А поезд №350 все идет по российским просторам. Аска открыла глаза, приподнялась, заглянула в окно – там поля, лес, снова поля. Который час, интересно?
Пассажиры еще спят, кроме бабушки, севшей в Москве, и бабушки из Рязани. Старушки пьют чай и беседуют, вспоминают войну. Та, что села в Москве, ветеран. Родом из этих мест, но сражалась на 1 Прибалтийском фронте, лазила по лубанским болотам в Мадонской операции, освобождая Латвию от фашистов. Другая бабушка, наоборот, во время войны трудилась в тылу, в колхозе.
— По болотам? – спросила Аска.
— Чего удивляешься, дочка? – спросила старушка. – Там и трясина, и комарье, и осока. Но есть приказ и местный проводник.
— Чтоб зайти в тыл? А дороги?
— «Дорога». Есть там дорога, а на ней фрицы. Их надо обойти и зайти в тыл. Во-вторых, фрицы не дураки. Я вот с разведгруппой шла, мы где-то пешком, где-то по пояс в воде, где-то на плотике перебирались, вышли на дорогу. Там стоят два дота. Я передаю координаты – если за мной идет взвод минометчиков, они с закрытой позиции накроют. Или штурмовики, – ответила бабушка. – Думаешь, дорога свободна?
— Если только не заминирована.
— Это тоже, - ответила старушка. – А ты смотри, пойдет наша колонна, а по ней как шарахнут из леса из ПТО прямой наводкой и по пехоте из пулемета. Два выстрела, колонна заперта, можно расстреливать.
— Ложные цели?
— Смышленая! Или родители воевали?
— Дед - танкист. Рассказывал про засады. А настоящий где?
— А настоящий дот спрятан чуть дальше, под деревьями и в кустах, под валежником. Даже если будет стрельба на дороге, он промолчит. Даже пропустит передовой дозор. А как пойдет основная колонна, оживет. С самолета его не видно. И мы такое искали, пугали немцев, наводили авиацию и легкую артиллерию. Нас потом наградили, а потом я вышла за командира нашей группы. Его тогда ранило, я полбутылки сырца ему в рот, полбутылки на рану, и дотащила через линию фронта до врачей. Спасли.
— А сейчас он жив? – спросила другая бабушка. – Почему не поехали? А что такое?
— Жив и даже здоров. Остался на хозяйстве, да и не любит он ездить, готовится к заседанию ВДОБТ. А я у среднего в гостях была, в Минобороны справку добывала.
— А этот, как ты сказала?
— «Сырец». Это то же, что «фронтовые», как говорят. Но мы на заданиях не пили, а если как профилактику от простуды. На передовой пьющие быстро заканчивались. Зато сейчас все эти «Солнцедары» и прочая – такая мерзкая бормотуха!
— Вина дешевые, «плодово-выгодные», это смерть, - кивнула другая бабушка. – У нас сосед умер, еще 4 человека, бывший зам председателя. Перепил, кровотечение, не спасли. Мы прибежали, у его дома «скорая» стоит, врачи вздыхают. Увезли, а через 3 дня похороны. Грех пьянства погубил человека…
А поезд въехал на какую-то станцию мимо элеватора и какого-то завода, где красовались цистерны, и остановился. Жердевка.
— Доченька, - обратилась бабушка-ветеран к Аске. – Вот тебе денежки, купи пирожков на все. Только не бери у тех, кто на платформе, а у автовокзала есть Семеновна. Алкоголь, надеюсь, не пьешь?
— Нет.
— С Богом! – ответила вторая бабушка.
— А куда? – спросила Аска. – Туда или туда?
Привокзальная площадь была за ней, а в окно было видно, как недалеко от пустой платформы стоял старенький фургончик, водитель в поношенных штанах и майке-«алкоголичке» распахнул дверь и вытащил какие-то мешки. К нему уже торопились выпрыгнувшие из поезда пассажиры.
— Нет, за тобой.
Аска выпрыгнула из вагона на платформу. Кто-то из пассажиров курит, дымит паровозом, кто-то дышит свежим воздухом, кто-то делает зарядку размашистыми движениями, а кто-то осаждает местную бабушку с пирожками. Аска перепрыгнула через пути, размяв ноги, и оказалась на привокзальной площади. Тут и одноэтажное здание железнодорожного вокзала, и автовокзал с автобусами – двумя округлыми «Пазиками» и «Лазом», старым «Москвичом» и парой мотороллеров – «Вяткой» и «Муравьем». Несколько пассажиров, какой-то молодцеватый военный с чемоданом. Он что-то спросил и отправился в сторону сельпо, куда только что подкатил армейский «УАЗ». А тут… Что это за цоканье копыт?
Аска встала за пассажирами к автобусу, вытащила телефон и, пользуясь, что народ бросился штурмовать «ПАЗ», сфотографировала продефилировавшую телегу с бидонами, запряженную лошадью с мужиком и бабкой на облучке. Гужевая повозка, что в ее времени сохранилась только на страницах сборников правил дорожного движения и экзаменационных билетах ГИБДД.
— Ничего себе! – Аска, шокированная увиденным, прошла немного за повозкой, потом вернулась и спросила у каких-то мальчишек, тоже удивленных, где тут Семеновна. Которая пирожками торгует.
— А вон она! – Аске указали на стоящую рядом с помещением автовокзала бабушку с парой сумок. – Тетя, а что это у вас за предмет такой?
— Фотоаппарат. Японский, - ответила Аска и направилась к бабушке. В это время автобус, наконец, завелся, выплюнул облачко дыма и уехал. Семеновна бросила на мгновение взгляд и вернулась к своей нехитрой торговле. Ватрушки, кусочки пирога, свежие яблочки.
— Мне на все! – Аска высыпала копейки.
— Пожалуйста. Кушайте на здоровье! А еще кое-чего не надо? – подмигнула Семеновна, – всего 18 рубликов!
— Не, спасибо! – Аска отправилась обратно, а следующему в очереди Семеновна безошибочно предложила свежий рассол. А поезд еще стоит, осталось найти вагон.
А Рей проснулась, потянулась, вернула в карман телефон. Где стоим? Жердевка? А где Аска?
— Жердевка? – раздался сонный голос с самой верхней полки напротив, и оттуда вниз слетел молодой человек в джинсах и расстегнутой рубашке. Рей отметила, что он был весьма недурен собой, как охарактеризовали бы его в русской литературе XIX века.
— Да, - ответили ему.
— Доброго утра! Ну, я и спать! – и убежал.
— А где моя подружка? – спросила Рей, не вылезая из-под одеяла.
— Сейчас придет. Мы ее за завтраком послали, - ответила бабушка-ветеран. – Надеюсь, обойдется без спиртного.
Рей посмотрела в окно – а вот и Аска бежит. В это время вагон дернулся, издав звук, похожий на зевок, но остался стоять. Все, Аска, похоже, уже внутри. А вот и она сама.
— Все купила. Приятного аппетита!
— И вам, - ветеран поделилась угощением. – И тебе!
Студент взял печеньку, залез на верхотуру и откушал. Вкусно! Аска угостила Рей, а в это время поезд тронулся.
— Спасибо!
— Вы из Москвы едете? – спросила ветеран. – Прасковья Викторовна!
— Рита.
— Ася или Аска.
— Клавдия, баба Клавдия, - ответила другая бабушка.
— Мария, - отозвалась с противоположной верхней полки ее внучка.
— Сергей, - ответил студент.
Только мужчина на верхней боковой полке ничего не ответил. Словно чувствуя, что его сейчас будут будить, он громко захрапел.
— А далеко едете? – спросила Клавдия. – Вы, девушки, наверное, до города.
— Да, - ответила Рей.
— Мы с внучкой тоже. Она окончила школу, будет поступать.
—Я до Качалино, - ответила Прасковья.
— А мне скоро выходить.
Пассажир на боковой верхней полке снова выдал мощный храп со свистом, а потом открыл глаза, спросил, не Поворино ли только что проехали.
— Твое Поворино после меня будет! – ответил студент.
Тот опять зарылся в покрывало и снова захрапел.
— Интересно, Семеновна тебе что-то еще предлагала? – спросила Прасковья.
— Чего еще? – спросила Рей. Ей было больше интересно, что за окном. Какая-то глубинка, что она видит в первый раз, и не увидит больше никогда. Дома, домишки, какой-то забор, какой-то грузовик цвета хаки.
— Да, что-то за 18 рублей. Бутылку?
— Да, подешевело, - ответила Прасковья. – В прошлый раз ее оштрафовал какой-то залетный принципиальный милиционер, у нее 25-26 стоило. Похоже, штраф окупила – народ и так рад спаиваться и спиваться!
— А сколько водка стоит в магазине? – спросила Аска.
— 9 рублей 10 копеек, - ответила Клавдия. – Еще и очереди большие, люди поубивать друг друга готовы. Господи, что это за ужас!
— Наш «Минеральный секретарь ЦК КПСС» очень запоздал с борьбой с пьянством, - констатировала Прасковья. – Раньше надо было начинать, еще при Леониде Ильиче. Или при Андропове.
— А чем там мужчина с фургона торговал? – спросила Аска. – Ну, когда стояли.
— Дефицитом. Картошкой, свеклой. Интересно, Ася, - сказала Прасковья. – Ты с Москвы едешь? И как там с овощами-фруктами?
— Мы не с Москвы, мы проездом, - ответила Рей.
— Не знаю, в ГУМ есть, - ответила Аска. – Не такой и дефицит.
— Ты в Волгограде зайди в продуктовый, полки пустые, овощи плохие, - вздохнула Клавдия. - Если есть. Мясо раз в 2 недели бывает, дикие очереди. А у тебя как?
— Дефицит? Мяса? – удивилась Прасковья. – Ну, может быть. У нас большая семья и большое хозяйство. Своя картошка, морковка, огурчики, помидорчики, капуста. Яйца свои, цыплята свои, куры свои. У нас еще гуси живут, 2 поросят, мы с соседом, как говорят, скооперировались, он нам козье молоко, а мы комбикорм с совхоза. Поэтому я далеко и надолго не уезжаю – дел всегда много, молодым некогда. А в Москве я всякую мишуру беру, вот косметику рижскую, внучку замуж выдаем.
— А телевизор, холодильник… - поинтересовалась Аска.
— 2 телевизора, деточка, 2 холодильника, магнитофон недавно хороший купили, у нас еще «Нива» есть и мотоциклы. Вот так жизнь изменилась, я думала, буду в городе жить после войны. А вышло… Зато совхоз у нас зажиточный, в прошлом году переходящий Вымпел передовиков сельского хозяйства взяли. Сейчас сено заготавливаем, мой муж там командует, надеюсь, встретит.
— А я уже больная, да хорошо, сын дачный домик утеплил, печку сложил, я там живу летом и осенью, а если зима холодная, к молодым перебираюсь. Я тоже когда-то в деревне жила, в колхозе спину гнула, потом попала на восстановление Волгограда, так и осталась в городе, в тресте зеленого хозяйства, и в колхозе подшефном работала. А сын на заводе работает, у него сынок, скоро дочка родится. Бог помог, свет нам провели.
— А вы?
— А мы пока нет, - ответили Аска и Рей.
— Сколько ж вам? Мы в 20 лет замуж выходили, а то и в 18, часики-то тикают, - ответила Прасковья. – Я войны не побоялась.
— А я в 25 вышла, когда мой жених вернулся с войны. Танкист, прошел от Кавказа до Бреслау. Как его там сейчас…
— Вроцлав, - подсказала Рей. – Вроцлау, а старое русское название Бреславль.
— Вот. Там войну и закончил. Девушки, торопитесь, замуж сходите, по-другому себя почувствуете, - заметила Клавдия. – Пора уже, пора. Или мужиков подходящих нет? Выходи за любого, не то поздно будет!
— Пока не встречали, - ответила Аска.
— А за алкашей и наркошей? - ответила Рей. – Не пойду. Не хочу гробить себе жизнь.
— Вдруг твой крест такой? – спросила Клавдия. – А Крест надо нести со смирением.
— Вот и несите, - процедила Рей и отвернулась.
— Да это бабушка говорит, мало ли, - вмешалась ее внучка. Она была одета в длинное платье, волосы заплетены в косу, на голове платочек. Еще ребенок, пусть уже закончила школу, но взгляд уже почти взрослый, то серьезный, а то снова детский. Рей окинула ее взглядом – нет, не показалось! Интересно, почему?
Клавдия что-то хотела сказать про крест и смирение, но тут в небе появились самолеты. На сей раз их было четыре. Стремительные реактивные птицы пронеслись мимо поезда под облаками, что можно было их разглядеть.
—Смотрите! L-29 и L-39 летят! – обрадовался студент. – Наш, Бейбский аул, у них в Жердевке 2й аэродром.
Рей, Аска выглянули, потом любопытная Мария.
— А что за L-29? – спросила Клавдия.
— А Бейбский аул? При чем тут аул? – спросила Рей.
— L-29 и L-39 – учебные самолеты из Чехословакии. Бейбский аул – так свое Борисоглебское авиационное училище летчиков называют сами курсанты. Ну. Рита,
АУЛ –
Авиационное Училище Летчиков, – ответил студент, провожая самолеты взглядом.
— Где учишься? – спросила Прасковья. – Наверное, сам хотел летать?
— Откуда? – удивился студент.
— Да я ж старая бабка, - ответила Прасковья, - Войну прошла, все вижу.
— Да. Пара моих друзей поступили. Меня на медкомиссии срезали. Зато я в МИЭМ учусь на информатике, 3-й курс закончил.
— А поступить сложно было? – спросила Мария. – Говорят, сейчас в Москве блат.
— А вы куда поступаете? – спросил студент. – Не знаю. Я угробил лето, потом еще с одним другом поехали туда поступать. Я поступил, он на русском срезался, попал в Воронеж. Про блат и «позвонков» больше говорят, пугают, у нас многие из глубинки.
— Я в медицинский, - ответила Марина. – Готовлюсь сдавать экзамены
— А чего не в Москву? – спросила Прасковья.
— В Москве, говорят, не поступить! – ответила Клавдия. – Там половина блат, половина медалисты. Поэтому владыка Симон благословил в Волгоград поступать.
— Кто-кто? – спросила Прасковья.
— Наш епископ Симон. Рязанский. Я к нему ездила, мы с внучкой к нему на службу ходили. Замечательный человек, очень добрый, начитанный.
— В церковь ходите? – спросила Прасковья, - У нас в селе от церкви только колокольня осталась. Сами Пасху и Рождество отмечаем, а кто-то и в Крещение купается. А вы на службы ходите? А почему пирожки не трогаете?
— А сейчас, вообще, пост… - ответила Клавдия. – И мясо нельзя есть.
— Пост уже давно закончился, - отозвалась Прасковья, придвигая кусок курицы.
— Сейчас Петровский пост идет, там один батюшка на службе в Соборе говорил.
— Одни посты кругом, - проворчала Прасковья, махнула рукой и принялась за еду.
Студент задумался и принялся готовиться – вытащил вещи, сдал белье – у него скоро Борисоглебск. На немой вопрос Аски он ответил, что в богословских дебрях не понимает ровным счетом ничего. Его крестили давным-давно, и не в Борисоглебске, а в Воронеже, бабушка рассказывала, что он тяжело заболел, врачи собирались операцию делать, вот она его отнесла и окрестила на дому. Еще паре-тройке молитв научила, что если станет плохо, проси помощи.
А Мария крестилась сознательно, даже хотела идти в монастырь. Пока ее сверстники курили втихаря, хулиганили, она тихонько бегала в церковь и читала самиздатовскую Библию и книжки, что ей привезла бабушка. Еще ей какая-то бабушка, называющая себя «тайной монахиней», сказала, что пионером и комсомольцем быть тяжкий грех.
— А ты спрашивала у своего епископа, что делать? – поинтересовалась Рей.
— Он сказал, Богу – Богово, кесарю – кесарево, благословил поступать в институт и служить людям.
— И как? Как экзамены прошли? – спросила Рей.
— Русский сдавала, математику, химию, биологию. По истории 5 натянули, потому что я ее сдавать не буду. Пришла комиссия из РОНО, дали задания. Отличников отсадили подальше, слышала, их потом вечером собирали переписать все заново. Я к химии и биологии готовилась, сдала на отлично, и сочинение.
— А по какому автору? – спросила Рей. – Максиму Горькому или Белинскому с Добролюбовым? Или по Фадееву?
— По Достоевскому! «Преступление и наказание» выпало, - ответила девочка. А потом спросила, - А почему у вас зрачки красные?
— Контактные линзы, - отозвалась Рей. – Как написала?
— На 5. Все же поставили, хотя я не шла на медаль, и литература у меня хорошо шла. Моя учительница, правда, сказала, что как дадут на вступительных Чернышевского или «Воскресенье» Толстого, и придется писать, хотя я их не люблю. Надо.
— Это могут, - ответила Аска. – Главное, чтоб тебя на химии не зарезали.
— Могут зарезать, - ответил студент. – Если блатных много. Мне кто-то из друзей рассказывал. Он в вуз на торговлю у себя в провинции поступал, там медалистов без блата и не включенных в деканский или ректорский список валили только так. А его самого декан начал гонять – какой премьерный спектакль состоялся вчера в Большом Академическом театре? Что сегодня представит труппа БДТ? А кто режиссер «Истории лошади» и играет князя Серпуховского? Он не знает, что сказать, а декан такой, «нам бескультурные абитуриенты не нужны». Он не выдержал и сказал, что нужны блатные, кто платит? Забрал бумагу и ушел, и хлопнул дверью, пока декан что-то орал. Короче, а к нам поступил, говорит, без проблем и блата, и если будет хорошо учиться, то его распределят на ЗИЛ. А ты где будешь готовиться? В общаге?
— Нет, у бабушки.
— Круто! Хоть мешать повторять не будут. Ася, и Вы, а вы уже где-то учитесь?
— Уже отучились, - ответила Рей.
— Едем на распределение, - ответила Аска.
— А куда?
— Сами пока не знаем, что там будем делать, - ответила Рей.
Рей ушла-вернулась, забралась на полку. Ей повезло – она прошла по ЕГЭ. Клавдия устала объяснять Прасковье религиозные истины, уселась почитать какую-то старинную книгу. Прасковья сама принялась за чтение. Аска рассказала студенту об Омске.
— А как там квартиры дают? В Москве долго ждут, живут в коммуналках.
— Вообще, недолго, - ответила Аска. – Но у меня дед военный.
Поезд едет, время идет. Марина принялась за книги – Рей отметила, что книга по биологии у нее была хорошей, учебник для вузов. За окном снова пронеслись истребители и, сделав иммельман, красиво ушли за облака. Студент не преминул привести цифры налета выпускников военных училищ летчиков в годы войны и сейчас. Сейчас техника сложная пошла, это не И-16, на порядок сложнее.
— Что, такой сложный самолет? – спросила Аска.
— Да, сложный в пилотировании для новичков, строгий, - ответил студент. – Но для обученного летчика, наоборот, отличная машина! Хорошо показали себя на Халхин-Голе и в первый период войны.
Потом Сергей вытащил откуда-то из пакета несколько страниц какого-то журнала, показал Аске. Там были репортажи о спортивных сооружениях чемпионата мира по биатлону 1984 и зимней олимпиады в Сараево.
— Тебе что, перевести? – спросила Аска. – А на станцию не опоздаешь?
— Это я только раздобыл, а о чем там?
Аска пересказала, о чем там писали. Как строится трасса, какие используются технологии для создания горнолыжных трамплинов и трасс для бобслея, как организуются потоки зрителей.
— А про сами сооружения, тип, марка бетона там есть? Хоть вкратце.
— Про чемпионат написано, что все конструкции патентованы.
— Спасибо, вот же клятые капиталисты! Это мне придется в ЦНИИТИА идти. Кстати, а ты, Ася, была в Ленинграде? Я в прошлом году там был по учебе.
— Конечно, была! А что смотрел?
— Много чего! И институт кибернетики, и Русский музей. А еще знакомые, что подрабатывали в охране Мариинского рынка, достали билеты в тот самый БДТ, на «Историю лошади». Там же театр рядом, утром они уходят со смены и сразу занимают место у кассы и покупают билеты. И то, говорят, были последние.
— Такой популярный театр?
— Да, очень. Билеты не достать, если только по блату или у перекупщиков за 3-4 цены, ну, или стоять в очереди с 6 утра. Они так – один прибежал к кассам в полседьмого, занял очередь, отметился, а потом возвращаются и выкупают. А еще… А! В филармонии были на выступлении симфонического оркестра, кажется, дирижер Мравинский. Говорят, живая легенда. Были?
— Рей! – Аска стукнула по полке.
— Да!
— Слушай, мы в Питере… Ленинграде ходили в филармонию?
— Ходили, помню! Как его… Тимур…
Через минут пять Рей вспомнила:
— Темирканов! Там Чайковского давали, а еще, куда ты меня звала?
— Да, на балет «Мертвые души» хотели пойти, но билетов не хватило. Помнишь, даже этого, ну, кто…
Аска встала и тихо шепнула:
— У нас там мужик был, на косплей-коне, вылитый Генда, его, кажется, даже Икаром звали, помнишь?
— И? Да, помню! Мы на мастер-класс в училище Вагановой пошли, ну, на Фонтанке? Жаль, фото не покажу! Ну…
— Поняла.
— Где были?
— На мастер-классе в училище Вагановой, - ответила Аска. – Ну, там движения, па, чтоб элегантно смотрелось.
— А мы в молодежном театре на Фонтанке были, на «Дульсинее». Там камерный театр, небольшой зрительный зал, сцена очень близко. Как будто сам присутствуешь. В следующий раз поеду по поводу практики, постараюсь достать билеты!
— Что-то считать или компьютеры?
— Там проектная организация, у них будут внедрять САПР на основе ЭВМ, представляешь? Если повезет, поеду туда в рамках практики, а, может, даже диплом буду делать с перспективой распределиться!
— Круто! Ну, удачи тебе! – ответила Аска.
— Посмотрим. Мне кажется, что сейчас многое будут компьютеризировать, внедрять ПЭВМ везде, где можно, или в НИИ на программирование сложных систем, особенно на проектирование и производство. Очень перспективно – и интересно, и нормально платят, и командировки за рубеж. Хочу на кооператив заработать, пусть даже за городом. Реально. Ребята на Апрашке работают с дефицитом, импортом, неплохо зашибают.
— А на водке? – спросила тихо Аска.
— Это у таксистов, кто финнов возит. Мне рассказывали, и сам убедился, что финны те еще алкаши, просто у них в стране сухой закон крепче нашего. Когда они уезжают обратно, они как в дрова! Как конченые пьяницы у нас, только если у нас, ну, в моем районе, 3-4 человека осталось, а там два автобуса!
— А остальные куда делись? – вмешалась Прасковья.
— Кто-то завязал, одного отправили в ЛТП, трое умерли – где-то разжились спиртом с какой-то жидкостью, похоже, с аэродрома.
— Понятно, - вздохнула старушка. – Жалко, но сами виноваты. Я уже давно поняла, что есть пьяницы, кому ничем и никак не поможешь!
— Господу Богу возможно все! Просто надо поверить и помолиться, - возразила бабушка Клавдия.
— Я специально тебя попрошу помолиться за одного такого из соседней деревни, - ответила Прасковья. – Вот и посмотрим. Бросит пить – стану в церковь ходить.
— Опять религия пошла! – ответил студент и поинтересовался у Аски и Рей, далеко ли они едут. Куда их распределили?
— В Волгоградскую область, - ответила Аска.
— О, ну что вам там делать, в глуши! Ничего, три года продержитесь и переедете. А кем будете работать?
— Вроде, на учителей… - ответила Рей.
— На вожатых, - поправила Аска.
— Желаю удачи! Тут, увы, я не скажу. Разве что учителями. В глубинке, знаю, учителя неплохо живут.
— Так, кому в Борисоглебск? – по вагону прошла проводница.
— А, все, пора! – ответил студент, узнав поля в окне.
За окном дома, частный сектор. Равнодушные коровы, кот на заборе, старая автовышка. Какое-то здание из красного кирпича, в котором студент опознал больницу, железнодорожные пути, пара вагонов, вокзал.
— Стоянка 8 минут! – объявила проводница.
— Серый, пулей за сигаретами!
— Есть! – раздались голоса из соседнего купе.
Рей пошла проводить студента, вышла на свежий воздух. Курильщики остались позади со своим мощным дымом, особенно какой-то мужчина в черных импортных очках и джинсах, что курил какой-то PARTAGAS и показывал упаковку, смотри, провинция, какой я крутой, какой я дефицитный! И вонь от табака такая, что быка свалит, не говоря о провинциале. А студент попрощался, пожелал удачи и скрылся за вокзалом, вскочил в автобус. Похоже, навсегда. А ведь, если доживет, если успешно закончит учебу, устроится куда-нибудь в коммерческую фирму, то жить будет для голодных и нищих 90х вполне неплохо, сможет заработать на жилье или уедет за границу.
— Это тебе удачи, - ответила Рей. – Главное, не влезь в пирамиду!
Рей вспомнила, как знаменитый лохотронщик Сергей Мавроди начинал с работы математиком, потом основанная им МММ переключилась на поставки компьютеров. А дальше Мавроди перешел на мошенничество, что не может остановиться до сих пор. А кто-то, наоборот, создаст программу ABBYY Fine Reader, Касперский – антивирус.
Но еще Рей отметила, что она улыбалась ему. Лед равнодушия и отрешенности в ее душе к «чужим» еще в Калининграде дал трещины, а сейчас раскалывался на куски. Она встретила бабушку. Жаль, не было деда, но увидела дядю молодым. Увидела Советский Союз и ушедшее поколение его основателей, то, что не пережило проклятые 90е – слишком честное и самоотверженное для подлых времен 90х было. Время грабежа страны и геноцида правящим режимом своего народа, что уже начиналось сейчас, в 80е, чтоб в начале 90х люди не захотели защищать СССР.
— Отправляемся! – напомнил девушке пробежавший мимо молодой человек.
Рей вернулась в вагон. Аска на месте – лежит, читает книгу. Сказала, что какая-то женщина проходила, подторговывала носками с местной фабрики. А ты?
— Подышала воздухом. Там жарко. Опять курильщики.
Поезд тронулся. Мостовой кран с какой-то базы, товарняк.
— Это же зависимость, - ответила Аска. – Пусть дымят на платформе, чем в вагоне.
— Я о другом подумала: в СССР табак был нормальный, люди подсели. А у нас?
— В Союзе даже курево для людей делали. А в наше время – для чьей-то прибыли.
— Кстати, а что читаешь?
— Взяла у Марины учебник биологии. Больше почитать особо нечего, и то, мне не интересно. Опять эта школа!
— Дай, я почитаю. Интересно, что там о генетике.
— Рей, а почему ты на биологию не пошла?
— На ЕГЭ не повезло с заданием из С! Пока думала, пока вспоминала… Я хотела в СПБГУ поступать, у нас база слабая. Потом смотрю, что не прохожу по конкурсу на биофак, но попадаю на филфак нашего БФУ. Ну, так и пошла туда.
— Ты училась в школе, где сильная биология. А почему перешла?
— Там история была. Родители перевели, поближе к дому, и еще там репетитор. Еще подруга перевелась, она хотела на филологию или иняз поступать.
— Точно Рей Аянами!
— Ты мне объясни, я не поняла, почему из Германии уехала.
— Потом, - ответила Аска.
Марина уже села напротив и слушала, о чем разговор. Рей открыла школьный учебник и задала несколько вопросов по генетике. Рей отметила, что учебник был новый, 1987. Марина подтвердила – они занимались по старому учебнику 1960-мохнатого года, но сейчас пришлось купить именно этот, ведь спрашивать будут по нему.
— А это спросят? – поинтересовалась Аска. – Ну, комбинации генов.
— Спросят, - ответила Рей. – Рецессивные, доминантные гены. Резус-фактор обязательно спросят. Я б еще группы крови спросила. Знаешь?
— Да. Читала книги по анатомии человека.
Рей задала пару вопросов о совместимости групп крови. Марина ответила.
— Что, внучку экзаменуете? – спросила бабушка. - Правильно, вы ж знаете.
— Учиться никогда не поздно! – вмешался мужской голос. Узнали, кто это – тихий пассажир, что спал себе на верхней боковой полке, обложившись вещами. А сейчас это мужчина в самом расцвете сил. Спортивные заношенные треники он сменил на джинсы, надел чистую майку-водолазку, под которой были видны подкачанные мышцы. Лицо выбрито, украшено улыбкой и довольным взглядом. Волосы приглажены. Одним словом, местный труженик-богатырь.
— Проснулся? Скоро приедешь? – спросила Прасковья.
— Да! – богатырь достал мешки с дефицитом.
— Хорошо набрал! Жене, детям…
— Коллегам! Всем хватит.
Мимо прошел еще один мужичок. Небольшого роста, но широкоплечий и основательный, поздоровался. Аска отметила, что с виду мал, но храпит как Илья Муромец или кто-то вроде него.
— Петро, ну что, к Любке пойдешь с хлебозавода, ты ей в «Лейпциге» что-то взял?
— Не знаю. Завтра на дежурство, - ответил тот.
— Кого тушить будешь? Картошку или рыбу?
— Похоже, опять сядем в «Газон» или «Шишигу» и покатимся тушить поля. Дождя за 3 дня так и не было.
Пожарный ушел дальше. Прасковья спросила, где они были.
— В «Московском», потом в «Лейпциге», в «Балатоне», в консервный зашли, в «Беларусь», в «Рапсодию» за кассетами.
— В следующий раз загляните в «Андижан» на Волгоградском проспекте! Там очень вкусные орехи и изюм. Редкость!
Рей и Аска посмотрели друг на друга в недоумении. Изюм – редкость? Орехи, кешью - редкость? В 2011 году на каждом рынке! Или что они имеют в виду?
Вот очередная станция. «Богатырь» и его приятель пошли к выходу. Поворино! Проводница объявила, что стоянка полчаса. Пока что видно товарные составы, какой-то старый маневровый тепловоз с облупившейся краской, но еще живой. С другой стороны станция загорожена электричкой. Старой доброй и знакомой электричкой из детства, с зелеными вагонами и округлым локомотивом Рижского завода.
Остановились. Народ выходит на платформу. Рей и Аска попросили посмотреть за вещами и отправились на улицу. «Богатыря» встречала целая делегация – мальчик в шортах и майке с удочкой и корзинкой с уловом, девочка в пионерской форме и супруга в легком платье. Недалеко – несколько мужчин в оранжевых жилетах, касках, а один с кувалдой - путейцы. Встречают «гонцов». Дети и жена приветствуют папу, потом коллеги. Пожарному жмут руки его коллеги. «Богатырь» кинул одному пачку импортных сигарет.
— Спасибо! Отметим вечером?
— Не сейчас! Семья! – ответил «богатырь».
— Давай завтра, на заседании «общества трезвости». Все равно делать нечего! – ответил коллега, и они поспешили дальше, к лестнице и переходу через пути. Вокзал. Красивое здание бело-зеленого цвета в стиле эклектики: вытянутая строгая постройка в стиле классицизма с башенками в псевдорусском стиле. Недалеко стоит почтовый вагон.
Привокзальная площадь. Тут кучкуется народ, прохаживаются голуби в ожидании зерен, семечек или хлебца. Продуктовый магазин, где на входе греется толстая кошка. Автобус «ПАЗ» забрал пассажиров, и все опустело. Коллеги «богатыря» (он и его семья скрылись среди улиц и дворов) запрыгнули в будку «ГАЗ» с надписью «Путеремонтная» и куда-то умчались. Недалеко отстаивается красный «Икарус 250» до Воронежа, водителя нет. Машины редки. Откуда-то выехал джип «УАЗ-69А» и повернул к вокзалу, потом серая «Волга-24» местного начальства. Домики. Дворы. Слышен лай собак, кукарекает петух, где-то кудахчут куры.
— Интересно, как тут с войной? – спросила Рей. – Бои здесь были, или нет?
— Надо бы спросить, только у кого? – поинтересовалась Аска. – Жара.
Гиды нашлись сами собой в лице ГАЗ-52 и пары местных – водителя и какого-то парня в кабине. «Девочки, заблудились?» - «Нет, гуляем, пока поезд стоит!» - «Хотите, покажем городок?» - «Давайте, но у нас время!» - «Успеем, нам недалеко!»
Аска махнула, садись! Запрыгнули в кузов – там лежали стулья, парты. Понятно – везут в школу. Грузовик проехал дальше по улице и потом завернул. Остановился.
— Вот сюда! Наконец-то! – слышен женский голос.
Рей и Аска оказались в школьном дворе. Старое здание. Несколько школьников, солидная женщина и бравая старушка-вахтер. Школьников запрягли разгружать машину.
— А это кто? Наши новые учителя? – спросила женщина.
Увы. Рей и Аска оказались обычными туристками, они сказали, что едут издалека, их распределили в волгоградскую область. Рей ответила, что окончила филфак.
— Учитель русского? Если не понравится, перебирайтесь к нам!
Завуч, кому хотелось поговорить, прочитала лекцию. С ее слов, эта школа была не просто школой, а бывшим госпиталем. Поворино не было захвачено немцами, но его бомбили: тут был узел железной дороги, где разгружались эшелоны. Они привозили боеприпасы, технику, солдат, а назад увозили раненых и оборудование. До 1 июля 1942 года, пока не начался прорыв немцев к Сталинграду, в здании школы располагался эвакогоспиталь №1905. В классах были палаты, в зале – операционная. Госпиталь должны были закрыть 1го, эвакуация запаздывала, и 3го здание разбомбили фашисты. Погиб главный хирург и еще 10 медиков. У них в школе есть музей, поисковый отряд из пионерской дружины школы и Дома пионеров, они на протяжении 5 лет восстанавливают события. Они работают с архивами, расспрашивают родственников.
— А потом что стало? – спросила Аска.
— Потом госпиталь закрыли, а открыли другой, на станции. Там было зенитное прикрытие, - ответила завуч. – А в школе возобновились занятия. Когда-нибудь мы сделаем стенд или экспозицию о наших выпускниках, кто ушел на войну.
— Очень интересно, - ответила Аска.
— Желаю успехов, - ответила Рей.
— Я смотрю, вы молодые, заинтересованные. У вас бы получилось нам помочь, - ответила завуч. – Я сама когда-то окончила эту школу, знаю, какие-то выпускники живут в Астраханском крае. Вот бы их найти, тем более, скоро 45 лет в честь нашей Победы. Время есть? Посмотрите наш музей? Так! – голос завуча из доброжелательного стал металлическим и грозным. – Петров! А ну-ка вернулся и поднял стул! Валеев! Ты куда собрался, оболтус!
Часы! А их нет! Аска подглядела телефон – им осталось 8 минут до отправления!
— Отвези обратно! – попросила завуч водителя, благо, грузовик уже был пуст.
Девушки сели в жаркую кабину, водитель. На «Газоне» Рей еще не ездила, Аска то ли ездила, то ли нет – не помнила. Мотор завелся, грузовик выбрался на улицу.
— Как вам экскурсия? Наша Светлана Андреевна замечательная учительница! У нее секция юных историков, моя дочка столько узнала! Она сейчас хочет собрать поисковиков с Волгоградской области.
Рей смотрела в окно. Вот площадь, где всех осеняет бронзовый Ильич, райисполком. Повернули налево, за окном видна станция.
Успели. Девушки поблагодарили водителя и выпрыгнули из машины. Электрички уже нет, поезд стоит, народ подтягивается к дверям, свежий локомотив уже прицеплен. Из станционного «матюгальника» слышится какая-то речь.
В купе все в порядке. Сидят Мария с Клавдией, едят свежие яблочки. А Прасковья обнаружилась в соседнем купе, где ехали «афганцы», возвращающиеся домой. Аска, убедившись, что вещи на месте, прислушалась – оттуда доносились слова типа «Хост», «Кабул», «Аман-Шах», «моджахеды», «Саланг», «Шилка». Из «Шилки» хорошо было сбивать засады боевиков – пушки у БМП-1 и БМП-2 не дотягивают, а у нее орудия бьют точно в цель, засевшую в камнях на вершине горы.
— Бедные солдатики, - вздохнула Клавдия. – Дай им Бог здоровья! Вернулись, слава Тебе, Боже! Жаль, им теперь нельзя причащаться 2 года… Но слава Богу, живые! Когда же закончится эта бесконечная война, Господи?
Рей и Аска предпочли не комментировать – они из 2011 года знали, что, похоже, никогда. Вместо СССР пришли США и точно так же застряли, идет 10 год.
В это время поезд пошел, пошел. За окном проплывали товарные вагоны, состав с цистернами, бетонный забор локомотивного депо, а в окна залетел приятный запах выпечки с хлебозавода.
Вскоре поезд резко замедлился и аккуратно прошел ремонтируемый участок. Рей и Аска узнали ремонтников – они встречали «богатыря» полчаса назад. А ехать им еще весь день, в Волгоград прибудут только вечером. Осталось снова и снова смотреть в окно – вот проехали мимо комплекса элеваторов, мимо платформы со смешным названием Дуплятка. Девушки перекусили – есть не очень-то и хотелось. Идти в вагон-ресторан – тем более, да еще Клавдия отсоветовала и повернулась к Прасковье.
— Ребята из Афгана возвращаются. Домой, – ответила та. – Мотострелки.
— Воевали?
— Конечно! Не сидели по тылам и базам! Ребят теряли. Как я их понимаю, - вздохнула Прасковья. – Сама была на их месте. Мужа будущего тащила несколько километров до медицинского пункта, а они своих ребят 3 часа на БМП везли. Довезли. Армию этих афганцев сопровождали – как вышли на рубеж, у местных треть разбежалась. Идут в атаку – от афганской армии ровно половина, и то, делают вид, что поломались. А через 2 дня отбили у моджахедов свежие армейские грузовики, поставленные из Союза.
— Откуда? – удивилась Клавдия.
— Как «откуда»? У армии Афганистана то ли купили, то ли дезертировали.
— Ужас!
— Вот-вот. Мы поставляем афганцам оружие, а оно воюет против нас.
Аска молча кивнула, вспомнив рассказы деда. Она снова посмотрела в окно.
— Рей, как тебе наша страна?
— Бесконечная.
— Германия короче. Мы каждые выходные ездили туда-сюда, - вспомнила Аска.
— А почему?
— Я ж говорила: родственники, к кому я попала, были веселые люди. Дед Гельмут – бывший раллист, ему под 70 было. Он уже за руль спортивной машины не садился, реакции не те, и в штурманское кресло не пускали. Но он был менеджером нескольких гонщиков, ездил на этапы, высматривал новых, наблюдал за подопечными. Там семья такая – Гельмут раллист, его брат Людвиг гонялся в «формулах», еще какие-то родственники, один, Берд, в ралли, другой в мотокроссе, третий, Ральф, в кубке Porsche, четвертый добрался до Формулы-3, пара детей в картинге. Еще у них была мастерская – 2 фургона «технички», механики. Короче, Рей, тусовка людей с бензином вместо крови.
— Поняла. А остальные?
— А остальные зарабатывали деньги. Вот так – одни финансисты, зарабатывают им дойчмарки, а другие их тратят. Потом расскажу.
— Я полезла наверх, - ответила Рей, прихватив пирожок. Потом спросила у излишне любопытной Марии, запомнила ли она 20 аминокислот и реакцию присоединения?
Аска же полезла в память телефона, лежа на животе, чтоб не увидели. Нашла старое фото, где она за рулем карта. Ездила пару раз, только тяги к картингу у нее не появилось. Зато потом она смогла на примере карта на косплей-коне в Петербурге объяснить кому-то, что такое «синхронизация с Евангелионом». Хорошее было время, впрочем, еще будет, почему б и нет? Только сначала бы вернуться обратно, чтоб не иметь дел с 90ми. Увы, это не параллельный мир из фантастики, где Союз выжил.
Рей вспомнила Питер, или Ленинград. Там было хорошо, а сам город пронизывал все эпохи истории. Петровские времена, времена Екатерины II, Павла I, Николая I, Александра III, Николая II, Петрограда, СССР, эпохи бандитизма и Собчака, и эпохи сытых нулевых. Живая история. Полное погружение. Нет, полное погружение – это когда ты сам находишься в эпохе, общаешься с ее представителями. Сколько нового и поводов задуматься! Об этом не говорят на уроках истории, не поднимают вопросы на уроках литературы, думая, что все проблемы бытия описаны у классиков. Не все. А где-то наложился советский колорит. Дефицит еды, очереди – но никто не голодает и не помирает с голоду. Еще регулярно всплывала тема, что в СССР делают аборты, страна вымирает (и тут же проклятья и угрозы адом всем вокруг). А тут посмотришь – редко у кого один ребенок, от 2х и больше. Так, а что Марина.
— Рита, Рита… - Марина уже тут. – А какой радикал у треонина?
Рей ответила, что там группа OH.
— Марина, а у тебя братья, сестры есть?
— Младший, он в 7 классе, и сестры: одна в четвертом, другая во втором. А у тебя?
«Хм, теперь понятно, почему Марину отправили в Волгоград, к бабушке»…
— Я одна в семье. Так вышло… - Рита решила не говорить про 90-е. Хоть отец ходил в море, мать работала, но зарплату задерживали на месяц-два, денег не хватало. А еще переезд из однушки в трешку, ремонт, купить машину. А потом, когда задумались о втором ребенке, грянул дефолт, цены скакнули вверх.
— Ох, сочувствую! – последовал ответ. – А почему? Помолиться за тебя?
Рита отрицательно махнула головой. Нет уж, не надо!
— Давай! Бабушка говорит, что блаженная Ксения…
— Можно, я сама разберусь? – спросила Рей и уставилась в окно. Поезд ехал через какой-то очередной провинциальный городок с домиками, вокзалом и товарным составом. Вот еще один аспект – коллективизм! Давать советы и лезть туда, куда тебя не просят. Наверное, кроме Аски и пары ее подруг в Калининграде. Аркадий ее не беспокоит. А вот ее беспокоит, как они все там, в 2011 году! Им во сне не приснится, куда Рей пропала! Хотя, Аркадий о чем-то догадывался, когда они советские деньги покупали. А тот экскурсовод? Как бы ему от Аркадия и его друзей не влетело! Они уже, наверное, прошли по подземелью, ее не нашли. А чем он сейчас занят? Рита представила, как Аркадий и его любимая под музыку «Свой среди чужих» едут в сторону Бальги на БМВ по узкой брусчатке, поднимая в небо опадающую листву, как стоят перед руинами замка. Идут по пляжу вдоль берега залива, вглядываясь вдаль. Наверное, ее пропажа их сплотила. Может, уже подадут заявление.
— Рита! Земля вызывает Риту! Прием!… Ася. А почему Рита не отвечает? Что с ней? – Рей сквозь забытье услышала тревожный голос Марины, да еще, похоже, сейчас бабушка подключится!
— Если не отвечает, не надо ее беспокоить, - ответила Аска. – Рит, ты живая там?
— Да. Вспомнила свой родной город. Когда я туда вернусь?
— Терпи, недолго осталось! – ответила Аска. – Что-то забыла?
— Какое уже имеет значение…
— Если не знаете, что делать, лучше читайте молитвы, псалтырь, как советуют древние подвижники. Они точно ерунду говорить не станут, - заметила Клавдия.
— Да пусть отдохнут, - ответила Прасковья. – Мне еще 6 часов ехать, буду отдыхать. А что? Или богословие запрещает?
— Оно всего лишь призывает бодрствовать.
— Я сегодня всю ночь буду бодрствовать с хозяйством! – ответила Прасковья. – Когда ж можно будет не трястись тут, а позвонить своим, а еще их как-то увидеть?
Рей промолчала, а Аска выдала:
— Да лет через 15-20! – и осеклась.
— Что-то долго, - последовал ответ. – За такое время, наверное, наконец, на Марс полетят и сделают там станцию, как с «Миром».
Рей промолчала, но подумала, что вместо полетов по космосу лучше бы ликвидировали дефицит и, как максимум, турнули бы Горбача, Ельцина и их клику, спасая Союз от распада. Увы. А поезд едет дальше по просторам России, проходит время. За окном редкие деревни, все больше поля, поля, где колосится золотая рожь, перелески, рощицы. Иногда встречаются копны свежего сена, пару раз увидели большие стада коров. Забытая картинка из далекого детства, когда сельское хозяйство в Калининградской области еще не умерло. Затем в небе над поездом пролетел самолетик «кукурузник». Сельский труженик, удобряющий посевы, типичный для советской поры и какой-то нереальный для нашего времени.
По вагону прокрался какой-то подозрительный субъект, показал какие-то картинки, похожие на игральные карты. Клавдия сказала «Сгинь!» - и тот исчез.
Поезд идет. Рей и Аска лежат и ждут. Марина заснула, переваривая информацию, Клавдия вздохнула, что внучка не прочитала кафизму, но еще успеет. Сейчас ей учиться надо, тем более, сам владыка Симон благословил. Бабушка проговорила, что монахи все свое время посвящают молитве, значит, и нам надо.
— А работать когда? А на хлеб зарабатывать? – спросила Рей с верхней полки.
— Вот, богохульство… - сначала подумала Клавдия, но потом поправила, - А ведь можно одновременно!
— Но тогда, - ответила Рей. – Не получится концентрировать внимание.
— Да, - подхватила Аска, выйдя из дремы. – 2 дела, чтоб на них концентрироваться, как думать о молитве и о деле, делать невозможно!
Бабушка Клавдия задумалась и пару часов никого не беспокоила. Рей смогла покопаться в смартфоне, Аска выпросила у Прасковьи книгу Юлиана Семенова «Репортер», только-только появившуюся на прилавках Москвы. Интернета нет, связи нет, а мозг требует хоть какой-то загрузки! На воспоминаниях о событиях, что произойдут, например, о кубке ПОРШЕ, тут не поговоришь – окружающие даже марку такую не знают. Вот Рей нашла себе дело – вспомнила свою биологию и генетику с белками и аминокислотами.
Незримые часы пробили 19:00. Прасковья попрощалась со всеми, упаковала книгу. За окном уже неумолимо надвигается закат, стадо коров идет-бредет в стойло по проселочной дороге, куда-то торопится грузовик с сеном в кузове и парой селян. Прасковья машет им руками, пусть они ее и не видят.
— До свиданья! Относитесь с любовью к своей работе, не пейте алкоголь, будьте людьми, наконец, - сказала Прасковья, когда поезд уже ехал через поселок. – Клавдия, вот тебе имена и фамилии алкашей, если так хочешь молиться!
— Обязательно! – ответила Клавдия.
— Вам помочь донести вещи? – предложила Аска.
— Мать, тебе помочь? – появился рослый товарищ в армейской форме с парой медалей на груди. – Девушки, мы сами!
Поезд остановился. «Афганцы» помогли Прасковье вынести вещи на платформу, где ее ждали подруги и родные с тележкой, несколько ребятишек в пионерской форме. Бабушка гостинцы из Москвы привезла! Кого-то интересовали последние московские сплетни, кого-то дефицит. Прасковья всем отвечает, и процессия торопится к машине.
Осталось чуть меньше 2 часов. Поезд снова тронулся. Проводница объявила, что остановки в Гумраке не будет!
Народ в вагоне пришел в движение. Встают, потягиваются, собирают вещи. Аска поднялась, напомнила Рей о Сталинградской битве.
— Помню, помню. Чуйков, Шумилов… Павлов, Зайцев.
— Еще Еременко как командующий фронтом, - ответила Аска. – У нас в классе на истории было что-то вроде семинара, так со Сталинграда начал карьеру будущий генерал армии Валентин Варенников.
— А это кто?
— Сейчас у ребят спрошу. Вообще, он командовал минометной батареей в Сталинграде, дошел до Берлина, потом дивизией, армией, военным округом, не помню, каким, представителем министерства обороны в Афганистане.
А из купе «ребят» послышалась какая-то красивая мелодия под гитару, барабан и синтезатор. В ответ певцу грянула пара голосов:
Часто снится мне мой дом родной,
Лес о чем-то о своем мечтает,
Серая кукушка за рекой
Сколько жить осталось мне считает.
— ??? Это кто поет? – спросила Клавдия.
— Первый раз слышите? – спросила Аска. Бабушка кивнула. – Группа «Каскад».
А потом уже Аска подхватила:
Снится мне опушка из цветов,
В детских снах забытая опушка…
80, 90, 100 –
Что-то ты расщедрилась, кукушка.
80-90-100 –
Что-то ты расщедрилась, подружка!
Я прижался ласково к цветку,
Стебелек багульника примятый!
И звучат ленивые «ку-ку»,
Отмеряя жизни моей даты!
— Ничего себе, ты и такое знаешь… - прошептала Рей с верхней полки. Про Марию, Клавдию и какого-то случайного пассажира и говорить было нечего: кроме официальной советской эстрады и неофициального рока песни войнов-интернационалистов слушать им еще не доводилось.
После песни пассажир захлопал и поспешил дальше, а к ним заглянул воин-афганец. Молодой парень, подкачанный, с медалями, с парой седых волос на голове. Очень удивленный.
— Девушка, у вас кто-то был «за речкой»? Откуда знаете?
— У моего деда сослуживцы служили в Афгане, привезли кассету. Кажется, 682й танковый полк…
— 682 мотострелковый, - поправил молодой человек. – А мы из 177го, стояли в Джабаль-Уссарадже. Я подумал, вы сами жили в Кабуле или Баграме.
— Увы, даже не была.
— А ты сама откуда? Местная?
— Нет, из Омска. Там дислоцирован учебный полигон и танковая директриса.
— А что тебя, красивую, сюда занесло? Из Москвы, наверное?
— Транзитом, едем по распределению, - ответила Аска.
— Серега Бурлаков, - представился парень. – Старший сержант. Я живу в Волжском, в 23 микрорайоне.
— Ася Сорью, - ответила Аска. – А я буду работать в старицком районе Астраханского края. Считайте, это на границе Волгоградской области.
— Бурлак с Волги, ты что там, запал? – раздался голос.
— Иду, - Серега вернулся обратно.
А из окон уже были видны пригороды. Сначала Гумрак – в небе опять самолет, что вышел из облаков и снижался. Потом поля, поля, какие-то дачи с синими крышами домов, заводы с дымящими трубами. ЖБИ, кирпичный завод, какой-то объект за высоким забором, откуда торчали стрелы кранов.
— А ведь историческое место. Что тут было в 42м? – спросила Рей. – Залиты кровью, засыпаны снарядами и бомбами, проутюжены танками,
— Линия обороны какая-нибудь и заводы, - предположила Клавдия. – Я в 42м тут не жила, не знаю. Знаю только, что до сих пор находят мины и снаряды.
— Сразу не нашли? – спросила Аска.
— Смотрите. Было в 1972м. Мужики решили накопать червей в районе улицы Чапаева, - вспомнила Клавдия. – Какой-то холмик нашли, лопата провалилась. Копнули, а там засыпанный вход в блиндаж и какие-то осколки от снарядов. Вызвали милицию, саперов, оказалось, нашли блиндаж или схрон. Там патронов к винтовкам и автоматам несколько ящиков. А еще 3 скелета. 2 в блиндаже, один перед входом. 2 оказались нашими, пропавшими без вести летом 42го. Завалило служивых. А 3й – фриц, он, вроде как отдал Богу душу уже зимой, спасаясь от наших бомб. Там, кстати, одну авиабомбу неразорвавшуюся нашли.
— Понятно.
— В Калининграде то же самое. А что это за гора? – спросила Рей.
— Мамаев курган. Скоро мы приедем!
— Помню, - ответила Аска. – Стратегическая высота с видом на город и реку. С нее можно корректировать огонь артиллерии и наводить авиацию. Как на переправы, если со стороны немцев, так и на немецкие тылы, если со стороны наших. Или хотя бы беспокоить немцев поблизости, насколько хватит дальности гаубичной батареи на противоположном берегу, с Заволжья. Она много раз переходила из рук в руки.
— Потом северные и восточные склоны остались за нашей армией, - добавила Марина. – Это были бойцы 284 дивизии полковника Батюка из Сибири.
— Откуда знаешь? – спросила Рей.
— К нам в школу приходил ветеран, участник штурма вершины. Они в январе 1943 года смогли взять курган, а потом неделю отражали контратаки. Он рассказывал, как они сидели, прятались, отстреливались. Весь курган был перепахан бомбами и снарядами.
— Интересно, - ответила Рей. В ее времени таких ветеранов уже не осталось. Эх, если бы послушать живого свидетеля и участника битвы!
А за окном опять дома, домики частного сектора, потом очередной завод, пригородный вокзал, локомотивное депо, мост. Поезд сбавил скорость и встал на платформе станции «Волгоград – 1». Приехали.
