в каждое из них особый смысл, — ты иногда, скорее всего, даже неосознанно, воспринимаешь профессора Снейпа, как того значимого взрослого, который способен заменить тебе твоего «настоящего» отца. Настоящий ли папа для тебя Северус, решать лишь тебе.
— А он может стать мне папой? — с надеждой выпалила Эмили.
— Боюсь, что не мне отвечать на этот вопрос.
— Я могу не возвращаться к Дурслям, а остаться с Северусом и называть его своим… папой? Он заберёт меня оттуда навсегда? — Эмили, сделав акцент на последнем слове, со всей надежной и мольбой смотрела на Дамблдора.
— То, как позволит к себе обращаться профессор Снейп, лучше уточнять у профессора Снейпа, — вновь улыбнулся Дамблдор. — Твой вопрос не терпит спешки, Эмили. Я думаю, это вполне возможно осуществить, однако возвращаться каждое лето к Дурслям на какое-то время всё же придётся.
— Но почему? — с досадой в голосе произнесла Эмили. — Если я не хочу? Я хочу быть с Северусом… У меня никого нет, кроме него.
Эмили отвернулась и снова посмотрела в зеркало. Ей вдруг стало так грустно, что пришлось постараться и сдержать слёзы, чтобы не выглядеть глупо перед директором.
— Ну, полноте, — Дамблдор положил руку на плечо Эмили. — Северус любит тебя и с радостью заберет к себе этим летом. Необходимо будет уладить некоторые моменты, но в целом это вполне возможно. Раз уж наш разговор приобрёл такой откровенный характер, по секрету скажу тебе, что профессор Снейп давно хочет быть твоим «настоящим отцом».
Эмили посмотрела на Дамблдора, не веря услышанному. Директор улыбнулся в ответ.
— Что ж, — продолжил Дамблдор, — думаю, что этому разговору следует остаться в этой комнате. А теперь, почему бы тебе не предаться сладкому сну в столь позднее время.
— Да, вы правы, профессор, — согласилась Эмили, поднимая свою мантию с пола, — я уже иду спать.
На выходе из комнаты Эмили остановилась.
— Простите, профессор Дамблдор. А что вы видите, когда смотрите в зеркало? — выпалила она, затаив дыхание.
— Я? — переспросил профессор. —Я вижу себя, держащего в руке пару толстых шерстяных носков.
Эмили недоуменно посмотрела на него.
— У человека не может быть слишком много носков, — пояснил Дамблдор. — Вот прошло еще одно Рождество, а я не получил в подарок ни одной пары. Люди почему-то дарят мне только книги.
Уже в спальне Эмили осознала, что Дамблдор не был с ней откровенен. Но с другой стороны, это был очень личный вопрос.
Поборов порыв броситься сломя голову к Северусу и решив, что сейчас не время для этого, Эмили улеглась и крепко обняла своего Маркуса.
— Утром первым делом побегу к Северусу, — сказав это самой себе, Эмили крепко заснула.
